Безмолвие. Глава 1: Акафист

Александр Кобзев

Форма: Повесть
Жанр: Психологическая проза
Объём: 5595 знаков с пробелами
Раздел: "Безмолвие"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

«Слабым беспомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности.»

Глаза наполняются влагой, отчего огонёк лампады превращается в необычайной формы жёлтое пятно, что в детстве заставляло забыть о боли и обидах и смотреть, смотреть не отрываясь на маленького лучистого светлячка.

Господи, за что мне такое счастье?

Я застеснялся слёз, никто не видит, а делаю вид, будто просто окидываю взором комнату… Стены из светлых ровных брёвен, печка с духовкой, иконы в углу, теплится лампада… Как в старых крестьянских домах. Лишь электроплита, холодильник да компьютер напоминают, что живу в двадцать первом веке.

Почему-то сегодня после утренней молитвы я сразу начал читать благодарственный акафист. Я догадываюсь — это именно та радость, знаменующая новую жизнь и исполнение чаяний, которых, не ведая, ждал-томился все юношеские годы.

«Господи, как хорошо гостить у Тебя: благоухающий ветер, горы, простертые в небо, воды, как беспредельные зеркала, отражающие золото лучей и легкость облаков. Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки, и птицы и звери носят печать Твоей любви. Благословенна мать земля с ее скоротекущей красотой, пробуждающей тоску по вечной отчизне, где в нетленной красоте звучит: Аллилуиа!»

Слёзы льются из глаз, я уже не скрываю от себя такой слабости. Захотелось слезами счастья залить чьё-нибудь плечо, но здесь я совершенно один.

«Ты ввел меня в эту жизнь, как в чарующий рай. Мы увидели небо, как глубокую синюю чашу, в лазури которой звенят птицы, мы услышали умиротворяющий шум леса и сладкозвучную музыку вод, мы ели благоуханные и сладкие плоды и душистый мёд. Хорошо у Тебя на земле, радостно у Тебя в гостях.»

Я вышел на улицу, ожидая увидеть именно рай. Восходящее солнце освещало лишь самые высокие вершины гор. Почти год я любовался этим пейзажем. Но сейчас я увидел иную красоту. Лес с горных склонов нисходит прямо к жилым домам, сказочным теремкам, меж горных хребтов скрывающим уединенную радостную идиллию…

Лишь гараж и несколько служебных строений среди сосен напоминает о неких связях с миром людей и городов. Раньше я видел в этих постройках лишь досадную помеху перед глазами. А сейчас? — не могу представить пейзаж без грубых бревенчатых срубов.

— Господи, как хорошо гостить у Тебя! — кричу я, не стесняясь, что услышит Степан, мой сосед и сотрудник.

Кроме этого сорокалетнего мужчины и его супруги меня больше никто не услышит — до ближайшего посёлка не меньше десяти километров. Разве что по бездорожью, вдоль реки, чуть ближе…

Поэтому местных жителей вижу здесь нечасто. Я выбрал место работы так, чтобы вести совершенную уединенную жизнь. Вернее, это было обычным побегом от действительности и неласковости жизни к моей “чувствительной и поэтичной” персоне. Но я всегда делал вид, что приехал в эту глушь для осмысления своего места в мире.

Тогда я был уверен, что спокойно смогу прожить без людей, что людское общество меня совершенно не интересует. Радушно принимая случайно зашедшего рыбака или грибника, я не спешил узнать новости. Но тщательно замаскированное тщеславие-хвастовство и стремление дать любому событию свою оценку сквозило чуть ли не из каждой моей фразы.

Неделю назад приезжали электромонтёры, весёлые и простодушные мужички.

— Прекрасное место! Трудно сыскать лучше. Но не могу представить себе жизни без людей. Признайся, хочется сбежать отсюда? — начал было непринуждённую беседу один из них, но я почти сразу обрезал:

— Нет. Только здесь и можно обрести душевный покой.

Думали, наброшусь на городские новости или простую болтовню?…

— А если все начнут искать покоя? — я услышал в его голосе не упрёк, а, скорее, обиду. — Кто же тогда в городе останется, кто товары производить будет?

— Все не побегут — одиночество никому не нужно, его боятся. А убежал от лёгкого и гарантированного благополучия. Когда-нибудь вернусь… да что загадывать? — несколько высокомерно сказал я и без сожаления покинул монтёров, сославшись на неотложные дела.

Нескладный получился разговор… Я кривил душой, и они наверняка это поняли… Приехали бы они сегодня… Я бы вместе с ними работал, учился делать всё, что умеют они. Постарался жить их жизнью, учился бы их простоте, которая всегда проступает даже сквозь нескладность современной жизни.

Я всегда был первым — в учёбе, в талантах. Да только выбивался слишком далеко — так, что почти никого вокруг себя не видел. А если попробовать быть последним — у всех учиться, никого не учить? Не смотреть на людей снисходительно, а с радостью открывать в каждом из них живую душу… Смогу ли? Осознал ли я необходимость всего, что было в моей жизни, принял ли неудачи, разочарования и обиды как целительные горечи, необходимые для понимания своего истинного места в мире? Смогу во всех моих проблемах впервые в жизни обвинить не других, а себя?

Наверное, пока не смогу. Слишком большую груду шлака нужно перевернуть в закостеневшей душе. Но какое удивительное спокойствие… Почему?

Вот Жанна наверняка бы сказала… Стоп! Я запрещаю себе до поры думать о Жанне… Чтобы не всколыхнуть осевшие в глубине души надежды и сожаления.

Без того уже год поминутно в мыслях возвращаюсь к предмету моих воздыханий, то поддакивая себе — правильно, мол, поступил, то называя себя предателем.

ПРИМЕЧАНИЕ. Цитируется Акафист благодарственный «Слава Богу за всё» митрополита Трифона Туркестанова

© Александр Кобзев, 2020
Дата публикации: 21.10.2020 09:09:00
Просмотров: 1662

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.