С Кодинска до Братска - лишь ночь.

Олег Русаков

Форма: Рассказ
Жанр: Историческая проза
Объём: 29532 знаков с пробелами
Раздел: "Рассказы Эссе"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

О закрытии стройки объявили вдруг. Люди просто утром пришли на работу… производственное совещание и…
Я об этом узнал, возвратившись из очередной командировки в Красноярск, в начале сентября. Мы не отдавали себе отчет в том, что обозначает эта новость. Она звучала как шутка, все улыбались, и те, кто ее сообщали, и те, кто ее слушал, потом долго над этим шутили, сочиняли анекдоты...

С Кодинска до Братска - лишь ночь.
рассказ

Мотор уверенно тащил бортовую вверх. Километров сто осталось до развилки на Усть-Илимск, и на Братск. Уже сбились со счета, какой была сопка, но именно этот подъем… какой-то бесконечный. Ночь мутным одеялом лежала над Ангарскими сопками, видно метров на триста, ну может четыреста, а небо прозрачное – звезды яркие, может из-за того, что до перевала недалеко, над машиной вверх тумана нет. Погода на грани нуля уже второй день, завтра, вроде как, мороз. На Кодинку ехал шестого… в ночь, мороз был за двадцать пять. Седьмого ноября, в праздник, холод резко полегчал, а восьмого температура ударила в плюс, по тротуару не пройдешь, ноги на месте не зафиксировать. Вот те и север! На запад, вниз Ангары ведь – Среднеенисейск, километров на триста севернее Красноярска.
Справа склон сопки обрывался на высоту от пять - до десяти метров по основанию вековых сосен, обнажаясь скальной террасой, на которой лежало полотно дороги. Слева, откуда-то снизу торчали верхушки огромных деревьев, высота которых, другой раз, превышала тридцать метров. Склон скальной породы, после взрыва террасы и устройства дорожного полотна, уходил куда-то далеко вниз, исчезая в мутной ночи.
На борту нашей мощной бортовой машины, ЗИЛ-133, груз небольшой, порядка 10 метров кубических леса… знаменитой ангарской сосны – чудесного строительного дерева, бывает, комель бревна не отличался по диаметру от верхушки, наверно нигде больше такого дерева не растет. Это не большой груз для богатырского грузовика, идем почти порожняком. Едем специально ночью, чтобы к началу рабочего дня в управлении, в поселке Гидростроитель города Братска, обязательно быть на месте. Машина пойдет на базу, на загрузку, а мы с начальником Кодинского участка строительства, Мочаловым Владимиром Антоновичем – в управление на совещание. Не плохо бы успеть позавтракать в столовой, она не очень далеко от управления - это та, которая работает круглосуточно, у стадиона – на машине совсем близко. В ночь, после важных встреч и совещаний, лечу в Красноярск, потом в Кемерово, домой на стройку.
Праздники закончились. Около часа назад началась среда, девятое ноября 1988го года.
……………………………..

Не случайно я оказался на Кодинке.
Уже два года я работаю на строительстве Крапивинской ГЭС в Зеленогорске, Кемеровской области, недалеко от городка Крапивино. Не всегда спокойно шло возведение этой гидроэлектростанции, и с земляной плотиной проблемы были, и с подачей бетона на средние отметки монолита основных сооружений, тоже не все гладко шло, но еще бы годика три и электрический ток этого гидроузла оказался бы в энергосистеме СССР. В 89м должны были перекрывать проран Томи. Гидромеханизация уже готовилась переносить свои земснаряды в нихний бьеф, в расчете на частичное затопление верхнего бьефа, начало заполнения водохранилища. Но…

…После 19й партконференции, когда в стране обозначился первый безработный, в лице Бориса Николаевича Ельцина, и объявил он об этом с самой высокой государственной трибуны, завершая полемику с Лигачовым Егором Кузьмичём, как бы обвиняя в своей проблеме всю Коммунистическую Партию Советского Союза, да и весь Советский Народ - прицепом… Так и заявил по телеку на весь Союз: «…Теперь я являюсь первым советским безработным!..» После этого Горбачёв ну никак не мог не отдать ему должность председателя госстроя СССР, как обиженному беспалому марксисту. Он тогда еще не был демократом и либералом. Да и вообще, об этих героях невидимого фронта, либералах, речь еще не шла. Наоборот, как о руководителе, о нем говорили, как о жестком (если не сказать жестоком и мстительном) бескомпромиссном, чиновнике, скорее сталинского уклона. Может быть именно поэтому ему успешно удавалось восемь лет руководить тяжёлым уральским регионом. Недаром, после назначения в Москву, за полгода жесточайшего управления он сумел полностью уничтожить Московский партийный комитет, вместе со всеми районными партийными организациями всей Москвы, куда он был назначен после Свердловска товарищем Горбачёвым. Ельцин просто напрочь парализовал работу… до основания всех партийных органов Москвы, за что и был смещен с должности первого секретаря Московского парткома Центральным Комитетом Партии страны. И одним из первых его управленческих указов, на должности председателя Госстроя СССР, был указ о «консервации строительства Крапивинской ГЭС». Среди крупных строительных объектов страны – это был первый полигон, уже Ельцинской деятельности, который закрыли с маху, без рассуждений и апелляций.
Сейчас в начале 2023го года можно как угодно смотреть на деятельность ЕБН, во второй половине 80х прошлого века, но даже если стараться оправдать его деятельность любыми объективными и субъективными причинами… все равно какими, лишь бы оправдать – это было прямое разрушение системы построения государства, а если по-простому – государственная диверсия. И она вела только в одном направлении… разрушению макроэкономики СССР, а он не мог не понимать последствия подобной деятельности, так как всю жизнь был в партийном строительстве страны и не рядовым членом, тем более, страна пережила уже Чернобыль, пик Афганистана, беспрецедентное падение стоимости экспорта нефти и газа, сухой закон, неоправданное экономически повышение зарплат во всех отраслях советской экономики – это вкратце перечислены вехи деятельности Горбачёва Михаила Сергеевича, в ранге генерального секретаря центрального комитета КПСС с 1985го по 1988 годы. Это была активная подготовка деятельности следующего предателя, после полной отработки пятнистой личности - Горбачева.

О закрытии стройки объявили вдруг. Люди просто утром пришли на работу… производственное совещание и…
Я об этом узнал, возвратившись из очередной командировки в Красноярск, в начале сентября. Мы не отдавали себе отчет в том, что обозначает эта новость. Она звучала как шутка, все улыбались, и те, кто ее сообщали, и те, кто ее слушал, потом долго над этим шутили, сочиняли анекдоты. И только через пару недель, получая на руки трудовые книжки, все начинали осознавать, что они потеряли работу, а найти работу здесь, и в округе… уже не получится. Идти с этим горем некуда. Строительные управления закрывались. Люди оставались один на один с непонятной неизвестностью. Хоть голову на рельсы… Тогда еще не было в СССР безработицы, а человек, не устроившийся на работу в течении двух недель, становился тунеядцем! Слово «безработный» мы знали только из телевизора, и что-то обозначало оно только… на загнивающем Западе, у нас в СССР – безработицы… не было. И никаких социальных программ тогда еще не было и в помине, до них еще надо было дожить приблизительно года три, они появились лишь в 1991м.
Мне повезло. Внутри нашего строительного объединения, оно называлось тогда трестом, меня централизованно перевели на строительство Богучанской ГЭС… Начальником участка строительства от нашего управления был мой старый товарищ, с которым я работал еще на строительстве Харанорской ГРЭСС, а до этого учился в институте, он был курсом старше. Владимир с радостью готов был встречать меня на своем большем хозяйстве.

С утра шестого ноября 1988го, прилетев в Братский аэропорт, при посадке ощущали сильный боковой ветер, из Красноярска, закрыв там командировку. С утра, не покидая здание аэропорта, пытался взять билет на самолет до Кодинска. К сожалению, билетов ни на шестое, ни на седьмое – уже не было. Проводив рейс в 12.30, надеясь на снятие брони, которая не досталась в мои руки, стал думать, как добраться иначе. С аэропорта поехал в Братск, на центральный автовокзал. И это было моей ошибкой…
Дело в том, что Братск – большой сибирский город, разбросанный по Братскому водохранилищу районами на много километров. От аэропорта, до центрального автовокзала километров сорок, может быть больше, через Энергетик и Падун – большие районы Братска, и автобус идет более часа. Автовокзал располагался в Центральном районе. А на правобережье, через Братскую ГЭС, еще два района – Гидростроитель и Осиновка, они находились уже в нижнем бьефе Братской ГЭС. Все дороги в Братске в середине восьмидесятых были бетонные, крепкие.

…Автобус на Кодинск с центрального уже ушёл, когда я приехал с аэропорта, и, если бы поехал на вокзал Энергетика, возможно сумел бы на него успеть. Но, уехать удалось только на Усть-Илимском, до развилки на Кодинск он идет тем же маршрутом. Оттуда, от развилки, придется на попутке. Но это не есть – проблема! Машин на Кодинку, и днем, и ночью идет много. Стройка гигантская, кроме того, растет новый большей город, железки туда еще нет. Метрах в четырёхстах от развилки большая стоянка транспортная, со складами для транзита на стройки, даже автомастерская для небольших ремонтов грузовых машин, там и переночевать можно, и перекусить в буфете. Мороз – градусов под двадцать, но ничего с полкилометра - не много. Но дошел я до базы, когда во всю уже светили прожектора, а с неба уходил последние признаки дневного света. На все заснеженное пространство свалилась ночь, короткий ноябрьский день… кончился.
Слегка перекусив, разговорились с одним из водителей панелевоза. Он вез дорожные железобетонные плиты на Кодинку. Водитель любезно предложил стать мне попутчиком. В Сибири никогда не бросают людей одних на дороге, если идешь по обочине, обязательно подберут… тем более зимой. Сначала перекинувшись дежурными фразами, молчали. Уже часов в одиннадцать я закимарил, в теплой кабине тягача. Но проснулся, как только тягач дернулся при переключении передач, начиная подниматься на сопку, по инерции рукой уперевшись в торпеду.
Еще утром – был в Красноярске… а через шесть-семь часов, утра следующего дня – буду в Кодинске.

Машина ехала медленно, с трудом вытаскивая четыре дорожных плиты, закрепленных в ложементах грузовой пирамиды панелевоза, на очередную сопку. Передача пониженная, двигатель ревет грузно, но равномерно, без надрыва. На обочинах дороги по обе стороны, через каждые сто – сто пятьдесят метров кучи песка, чтобы при необходимости можно было подсыпать под колеса, коли вдруг проскользнет какое. Несмотря на это время от времени некоторые машины… все же уходили с террасы. Слава Богу, если водила на террасу вылезет, кто-нибудь да поднимет… не замерзнет. Но бывали случаи и пропадали до весны… машины вместе с водителями. И только весной обнажались их остовы на крутом склоне… из-под глубокого снега. Их там, машин, лежит много, по трассе, длинной 360 километров, тех, которые не смогли поднять, застрявших между деревьев и камней, порой бОльших, чем сами машины.

…Водитель увидел, что я очнулся:
- Чего на праздник что ли едешь, к родне? – Лицо шофера чуть освещено приборной панелью.
- Ну… не к родне. Как сказать, сразу не сообразишь… к другу еду. – Чуть задумался, как дальше продолжить. – Нашу стройку закрыли. Крапивинскую ГЭС, может слышал.
Парень хмыкнул. Мы с ним были примерно одного возраста.
- Как не слышать. Я бетон там возил в командировке на миксерах, на створ. – Опять хмыкнул. – Бетон краном на карту подавали вместе с миксером. Обосраться можно от страха. Над нижним бьефом летали прямо на машинах. – Взялся за рычаг переключения передач.
С заметным усилием перевел коробку на нейтраль, акселератором глубоко на перегазовку, со скрежетом и большой настойчивостью дожал пониженную. Тягач чуть дернулся, снова потащил груз уже на второй передаче.
- …Там у них чего-то с насосом, в общем бетон на карту миксерами подавали, слышал об этом?
Тут уже ухмыльнулся я:
- Да слышал, как не слышать. Эту платформу мы варили, как бетононасос на створе крякнул.
Луч света фар выхватил из темноты еще одну кучу, припорошенного снегом песка. Какое-то время молчали. В приближающемся обрыве света по дороге откровенно определялся перевал.
- А что значит – закрыли, на следующий год вроде проран перекрывать собирались?
- Да так вот и закрыли, остановили все работы на створе. – Олег зло вздохнул. - Многих уже по увольняли к чертям собачьим.
- Так и чего достраивать не будут, что ли? Она ж уже стоит наполовину, земляную уж метров на сорок намыли.
- Сам Ельцин говорит подписал закрытие. – сказал я с иронией.
В то время я еще верил в Бориса Николаевича. Не хотелось далее развивать то, о чем я думал.
- Странно. – водитель в недоумении. – Это ж целую реку перегородили… Странно.
- Вот меня на Богучаны переводят. Еду с начальником участка поговорить, стройку поближе посмотреть.
В кабине тягача на некоторое время поселилась пауза в разговоре. Олег смотрел в звездное небо. Вдалеке, как будто тускло искрилось, среди замерзших сопок, кусок затопленного пространства Усть-Илимского водохранилища.
- Длинные здесь подъемы на сопки. Где работал, сопки поменьше. Подъемы покороче.
- А ты тут первый раз едешь?
- Летать – летал на Кодинку, правда с Красноярска прямиком, а еду, через Братск, впервые…
К теме закрытия Крапивинской больше не возвращались. Так за легкими разговорами о том, о сём, в конце концов свалившись эмоционально на перестройку, которая всем уже оскомину набила, проговорили пару часов, пока я снова не начал тяжело бороться со сном. Глаза закрывались – хоть спички вставляй. В конце концов сон победил.
Утром 7го ноября водила панелевоза высадил меня на окраине Кодинска, по улице стояли братские сборные двухэтажные дома серии УГПД. Целая улица. Мне надо было в ее конец, в предпоследний дом, не так далеко, всего метров четыреста. Правда было еще очень радо для праздничного дня, не было семи. Темно, но восток уже наливался светом. Кромешная тишина, отдалённые звуки идущих по трассе машин, и где-то рядом звук работающего двигателя, скорее всего, УАЗика.
Когда я подошел в Володиному дому, на втором этаже в его квартире горел свет, они уже не спали. Скорее всего он собирался на работу. Во дворе стоял работающий УАЗ 469.

Ступеньки марша в подъезде сильно скрипели, я даже прижался к их краю, чтобы уменьшить звук. Звонить в дверь не стал, чтобы не будить детей, которые конечно спали, не очень громко постучал. За дверью услышал не громкий разговор, понять слова было нельзя. Постучал еще раз, чуть громче. Через десяток секунд услышал движение щеколды во внутренней двери. Дверь открыла Лариса – жена Владимира. Она смотрела на меня, было видно, что не узнавала. Смотрела молча, словно пытаясь что-то вспомнить.
- Здравствуй, Лариса, - сказал я с еле заметной улыбкой, - Володя дома? – Она еще больше смутилась. – Олег… Олег Русаков. Я Володе говорил, по телефону, что приеду шестого, но на самолет не смог попасть, вот только сейчас добрался.
- Кто там, Ларис, - прозвучало с кухни…
Шаги.
За растерянной Ларисой появился Владимир. Он улыбнулся всем своим светлым лицом, как всегда сделал резкое движение рукой, слегка махнув с права на лево:
- Заходи.
- Олег!.. Олег Русаков, – растерянность не уходила с её лица, - ты изменился, встретила бы не узнала.
В это время, сдержанный всегда Владимир, уже обнимал Олега, а я еще не избавился от своей сумки, отвечал только одной рукой.

Через пару минут мы сидели за столом в кухне. Владимир, как всегда и раньше пил крепкий кофе из своей зеленой кружки, Лариса наводила мне кофе в кружку керамическую, на которой красовался снегирь.
- …Мне на работу надо, сам понимаешь, проверить как, чего, вышли ли дежурные, отметиться у пожарников… а ты отдохни пока. Машина вон уж ждет во дворе, видел наверно.
- А может я с тобой? Участок посмотрю. На створ съездим.
- Да темно еще, чего ты там увидишь. Днем прокатимся, все тебе покажу, и створ, и на плотину поднимемся. – Володька быстро выпил ос татки кофе, кружку демонстративно поставил на стол, уже вставая. - Я через полтора, ну два, часа обратно приеду. А ты чуть поспи, пока дети не встали. Ночь-то в дороге…
…Потом были поездки по стройке, празднование 7го ноября, и многое чего еще. Владимир, до нового года должен был получить трехкомнатную квартиру в новостройках, с видом на Ангару. Он уже имел на руках ключи. Восьмого, мы сходили на эту квартиру, где уже все было и поклеено, и покрашено. С седьмого на восьмое – в ночь мы поехали в Братск, в управление.
………………………………………..

…Мотор уверенно тащил бортовую вверх. Километров сто осталось до развилки на Усть-Илимск, и на Братск. Праздники закончились. Около часа назад началась среда, девятое ноября 1988го года. Ночь мутным одеялом лежала над Ангарскими сопками, видно метров на триста, ну может четыреста, а небо прозрачное – звезды яркие, может из-за того, что до перевала недалеко, над машиной вверх - тумана нет. Погода на грани нуля уже второй день, завтра, вроде как, мороз.
Справа склон сопки обрывался на высоту от пять - до десяти метров по основанию вековых сосен, обнажаясь скальной террасой, на которой лежало полотно дороги. Слева, откуда-то снизу торчали верхушки огромных деревьев, высота которых, другой раз, превышала тридцать метров. Склон скальной породы, после взрыва террасы и устройства дорожного полотна, уходил куда-то далеко вниз, исчезая в мутной ночи.
На борту нашей мощной бортовой машины, ЗИЛ-133, груз небольшой, порядка 10 метров кубических леса… знаменитой ангарской сосны. В кабине – трое: ваш покорный слуга, Владимир Антонович – начальник Богучанского строительного участка, и водитель Михалыч – по имени Александр, ему к пятидесяти, его, кроме как по отчеству, никак более не называли. Впереди еще триста километров по таежным ангарским сопкам… Дорога тяжелая, уж больно скользко, на улице ноль градусов, снежок подтаивает и тут же замерзает… Тяжёлая дорога.
Какая бы не была - до утра доедем.

- Ну чего, может покурим, - Олег стал доставать пачку беломора, - Будешь? – Предложил другу.
Володька смотрел на беломорканал, замерев, и с неким испугом.
- Ты чего? Заболел, что ли?
Михалыч уже глубоко затянулся, кабина наполнилась видимым в темноте, в тусклом свечении приборной панели, сизым дымом. Он сантиметров на пять опустил свое боковое стекло. В кабину резко вошел холодный воздух.
- Ты знаешь, я Лариске обещал с седьмого бросить курить. – Оттаял Володя, сказав это тихо, почти застенчиво.
Я слегка удивился и ляпнул:
- Так мы с тобой вчера курили!?.
Антонович замялся, ответил не сразу:
- Ну-у… вчера-а… - пауза, зажимаясь в словах, - Еще праздник был. – Последнее выдавил быстрой тирадой.
После короткого замешательства, косо хмыкнул:
- Ну ты даешь! Ха-а! – засмеялся, - А смогёшь?
Михалыч, опять затянувшись примой, тоже засмеялся.
Я поджал три мундштука папирос обратно в пачку.
- Ну ладно. До Братска не курим.
Пачка беломора опять пошла в карман. Михалыч начал рассказывать анекдот про курильщиков. Так, весело разговаривая уже минут пятнадцать машина уде вылезала на перевал, преодолев длинный, но не сложный подъем. На срезе света фар стало видно обрез ледяной дороги, с переломом льда на спуск. Еще немного. Еще метров пятьдесят. Свет фар уже бьет в небо. Ну вот - на гребне… Но мотор ревет, еще тяжело богатырю на пониженной передаче. Скорость черепашья. Вроде как Сильная машина и на спуск пошла. Михалыч руку на рычаг, что-то еще ждет секунды. Сбрасывает газ, рычаг на нейтраль…
…Мы почувствовали – машина чуть дернулась, возможно поймав булыжник колесом, может в коробке звездочка на звездочку. Грузовик начал скользить по ледяной дороге и чуть заметно терять прямой ход, Михалыч – ни капли растерянности, со всей возможной нежностью дожал повышенную передачу, но от появившегося сопротивления, ЗИЛ еще сильнее начал терять направление движения, было уже совершенно понятно, что нас!.. несет!!! Михалыч начал выкручивать руль налево… в сторону обрыва, пытаясь вернуть машине управляемость и прямой ход. От части у него это получилось… но машину все равно медленно несло боком к обрыву… к краю террасы, над которым торчали снизу… верхушки гигантских сосен. Тормозить было нельзя –управление будет потеряно полностью. А зад бортовой все равно стремился к краю террасы, так был устроен слабый уклон дороги, чтобы вода с нее уходила. Постоянно, на передаче снижая обороты двигателя, Михайлович все-таки замедлял ее скорость движения, но грузовик, скользя по склону вниз, по-прежнему мордой вперед, уверенно медленно уходил влево… в пропасть!
Внизу живота стало свербеть, между ног, в промежности – щекотно. Левая нога к урезу дивана, правая – уперлась в сторону капота в изгиб полика. Правая рука крепко ухватила ручку торпеды – не оторвать бы ее с такой силой… левая – схватилась за спинку дивана, следка со спины обнимая Владимира. Зубы сжаты. Напряг во всех мышцах. Лицо Антоновича с широко раскрытыми глазами, что-то ищут за кабиной, желваки скул сжаты до прожилок на коже… Александр Михайлович напряженно борется с рулем, ища колесами самое правильное положение… А машина… А машина медленно скользит по склону… не собираясь замирать в этих длинных, длинных секундах.
...В свете фар выросло много белого… но моментально стало становиться темнее. Затем сильный удар!..
Машина боком ударяется в кучу песка, на обочине дороги! Ее слегка отбрасывает вправо, по-прежнему стремясь развернуться задом влево, Михалыч все так же пытается гасить скорость не переключая передачу, стремясь выправлять задницу авто таким тяжелым в это время штурвалом, но скорость падает... а грузовик уже опять на середине дороги!.. скользя по обледеневшему склону… машина останавливается вместе с двигателем, словно примерзая к нулевой температуре дороги… Тишина!

Фары светом упираются в скалу террасы.
Вокруг полная глупая тишина, только центрифуга в двигателе продолжает крутиться вместе с летящими вперед секундами.
Мы сидим молча. Даже дыхания не слышно.
- Выходим! – глухо произносит Владимир Антонович.
Друг на друга переводим взгляды.

Я рукой начинаю искать ручку открывания двери. Нахожу. Щелкаю, пытаясь открыть дверь, не получилось, повторяю движение. Дверь открывается, опускаю ноги, стою на подножке, затем нога добирается на лёд щебёночной дороги. Когда оказываюсь на двух ногах, ощущаю в них тремор. Потом он неприятной судорогой проходит по всему телу.
Я почему-то смотрел, как из кабины вылезал Вовка, оглядываясь то на скалу террасы, то на черную бездну за ее обрывом, из которой торчат верхушки красивых стройных деревьев. Через минуту или две все трое стояли перед капотом автомобиля, в свете фар лица почему-то казались белыми, как лист бумаги.
Я стал вытаскивать папиросы.
- Михалыч, закурим, что ли? – Челюсть затряслась, словно я окоченел.
Ударил низом пачки по сгибу большого пальца левой руки. Одна папироса вылетела из пачки и упала на лед дороги. Неуклюже получилось. Тремор не уходил с рук.
Александр Михайлович вытащил, за мундштук папиросу, с первого раз промазав по ним пальцами, которые тоже неприлично тряслись. Его сигареты остались в кабине.
Владимир тоже потянулся за папиросой. Я взглянул на него, но ни слова не сказал. Он вытащил спички, первая сломалась, огонек второй не мог стоять на одном месте. Предложил нам прикурить, руки у него ходили ходуном, закрывая спичку от ветра в ладонях, привычка - ветра не было… Курили молча, лихорадка у каждого, было видно невооруженным взглядом. Было видно, как Владимир дрожал. Может и я был такой же.
- Надо сказать, чтобы кучи почаще сыпали… - Володька.
- Ага… А коньки на колеса не надо одевать?.. – У меня опять тряслась челюсть.
- Мы бы тогда еще быстрей ехали, чем сейчас… - Серьезно произнес Михалыч, будто обсуждая очень важное.
Какие-то секунды троица по-прежнему серьезно создавала дым. Михалыч ухмыльнулся. Я легко засмеялся с окурком в губах. Володя громко поддержал… через пару секунд все ржали, как идиоты. Михалыч даже упал спиной на фару ЗИЛа, вернув на половину пространства ночь…
Через пол часа все пришли в себя. Володя рассказывал про сына и дочку, которых я не видел раньше, они родились, когда я уже уехал с Ясногорска. Я ему про своих сына и дочку, с дочкой моей он тоже был не знаком. Рассказывал про работу на Крапивинской… Каждый из нас прекрасно понимал, что, совсем небольшое время назад, мы могли уйти с этого Мира. Толи благодаря мастерству Михалыча, толи этой куче песка толи… провидению Всевышнего, мы опять задержались на этой прекрасной планете… как бы скользко здесь не было.

В половине седьмого утра уже завтракали в круглосуточной столовой, Гидростроителя города Братска. Еще не было восьми - мы прибыли в управление, машина пошла на разгрузку и погрузку. У нас впереди было важное совещание.

Совещание должно было начаться в девять часов по Иркутскому времени. Но начальство управления, то бегало из кабинета в кабинет, то закрывалось у Начальника управления, обсуждая что-то важное и… секретное, долго звонили в Москву. Начало совещания все откладывалось и откладывалось. Наконец только в половине одиннадцатого нас всех позвали к руководству, на совещание.

В заканчивающемся 1988 году Братскгэсстрой освоит на строительстве Богучанской ГЭС 89 миллионов рублей. На конец октября уже запроцентовано 74 миллиона. Это очень хороший результат… Но не это было не главным! На 1989й Госсорой СССР выделял на строительство этого огромного объекта… 18 миллионов!!! На консервацию строительного объекта. Эта новость прозвучала – как выстрел... как взрыв... как ядерный взрыв! За столом гробовое состояние лиц. Но мне думается, что никто еще до конца не понимал то, что означает это информация… Кроме меня. Ведь два месяца назад закрыли нашу стройку.
Строительство Богучанской ГЭС останавливалось… как и строительство Крапивинской ГЭС пару месяцев назад. Мой перевод на Кодинку был остановлен. А я, в это время, уже отправил до Братска контейнеры, продав мотоцикл. Хорошо, что до Кодинска железной дороги не было. Контейнеры придут в Братск. Но моя судьба повисла в воздухе.
Минут в двадцать первого по полудни в совещании был объявлен перерыв на обед. После обеда мое участие в совещании не требовалось. Текущие и организационные вопросы меня не касались, я еще работал вне юрисдикции Братского управления. Совещание продолжалось до самого вечера, с перерывами. И оно было горячим. Управленцы выходили с него замороченными, словно ошпаренными, не желающие ни о чем говорить. Их лица и заминки секретности не давали надежды. Мне было объявлено, что меня переводят в Братск и работать буду пока на базе. На Богучанах с января теперь планировалось большое сокращение персонала. Кроме этого закрывались участки: в Семипалатинске, на Зее, в Приморье. Так начинал свою бурную деятельность, в ранге председателя Госстроя СССР, Борис Николаевич Ельцин.

Разговор с Володей у нас был часа в три дня. Мы были не многословны, и он, и я понимали, в какое положение попадаем… Мы тогда еще не могли себе представить, что в эту пропасть сваливается… вся страна. Владимир знал, что я должен сейчас ехать в аэропорт. Немного подумав предложил ехать обратно в Кодинск, и завтра проводить меня на десятичасовой самолет до Красноярска. ОН, видимо чувствовал некую вину, что не может повлиять на ситуацию, и конечно хотел продлить время встречи старых друзей. Какая разница – с Братска лететь, или с Кодинска. Я с радостью согласился, да и мне хотелось продлить долгожданную встречу.
На следующее утро я взлетал на десятичасовом самолете ЛА-410 до Красноярска, с Кодинки. Потом самолёт до Кемерово. Через несколько дней прибыл с семьей в Братск. Месяц отгружал ангарскую сосну в Семипалатинск с нашей производственной базы в Братске, управление уже имело коммерческие договора на поставку строительного леса в Казахстан, при зачистке Богучанского водохранилища.
Через месяц, за две недели до нового года, меня направили на работу на строительство Бурейской ГЭС, в Амурскую область. Но это уже другой эпизод жизни.

Эпилог.

Здесь надо сказать еще одно.
Бурейская ГЭС – та стройка, которая попала в исключение... та большая стройка, которая продолжалась и в 90е годы. Были закрыты все, порядка двухсот огромных строек Советского Союза… а Бурею Чубайс все-таки строить продолжал, потому, что получал за это не малые деньги от китайцев, куда теперь и течет ее почти бесплатное Электричество. Первый агрегат был запущен в 2003м году. Богучанская ГЭС – тоже была достроена слава Богу, но это уже благодаря Путину. Ее строительство было возобновлено в 2005м году. Первая турбина дала ток только в 2013м.
Может придет время… и Крапивинскую ГЭС достроят, и… Костромскую Атомную в городе Буй. Они так или иначе коснулись моей жизни.
Но это будут эпизоды жизни… уже других поколений!

Продолжение:

28.01.2023
Олег Русаков
г. Тверь

© Олег Русаков, 2023
Дата публикации: 11.06.2023 20:53:07
Просмотров: 1058

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.