Жизнь после жизни

Татьяна Буденкова

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 21400 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

То, что ждет нас после смерти...

Она уже не боялась смерти. Не было в душе ни горечи, ни обиды. И только ожидание заполняло всё её существо. Сколько ещё ждать - не знала. Как сквозь туман слабо различались белые стены, изломанный помутненным зрением четырехугольник окна и голоса. В значения слов не вслушивалась. Ей это было не надо. Она ждала только один голос.
- Вот, проходите. Ваша бабушка без сознания. И, я думаю, вас не слышит, - врач пропустила вперед молодую женщину. На больничной койке, прикрытое до подбородка простынёй, лежало худенькое тело. Белые, как лунь волоса, смуглое лицо, изрезанное морщинами лет.
Но Анастасия слышала. Все слышала и понимала. Четко, ясно, как в молодости. Это был голос её единственной внучки, тот голос, не услышав который, Анастасия уйти из этого мира не могла. Она попыталась разжать губы и сказать: "Не бойся, подойди". Но губы уже перестали слушаться, и из груди вырвалось только хриплое дыхание.
- Это же надо, с чего вдруг так тихо стало? Соседки по палате разговаривали. Врач что-то внучке говорила. А теперь, что – замолчали? - удивилась Анастасия. И увидела, как перламутровой раковиной переливается и окутывает её удивительный свет. – Господи, померла что ли? И тела не чувствую… Может в беспамятство впала? – Но посмотрела вниз и поняла:
- Выходит, померла... Эх, про комнату-то Танюшке не наказала! Надо же! - Тяжелые последние дни, которые тянула в ожидании внучки, сменились давно забытой лёгкостью движений.
Анастасия перевела взгляд на себя: вроде всё при ней, даже одета так, как привыкла и любила одеваться, но там внизу лежала тоже она? Анастасия протянула руку, а та прошла сквозь стену.
- Ох! - отдернула от неожиданности. - Ну, вот и всё, убедилась, что померла. И, Слава Богу! – Анастасия перекрестилась. Дома-то у неё висел небольшой образок. На него и молилась. А куда теперь смотреть? На удивительный свет? А чудесный свет окутывал, и ей подумалось: «Это что, тут теперь живу?»
Ожидание, бесконечное ожидание позади. И не только внучку ждала, ради которой тянула свои последние дни. Она ждала всю жизнь. Потому что знала, после смерти обязательно встретится со своим Ефимом. Даже не сомневалась никогда. И теперь коли смерть не чёрный мрак небытия, а вон всё как обернулось, то и Ефима увидит, Бог даст, увидит!
Анастасия парила над знакомым двором, видела знакомые лица, суетящихся, куда-то зачем-то спешащих людей.
- И чего бегут? Куда опоздают? – усмехнулась, сожалея о том, что всё это ей теперь недоступно. Земные заботы и переживания ещё были так свежи в памяти! Огляделась вокруг: больница рядом с домом. Вот Танюшка несёт узелок. Ага, это смертное приданное, Анастасия для себя всё приготовила заранее. Похороны дело хлопотное, но внучка выполняет всё по её наказу. Но и вроде не жалко то старое тело, а приятно, что Танюшка помнит и старается.
- Документы-то на комнату оформи! - Анастасии казалось, что громко крикнула. Она-то крикнула, да никто не услышал! Столько лет берегла эту комнату и вот, выходит зря? Обидно. Ведь дальше-то... и тут перед её взором замелькали картинки.
- Ну что ты будешь делать? Рассмотреть не успеваю. – И картинки, как по команде замедлили свой бег. – Это же… Танюшка… Уже и не молода. Сколько же ей тут лет? – Анастасия вдруг поняла, что ей показали будущее внучки. И подумалось: «Теперь, что, всегда можно будет в будущее заглядывать? Или так, раз посмотреть позволили?»
А ещё думала, следя за тем, как внучка с её смертным узелком идет к больнице, что когда человек проживает долгую жизнь, то смерти уже не боится. А дождавшись, вот как она сама, ничему особо не удивляется. Вроде как догадываешься ещё при жизни, что всё не так просто. Да, в самом деле не просто, потому что столько вытерпела, чтобы внучке комната досталась, а она … Анастасия подумала, что надо вернуться, на немного, пока тело в гроб не положили, а то всех перепугает, и сказать внучке, что да как делать. И Анастасия кинулась вниз. Вот тело. Ещё не убрали с постели. И так и этак пыталась втиснуться в него. Не тут-то было! Тело, как малая перчатка, и она в него не влезала. Анастасия билась, старалась вжаться - никак!
- Всё. Твое время вышло. И рассказать от сюда ничего нельзя. - У окна больничной палаты стоял её Ефим. Молодой. В той одежде, в которой умер.
- Пошли. Я за тобой пришёл.
В больничной палате, кроме Анастасии лежали ещё две пожилых женщины. Одна из них даже привстала с кровати на свои распухшие, тумбообразные ноги:
- Свят, Свят, Свят!!! Люда, глянь, али мне мерещиться? Чтой-то у окна вдруг как помутнело, будто тень чья!
- Анна Ивановна, старая уж, а покойников боишься. Живых надо бояться. Вот и мерещится, Бог знает что. Отлежит Анастасия положенное время и врачи увезут. А то… тени. Мало ли что мимо окна промелькнуло?
Но соседка в ответ только головой покачала, продолжая всматриваться в том место, где стояли Ефим и Анастасия.
- Эта женщина скоро к нам пожалует. – Ефим кивнул на Анну Ивановну. – Граница истончается. Видеть умерших начинает. Ну, ты что молчишь? – Повернулся к Анастасии.
Анастасия смотрела на мужа с тихой радостью и даже торжеством. Ведь вопреки всем сомнениям и убеждениям, столько лет ждала этой встречи! Привыкла верить, что увидятся, обязательно увидятся. Она всю жизнь помнила, как обещала умирающему мужу, что когда её срок помирать настанет, придёт к нему верной женой. И слово своё сдержала. Анастасия слегка улыбнулась и зелёные глаза мужа ласково прищурились: "Пошли".
Они каким-то образом легко и быстро перемещались, и это движение совсем не мешало разговаривать. Как? Анастасия не задумывалась. Другие мысли занимали её.
- Ну, здравствуй. Дождалась. - Радовалась встрече.
- Это я дождался. Зажилась ты, однако.
- Сколько Бог дал. Сына вырастила. Внучку. Нам бы помочь ей.
- Не выйдет. Назад пути нет. Все видеть можешь, а сделать - ничего. Эх, пометался я первое время. Всё норовил тебе помочь! Бывают редкие случаи, да только я не знаю - как это удаётся. Ладно, ты вначале обвыкни. Это хорошо, что ты меня не забывала, а всю жизнь помнила, иначе я бы для тебя существовать перестал и тебя бы встретил кто-нибудь другой.
Анастасия, хотела сказать, как день изо дня, год из года жила с памятью о нём. Но муж остановил:
- Погоди, не торопись. Какая была, такая и осталась, - в голосе мужа ни раздражения, ни упрёка. Слова прозвучали тепло и ласково. - Выслушай, что тебе сейчас знать надо.
"Однако ему приятно меня видеть. Ишь, всё помнит", - подумала Анастасия. И ласковое тепло заполнило все её существо. Земные дела показались вдруг такими незначительными. А Ефим продолжал:
- Первые три дня сможешь бывать только в тех местах, которые хорошо знаешь и помнишь. Да не забывай: тебя никто не видит и не слышит. Хоть через стены ходи, хоть через двери - все едино. Потом, до девяти дней - там, где тебя помнят, даже если место тебе не знакомо, сможешь бывать. Следующие дни, до сорокового от дня смерти, в любом месте на Земле можешь оказаться. Бывает по своей охоте, а бывает надобность какая. Ну а потом уж и не знаю, как тебе сказать. Ну, придет время, узнаешь. Многие после сорока дней совсем вольными становятся и куда уносятся - Бог весть. А кого помнят, да по ком на Земле чья-нибудь душа болит, или твоя с кем проститься не может, те доступ на Землю не теряют.
- А жить-то где будем?
- Здесь.
- Что-то ни комнат, ни домов, я, Ефимушка, не вижу.
- Мир перед нами. Будешь в том месте, какое твоя душа пожелает. Тут, Настенька, одно важно: желание твое с желаниями других людей будет встречаться. Так что следи за желаниями своими. Гневом, или обидой сильные желания вызываются, исполниться могут так быстро, что и не вернуть и не передумать. Ад кромешный. Выходит, сам зло сотворишь, сам от него и мучаешься и ни кто тебе, кроме самого себя, помочь не в силах.
- Не пойму я. Это ж сколько людей поумирало. На каждого чтобы исполнить желание... Это ж сколько места надо? Опять же, как могут люди друг друга найти?
- Места не надо. Потому что свершается всё только в твоей душе. А в душе каждого человека места на все его желания и страдания хватит! И видишь, и знаешь об этом только ты.
- Так, а другие люди? Вот ты рядом со мной?
- И я в твоей душе.
- Ну, а если бы ты не захотел меня видеть?
- А что в жизни в таких случаях бывает? Только там желай не желай, ещё не известно, что получится, очень сильно желаемое, может сбыться, а может - и нет. А здесь сбудется. Потому держи свою душу в узде, чтоб об этом не пожалеть. Ведь сильнее телесных - душевные муки. А здесь от них не сбежать и не укрыться, потому что от себя не сбежишь и не укроешься. Вот ответ на твой вопрос: например, ты меня видеть хочешь, а я тебя - нет. Злюсь на тебя, или обижаюсь. Вместо меня одни мои чувства придут к тебе, хоть и не видишь их, но почувствуешь. Хуже всего, когда к тебе безразличны. Таким холодом обдает, что земной мороз ни в какое сравнение не идет.
- Петеньку бы увидать, сыночка нашего. Ефимушка - ты его видал ли?
- И видел, и встречал. Также как тебя.
- Как он тут?
- По-разному. Никак не научиться, своими чувствами управлять. А если злость или обида захлестывает, так тут она и впрямь - захлестывает. Нападает всякое: то черное липкое, то холодное белёсое, обволакивает всего и крутит тебя, крутит. Пока сам с собой не справишься, а в душе мир да покой не воцариться. А как в душе посветлеет, так и все кругом проясниться. Вот и Петенька наш, то вспылит без повода, если что на Земле увидит ему не по нраву, а сделать-то ничего не может. Вот и бьется, что не по его! А раз он тут не появился, то значит, не очень-то ты его видеть хочешь?
- И впрямь, сама не знаю. Боюсь чего-то. А чего? А вот ещё внук наш - Валерик?
- Нет, не видел. Те души, что из младенческих тел сюда попадают, то и можно только белые облачка увидать. Куда они устремляются - не знаю. Но, известно, что вскорости возвращаются на землю в другое тело. Потому что каждая душа должна пройти свой Земной путь. И если тело погибло, то душе ищут другое пристанище, подходящее для неё.
- Кто ищет-то?
- Ну, старичка с белой бородой не видел, так что сказать, что за силы тут властвуют, не могу. А души младенцев… иногда только увидишь такое облачко, как оно уже опрометью вниз устремляется. Однако некоторым подолгу ждать приходиться. Которое из них была душа Валерика - не знаю. Наверно, теперь уж на Земле. Вот только как узнаешь, в каком теле? Сколь их рождается?
- Может рядом со мной жил, ходил…
- Может.
Анастасия уселась поудобнее и вдруг услышала полузабытый скрип.
- Ефим, так табуретку и не сбил.
- Теперь ей вечно скрипеть, коли, мы её такой помним.
Анастасия огляделась. Да это же их дом, где они жили вместе. Правда, некоторые вещи как в тумане видятся.
- Кое-что уже забываться стало. Вот, оказывается, почему, чем старше становишься, тем ближе к смерти и память всё светлее и светлее прошлое делает. Иногда не помнишь, ела ли утром, а что было полвека назад – ясной картиной в памяти рисуется. Я всё гадала, сидя у окна долгими вечерами: почему так? Прошлое все как на ладони, а что сейчас делаю – забываю. – Улыбнулась Анастасия.
- Ну, да главное что мы с тобой друг друга не забыли. И, значит, жить тут будем в радости.
- А сколь долго тут век отмерен? - Анастасия надеялась услышать: "Навсегда".
- Ну, мы люди взрослые, так что нам тут быть пока нас на земле хоть кто-нибудь помнит или знает. Да, ещё, я слышал, что взрослые души назад ворочать не торопятся, пока на Земле другие времена не наступают. Чтоб, значит, душа училась, и всё лучше и мудрее становилась.
- А потом? На земле жили, не знали когда помрём? Что ждёт после смерти? Всё больше опасались, что ничего не ждёт. Просто исчезнем - и всё! Как и не было человека!
- Не знаю, что будет потом? И когда это потом настанет? Но, думаю, души на землю возвращают в другие тела, а мы рождаемся и ничегошеньки не помним и не знаем, а люди на земле разные: добрые, злые, мудрые, глупые… в общем, чтобы душа опыта набиралась.
- Жили, смерти боялись. Оказалось - зря. Охо-хо-хо-хо... И опять вот, что нас ждёт? Когда? Что за сила такая нами правит? На земле в Бога верила, молилась, другой поддержки не имела и потому берегла свою веру. Спасала она меня в горестях. Тело берегла, чтобы было в чем душе держаться. А теперь как жить и быть?
- Ну вот, на Земле люди в Боге сомневаются, в бессмертие души не верят, а когда душа воспарила из бренного тела, ты опять в сомнениях.
- Так ить, не понятно…
- От того и грустишь, что не знаешь кого благодарить за жизнь после смерти? Глянь, комнату не узнать. Я таких вещей у нас и не припомню.
- Грущу от того, что сама своей душе не хозяйка. И кто распоряжается – не
ведаю.
- Ох, Анастасия, на земле сколь бед и забот от женщин, и тут нашла, о чём спросить!
- Там, на Земле за мной комната числится. Посмотрел бы как жила.
- А думаешь, не видал? Мне, ведь, все едино на втором ты этаже, или на четвертом. Помнишь, зеркало в шифоньере треснуло?
- Да, я тогда сразу поняла, не к добру.
- Так это я: метался, метался вас предупредить! Никак! Вот с размаху и навернулся в зеркало, а оно-то почувствовало меня – треснуло! И ты поняла – беда ждёт!
- Эх, всё равно ничего сделать не смогла.
- Теперь-то давай так здесь жить в нашем общем доме, чтоб твои и мои воспоминания совпадали. Так и твоей и моей душе покойней будет.
- Так, Ефимушка, дважды в одну реку не входят. Сам говоришь, я такая, потому что ты меня такой помнишь. А я-то, сколь лет одна прожила. Может уж и изменилась. Сам, говоришь, душИ в теле на Земле учатся. Моя тоже, сколько всего перенесла. И боли, и радости, и обиды, и горести. А тоски по тебе - сколь жила, столь и помнила. Так что я для тебя - одна видимость. И начинать нам теперь всё заново.
- Гляди, - Ефим кивнул на вход.
У дверей, наклоняясь, под низкой притолокой стоял Петр.
- Ишь, зайти не решается. Чувствует не зовёшь его.
- Сынок!!!
Но очертания Петра струились, были размыты. То высокий красавец моряк, наклонялся под притолокой, то мальчишка, держался за косяк. Мелькнула страшное лицо изможденного болезнью человека.
- Настя, давай уж какое-нибудь одно время Петра вспоминать, а то я его дитём помню, а ты... Ну, сама видишь, что получается.
- Да, как же? Он уж совсем не дитё.
- Это для тебя. А я когда помер, помнишь, сколь ему тогда было?
Анастасия плакала. Дом помрачнел. Краски потухли. И только Ефим оставался светлым пятном.
- Это же наш сын. Настенька, я постараюсь не вспоминать его. Я буду думать о тебе, а ты вспомни его ещё здоровым. Зачем себе душу травить. Я ж тебе говорил, тут каждый может сам себе ад сотворить. Даже в земной жизни люди догадываться стали, что о чём думают, чего ждут, то и получат! Вот смотри!
- Петенька наш красавец был.
- Почему был? Помнишь, как ты им гордилась?
Анастасия задумалась и стала сначала сбивчиво, потом всё подробнее описывать каким красавцем моряком вернулся Петенька с войны. Ещё не окончила рассказ, а он уже сидел напротив неё и улыбался, молодой, весёлый, красивый.
- Я так по тебе скучал! Мам, а я тебя такой молодой плохо помню. Вот отец, да! Он хорошо помнит тебя молодую.
- Петенька! - Анастасия смотрела то на молодого мужа, то на взрослого сына и слёзы счастья сами катились из глаз.
- Первое время так по тебе тосковал, что даже сбежать пытался.
- Да, наделал переполоху. Хотя иногда бывает и такое. Да только никому не удается.
- Так я ж только посмотреть.
- А и посмотреть по вызову. А тебя кто звал? Понимаешь, Настя, отсюда можно на Землю спуститься, если кто тебя оттуда вызывает. Но, опять же, то что я тебе уже говорил, ни слышать, ни видеть тебя на Земле не могут. Ведь мы бестелесные. А он... - Ефим краем губ улыбнулся выходке сына.
« Совсем не осуждает», - подумала Анастасия.
- Примерился я, поближе к дому. Постарался, как мог лучше вспомнить, сосредоточился и вижу: едет автобус, а в нем моя дочь и все мысли у неё обо мне. Чем не вызов? Только правила не соблюдены. Вот я и грохнулся. Попал в автобус. Хорошо поздно было. Кроме неё, кондуктора, да двух каких-то людей в автобусе никого. Вначале растерялся. А потом понял: дочь меня видит, а более никто. Сижу к ней спиной. Смотрю все вышли, кондуктор чуть на меня не села, место там потеплее, зима. Только дочь-то обо мне думает и вспоминает, а ты, мама, как раз о ней сильно переживала и ждала когда вернётся. Так что я даже и взглянуть на тебя не мог.
- А ведь, она мне говорила. Еду, мол, из школы, а в автобусе папка на переднем сиденье спиной ко мне в своем коричневом пальто сидит. Все, говорит, вышли на конечной остановке, и кондуктор вышла. Я, говорит, последняя выходила, а папа так и остался сидеть. Только шофер его почему-то не видел, так и поехал в гараж. Говорила, что растерялась и ничего сказать ни кондуктору, ни шоферу не могла.
- Ну, да что бы она сказала? Постой кондуктор, тут мой папа с того света едет?
-Так ить мне-то сказала. И не сомневалась. Утверждает - видела. Я тогда подумала, обозналась. Кто-то похожий.
- Ну да, пассажира водитель не увидел. В мороз в пустом автобусе в гараж увез.
Анастасии здесь нравилось. В своей земной жизни, она рано овдовела, потом потеряла любимого внука, следом сына в расцвете лет. И вроде люди вокруг, и разговоры, и пересуды, а свои беды и радости она при себе держала. Такой уж характер Бог ей дал. Поэтому рядом с Ефимом и Петром оттаяла. Это были её родные души. Молодая и красивая стала вглядываться в мир. То станет интересно про умерших родственников узнать. К себе в гости пригласить. Пусть увидят её Ефима и Петра. То беспокоилась - какое там у Танюшки будущее? Энергия её счастливой и мудрой души, казалась неистощимой.
Ещё не исполнилось сорок дней с её смерти, и доступ на землю пока был открыт без вызова. Она очень хотела увидеть свою внучку - Танюшку. Задумалась, да так, что сама не заметила, как оказалась в однокомнатной хрущевке. В этой квартире раньше жила бабушка внучки по материнской линии со своей сестрой. Потом бабушка умерла, и её сестра осталась одна.
«С чего бы меня сюда занесло?» - думала Анастасия. Вела она себя свободно. Привыкла уже, что на Земле её не слышат и не видят. Осмотрелась. В комнате темно. А на кровати своей умершей бабушки спит её внучка.
«Вот почему меня сюда занесло. Посижу, посмотрю. И назад», - подумав так, присела в уголок на стул. Ночь тихая, тёмная. Лишь кое-где проглядывали редкие звездочки, да луна: то затягивалась тучами, то выглядывала из них каким-нибудь краем, неясная, мутная. В приоткрытую балконную дверь лёгкий ночной ветерок чуть шевелил тюль. Прямо из окна вырисовывались контуры Лысой горы. На которой кладбище заняло весь западный склон, как раз напротив окна. Фонари на улице светили через один, но силуэт горы и города мёртвых всё-таки был виден. Оглядев без особого интереса эту картину, Анастасия вдруг увидела на сером фоне городского неба быстро летящую чёрную точку. Точка, приближаясь к дому, увеличивалась в размерах и приобретала контуры человека. Тюль всё также колыхалась от ветерка, ничего не изменилось, когда в комнату через эту тюль и балконную дверь прошел Илья. Это был давно умерший сын Татьяниной бабушки.
- Чего тебе тут? - Анастасия испугалась за внучку.
- Я к матери пришел. Глянуть. Стасковался. А вот вам чего тут? – и присел на край кровати, где спала внучка.
- Убирайся отсюда. Танюшку напугаешь. Мать твоя раньше меня померла. Да, скорее всего видеть тебя не хочет, так при жизни ты ей своей пьянкой досадил. Потому и не видишь её, и не знаешь ничего. Уходи.
Татьяна лежала на постели своей бабушки. Вздремнув немного вначале ночи, сама не зная от какого-то неясного беспокойства, проснулась. Чуть смежив веки, смотрела в тёмное ночное небо, а там приобретая контуры человеческого тела нечто летело к их дому! В следующее мгновенье, через приоткрытую балконную дверь, не шевельнув лёгкую тюль, прошёл её покойный дядя Илья. Он присел на край кровати, где она спала, глянул на неё и отпрянул. Татьяна оцепенела от ужаса. Ей показалось, будто он с кем-то разговаривает. И хоть она узнала в ночном кошмаре своего дядю, но человеческого в его облике осталось немного. Особенно выделялись глаза: кошачьи, жёлтые, с узкими поперечными зрачками, злые, недобрые. Сам весь чёрен и лицо, и вся одежда. Пил дядя при жизни много, от горькой и помер, но злым не был, хотя кроме горестей никому ничего таким своим поведением не приносил.
Но этого не могло быть! И вообще, это страшный сон! Всё из-за того, что легла спать на бабушкину кровать! А дядя на короткое время задержался в комнате и также быстро как появился, тем же путем исчез.
Страх ещё некоторое время держал Татьяну на месте. Потом она встала, подошла к балкону: "Чего только не примерещиться", - и закрыла дверь.
Анастасия вздохнула с облегчением: "Скорее всего, внучка не видела Илью, или подумала, что страшный сон приснился».
Пришла пора Анастасии возвращаться. Истекали сороковые сутки. Теперь у неё начиналась новая жизнь, или продолжалась прежняя... Поди, разбери?
« Странно, но даже без тела, я радуюсь и волнуюсь, переживаю за внучку. А тело моё давно в землице лежит. Так я это кто? Это как? Когда тела нет, а я есть? И правда, выходит, чистая правда, что душа человеческая вечна и бессмертна». – Анастасия больше по привычке, чем боясь быть увиденной или услышанной, украдкой вздохнула, погладила внучку по голове, перекрестила и отправилась … куда? Туда, куда каждый из нас уйдёт в положенное время.

© Татьяна Буденкова, 2016
Дата публикации: 02.05.2016 18:41:10
Просмотров: 2074

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Отзывы незарегистрированных читателей

Светлана [2016-11-09 11:25:08]

Отвечаю на вопрос "Почему отзыв расположен не под тем рассказом?" Всё просто: на Самиздате я не зарегистрирована, а здесь этого рассказа нет)

Татьяна, а я удивилась своему досадному ляпу: "Тимофей - Ёрган")) Простите, волновалась очень. Дело в том, что Ваша реальная история каким-то мистическим образом перекликается с реальной историей из моей - не военной - жизни, включая совпадение имени главного героя, Ёрган.) Невероятно! Но, выходит, так бывает. Объяснение ставит всё на свои места. Спасибо, Татьяна. Только, сдаётся мне, что именно она, Марта, затмевает "этот персонаж". И ещё. К несчастью, Героинь, которые выигрывают самые невероятные битвы с обстоятельствами несоизмеримо больше, чем героев)) Чуть ли не поголовно "Марты" живут в условиях военного времени...)) Ой, какую разрушительную волну воспоминаний подняла эта "Жестянка", Татьяна!
К слову, Ваши мистические рассказы меня тоже очень увлекли.

С уважением

Ответить

Татьяна Буденкова [2016-11-09 15:01:51]

Здравствуйте, Светлана. Признательна вам за подсказку. Опубликовала эту "Жестянку" и на этом ресурсе. А на Самиздате можно не регистрироваться, оставлять комментарии просто под именем.
Это же замечательно, что есть такие женщины, как Марта! В финале Акулина молится за Марту, прося Бога помочь своему мужу:"Пошли ему помощь, как послал этому человеку".
Я иногда думаю, что вообще придумать что-либо несуществующее в реале, невозможно. Когда писала этот рассказ, то на подсознательном уровне слышала голос Марты, Ёргана, видела дом Марты. У этого дома есть крыльцо. Если стоять к нему лицом, то справа окно, напротив высокое старое дерево.
И вот теперь прочитав ваш комментарий... что тут скажешь? Только ещё раз, мир не рухнет, пока есть такие Марты!
С уважением, Т.П.

Светлана [2016-11-08 12:01:32]

Татьяна, здравствуйте! У Вас удивительно лёгкое, умное, талантливое перо: яркие, живые образы, чудесный слог. Вдохновенно написанное и читается взахлёб)). Читаю Вас с удовольствием и слушаю внимательно.
Татьяна хочу поздравить Вас с недавней победой в конкурсе на Самизате и оставить небольшой комментарий.
При всём уважении к Вам как к автору мастерски написанного рассказа "Жизнь-жестянка", не могу не поделиться сомнением по поводу реалистичности чудесного превращения Тимохи в Ёргана... Как так? "То", военное, время и вдруг имя-то НЕМЕЦКОЕ! Возможно ли?

С уважением,

Светлана

Ответить

Татьяна Буденкова [2016-11-08 21:24:29]

Почему-то отзыв расположен не под тем рассказом. Удивляюсь и отвечаю.
Большое спасибо за столь доброжелательный отзыв. Что ещё может пожелать душа автора?
Замечу, что Тимофей - это муж Акулины, с которым она невольно сравнивает рассказчика, а не сам рассказчик. Акулина "поймала себя на том, что чутко вслушивается в каждое слово, ровесников её сгинувшего на войне Тимохи". А главный герой остаётся с тем имением, которое ему определила Марта, чтобы не путать читателя.
Почему Ёрган? Вообще-то правильно пишется Йорган - распространено в Дании, Норвегии, Швеции, в переводе фермер, крестьянин. Не такое уж редкое в Прибалтике имя. Русский человек его произносит по своему Ёрган. Его спасла Марта, это латышское имя. Значит, события происходили в Прибалтике. И, как он говорит:"...документы мне Марта выправила, одной ей ведомыми путями. Только звался я теперь Ёрганом. А фамилия её, Мартина, значит". Судьба его с болью и кровью поменялась совсем на другую сторону. Значит и имя должно соответствовать по этимологии.
Но, знаете, этот персонаж затмевает Марту. А ведь она спасая его тоже хватила горького до слёз. Вытащить из могилы, отрезать ногу, выходить, вытерпеть его переживания, отдать все свои сбережения ради спасения его жизни, а потом рискнуть добыть документы, и это в военное время!
Ещё раз спасибо. Я глубоко признательна вам за столь высокую оценку.
Татьяна Буденкова