Размышления художника, ставшего "новым русским"

Вионор Меретуков

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 5500 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Видно, так устроен мир, что в нем нет места для чистых, рыцарственных порывов. Их заменяют слова о чистых, рыцарственных порывах... В которые, похоже, перестают верить даже те, у кого не хватает духу и ума грешить по-крупному.

Грешить по-крупному – это ведь тоже талант иметь надо...

Грешить по-крупному – это не значит изменить жене.

Это значит – изменить себе. А этот грех куда интереснее, привлекательнее и страшнее... И соблазнительнее!

В мире нет места равновесию и соразмерности, о которых твердят теоретики с небесно-чистыми глазами правдоискателей.

Зло ощутимо побеждает. На всех фронтах.

Потерявшее надежду Добро испуганно прячется за спины идеалистов, которые скоро все до единого падут под ударами все чаще и чаще побеждающего Зла.

Так есть ли смысл в том, чтобы безвестно пасть на поле брани, возле которого уже томятся в ожидании сытного обеда несметные полчища крыс, ворон, шакалов, гиен и прочих падальщиков, принявших обличье людей?

Не лучше ли примкнуть к триумфаторам, к этим непобедимым силам Зла?

Ведь жизнь дается один раз... И прожить ее надо так, чтобы... Как там у Островского-то?..

...Я опустился до того, что покупаю костюмы только от Пьера Кардена. Часы меняю не чаще одного раза в полгода, стоит ли говорить, что это Картье?

Когда я утром просыпаюсь в своей роскошной спальне, обставленной в стиле Людовика XIV, мой камердинер, которого я вызываю нажатием кнопки, приносит мне в постель бокал сухого калифорнийского вина урожая – скажем так – середины двадцатого столетия. Иногда я прошу принести охлажденного шампанского. С этого начинается мой рабочий день. Рабочий день парвеню.

Глубокое осознание того, что я выскочка, вовсе не мешает мне наслаждаться плодами богатства.

Но я выскочка с вывертом. Заказывая нечто экстравагантное, вроде ведра квашеной капусты, которое я недавно вытребовал в «Метрополе», я действую в стиле русских купцов конца девятнадцатого столетия, описанных старым пройдохой дядей Гиляем.

Это мой протест. Протест, так сказать, наоборот. Новым русским, которые себя и свои капризы воспринимают абсолютно серьезно, этого не понять никогда.

Появилась целая генерация (откуда они взялись?!) публичных людей, которые с умным видом несут такую дичь, что становится стыдно за них самих и за наше несчастное время.

Образ и стиль жизни этой тупиковой ветви древа человечества заключаются в том, чтобы, противопоставив себя окружающему миру, вырвать из него как можно больше удовольствий, денег и благ.

Принципиальное отрицание каких-либо принципов у них возведено в принцип.

Последняя максима сильно попахивает моим другом, известным писателем Юрком. Он, под занавес старчески злобствуя и скрежеща на поворотах, обожал полить нашу сумасшедшую эпоху смесью яда с мертвой водой.

Увы, мне его не обогнать на повороте.

Как бы громко и мерзопакостно я ни скрежетал.

Юрок в своих пророчествах и карканье – непревзойденный мастер.

Вообще, я заметил, что взаимопроникающее влияние друг на друга близких по духу людей значительно сильнее, чем можно было бы ожидать. Вот и я нет-нет, да и ловлю себя на том, что иной раз говорю словами Юрка.

Вернемся к затертой теме о принципах. Впрочем, мне ли рассуждать о принципах? Хотя...

И все же повторимся. Продолжим злобствовать и скрежетать. Напоминаю, принципиальное отрицание каких-либо принципов у вышепоименованных созданий, делающих вид, что они тоже люди, возведено ими в принцип.

И это для них и тех, кто благосклонно и с пониманием к ним прислушивается, становится непреложной нормой, которая даже не требует обсуждения.

Надуманная утонченность, чрезмерная привередливость при выборе галстука или рубашки, ресторана или сорта вина, и придание всему этому слишком большого значения – смешны, нелепы и глупы. Все это не для меня.

Это ведь разновидность снобизма, а стало быть, пошлость. Шампанское по утрам – это тоже пошлость. Вернее, было бы пошлостью, если бы не было моим шутливым протестом. Шутливым и приятным протестом. Холодное шампанское утром...

Один замечательный писатель, вероятно, стянув приводимое ниже высказывание у некоего забулдыги, говаривал: с утра выпил – и весь день свободен. Видно, хорошо знал, что говорил... И потом, это просто вкусно, холодное шампанское...

Иногда после пробуждения я – неведомо по какой причине – прихожу в игривое настроение. Тогда я требую, чтобы камердинер незамедлительно принес стопку водки и соленый огурец, разрезанный вдоль. Именно – вдоль. Самодурство, признаюсь, – увлекательнейшая штука!

Дина – моя главная возлюбленная – по-прежнему носится по миру в поисках самой себя. Я так привык к ее выкрутасам, что уже не придаю им излишнего драматического значения. Ее не переделать, да и стоит ли?

Она прекрасна, очаровательна и безмерно соблазнительна. Она – такая, какая есть. Попробуй она хоть чуточку изменить себя, убавив свою фонтанирующую энергию, и все полетит к черту: от ее
развратно-дьявольского обаяния не останется и следа...

За что я всегда ненавидел и боготворил таких женщин? Вот именно за это. За ветреность, за измены, которые они, капризно выпятив нижнюю губку, лениво отрицают, за ураганность, непостоянство, и пленительную женственность, – за все то, что и составляет их победительную и неотразимую прелесть. И пока Дина не постарела, она будет кружить мне голову...

В ней – излишек того, чего почти не осталось во мне. Она переполнена жизнью...

(Фрагмент романа «Меловой крест»)

.

© Вионор Меретуков, 2009
Дата публикации: 27.12.2009 15:53:01
Просмотров: 2604

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.