Момент истины

Анатолий Агарков

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 16043 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Ваше благородие госпожа Победа
Значит, моя песенка до конца не спета
Перестаньте, черти, клясться на крови
Не везёт нам в службе, повезёт в любви.
После этого инцидента в 69-м погранотряде родился тост: «За стариков!»
Выпьем за стариков, которые всё знают и умеют. За стариков, которые плохому не учат и за всё в ответе. За стариков, которыми мы все когда-нибудь – Бог даст – станем!
А случай такой. На Новокачалинской заставе машина с прожектором была. Зимой выгоняли её на лёд и шарили лучом по торосным просторам Ханки, отпугивая нарушителей. Летом и в межсезонье подгоняли к линии прибоя и серебрили воду всполохами света. Всё с той же целью – границу уберечь. Расчёт не велик – три бойца: водитель, дизелист и оператор прожектора. Два последних были старослужащие, а шоферил черпачок. Ясно, как они служили – молодой прожектор крутит, а деды в кабине греются. В ту ночь черпак пошёл на бунт: пока старики технику готовили, закрылся в кабине, и ни в какую. Смотрят погранцы: идёт группа с той стороны. Стучат в кабину.
- Тревога! Нарушители! Отдай, сволочь, автоматы!
Но сволочь на уловки не клюнула, двери не открыла, автоматов не дала. Побежали старики на заставу. Молодой думает – хитрят. А потом глядь – за стеклом морды жёлтые, глаза узкие. Эти уговаривать не стали: пришили молодца, и дальше пошли.
Что была за группа, с какой целью прорвалась из-за кордона, почему начала рейд в погранзоне с убийства незадачливого водилы для меня осталось невыясненным. Но не суть важно. Слушайте дальше.
Поднятая по тревоге опергруппа заставы организовала преследование. Настигла нарушителей, навязала бой, но вынуждена была отложить попытку захватить или блокировать. Противник оказался многочисленным, хорошо вооружённым и обученным. Утром к месту боя подтянулась мангруппа отряда. Врага и след простыл. Потом отыскался. Началось преследование. Из Уссурийска на вертолётах прибыло подразделение спецвойск КГБ. Комитетчики с воздуха обнаружили группу нарушителей, высадились, окружили. Был страшный бой, большие потери, и всё же нескольким хунвейбинам удалось просочиться сквозь кольцо окружения. Территория поиска расширилась….
В базу с границы вызвали первое звено. Командиры уехали в отряд на совещание. Потом за мной прислали дежурный УАЗик.
- Агапов, к начальнику отряда, срочно!
Ну, срочно, так срочно. Мне переодеваться не надо: повседневно в парадке хожу. Только чего орать? Прыгнул в кресло рядом с водителем – поехали.
В кабинете полковника Конова кроме офицеров-пограничников все сундуки и Переверзев. На моё: «Разрешите?», хозяин кивнул – проходи, садись – и продолжил:
- …. Таким образом, задача группы взять под наблюдение западное побережье Ханки. Очень высока вероятность попытки уйти с нашей территории по воде на подручном плавсредстве. В тайге у них сейчас земля горит под ногами ….
Полковник доводил командованию группы задачу, а указка в его руках будто рапира, нет, будто рыцарский меч, рассекала воздух, уничтожая невидимых врагов. Потом вдруг опустилась на моё плечо.
- …. Командиром ПСКа-69 пойдёт мичман Белов. Помощником командира старшина… как вас? Так вот, главный старшина, по возвращении перешейте лычки вдоль погон. Ходатайство о присвоении очередного звания я немедленно прикажу отправить в бригаду.
Вот такие пироги! Кому погони, перестрелки, кровь и смерть. Кому карьерный рост за здорово живёшь. Но возражать, понятно, не стал.
На пирсе экипажи выстроились в шеренгу. Переверзев довёл поставленную начпогранотряда задачу, вручил конверты с предписаниями и скомандовал:
- К бою!
Мичманы продублировали:
- Катер к бою и походу приготовить!
Моряки разбежались по боевым постам. Белов козырял на мостике, принимая доклады командиров БП. Я держал штурвал в руках, дожидаясь полной готовности. У меня чесалось плечо, и ныло сердце. Последнее из-за первого. Указка Конова, будто меч короля, посвятила в рыцари – читай - в офицеры. Я из-за этого на сундуков посматривал свысока, а на Переверзева снисходительно. Может, зря домой засобирался: флот – моё призвание. Будет ныть с тоски и разорвётся в клочья сердце на гражданке.
Отдав концы, мы встали в кильватерный строй вслед за ПСКа-68. За нами катера первого звена. Герасименко будет стеречь ворога на участке от границы до мыса Белоглинянный. Мы – от Белоглинянного до Безымянного. По сути, вся Платоновская бухта под нашим наблюдением. Южнее бдит первое звено. Об этом гласили письменные предписания. И ещё там обозначены условные коды, пороли, позывные. Охота началась!
Моё место в кубрике занял Витька Кутепов, я перебрался в каюту. У Вадима связка ключей от Беспаловских «секретеров». И он немедленно приступил к ревизии.
- Вадим, корабельный журнал будешь сам вести?
Белов пожал плечами.
- Тогда пойду, сделаю запись о проложенном курсе.
Поднялся в ходовую рубку. Вычислил курс. Отметил точку якорной стоянки - как раз в центре прямой, соединяющей оба мыса. Записал в корабельный журнал.
Хорошо, чёрт возьми, быть командиром! Даже помощником хорошо. Ясно и понятно, что командовать парадом буду я. Белов – это так, для представительства, для дисциплины. Семь членов экипажа готовы исполнить любой мой приказ. Эй вы, китайские хунвейбины, где прячетесь? Выходи – сразимся! Я вас из «рогатки» угощу парой-тройкой очередей. Ей бо, мало не покажется….
Ревизируя Беспаловское имущество, Вадим обнаружил спирт в бутылке с винтовой пробкой.
- Отметим вступление в должность? По-маленькой…
А почему не отметить? После ужина – мы уже стояли на якоре в предписываемой точке – прихватил в каюту полбуханки чёрного хлеба и две банки тушёнки. Вадим ловко вскрыл их штык-ножом – сказалась армейская выучка.
- Вздрогнем?
Вздрогнули. А ветер крепчал. Противный, северо-восточный ветер, от которого нет спасения даже в базе.
- Тебя не укачивает? – посочувствовал Вадиму.
Нет, его не укачивало. Можно ещё принять. И мы приняли. Белов захмелел, пустился в пространные разговоры о не сложившейся карьере и, как следствие, семейной жизни. Я пару раз поднимался на палубу, заглядывал на боевые посты:
- Бдеть, не спать!
Потом подумал, мой датый вид расхолаживает моряков, и не стал надоедать. Только за тушенкой сходил в провизионку, и хлеб мы весь умяли.
Захмелел я, и начал плакаться, что не решил окончательно – уйти на гражданку или остаться.
- Конечно, оставайся! – убеждал Вадим. – Если б у меня всё так получалось, ни минуты не думал….
К полуночи приговорили Беспаловский спирт. Мало показалось. Я заметил запасную компасную картушку в сейфе.
- Нацедим кружечку? – убеждал Вадима. – Да брось, что случится? Думаешь, на мостике спирт в компасе? Давно уже электролит. До меня ещё вылакали - Никишка с компанией.
- Полкружки и спать, - согласился Белов.
Светка приснилась Рожкова. Странно, никогда с ней не был в постели, а тут…. Я у стены лежал, она с краю.
- Подними, - говорит, - подушку.
И сбросила её на пол. Мне, чтоб дотянуться, на Свету надо карабкаться.
И так три раза….
- Долго ты по мне ползать будешь? – ворчит.
- А что делать?
- Что делать? Любить, глупый.
Она обняла меня за шею, а потом как бросит на пол вслед за подушкой….
Я упал, прокатился по пайолам, ткнулся в Вадимов рундук. Белов ругался матом. Но ему было легче – он ткнулся в борт. Может, конечность сломал? Терпи, старик.
Я ринулся на трап. Понимание произошедшего пришло сразу, ещё до того, как выскочил на палубу. На берег нас выбросило! Проспала вахта – как с якоря сорвало, как волокло с волны на волну, положило килем на грунт, а бортом на прибрежные кусты – всё проспали, канальи!
Сумрачный рассвет накатывал с востока. Катер стоял почти вертикально, «пританцовывая» килем на грунте. Левый борт «утюжили» волны, правый подпирали прибрежные заросли – обломанные стволы копьями торчали над палубой, усыпанной листвой и ветками. Даже гнездо птичье попало под ноги. Чёрт! Кто сейчас первым попадётся – за борт выброшу. Морекаки! Это одна мысль. И другая. Господи, да хоть бы все были живы и здоровы. Ребят жалко, свободы своей….
В ходовой было пусто. Пошёл вокруг надстроек и на юте увидел Его. В защитном комбинезоне с колпаком на голове, из-под которого – щекастая рожа цвета горчицы и узкие глаза. В руках автомат без приклада. Хунвейбин – гадать не надо. Что, приятель, надо? Руки поднять? Разве ж так ведут себя в гостях? Да перестань, собака, целиться в моё брюхо – что там, мишень нарисована?
Волны били в борт, ветки скрипели, запутавшись в леерах, ветер выл в снастях. Не услышал я шороха за спиной, скорее увидел подспудным зрением чьё-то движение. Обернуться хотел, но сильный удар под затылок бросил меня на спардек, с него на палубу. Чем меня так? Прикладом? Да нет у них прикладов. Кулаком? Сапогом? Каратист трёпанный.
Упал на спардек удачно и на палубу с него – без травм и переломов. Но удар по голове был очень сильный. Я отключился. Проволокли моё тело на ют и швырнули в пассажирку сверху вниз. Тут я включился – как раз вовремя, чтобы не разбить голову о стол. Бестолковка мне должна ещё пригодиться, чтобы обдумать ситуацию. А она не проста, хотя ясна, как день.
Катер сорвало с якоря, выбросило на берег, как оказалось, не пустынный. Те, кого безуспешно ищут погранцы и чекисты на суше, решили уйти через Ханку – раз уж судьба подбросила такой подарок, грех не воспользоваться.
Вскоре весь экипаж собрался в пассажирке. Правда не своими ногами, чаще – волоком, а потом кульбит мимо трапа, но я уже был готов – отодвинул стол и ловил на руки летящие тела. Последним поступил Белов. Вадим единственный, кто оказал диверсантам сопротивление. Сунул хунвейбину в нюхало, и получил финкой в бок. Мы забинтовали рану – благо аптечка под рукой. Но командир не поднялся – лежал на баночке, укутанный в тулупы и постанывал, изредка забываясь. Нам ничего не оставалось, как сидеть и ждать, как пойдут события дальше, что предпримут хунхузы. Даже выяснять не хотелось, кто проспал вахту.
А что выяснять? Первая смена – командир, радист, старший моторист. Ни я, ни Вадим не вышли на вахту – пропировали. Мыняйло отсидел первую смену с Петькой Старовойтовым, в два часа подняли молодых. Боцманёнок-пофигист, завернувшись в тулуп, прикорнул на мостике. Кутепчик в машинном кемарил. В это время нас и сорвало с якоря. Где им, молодым, отличить килевую качку от бортовой. Хотя боцманёнок мог – не первый день на катере….
Застучала цепь на клюзе. Мы встрепенулись – точно, в Китай собрались, собаки. И нас утащат. Только шиш им, узкоглазым – якорь-то сорван. Но сработал закон подлости – то ли зацепился в последний момент и держал катер от полного крена на борт, то ли впился в грунт вот прямо сейчас. Пленённая посудина вдруг дрогнула всем туловом и начала медленно поворачиваться. Вот уже потерян контакт с грунтом, началась качка…. Килевая!
Запустили двигатель, дали ход. Чёрт! Что угодно, только не это. Чтобы в плен к китаёзам…?
- Петька! – ору. – Ищи ключи в ЗИПах.
Сдёрнул две пайолы в центре пассажирки. Вот он подшипник Гудрича – место, где валолиния уходит за днище катера. Его разобрать, и хлынет вода….
- Что делать собираешься? – встревожились моряки.
- Топиться. Иль вам плен по душе? Хотя, кому мы там нужны, за кордоном? Добегут до границы и за борт повыкидывают, как котят. Иль прикроются живым щитом, при перестрелке….
Петька нашёл сумку с ключами. Вот они – полный комплект – новенькие, никелированные. Никишка, Коля говорил, хотел умыкнуть, но не решился – катер родней дома стал. Вот и славненько. Теперь они нам помогут если не жизнь, то хотя бы честь отстоять.
Кручу гайки, языком верчу:
- Настал момент истины, братцы. Момент, когда на вопрос судьбы – кто ты есть? – ответ должны дать: «Мы моряки флота пограничного, не пальцем деланы».
Момент действительно настал – руки немели от ледяной воды, душу холодили мысли о скорой и ужасной кончине. Ещё была тревога за ребят – лишь бы не подвели, не спраздновали труса в последний момент.
- Всё правильно, Антоха, хххр-р-рен им, а не Китай. – Снегирь поддержал. – За кордоном нам точно кердык, а здесь ещё посмотрим – кто лучше плавает.
- На дне Ханкайском? Ну, ты Толик чудак.
Моряки заспорили – уйдёт ли катер ко дну, если затопить пассажирку – и натолкнули меня на мысль.
- Петька, - командую. – Разбирай опорный подшипник на переборке – затопим и машинное.
Невозможно работать на ощупь – вода, ледяная вода давит через резиновую втулку подшипника потоком, заполнила всё подпайоловое пространство. Руки немеют. Подошёл к Старовойту:
- Помочь?
- Нет, я заканчиваю.
Он открутил крышку опорного подшипника – больше с ним ничего и не сделаешь. Видно, как вода просачивается внутрь, образуя воронку. Всё, чёрное дело сотворено – остаётся сидеть и ждать результатов. Когда начнём пузыри пускать.
Двигатель работает, вал крутит винт, катер идёт навстречу волне. Долго идёт. Далеко ушёл? Вода плещется над пайолами, брызги летят на баночки. Вот-вот и их скроет….
- Командира на трап!
Вадима усадили на верхнюю балясину и привязали простынёй к поручню. Ему нельзя рану мочить – кровь не свернётся и вся вытечет.
Время идёт. Мы уже по грудь в ледяной воде, и она прибывает.
- Суки, утащат в Китай, - хрипит Меняйло. – Как пить дать, уволокут.
- А шиш им во всю жёлтую рожу! - меня вдруг осенило. - Сейчас, братцы, сейчас я их лишу руля.
Как сразу-то не сообразил – по левому борту штуртрос идёт, и вот здесь должен быть талреп. Точно! Есть!
- Петька! Отвёртку и ключ на десять.
Но Петька сидит бельчонком на спинке баночки и с ужасом взирает на подбирающуюся воду. Мокрый с головы до ног, продрогший.
Ладно, сиди. Сам найду. Спрыгнул в воду и чуть не сломал ногу, угодив на вращающуюся валолинию. Пошарил на пайолах сумку с ключами. Всё. Кульминация! Руки не чувствуют ледяной воды – одна сплошная боль во всём теле и ломота. Движения не координируются. Зубы выбивают чечётку.
Нашёл сумку, в ней отвёртку и нужный ключ.
Штуртроса и талреп, их соединяющий, туда-сюда, туда-сюда…. Рулят маоисты, домой спешат. А вот хххр-р-рен вам! Сунул отвёртку в отверстие талрепа, поймал ключом гайку – бац! Удар! Талреп побежал к корме, выбил из рук отвёртку. Булькнула в воду – где искать? Чёрт с ней. Да и не удержать мне трос отвёрткой – у штурвального такой рычаг…. Надел ключ на гайку, сворачиваю и бегаю за талрепом по пассажирке. Руль направо - я вперёд, руль налево – я назад….
Свернул. Оборвалась штурвальная цепь, и катер стал неуправляем….
Всё, братцы, приплыли.
Заглох, захлебнувшись, двигатель. Вода плещется под палубным настилом. Нам осталось пространства – спардек. Одни головы из воды торчат. У Вадима ещё и колени. За его спиной выплёскивается вода в щель створок пассажирки.
- Что это?
- Волны по юту – сели-то глубоко.
Парни опять заспорили – пойдёт ли ко дну катер? Два отсека затоплены, но есть ещё камбуз, кубрик, каюта, форпик, ахтерпик и оружейный погреб – должен удержаться.
- Что там?
Над головой затопали, загремели.
- Спасательный плотик сбросили – швах дело.
- Бегут китаёзы! Ура, братцы! Спасены!
Далёкий, но усиленный мегафоном и близостью воды, родной голос мичмана Герасименко:
- На плотике, всем в воду. Вторая очередь на поражение.
Будто отбойным молотком по голове простучала очередь крупнокалиберного пулемёта.
Разумно ведёт задержание Николай Николаевич. На плотике какую ещё фортель могут выкинуть – парни-то отпетые. А в ледяной воде их можно брать голыми руками….
Всё, взяли – не слышны за бортом даже шорохи….
Только волны. Только холод. Да перестук зубовный.
О нас забыли.
Замерзаем! Заживо леденеем! Спасите, братцы! СОС!
Ох, и покричали же мы, глотки надрывая. Один Вадим молчал, но он был без сознания.

А. Агарков. 8-922-709-15-82
п. Увельский 2009г.

© Анатолий Агарков, 2009
Дата публикации: 25.04.2009 08:30:30
Просмотров: 3712

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.