Русский Север - взгляд из вагонного окна
Николай Талызин
|
Форма: Очерк
Жанр: Публицистика Объём: 25001 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Я смотрю в окно несущегося железнодорожного вагона. Чёрт побери! Хоть кто-нибудь дёрнул ручку стоп-крана! Прямо из вагона видно грибы: белые, рыжики, подосиновики... Это Нижегородская область, а может быть уже Кировская. Вагонные колёса начинают отстукивать очередную тысячу километров по бескрайнему Русскому Северу. Направляемся на север Республики Коми в город Инту. Кто не знает, это чуть не доезжая до Воркуты. Прямо на Полярном Круге. А ещё Инту называют золотым сердцем Коми. Есть за что! Впрочем об Инте чуть позже: надо ещё доехать... * * * Проводница — не обслуживающий персонал, а деспотичная хозяйка: - Сидите, я сказала, на местах, пока полы не высохнут! - Курить будите на больших станциях! (Во как! А на Севере как-то и нет станций больших-то... Полдня без остановок до очередной смены локомотивной бригады). Кстати о курении, есть такая вредная привычка и не у меня одного. А так как трое-четверо суток для курильщика срок огромный, который без никотина он преодолеть не может, то все курильщики автоматом стали преступниками. За окном пробегает бескрайняя тайга, курить охота.. И из меня сделали преступника-рецидивиста. Я курю на переходной площадке, твердь под ногами постоянно хочет пропасть, шатает и качает. Две-три-четыре затяжки и бегом. Ух, не застукали. Наши проводники нас «не замечают», пока. А вот в соседнем вагоне полицию проводники вызывали. Штрафовали! Весь тамбур в пепле. Курят... Украдкой даже друг от друга, а не затушенные окурки летят под вагон. Нет, я под конец шестого десятка не брошу эту вредную привычку, фитнесом уже заниматься не буду и в боулинг не пойду. К чему такие бестолковые законы и безобразные попытки их реализовать? Видимо потому, что с наркомафией терпят фиаско.. Вернёмся, однако, к Русскому Северу. * * * Тяжело провести несколько суток в замкнутом пространстве. Это только хвалебные речи руководства РЖД о всё возрастающем сервисе в поездах: ТВ, вай-фай... Две розетки по проходу на весь вагон, и как результат «живая» очередь подзарядить телефон... Даже местный радиоузел не функционирует. Перечитаны все газеты и буклеты, дошла очередь до расписания движения поезда. Что сразу насторожило и даже расстроило: расписание составлено по-английски, а лишь потом дублируется по-русски. А почему, к примеру, не на языке коми? Ведь едем туда. А говорили, что узбеки и таджики «понаехали». Фиг Вам! Америкосы и англосаксы заполонили Русский Север, по-видимому. Это для них и сляпали расписание. Впрочем в нашем вагоне импортной речи не слышно, слава Богу! Нас, русских, пока в России больше. Я делаю вывод из того, что на вокзалах Саранска и Кирова диктор делает объявления сначала по-русски, а затем по-импортному. Кстати, почему в Саранске по-английски, а не на мордовском языке? Или Саранск столица не Мордовии, а Англии! Пока ехал в вагоне, так резко поменялась политическая обстановка в Мире? * * * Шахунья — красивое старинное название, хотя перевод с древнерусского не совсем лицеприятен. Шаха — обман. Но так назвали протекающую здесь реку за её непостоянный характер, женщина, как не говори, коварная обманщица. Городок небольшой, ухоженный перрон, отремонтированный вокзал, пункт техобслуживания вагонов. Всё нарядно и обустроено. но... рядом брошенный элеватор, давно брошенный: деревья трехметровые выросли на кровле сооружения. А рядом заброшенная база, быть может здесь располагалась «Сельхозтехника»? Разруха! Север Нижегородской области, а Шахунья наиболее депрессивный район... Жаль... Но такова судьба многих российских моногородов. Чуть раньше проехали Кержанец — небольшая станция в той же Нижегородской области. Историки утверждают, что по берегам одноимённой реки селились старообрядцы. Основательность и аккуратность чувствуется и сейчас. И ещё, чем запомнился Кержанец: единственное место, где вдоль железнодорожного полотна вспахана противопожарная полоса и очищена от мусора и кустарника. Правда немного — пара сотен метров. А на всём многотысячном протяжении Северной железной дороги, да и Горьковской, завалы, мусор, брошенные телеграфные линии и полнейшее запущение. Недавно проезжал по Белорусской «чугунке»: там поезд движется как по аллее парка, так всё ухожено, глаз радует. Молодцы — братья-славяне! А русские леса без хозяина! Бурелом и свалки... А окурки летят в окно. Раньше хоть как-то были оборудованы места для курения, всё меньше предпосылок к возгораниям и пожарам. Проводник закроет окно в туалете, курильщик откроет, проводник закроет, а очередной любитель никотина откроет, проводник опять идёт выполнять бесполезную работу... Курильщики не сдаются! И летят окурки в окно, под переходные площадки, разбрызгивая облака искр. А вокруг сухостой, валежник, мусор: не миновать пожаров... , * * * Село солнце, за окном темень, лишь изредка блеснут огни полустанков и крошечных деревушек. Кировская область, а затем к утру въедем на некоторое время на территорию Архангельской. Это уже настоящий Север! Спать вроде бы рано, чай уже не находит места в моей утробе. Остаётся одно: пойти нарушить очередной раз закон и вбить никотиновый гвоздь в лёгкие. Ах, как хочется курить! Правительство, зачем сделали из половины населения нарушителей законности? Почему Вы так не любите свой народ? Или я не народ? Потому, что курильщик. Однако холодает, готовлю одеяло, через пару часов Киров, а это уже суровый Русский Север. В вагоне не топят, как и в ЖКХ ещё не начался отопительный сезон. И всем плевать, что в Воркуте первый снег бывает уже в августе- начале сентября. При этом последний порхает в июне-июле. Лето очень короткое, - шутят северяне, - зато малоснежное. Проводники опытные: правдами-неправдами добыли уголь и все-таки впоследствии немного подтопили вагон, не дали вымерзнуть пассажирам. Спасибо им за заботу. А руководство РЖД бодро рапортует: биотуалеты, климатконтроль... Не работал кондиционер, когда выезжали с южного зноя, и структуры, обслуживающей биосанузлы на Севере нет! Пока всё под вагон. - Холодное пиво, напитки, шоколад! Опять здоровенный парень катит тележку из вагона-ресторана. Ну кому нужна шоколадка в 23 часа? Кстати, предлагают пиво, а в ресторане есть напитки и покрепче. Хотя правила запрещают проезд нетрезвым пассажирам. Что-то не вяжется? Пить нельзя, но если хочется, к тому же предлагают... Значит можно! А курить: ни-ни! Прости, читатель: я еще несколько раз вспомню, как отрабатывал навыки скрытного курения в кулачок. Это одно из ярких впечатлений моего многодневного путешествия. Чем дальше на Север, тем меньше обжитых мест. За окном кромешная тьма. И вновь разносчик из ресторана: - Рулеты, конфеты, печенье, холодное пиво! Елки-палки, в полночь именно печение и рулет мне так мечталось приобрести, ты мой «исполнитель желаний»... Надо же, не один я бодрствую. Голопузый карапуз, вернее карапузиха, с кудлатыми косичками бежит по коридору: - Папа, папа! - Стучи, стучи папе, - это уже «указивка» от мамы, занятой младшеньким сынулей. - Папа, папа, пусти, мне холодно, - маленький человечек колотит в дверь туалета. Ну, что же, с этим делом ребёнку нельзя годить. Приспичило. * * * Киров — столица Вятского края. Почему-то я безумно люблю Киров, хотя дальше перрона и вокзала никогда не был. Десятки раз и всё мимо, проездом.. На перроне встречают таксисты-«бомбилы»: - Йошкар-Ола, Казань, Нижний Новгород, Пермь, недорого и быстро! - Недорого? Сколько возьмёшь? - Девчата дороже берут. Едем! * * * Расцвело. Пасмурно. Иногда моросит дождь... За окном давно дубы, клёны, тополя, липы сменили сосны, берёзы, ели, пихты, осины. Начинается настоящая парма, так называют северные народы тайгу. О красотище пармы писать не стану. Слов не хватает, что бы описать этот бескрайний, полный разнообразия и самобытности, нескончаемый простор настоящей природы. Хотя к прелести пармы мы не раз ещё вернёмся. Хотя бы на минутку.. Красота!!! * * * В Кировской области — Мураши, в Архангельской — Котлас, а в Коми — Микунь. Это не только большие станции на нашем пути, но я бы сказал знаковые. На перроне черника, брусника, грибы, картошка. Картошка! Что может быть вкуснее Котласской или Микуньской картошки? Не пробовали? Зря! Здесь бабули предлагают мисочку рассыпчатой крахмальной настоящей северной картошки. А можно взять ведром и мешком. Можете довезти — берите! Не пожалеете. А брусника, черника! В начале лета ещё морошка: свежая и мочёная. Осенью по первым морозам предложат клюкву. Цена на ягоду кусается, но она этого стоит. Забегая вперёд: на обратном пути я взял домой ведро ягод: пополам черники и брусники — довёз! Малый бизнес в этом году сориентировался на сбор дикоросов. Ягоды и грибы стали принимать у местных сборщиков по приемлемой цене. Часть продукции реализовывается сразу, другая же часть перерабатывается. Способствовал этому бизнесу и небывалый урожай ягод и грибов. О грибах я писал в начале своего рассказа, они везде, их в этом году не просто много. Их — тьма! Ягод тоже немало. Местные жители, даже некоторые городские брали отпуск для дополнительного заработка на сборе дикоросов. - Не берите здесь ягоду, - советовали знатоки, - в Микуни будет дешевле. - Стоянки короткие, провыбираешься. В Микуни дешевле, а в Мурашах крупнее и свежее. В Котласе крупная ягода, но россыпью, а на других станциях предлагают в пятилитровых бутылках, с просверленными заранее отверстиями, что бы ягода не сгорела, не задохнулась. Бери ягоду, пассажир, закупай! Это не аптечная черника в пилюлях! Живые витамины! * * * Подслушанный разговор: - Сколько километров от Москвы до Инты? - Сорок — сорок шесть часов. ( А в тоннах, килокалориях и фарадах?) От Москвы до Инты ровно 2000 километров, а через пять-шесть часов и Воркута. В гектарах и кюри не мерил... * * * В вагоне много детей, и почти все дошкольники. Кто постарше, видимо, уже готовится к занятиям. Ехать трое-четверо суток тяжело взрослым, а детям? У них уже кончились игры и развлечения, сказки-рассказки, картинки-раскраски... Началось шкодничество, капризы и изнывания в замкнутом пространстве купе и узкого прохода. Колёса вагона отстукивают очередную сотню километров бескрайнего простора Русского Севера. Ещё день и полночи, и мы у цели... Хотел позвонить, но мой телефон на вызов отвечает : «Нет сети». Включаю поиск операторов вручную : « Операторы не найдены». Нормальненько: это настоящий медвежий угол России. Подождём, через пару часов Микунь, потом Княж-Погост. Там-то связь есть!? * * * Хозяйка-проводница, которая деспот, негромко, но зло ругается. Бежала на запах табачного дыма: ан нет! Нет никого. Ха-ха! Я-то знаю, что это дедуля из пятого купе. Он точно не бросит курит. Да и я курить и дышать брошу одновременно. Скоро уже на радость нашим правителям. Уши в трубочку. Хочу курить. Кто придумал такие законы? На перроне тоже нельзя. Но транспортная полиция бессильна: из вагона высыпает народ и дымит. Не весь, конечно, но и как везде: пополам. Спасибо депутатам и правительству. Падлы... Слово «правительство» преднамеренно написал со строчной буквы. Заслужили. С «айфона» «пост» в «твитер»! Отнимите у Димона айфон, пусть делом займётся. Задолбал мужик с тележкой: - Пиво, напитки, печение! Молодой, здоровый! Нам бы на завод такого стропальщика. * * * Наша милая проводница, да! милая! Уже не зверствует. Чуть не плача, убирает, пылесосит, трёт стёкла. Проверяющие ревизоры сделали запись с замечанием, что в вагоне грязно. Не видать ей премии, а то и вовсе снимут с маршрута. А вагон на самом деле старый, скрипящий всем своим многометровым телом. И без всякого «сервиса»: об этом я уже писал выше. Где такой антиквариат дирекция по обслуживанию пассажиров достала? Жалко женщину. Всё ей простил. И даже не курю, жду станцию... * * * На перроне вновь ягоды и грибы. Раньше предлагали белые, подберёзовики, подосиновики, а на этой станции только лисички. Наверное, это наиболее транспортабельные грибы, в любом случае их можно довезти даже до самой дальней точки на карте нашей России. Опытные путешественники опять напоминают: в Микуни базар больше и разнообразнее. Микунь — большая узловая станция на Юге, а может быть и почти в центре Республики Коми. И одноимённый городок. Чистый, скромный и такой «домашний», как и все городки на Русском Севере. Кстати, для Севера Микунь и не такой уж маленький город. Город! Ягода. Грибы. И картошка!!! Не удержусь и повторюсь: вкуснотище! Вкуснее Микуньской и Котласской картошки нет ничего. Попробуйте! Из Микуни удалось связаться с родными и друзьями. Связь появилась. Надолго ли... * * * Вдоль железной дороги часто встречаются базы «Газпромстроя». Огромные горы труб большого диаметра. Республику Коми пересекают, а многие берут тут своё начало, газопроводы и нефтепроводы. Гоним на Запад углеводороды! Не дадим Европе замёрзнуть. А в самой Микуни да и в других населённых пунктах около каждой избы поленницы, дровники, навесы с берёзовыми поленьями. Нет газа у того, у кого его берут! А Вы переживаете: как Европа из-за кризиса на Украине без газа будет зимовать? Да так! Здесь же, на Русском Севере, наши люди в лютые морозы живут без газа. Выживают... Справедливости ради надо отметить, что изредка попадаются деревеньки со свежевыкрашенными жёлтыми трубами разводки. Идёт газификация. Быть может режим санкций развернёт Газпром на внутренний рынок? * * * И ещё один подслушанный диалог. - Ушёл по ягоды племянник и пропал... - Как? - Нет и всё... - Искали? - Искали. Но даже следов нет. И на болото ходили. И к реке... И по парме обошли мужики-охотники... Нет и всё. - Волки съели. - Так даже одежды, вещей не нашли. И следов нет. Как в воду канул... * * * Поел, поспал... Поспал, поел, выпил чёрный кофе.. Колеса монотонно отстукивают несчётную даль. Ухты и Сосногорска ещё не видно. Вновь начал накрапывать надоевший всем мелкий дождь. Это на Юге конец лета, в средней полосе канун бабьего лета, а здесь уже разгар золотой осени: как никак август кончается, сентябрь вступает в свои права. Мобильной связи опять нет: проезжаем очередной медвежий угол. А может росомаший? Песцовый? Волчий? Да нет, это наш родной и дорогой Русский бескрайний Север! Ухта — нефтегазовая столица Коми, второй город республики после официальной столицы города Сыктывкара. Но по экономической составляющей, по значимости — Ухта первый город. Рядом Ярега и Сосногорск. Последний, главным образом, крупная железнодорожная станция. Стоянка поезда довольно длительная, но гулять особого желания не возникает. Выезжали из южного лета, приехали в промозглую северную осень. Пронизывающий ветер, моросящий ледяной дождь, изо рта пар. Низкая облачность почти без видимого движения. Создаётся впечатления, что наступили сумерки, но до заката ещё несколько часов. Лес хотя и не полностью одел осенний наряд, но большинство берёз позолотило листву, а рябины вовсе хвастают багрянцем. Лишь ели и сосны стоят зелёными, но как-то тёмно-зелёными и, может быть, даже мрачно-зелёными... Парма готовится к длительной спячке. * * * До Инты ещё более четырёхсот километров, или более семи часов езды на скором поезде, в других единицах измерения оценить затрудняюсь. И так, дальше в путь! И опять грузовые вагоны, гружённые трубами большого диаметра, целые составы. Мало Западу газа! Северный поток, Южный поток и ещё поток за потоком. А отъехали несколько десятков километров от Ухты: деревеньки, посёлки готовят берёзовые поленья. «Газпром», может хорош пялиться на Запад, мечтая заполучить баксы и еврики. Оглянись, газовый олигарх, посмотри, как свои люди в сорока- пятидесятиградусный мороз выживает, другого слова не подберу, прямо под вашими трубами. В копоти от берёзовых поленьев... До чего же наши руководители не любят свой народ! Ненавидят!!! * * * До Печоры еще пара часов, но смеркается, трудно будет что-то рассмотреть и рассказать о городе на великой северной реке. Раньше это был большой, даже огромный речной порт. Ходили суда до Печорской губы к Нарьян-Мару, по Баренцево морю до Белого, в Северную Двину. И вверх поднимались на сотни километров, заходили в Ижму, Цильму, Усу и другие притоки, обеспечивая жизнедеятельность населения республики, которая называлась тогда Коми АССР. Беспрерывными потоками шли плоты. Кстати, и железнодорожные составы с лесом наравне с угольными шли через каждые десять-пятнадцать минут. Сейчас же редкий состав с углём, а всё больше с трубами большого диаметра, с отводами, муфтами.... Россия и Русский Север на «трубе»... А еще знаменита Печора тем, что во время Великой отечественной войны в 1943 году был построен мост через реку Печора, и интинский, воркутинский уголь пошёл в помощь фронту, в блокадный Ленинград. А до этого уголь вручную грузили на шняги ( плоскодонные баржи, способные преодолевать пороги северных рек), сплавляли до Печоры и далее. Когда десять - пятнадцать лет назад я проезжал этим же маршрутом, то станции, полустанки были завалены горами брёвен. Шла заготовка древесины. Оговорюсь, не всегда шла, а часто вывозилась то, что заготовили ещё при Советской власти. Сейчас же кое-где остались кучи полуистлевших древесных отходов, заброшенные железнодорожные тупики, опрокинутое крановое оборудование и всё! Местами подъездные пути демонтированы, но в основном лесозаготовительные площадки просто заброшены. Действующих предприятий лесной промышленности осталось очень мало... Ортодоксальный «зелёный» эколог скажет : отлично, лес будет целее. Но... Однако, здесь я приведу пример Белоруссии. Там леса значительно меньше, чем в Коми, но лесозаготовка ведётся в больших объёмах. Лес вырубают не делянками, выборочно, одновременно очищая пущи, боры, рощи. В дело идёт всё: ветки, кора, опилки. На лесозаготовительных площадках нет гор древесного мусора, а зелёные газоны и аккуратные дорожки. Сам наблюдал, как загружали в вагон «брёвнышки» диаметром пятьдесят-шестьдесят миллиметров. Когда проезжаешь через белорусские леса, создаётся впечатление, что это огромный парк культуры и отдыха. А уж Беловежская пуща! Там, кажется, вообще пара миллионов таджиков дворниками работают. Шучу! Просто братья-славяне любят природу и берегут своё достояние. А нам не до этого: труба, очередной поток! Осталась позади Печора, следующая остановка Инта... Пассажиров осталось мало, вагон полупустой. До Воркуты докатятся единицы... * * * Долго всматриваюсь в темень северной ночи, пытаясь первым увидеть почти полукилометровую вышку. Но она, как всегда, возникла передо мной внезапно, рассекая ночной мрак яркими огнями, и через несколько секунд тёмный густой лес встал между нами непреодолимой стеной. Станция Инта: лужи, непроглядная тьма, почти безлюдье.. Автобус к прибытию поезда не подали, зато калым «бомбилам»-таксистам. И всё-таки я в городе: семнадцать километров страха на разбитой «классике» с не вполне адекватным водителем и чуть-чуть российских рублей. Трудно что-либо разглядеть ночью из машины, но первое впечатление приятное. Дороги в удовлетворительном состоянии, а это, поверьте, для районов вечной мерзлоты уже немаловажно. Памятник строителям Инты отреставрирован и даже подсвечен. Оригинальная подсветка и у Дома культуры, у детской музыкальной школы. Старые дома сносят, но новых не строят. В городе избыток жилья. А как же ему не быть: народ разъезжается. Из шести угольных шахт, работавших в доперестроечное время, осталась одна. Население сократилось вдвое. Из моногорода Инта превратилась в моношахту... Да и это последнее градообразующее предприятие не отгружает уголь потребителям : нечем оплатить железнодорожный тариф, так как уголь не поступает потребителю. Как разорвать этот круг: товар-деньги-товар? Это пытается сделать внешнее управление: шахта — банкрот, а по большому: город — банкрот, да и весь Русский Север... Миллионы тонн угля лежат на поверхности, слёживаются, вот-вот начнут самовозгораться. Прошлый год поднятый на-гора уголь горел... * * * -Мама, мама, Ваша дочь не знает, где могила отца (в мобильник). -Что ты кричишь! Потише... - Мама, как Вы воспитывали дочь? Она живёт напротив, а где лежит отец, не может найти. - Что ты, дурак пьяный! Люди ж ведь... - Мама, Ваша дочь могилу отца найти без меня не может... - Да ты... - Мама, да так же нельзя... Ваша дочь... Всё поросло бурьяном!.. В ответ показной бабий вой, причитания, всхлипывания... - Мама, мама, я всё уберу. Но Ваша дочь... * * * Грибы! Грибы вокруг: на тропинках и дорожках, в траве и на газонах, под деревьями и на полянах. Такого урожая никто не помнит: волнушки, подберёзовики, свинушки, сыроежки, подосиновики... А сколько ягод: брусника, голубика, клюква, черника. Нет, не пойду по грибы: при таком их количестве угасает азарт охотника. Погода играет в прятки: дождь, ветер, яркое солнце, опять моросящий дождик, проблески солнечных лучей, ливень, тихий безветренный вечер. А в целом что-то глобального потепления не ощущается. Днем всего плюс четыре, а из Воркуты доносятся поздравления с первым снегом. Значит и в Инте скоро станет бело... На календаре первые числа сентября: прощай, северное лето! * * * На входе в магазин вывешено объявление: « Вход с собаками строго воспрещён! Осторожно — злая кошка!» Подумалось, что это очередной прикол с претензией на оригинальность, креативчик. Однако... Скрипнула входная дверь, из-за коробок с товаром молнией метнулась мелкая серенькая кошка. Вслед, сломя голову, кинулись сразу два сотрудника магазина: - Закрывай скорее вторую дверь! Кто-то к крыльцу с собакой подошёл. Уже учуяла! Да!.. Это не креативный прикол, а на самом деле очень злая кошка! * * * Инта готовится к юбилею: в октябре городу исполняется шестьдесят лет, а до этого был посёлок. Город хорошеет, наряжается, приводит себя в порядок. Да и холода на пороге. Местный глава администрации проявляет сверхработоспособность: поспевает везде вникнуть, проконтролировать, исправить, дать указание, а то и нагоняй. Бывает, что срывается на эмоциональные высказывания, но это лишь укрепляет уверенность, что в городе есть настоящий хозяин. Трудно выживать Инте, но там много людей, которым судьба города не безразлична. Они помогут мэру и его команде в деле возрождения Инты. А иначе быть не может: ведь Инта — золотое сердце Коми!!! Прощай, город детства, город первой школьной любви, родной город, в котором навсегда остаётся частица моего сердца... * * * Подслушанный на обратном пути монолог попутчицы. - Жаль, что силы уже не те... Всё моим приготовила, но вот ягоды не все смогла переработать. Но зато наморозила. Потом зимой пригодятся, разморозят. Силы уже не те, как в молодости... А так хотелось помочь. Да, грибами запаслись, а мне-то одной уже много не надо. Домой поехала, там у меня сад. Только душа за них болит. Смотрю раз: у дочери фингал под глазом! А так хочется, чтобы у них всё было хорошо. Девчушка, внученька моя, переживает, она-то всё уже понимает. Эх! Работы было уйма: всё надо собрать, переработать, в дело произвести. У меня никогда не было идеально, всегда что-нибудь не успевала. Если в огороде хорошо, то в доме некогда убраться. А в доме приберусь, огород не прополот. Ничего не успеваю, ноги болят, еле их таскаю. Дом у меня не старый, крыша железом покрыта, а наличники прям картинка. Саша мой покойный всё сделал. А печка — залюбуешься. На лежанке сушила грибы, на всю зиму запасла и себе, и моим. За двор выходишь, через пятьдесят метров собирай: лисички, белых правда мало. Но один лесок, другой лесок, так и набираешь. Грибов тьма! Дочь приехала: хвать, хвать. Они столько и не видывали. Домой принесли гору! Прощай, Север! Сколько горя ты мне принёс. И радости. Остались здесь мои одни, сиротиночками. Еду домой к себе, а сердце моё здесь, на Севере осталось. Когда-то в нашем городе мы встретились и поженились, сына и дочь родила. И Сашу в Инте схоронила... Царство ему Небесное... Тяжело одной жить, но соцработник мне не нужен. Хочешь — не хочешь, а самой приходится хоть пятьдесят-сто метров пройти в магазин или аптеку. Потихоньку, с роздыхом. А так, что я буду лежать: сама доковыляю, что хочу, возьму. Врачи ничего не знают, посадили всё здоровье антибиотиками. Я сама теперь травки пью. Но надо не меньше месяца, а у меня не получается: то кинусь на одно, то на другое. Заболеть просто, а вот вылечиться — о-о-о! По телефону люблю говорить. К подругам идти не всегда уже и сил наберёшься. А тут поговорили, вроде бы свиделись. Однако вот с одними хоть весь день говорила бы: что готовить, смотрела ли телевизор, по ягоды не собираешься ли? А есть ещё одна подружка, так после её разговора хоть в могилу ложись. Позвонит и вот одно: болит, ах болит, я умираю... И опять одно и тоже: я, наверное, умираю. Дак, я же тоже умираю, особенно после твоих разговоров. Правда, после неё если и не болело — заболит! Уехала, а сердце свербит за моих. Вдруг опять поссорятся. А малышке-то, внученьке моей, уже и в школу идти... Следующим летом вернусь на Север... * * * И я вернусь к тебе, Русский Север! Инта, я не прощаюсь с тобой! Я говорю: до свидания! © Николай Талызин, 2014 Дата публикации: 10.10.2014 22:17:33 Просмотров: 2745 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|