Проблемы притяжения
Елена Щеглова
|
Форма: Рассказ
Жанр: Психологическая проза Объём: 8741 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
«...Зачем человеку себя убивать, если он и так уже не живет? Сейчас Вам не о чем волноваться. Я ем, гуляю, читаю, сплю, и это не вызывает у меня никаких эмоций. Нельзя сказать, что все хорошо, но и не плохо. Мне даже приходило в голову, что такой и должна быть смерть. А если человек уже умер, то чего же еще? Нет, простите меня, я лукавлю. Еще недавно было именно так, но с некоторых пор все переменилось, Я знала, что такое бывает между врачами и пациентами, но не думала, что произойдет со мной. Я в Вас влюбилась. Странно: любовь случалась со мной и раньше, но все было как-то иначе, сплошная боль и надрыв... А сейчас я спокойна. Иногда я слежу за Вами, слушаю через дверь, как Вы разговариваете с другими врачами или по телефону. Вижу из окна, когда Вы подходите к больнице или возвращаетесь домой. И еще я узнала, что у Вас нет семьи. Вам тоже, видно, приходится несладко в этом мире?..» – Сигарета потухла, Сергей Ильич. Беляев прикуривал, а рука его стискивала в кармане сложенный вчетверо влажный листок. – Так вот, я и говорю ему, – продолжил что-то прерванное Востриков, молоденький медбрат, поступивший недавно в мединститут. – Как можно уходить оттуда, где тебя все знают? Да ведь и я сам знаю всех пациентов не хуже любого врача! Ни из одного учебника не почерпнешь столько опыта, сколько приобретено здесь. Нельзя такие вещи скидывать со счетов, верно ведь я рассуждаю? Беляев покорно кивнул. – Ну вот, – подхватил студент. – А он мне, знаете, что отвечает?... «...Мне жаль: Вы просили написать отчет о чувствах, а получается любовное послание. Но ведь Вы должны все это знать как врач? Думаю, это даже стоит занести в историю болезни. Есть даже какой-то термин... «Перенос»? Видите, какая я ученая. Когда я обдумывала, каким способом покончить с собой, я прочитала массу литературы по психологии. Мне важно было знать — что чувствует человек, когда смотрит вниз с десятого этажа, и чем его мысли в эти секунды отличаются от мыслей того, кто ложится на кровать в ожидании действия таблеток. Но, боже, как это оказалось глупо!.. Там не было ни слова о том состоянии, когда уже ничего не надо думать и делать. Когда отчаяние переполняет тебя настолько, что вены сами лопаются на руках, заливая кровью весь этот жестокий, опротивевший до безумия мир...» – Что с вами? Голова? Беляев перестал сжимать виски и опустил руки. – Скорее голоса, – хмыкнул устало. – Чьи же? – поинтересовался Востриков. – Семеновой. – У нее их что, много? – У каждой женщины их много. – Вот это верно подмечено, – заулыбался Востриков и игриво погрозил кому-то пальцем. – Женщины это... Да... Из открытой двери подул теплый прелый ветер. Несколько листьев с легким шуршанием влетели в коридор. Вслед за ними ленивой походкой вошел толстый больничный кот и, поразмыслив немного, скрылся под лестницей. – А Семенова-то, кстати, очень даже ничего. Да и на больную совсем не похожа, как вы считаете? Беляев молчал. – Есть, конечно, истеричность какая-то, но в миру она у каждой второй, по-моему, встречается, – важно говорил студент. – Если всех таких укладывать, больниц не хватит. И попытка эта к самоубийству – не больше чем проявление характера, на мой взгляд. Им бывает так нужно привлечь к себе внимание... Беляев смотрел через дверь куда-то вглубь больничного двора. Огромные старые деревья тихо теряли последние листья. Каркала невидимая ворона. Неожиданно в поле зрения появился Берман, пациент из восьмой палаты. Закутанный в слишком широкое и длинное демисезонное пальто, он совершал какие-то странные перебежки от одного дерева к другому, иногда останавливаясь и подпрыгивая. Казалось, больной вот-вот упадет, запутавшись в полах своего неудобного одеяния. – Что это с ним? – спросил Востриков. – И кто его выпустил? Сейчас еще не время для прогулок... Вместо ответа Беляев двинулся на улицу. Студент увязался за ним. Вскоре они оба стояли за спиной Бермана, деловито прыгающего под раскидистой акацией. – Александр Моисеевич, – тихо позвал Беляев. Больной остановился и быстро повернулся. – А... Как хорошо, что вы пришли, уважаемые, – радостно сказал он. – Я как раз собирался поделиться с кем-нибудь своим необычайно важным открытием. Только посмотрите, это же очень интересно, настоящая аномалия. Аномалия!.. Берман начал со смаком повторять это слово, как-то по-особому подчеркивая букву «о». – И в чем же она состоит, ваша аномалия? – пришлось остановить его Беляеву. – Ах, да. Сейчас, сейчас, все по порядку. Да будет вам известно, господа, что наш любезный дворник, Степан Степаныч, находясь уже неделю в отгулах... – В запое, – вставил Востриков. – Ну, неважно... Главное, что он уже неделю не убирает здесь. Вот, видите? Беляев и Востриков посмотрели под ноги. Действительно, их ботинки почти целиком утопали в плотном слое ярко-желтых листьев. – М-да, – сказал студент. – Очаровательная пора, – вдохновенно подхватил Берман, – может даже к лучшему, что он... Определенно к лучшему, потому что, благодаря ему, я нашел... Э, да что я, смотрите сами. И Берман, сделав пару шагов в сторону, показал на место, где только что стоял. – Итак, что вы видите? – Землю? – неуверенно ответил Беляев. – Именно! – Берман поднял указательный палец. – А почему, скажите мне, здесь нет листьев, как везде? – Немного есть, – заметил Востриков. Со словами «это не считается» Берман быстро откинул несколько листочков ногой. – Ветром, может, выдувает, – предположил Беляев. – Я тоже так подумал сначала, – откликнулся Берман, – но мной были проведены.. э... исследования, если можно так выразиться. Это место ничем не отличается от других. Здесь даже нет никакого возвышения, как вы можете заметить, и ветер не сильнее, чем везде. Поэтому предлагаю вам найти другие версии. – Ну... – после некоторой паузы протянул Беляев, – если бы была зима, и тут лежал снег, я бы сказал, что под землей проходят трубы и... – Но, многоуважаемый, сейчас не зима! – воскликнул Берман. – И это не снег!.. Совсем не похоже на снег. Снег, он тает. А листья... У-ле-та-ют! – Сергей Ильич, – шепнул Востриков Беляеву, – кажется, я знаю, чье это пальто. Это Ефимычева пальто, санитара такого высокого, знаете? Что он ему, интересно, сунул, чтобы тот его выпустил? - Погодите, – прервал его Беляев. Но больной все слышал. – Я знаю, – обиженно протянул он, – вы можете сказать – Берман сам так разгреб листья, Берману нечем больше заняться, он ведь сумасшедший... – Ничего мы не скажем, – строго сказал Беляев. – Лучше вы нам объясните, Александр Моисеевич, что это за феномен, по-вашему? Берман тут же довольно улыбнулся и потер руки. – Я думаю, тут что-то с притяжением. Да... Какая-то проблема. Думаете, зачем я прыгаю? Это же опыт, научный эксперимент. Листья не хотят лежать на этом месте, они такие легкие, что их просто... выталкивает отсюда. И меня... Знаете, ведь здесь очень легко прыгать, намного легче, чем под тем каштаном, например. Мне даже несколько раз казалось, что и я могу... – Что? – спросил Беляев внезапно замолчавшего Бермана. – Улететь, – ехидно ответил за больного Востриков. Повисла тяжелая пауза. – Можно я его провожу, Сергей Ильич? – снова заговорил Востриков. – У него ведь наверняка процедуры сейчас должны быть. Да и главврач если увидит... Нехорошо. Больной вопросительно посмотрел на Беляева. Тот опустил глаза. – Да, я, пожалуй, действительно пойду, – сказал пациент со вздохом. – А то и вас еще заругают. Порядок должен быть во всем. Порядок это... даже в притяжении должен быть, да... Берман еще долго что-то приговаривал по дороге в больницу, Востриков хлопал его по худому плечу и успокоительно кивал головой. Беляев остался один. Он постоял немного, рассеянно глядя на клочок земли, куда не хотели падать листья. Тот был почти идеально круглым. «Пациенты что ли чудят, расчищают на прогулках?» - подумал врач. Затем шагнул в круг и попружинил немного ногами. И вдруг подпрыгнул. Странное чувство отразилось на его лице. Беляев оглянулся — не смотрит ли кто - и подпрыгнул еще раз, повыше. А потом еще и еще... Так он прыгал и прыгал. Листья бесшумно падали вокруг. На крылечке жмурился толстый кот. А из окна на втором этаже, незамеченные, с удивлением и нежностью наблюдали за происходящим большие и грустные светло-карие глаза. © Елена Щеглова, 2008 Дата публикации: 03.06.2008 21:33:24 Просмотров: 3078 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|