Штаны

Юрий Иванов

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 14834 знаков с пробелами
Раздел: "Чудики"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Штаны! Как много в этом слове…
Современный человек без штанов – человек лишь наполовину.
Блаженны античные времена, когда граждане и гражданки многочисленных полисов и рабовладельческих ферм практически не отличались друг от друга в одежде. Парадные хитоны и легкомысленные туники прикрывали загорелые греческие (египетские, римские и даже персидские) тушки, оставляя все, что расположено ниже поясов в гигиенически свободном и ничем не стесненном естественном висении.
Никто и никогда не считал отсутствие штанов на античном человеке мужского пола чем-то предосудительным и немужественным. Наоборот, смелые воины-спартанцы часто шли в бой совершенно обнаженными, повергая врагов в бегство одним только видом своих мощных гениталий, дико растущих в свободной от давления зоне и не стесненных никакими преградами в форме современных боксеров, джинс или (тьпфу три раза!) стальных рыцарских кольчужных штанов средневековья.
От ощущения естественно висящего колокола внизу твоего тела, как то и сам становишься звонче, задорней и гораздо увереннее в себе… И хочется просто рвать и метать! Что собственно спартанцы и делали со своими многочисленными врагами.
Теперешний мир не таков. Он давит на мужчин традициями, моралью и модой. Причем, давит в буквальном смысле слова – прямо в области ширинки или ластовицы на то, что по природе своей должно быть легким, воздушно воспаренным и всегда готовым к многочисленным актам, направленным на продолжение рода.
Не штаны делают мужчину мужчиной, а свобода от всяческих искусственных преград, ханжеских предрассудков и надуманных страхов. Штаны, являющиеся воплощением этих пыточных барьеров, мужчине только помеха.

Младший участковый инспектор Юра Ливанов, улыбаясь, бодро продвигался по своему новому участку во Втором Брагино – знакомиться с обстановкой, людьми, да и вообще с географией этого, забытого на краю города, унылого частного сектора, прозванного в народе Сивухой. Покачивая головой, он то и дело задирал глаза вверх и, смешно выпятив нижнюю губу, причмокивал. Висящее в голубом небе желтое майское солнце, казалось, причмокивало ему в ответ своими сочными теплыми губами.
Ему только что исполнилось двадцать два года, и впереди явственно просматривалась весьма счастливая длинная-длинная жизнь. Там, в этой жизни обещали сбыться многие мечты, среди которых были и диплом юридического института, и офицерские погоны, и квартира, и даже красавица-жена с парой розовощеких детей. Пока этого ничего не было, однако Юре было совсем не обидно. Он молод, впереди вагон времени – успеем!
А конкретно на сегодняшний вечер у Ливанова было запланировано свидание с юной комсомольской дивой из техникума легкой промышленности… О-о-о, Олечка! У нее были такие длинные ножки и такая аппетитная попка, что от предвкушения скорого обладания всем этим богатством на панцирной сетке казенной кровати, из уголка рта младшего сержанта то и дело подкапывала жаркая слюна.
Так, в легкой эйфории, весело перепрыгивая через дрожащие в теплом мареве испарений лужи, он вышел к 3-му Овражному тупику и взялся за отводок высокого дощатого забора.
За забором должен был жить Вольдемар Кют – пожилой активист поселка и по совместительству добровольный помощник милиции. Короче, «барабан», с которым старшие товарищи посоветовали ему встретиться первым делом. Разглядывая красивого резного петушка на коньке крыши, и, насвистывая «Без меня тебе любимый мой!», Ливанов повернул ручку, толкнул калитку и вошел во двор. Ржавую табличку с надписью «…ая…ака» он совершенно естественно пропустил.
Отводок впустил его во двор и, воротившись под пружиной назад, защелкнулся. Было тихо. Он дважды покричал: «Эй, хозяева! Дома есть кто? Я из милиции!». Но из избы на крик никто не вышел. Тогда Юра подошел ближе и, поднявшись на ступеньки крылечка, взялся за ручку входной двери.
И тут, шестое милицейское чувство внезапно укололо его холодной иглой прямо в левую ягодицу. Опасность!
Уголком глаза он заметил какое-то тихое, змеиное движение, а краешком уха услышал, как осторожно звякнула цепь. Милиционер резко повернул голову влево и прямо перед собой увидел мохнатую башку чудовищных размеров. Весьма напоминающая медвежью, голова с парой очень внимательных глаз, выглядывала из-под крыльца, изучающе сканируя, небогатырскую, Юрину фигуру с головы до ног.
Времени на раздумья не было абсолютно, и поэтому раздумывать сержант не стал. Он мгновенно метнулся обратно, пытаясь преодолеть расстояние в десять метров, отделяющее его от спасительной калитки, как можно быстрее.
Замерить стремительность его полета было некому, но и без замеров было понятно, что Юра летел от крыльца к забору со скоростью реактивного снаряда «Катюши», а то и значительно превышая ее. Стимулом этого рекорда служил громоподобный звук разматываемой позади цепи.
Подскочив к закрытой калитке, он даже не стал пытаться повернуть ручку – все равно бы не успел. Сержант взвился в воздух, ухватился за край двери и, широко взмахнув ногой, перемахнул через верх. Ответом ему был жуткий треск, разрываемой ткани и сильнейший удар огромной туши по хлипкой калитке, а затем грубый лай оскорбленного до глубины души животного.
Ливанов грохнулся на землю и быстро отполз в заросли крапивы у забора. Сердце бешено стучало где-то в горле, подпираемое фонтаном чистейшего юного адреналина. Дергалось колено и дрожали ободранные в кровь пальцы. И еще почему-то очень хотелось смеяться.
– Нервное, – подумал он и захихикал, – Ну, просто сказошный мудозвон! Надо же так, а! Во, дура-а-ак!
Он вскочил на ноги, пнул по калитке ногой и прокричал: «Ну что, съел, Баскервилий?» и забарабанил по доскам руками.
В ответ залаяли и завыли так обиженно, что ему даже стало жалко животину. Она проиграла и проиграла позорно, имея все шансы выкусить из задницы незадачливого мента крупный кусок юной плоти.
Калитка снова задергалась, но уже как-то обреченно и безнадежно. Потом послышался глубокий вздох, и цепь поехала обратно под крыльцо.
– Умри от позора, мерзкая тварь! – патетично, как в опере,почти пропел Юра и торжествующе поднял над забором сжатую ладонь с вытянутым вверх средним пальцем.
Тварь, забившись под крыльцо, не нашла в себе сил ответить. Наверное, она там и умерла.
Впрочем, умерла она или нет, ему стало безразлично через пару секунд. Он опустил голову вниз и с ужасом рассмотрел, что его новые милицейские штаны буквально взорвались от мышечного напора во время олимпийского прыжка через отводок, лопнув по внутреннему шву бедер от колена до колена. Мало того, в районе мотни, штаны лопнули еще и вертикально, распоровшись как спереди, так и сзади. Из под слегка шевелящихся под майским ветерком полос казенной ткани нагло просвечивали яркие салатовые трусы, аргентинского производства, которые он купил у фарцы две недели назад для особых случаев соблазнения юных комсомолок.
Это была трагедия.
Эйфория мгновенно сменилась отчаянием и ощущением безвыходного положения. Все это безобразие прикрыть было совершенно нечем. Юра был в форменной рубашке, и лишь маленькая полевая сумка с бланками протоколов скромно висела у него через плечо. Для того, чтобы спрятать позор человека, причем человека в форме,этого было явно недостаточно.
Назрел классический вопрос русской интеллигенции: «Что делать?». Герцен и Чернышевский молчали.
В полукриминальной Сивухе Юра не знал никого, к кому бы он мог обратиться за помощью. Мало того, ему вообще нельзя было показываться местным в таком виде. Потеряв лицо таким позорным образом – он никогда уже не сможет осуществлять здесь функции представителя власти. Все будут помнить именно его салатовые трусы, и власть в его лице будет дискредитирована навечно.
Прикрываясь сумочкой и фуражкой, он задами двинулся к пустырю и уже от пустыря пошел через лесопосадку и мусорную свалку к видневшимся в километре девятиэтажкам четвертого микрорайона.
В пути, от безысходности, голова выдавала бесчисленное множество различных вариантов спасения, но все они были неприемлемы. Сесть на троллейбус в таких штанах, проехать в нем через весь город и пройти по улицам центра, где он жил… Нет! Это не годится.
Но как? Что придумать, где выход? Кто поможет!
Внезапно его осенило. В четвертом микрорайоне живет его знакомый Сашка Виноградов из роты ППС. Они не особо дружили ¬–здоровяк Саня был странным – тяжеловатым, угрюмым и лишенным чувства юмора человеком. В общем, себе на уме. Не доверял людям, но очень любил всякие дурацкие восточные единоборства.
Юра как-то раз,по случаю, был у него дома и запомнил расположение квартиры на первом этаже. Если приятель дома, он зашьется у него и поедет спокойно домой. Ну, не откажет же этот бирюк ему в беде?
Фу! Слава богу! Выход найден! Саня, только будь, пожалуйста, дома!
Всю дорогу он тихо молился партии и правительству в целом, а также членам Политбюро и секретарям ЦК КПСС в отдельности. Не забыл и Христа, хоть никак не мог вспомнить его имя. Помолился на всякий случай и Аллаху, но только потому, что Аллах всегда акбар. Он был готов испросить помощи хоть у вражьей стороны – Рональда Рейгана вместе с Маргарет Тэтчер, если бы верил, что этот дуэтимел желание помочь хоть одному советскому человеку. Но он не верил.
«Помогите мне вы все! Пусть случится волшебство! Боженька, посочувствуй, не дай помереть в позоре! Чуда прошу!»¬– все бормотал и бормотал Юра свое заклинание, придерживая развалившиеся штаны руками.
На самом краю микрорайона, около трамвайного кольца стояли две одинаковых малосемейки. Сашкина была, вроде бы, ближе к дороге. Он незаметно перебрался через рельсы и, прикрываясь кустами палисадника, по отмостке дома стремительно пробежал в полутемный подъезд девятиэтажки.
Тишина. Только в дальнем конце плохо пахнущего коридора мерцал тусклый свет слабой лампочки. Ему повезло – он остался незамеченным. Найдя впотьмах квартиру почти наощупь, он зажмурил глаза и надавил на звонок.
Через несколько долгих секунд за дверью зашевелились, послышался звук отпираемого замка и женский голос: «Кто там?». Сразу после этого дверь настежь распахнулась, и на пороге явилось оно – чудо.
В ореоле золотого, льющегося из кухонного окна,летнего света возникла красивая женщина лет тридцати трех в прозрачной, не прикрывавшей почти ничего,шелковой комбинации и небрежно накинутом на нее тонком пеньюаре. Под комбинацией – ладная фигура, божественной геометрии грудь, пупок и аккуратный треугольничек внизу живота. Роскошные густые волосы плескались по ее плечам, словно волшебный водопад из расплавленного золота.
От неожиданности Юра вздрогнул и непроизвольно сглотнул, не в силах вымолвить ни слова.
Однако, дива, ничуть не стесняясь, шагнула к нему и, заманчиво улыбаясь, игриво потянула его за рубашку внутрь. Младший сержант в полном недоумении шагнул в квартиру. Женщина попыталась его приобнять и только тут, сузив в щелочки свои большие серые глаза, подслеповато вгляделась в его лицо.
–А Вы собственно кто? – спокойно произнесла она и наклонила красивую голову набок, – Вы извините меня – я без очков плохо вижу…
– Я Юра, - заплетающимся от волнения языком в пересохшем рту, пробормотал он.
– И? –она еще больше наклонила голову.
И тут незадачливый победитель собачьих бегов сбивчиво понес про участок, про Сивуху, про пса гражданина Кюта, про калитку и про порванные штаны. Когда из этого набора фактов до красавицы стало что-то доходить, она совершенно серьезно спросила сержанта:
– А как Вы домой-то теперь пойдете? Вам же надо штаны зашить.Вам повезло – я портниха – не дам пропасть. Снимайте скорее, я мигом. У меня и машинка настроена. Вон у вас и рубашка вся грязная. Постираю. Раздевайтесь.
От этих слов и удушливого приступа благодарности Юра чуть было не расплакался. Господи, ты есть, есть!!! Как же тебя зовут-то?
Находясь под гипнозом благодарности, прямо в коридоре, он с готовностью стал расстегивать ремень и, не снимая ботинок, стащил с себя порванные в хлам брюки, а потом стянул через голову и рубаху. Когда он остался в одних знаменитых аргентинских трусах, женщина несколько раз хлопнула ресницами, потом неожиданно вышла в комнату и вернулась уже в очках. Пеньюара на ней не было.
Она внимательно оглядела трусы со всех сторон, словно что-то там нашла.Было заметно – красавица осталась довольна.
– Где брали? – по-деловому спросила она.
– У фарцы, в Коровниках.
– И почем?
– Червонец.
– Дорого… Но шикарно. Можно потрогать?
– Ага, – глупо улыбаясь, разрешил ничего не подозревающий, малоопытный Юра и поднял руки в стороны.
Женщина провела руками по его бедрам и чуть подергала резинку. Ее лицо слегка раскраснелось, и она учащенно задышала. Потом она снова провела руками по упругим пацанским ягодицам и еле слышно пробормотала себе под нос: «Красавчик какой…».
– А вы снимайте ботинки, снимайте! Пройдите сюда. Мерочку с вас снимем…, – голос дивы здорово изменился – стал хрипловатым и низким. Юра заподозрил неладное.
Он опустил руки и, прикрыв трусы ладонями, вошел в комнату. Светло и уютно, очень по-женски. Широкая кровать, в углу телевизор, на стенах картинки, на серванте за стеклом ¬фото, где эта женщина вместе с каким-то потертым незнакомцем. Незнакомец на Сашу был не похож.
– А это кто?
– Это? А-а… Мой бывший. Он, как Карлсон,¬ улетел, не обещая вернуться, – она вдруг плотно прижалась к нему сзади своим телом и провела руками по плоскому животу.
– А как же Саша? – теряя сознание, просипел Юра. Ощущение теплого гладкого шелка и мягких распутных выпуклостей красивой взрослой женщины совершенно выбило из него остатки разума. Его окатило электрическим жаром, от которого все волосинки зашевелились. Такого возбуждения юноша не испытывал еще никогда. Тело внизу соответственно отреагировало.
– Какой еще Саша? Нет тут никакого Саши и не было – не бойся, дурачок. Может ты домом ошибся, Юрочка?
Мурлыкая ему в шею, она продолжала водить руками по его телу, опасно играя резинкой трусов. Сопротивляться сил не было. Тело звенело как струна, непроизвольно втягивая в себя живот и ягодицы. И как-то сама собой аргентинская контрабанда незаметно рухнула к коленям.
– Ой, ¬– сказал Юра.
– Ур-р-р-р…, –по-кошачьи заурчала довольная красавица, легко и естественно подхватив освобожденного из трусов узника.
– Все-таки, как хорошо, что я такой дурак! – мелькнула последняя мысль, – вспомнил, вспомнил, как Христа-то зовут! Слава те, Господи!
Утром, в идеально сидящей на нем форме, младший сержант стоял на кольце трамвайной остановки. Покачивая головой, он то и дело задирал глаза вверх и, смешно выпятив нижнюю губу, причмокивал от удовольствия. Висящее в голубом небе желтое майское солнце причмокивало в ответ своими сочными теплыми губами.
Из окна на первом этаже малосемейки женская фигурка махала ему рукой и, похоже, тоже слегка причмокивала. Юра поправил складки на профессионально зашитых и идеально отглаженных штанах, помахал в ответ, и прыгнул в подошедший трамвай.
В Сивуху участковый решил сегодня не ходить.

***

© Юрий Иванов, 2015
Дата публикации: 11.04.2015 09:32:47
Просмотров: 3507

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Евгений Пейсахович [2015-04-11 15:59:54]

Зевс с вами, милейший, где греки и где фазенды... хотя... сержанту, наверно, можно...

Ответить

Юрий Иванов [2015-04-11 16:29:04]

Конечно можно... Он же еще из тех благословенных времен. Знания поверхностные.