В окнах адом

Даша Мигеле

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 3383 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

«В окнах адом горел закат…»
Юра Караниколе думал, переставлял слова, нанизывал бусинами. Поглощенный тем невероятным предчувствием, что позволяет летать без скафандра и опускаться в глубины океана, не прибегая к помощи подводной лодки, он почти дрожал, готовый ухватиться за сошедшую с неба нить.
В это время Юля смотрела в потолок, придавленная удачей. Счастливый случай пришел мягким голосом, скромной внешностью, безукоризненным галстуком и приятными манерами. Поставив тапки в коридоре, начал напевать романс.
- Юленька, - говорил Караниколе. – Вы очень красивы. Конечно, ни работать, ни служить Вы не можете. Умны и воспитаны...

Караниколе Юра был человеком во всех отношениях порядочным. Смелым, решительным и наглым. Он брал идеи из воздуха и если те не приобретали мало-мальски объемную форму, тут же расставался с ними. Без надрывов и сожалений.
При всех его положительных качествах, мужчина обладал невероятным обаянием и привлекательностью. Легко сходился с людьми, дерзя им, и оставался душой компании после первой выпитой.
Он любил щеголять французскими фразами, произнося их с чудовищным английским акцентом, что казалось самому ему забавным, а потому имеющим право быть.

Взахлёб, перемежая поток красноречия с прятаньем маленького носа меж Юлиных грудей, не ведающих законов гравитации, Караниколе старался во всех подробностях живописать важную встречу писателей.
На столе валялись визитки, к каким собственно Юра и обращался, вспоминая собравшихся творцов по карточкам – «лицам». Он наделял их эпитетами, хвалил, жалил, и в пылу признания бесспорных талантов, раздавал на орехи.
Первой стала канареечная, пластмассой колыхнувшая память. Юре не стоило закрывать глаза, чтобы увидеть раздольную женщину, с трудом умещавшуюся на стуле. Она была доброй, как все толстушки и озабоченной кризисом зарубежной литературы, как не все филологи. Ее вступительное слово по поводу собрания с непосредственным знакомством гостей, завершилось риторическим вопросом о Шекспире, успешно потонувшем в шуме вновь прибывшего.
– Хрусталев, - продолжал Юра, вспоминая подробности. – Делец и проныра. Какая к черту литература с такой челюстью, - Караниколе слукавил, не сказав главного - коллега по перу оказался самоуверенным и кипуче деятельным, о чем Юленьке знать не полагалось.
Следующая дама в череде застольных лиц, возникла нагромождением треугольников на скромном участке картонной площади.
- Неплохой слог, шарм, обаяние. Ругается как сапожник. – Юра помялся, вспомнив игривые взгляды Аллочки - любительницы аперитивов, и повертев карточку, изрёк. – Жизнь её – гладильная доска.
Юля хотела было уточнить, что именно входит в данную характеристику, но отвлеклась блеском металла. В руках любимого сверкнула сдобренная голографией визитка.
- Всё бы ему…, - прозаик выругался, добавив сердечно, - Коновалов, гений, гений, но такая б..дь. – Он вспомнил лакированные ботинки с замшевыми носами, мешковатые брюки, вытянутый ассиметрично свитер и тусклый взгляд, совершающий променад от стола к дверям и обратно.
В который раз Караниколе рассказывал, читал чужие стихи, переходил на прозу, плакал и извинялся.
Юле хотелось в ту ночь немногого. Чтобы ее дурной и добрый Юра перестал быть импотентом во всех смыслах этого слова и не начинал ругаться, видя в ее руках Бродского.

Как и неделю назад «В окнах адом горел закат…». Пьяный Юра искал второе предложение.

© Даша Мигеле, 2009
Дата публикации: 01.03.2009 19:47:10
Просмотров: 2633

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Михаил Лезинский [2009-03-03 01:18:29]

Чтобы ее дурной и добрый Юра перестал быть импотентом во всех смыслах...
+++
В Севастополе есть памятник под административным названием "ШТЫК И ПАРУС" . Художник Илья Глазунов назвал этот памятник "СТАМЕСКОЙ" , а севастопольцы - МЕЧТА ИМПОТЕНТА !

Ответить