Имя мне...

Глеб Диков

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 7287 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Бывает же так, что вам дается самое несуразное, нелепое имя, которое цепляется к вашим шортикам, и не отлипает до похоронного костюма! Вот и мне родители дали такое имя. Те, кто в моем клубе, наверняка поймут меня. Моя мама решила, что Вениамин, звучит гордо и возвышенно. В детском саду я не ощущал, какого-то дискомфорта, и беззаботно играл общими, пластмассовыми крокодилами и меховыми чебурашками. Осознание понятия ад кромешный, ко мне пришло в школе. Вот где меня подловили маленькие бессердечные животные, с улыбкой в оскале, ходящие за мной по пятам, и переиначивая мое имя в десятки голосов. Кем, дорогие мои, я только не был в школе. От банально простого, но не менее противного мне Веньки, до "венерической болезни". Прозвища, данные мне, менялись с каждым переходом в новый класс, и я тихо ненавидел весь этот гогочущий мир, с его аборигенами – недоумками. Я пытался отстаивать гордость и возвышенность своего имени кулаками, но на место побитого всегда приходил новый голос, а когда били меня, становилось в два раза обидней. После восьмого класса стало полегче, в институте совсем хорошо, а теперь меня иначе как по имени отчеству никто и не называет. И я думал, абсолютно откровенно, что этот кошмар ко мне не вернется. И ошибся…
Теплым, майским вечером, не спеша возвращаюсь с работы домой, к жене, котлетам, детям и телевизору. Вокруг все такое мирное, благоухающее цветущее… одно слово, май! И плевать, что еще приходится носить курточки, солнце ласково щекочет мои щеки, нежно согревает спину, и как будто разводит ветви деревьев ветром, для того чтобы я прошел. Вобщем полная идиллия вокруг меня. И внутри и снаружи. И тут, я слышу то, что разбивает весь этот замечательный мир, на миллионы пазловых фрагментов! Угадали? Я слышу, откуда то из-за спины:
- Венька! Венечка, ты?
Оборачиваюсь, и вижу несущееся на меня, со скоростью локомотива, тело, весом примерно в полтора центнера, судя по одежде, женского пола. На голове этого чудища, крошечная на общем фоне комплекции шляпка, с загнутыми по кругу полями, и искусственным цветком. Сама голова изображает улыбку и умиление от встречи.
-Как я рада видеть тебя! – басит дама, лапая меня своими ручищами. Слава богу, объятия не опускаются ниже пояса. Я мямлю, мол, тоже рад, сколько лет, сколько зим, а сам пытаюсь понять - Кто это? Спустив на меня всю свою нерастраченную за день нежность, дама жарко выдыхает мне в лицо «Боже мой! Такая встреча!», и предлагает отметить ее, где-нибудь за чашкой кофе. От растерянности, я не нашел, как отказать ей, и был под руку проведен в подвальное помещение кафе. В это время оно еще не было заполнено, и дама, взяв инициативу в свои огромные ладони, очень по- хозяйски заказала кофе и «по 100 коньяка! Ты же не против?»

Посмотрите на меня со стороны, и вы увидите человека, с тоской поглядывающего на двери, прижимающего к груди портфельчик. На фоне этой огромной женщины, я выгляжу маленьким, провинившимся мальчишкой, который еще не понял, накажут его, или пронесет. От такого состояния, я хлопаю всю сотню в радостно открытую глотку, и закусываю лимоном.
- Ох! – с уважением выдыхает дама, и заказывает вторую порцию, для джентльмена. Да, да! Так и сказала! Для джентльмена! После второй опрокинутой, я потихоньку прихожу в себя, и начинаю придумывать выход из сложившейся ситуации.
Значит так! Она меня знает по имени. Так знакомо выражение Венька, и понятно, что из школы, но непонятно кто она. А поскольку я уже дал понять, что типа я ее узнал, то как бы не обидеть ее?
Сижу я в раздумьях крепких, а это чучело в шляпе трещит без умолку. Мешает мне, специально, надо думать! В ее рассказах мелькают знакомые и не знакомые имена, как я понимаю, многие из них забыты. Затеряны в памяти, как ненужное. Я и ее то не помню, что уж говорить о Борьке?
После пятой рюмки, мне вдруг становится совершенно замечательно, за исключением того, что я с трудом пытаюсь навести ракурс на сиреневое нечто, качающееся на шляпке собеседницы.
- Вовка летчик на дальнем востоке. По моему военный…
- Слушай – прерываю я ее – а чего ты все про других говоришь? Ты то как? – Боже мой, как ее зовут то?
- Хо хо – жеманно смеется она, и отмахивается рукой. На руке, надо сказать, довольно приличный маникюр, правда выглядит нелепо на пальца –сарделях. – Что обо мне говорить? Я в порядке. Не поверишь! Учитель в нашей школе! Историк!
- Замужем? - пьяно уставившись в цветок, равнодушно спрашиваю я.
Она опускает глаза, тяжело вздохнув, и вздох ее вызывает круглые разводы, по глади остывшего кофе.
- Ты помнишь Мишку? - говорит она, и меня пробивает разрядом 1000 вольт. Ленка? Ленка Махова? Неужели это она, тонкая тростиночка, красоте которой завидовали все девчонки в школе, и в чью пару метили все парни?

Во мне просыпается, давно уснувший зверь, и имя ему, злорадство. Так вот какая ты стала, та кто придумал мне это ненавистное прозвище «венерическое заболевание»! Эк тебя разнесло то! Что ты мне сейчас скажешь? Что он бросил тебя? А чего ты ждала? Ты себя в зеркале то видела? Шляпу еще эту нацепила, пугало!

- Конечно, помню – говорю я, и расплываюсь в злой ухмылке.
- Мы прожили 15 лет, и вот уже 6 лет Миши нет с нами. Авария. Оттолкнул ребенка из-под машины, а сам не успел… Он всегда завидовал тебе, Вень. Он и сыну нашему говорил, как надо поступать, как учиться, как вести себя, показывая твою фотографию. В тот самый день, представляешь, говорит: а знаешь, что Вениамин живет в городе? Надо бы к нему наведаться. Все удивлялся, как тебе легко даются физика и алгебра. Он тебя называл умным чертом…
- Отчего же не зашли – мое злорадство потухло, и мне, теперь стыдно перед ней.
- Не успели – отвечает.
- Еще три по сто, и кусок хлеба – кричу я официанту – Черного.
На ресницах Ленки слеза, и мне она уже не кажется такой уж уродливой. Мне стыдно перед ней. Как я мог, храня в себе, все эти годы, ту обиду, воспитывать детей, заботиться о других людях? Как я мог, забыть о тех, кто был рядом со мной? И как бы они не вели себя со мной, напротив меня сидит та же девочка, и так же шмыгает носиком, и теперь я разделяю ее грусть.
- Давай, Лена, помянем Мишку! Не чокаясь!
Теперь мы молчим. В бар набивается веселая толпа, не соответствующая моменту, и мы понимаем – пора уходить. Мы не спеша проходим по аллеям парка, она держит меня под руку, и мы вспоминаем нас, в то время. Мы смеемся и грустим, и проживаем жизнь заново, кормим голубей, хохочем, а потом молчим. Мне становится хорошо и спокойно. И когда подходит время прощания, я говорю:
- Поехали к нам! Я познакомлю тебя с Таней, детьми…
- Нет, Венечка! Уже поздно. Давай в субботу.
И я обрадовался. Конечно, говорю я, в субботу. Поедем на дачу, шашлыки, коньяк, дети познакомятся. И можно будет посидеть на солнышке. С тем и расстались.

Таня открыла мне дверь, и хитро улыбнулась:
- Загулял что то!
Ни слова не сказав в ответ, я прошел в комнату, к книжному шкафу, и достал с самой верхней, забытой всеми, кроме пыли полки, школьную веньетку.
Вот она, Лена. А вот Мишка. А вот и Борька, знатный футболист был. Сашка Ермаков, Эльвира Юсупова… Вот мы все. Потерявшие друг друга.
- Вениамин, ты чего?
-Танюш! У нас в субботу будут гости. Поедем на дачу.
Я не отвожу взгляд от порыжевших фотографий.
- И… Танюш! Называй меня Венька!
- Ты же не любил?
- Мне было бы приятно.

© Глеб Диков, 2008
Дата публикации: 19.09.2008 16:02:04
Просмотров: 2806

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.