РУБЕЖ. Ч 1. Ржевское стояние. Г 3. Учебка.
Олег Русаков
|
Форма: Повесть
Жанр: Историческая проза Объём: 18855 знаков с пробелами Раздел: "Рубеж. книга 3" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
РУБЕЖ. Повесть. Часть 1. Ржевское стояние. Глава 3 Учебка. 3.1 Маневры. Не думал Мишка не гадал, а попал парень в учебку. И учили их делу, про которое раньше Трифонов и слыхом не слыхивал, и думу не думал. Учили их на связистов. К началу войны не было телефонов ни у них в деревне, ни в Кушелово. Впервые увидел Трифонов эту диковину на столе директора ошейкинской школы, когда вызывали его ругать за баловство на уроках. Ну может быть два десятка этих аппаратов было на весь район. Дивой по началу парню казались эти ящики, в так называемую трубку которых, хоть на трубку они никак не были похожи, разбегаясь в разные концы аэродрома, можно было разговаривать. Ящик был не тяжелый, но, когда заставляли его, не снимая носить чуть ли не целый день, а на другом плече винтовка, он наливался свинцом к вечеру. А сколько километров проводов им пришлось размотать и смотать обратно в катушку, и опять размотать, и опять смотать, и все бегом, бегом… да не просто бегом, а пригибаясь, да падая и вставая, как будто прячась от пуль. Выпрямился во время бега – инструктор разорвет перепонки своим заикающимся ревом. Упадешь не так как надо – опять разорвет… Во второй половине марта солнце начало светить очень ярко. Снег начал съеживаться и темнеть, образуя после обеда проталины. Шинели перестали просыхать, кирзачи все время чавкали водой, кто портянки неправильно намотал – беда мозоли через минуты уже не давали ходить. А полевые занятия только усиливались… Утром, как в школе, уроки. Они изучали марки кабелей, как кабелей связи, так и электрических. Они изучали их отличия, взаимозаменяемость. Изучали телефонные аппараты, вскользь даже рации. Первые две недели бегали по утрам налегке вокруг монастырского кремля, топая кирзовыми сапогами казалось, на всю Старицу. Затем начали бегать в полном обмундировании с винтовками. Во второй половине марта, когда солнышко начало припекать холодные зимние сугробы, курсантов начали выводить на полевые учения, с муляжами полевых телефонов на плечах. 18го марта полевые занятия были отменены, и курсанты почетно приняли присягу на верность Отчизне, трудовому народу, и… товарищу Сталину. Следующие дни были похожим продолжением дней предыдущих. И очень быстро наступил апрель. - … Эх ты, р-растяпа, черт тебя забери! … Считай, что ты уже на том с-свете... Чего, трудно запомнить, как провода прозвонить перед тем как их на клеммы вертеть... Связь не восстановил… арт-арт-ттил-лерия работать не может, через десять минут, фашист нас всех уже укокошит здесь на хрен, дубина ты стал-леросовая. – Кричал на Мишку инструктор. – марш в строй дуб-бина. – заикание капитана после контузии, почему его и списали со строевой в учебку, было не сильным, но перебитое на руке сухожилие делало кисть правой руки, висящей как плеть. Даже прикуривать он приноровился одной рукой, другой пытаясь заслонять горящую спичку от ветера. - Есть. – буркнул Миша, сжатым от обиды на свою неумелость, голосом. И убитым строевым шагом, чуть сутулясь встал в строй. День занимался светлый и прозрачный. Только над горизонтом на западе лежали облачка, воздух после холодной апрельской ночи был звенящим и свежим на запах, в складках, между грязным, еще не везде растаявшим, снегом блестели замерзшие лужи со льдом местами до сантиметра. А через деревья леса, растущего на небольшом склоне, края полигона, белел снег упорно лежал на земле, не думая таять. Утренние, еще косые солнечные лучи, своим робким теплым светом, выискивали холодные участки земли, чтобы их согреть, медленно перемещаясь по прозрачному небу. - Запомните остолопы, вы в поле провода коммутировать будите, в поле!.. - он многозначительно поднял руку... - вокруг, скорее всего пули свистеть б-будут… ошиблись - и себя погубите, и весь полк костьми ляжет… Вы должны понять, ид-диоты - от связи сейчас в бою зависит п-победа, от связи... Нет связи - нет пп-победы... Вы уши и глаза командира части. Связь прерываться не д-должна ни... - Возду-ух, во-оздух!!! - раздался крик над аэродромом малой авиации с дозорной вышки, часть которого оборудовали под полигон связистов, где проходили тренировки курсантов ускоренных солдатских курсов связи. - Разойтись!!! Воздух… Быстро рассыпались в стороны… рассыпались… рассыпались!!! – заорал капитан изо всей силы своим слегка хриплым голосом, не заикаясь, разгоняя молодых солдат подальше, продолжая стоять во весь рост, размахивая своей не послушной рукой. В небе послышался рев пикирующих самолетов, а на КПП аэродрома, в трех сотнях метров от них, заговорила зенитка. В воздухе встал противный свист падающих бомб… зацокали зенитки у КПП, зажужжал зачетверенный максим, а там, где стояли самолеты, укрытые маскировочной сеткой, подняли землю первые взрывы... Мишка «смело» и быстро побежал к краю аэродрома, не чувствуя ни слабости, ни усталости, он чувствовал, как в груди бьется сердце. Прямо на бегу прыгнул в Кювет на окраине летного поля и притаился там, приподнимая ствол винтовки, чтобы вода его не залила, не заметив, что сам лежит в воде, а затвор винтовки с прикладом утонул в ледяной перемеси воды и льда кювета, прижав под водой полу его шинели. Только через секунды он почувствовал колющий холод только что растаявшей воды, тело моментально ударила судорога, а рев самолетов продолжался. Вставать было страшно, взрывы не прекращались, слегка сотрясая землю. В этот момент с обеих сторон кювета крупнокалиберный парный пулемет стервятника начал поднимать увесистые куски грязного снега и замерзших комьев земли, которые падая, ударяли Мишку по спине, ногам и задранной, над водой, голове. Один кусок, оторванный, 13и миллиметровой пулей, мороженой земли, упал Трифонову на голову, погрузив его лицо в ледяную воду. Приподняв голову опять, Мишка фыркнул, якобы согревая окоченевшие щеки, с выпученными глазами, отталкивая от себя лбом и носом сантиметровые льдинки в стороны. А в это время над кюветом, на бреющем, проревел Хенкель… Гигантским Горынычем отразившись в глазах перепуганного и моментально окоченевшего молодого солдата… бесконечно громко рыча, поднимался вверх. …Когда кончился налет, двое курсантов были убиты. Одному курсанту выбило глаз вырванной, пулей немецкого пулемета, льдинкой, одному разорвало бок, вместе с шинелью, гимнастеркой и плотью, опять же рикошетом от разбитого пулей льда, на котором лежал парень. Поначалу он никак не понимал, почему не может встать на ноги… Один самолет У-2, у взлетки, горел, один стоял с косыми плоскостями крыльев, видимо с перебитым шасси. Зенитки уже молчали, но расчеты продолжали бегать вокруг пушек, заряжая родимые орудия заново. Учения были приостановлены, раненых сразу увезли в госпиталь, курсантов бегом строем погнали в казармы, чтобы не заморозить пацанов до смерти, только убитые остались лежать на месте… 3.2 Старица с неба. День шел за днем. Неделя за неделей. Уже к завершению подходил срок их обучения. Уже скоро их откомандируют в новые формирующиеся части и на фронт. В один из дней им объявили, что на текущей неделе их будут учить прыгать с парашютом. Не всех брали на парашютную подготовку. Конечно, Мишка не понимал, по какому принципу их отбирали, но было понятно, что берут невысоких, крепких телом, хорошо стреляющих. Зачем это нужно, им тоже не объясняли. Итак, в составе шестнадцати курсантов он тоже был отправлен на «небесную карусель», как у них называли парашютную подготовку. На самом деле Мишке стало немножко страшно, не предполагал он никогда, что придется ему летать. Самолеты он видел. Иногда пролетали они в сторону Волоколамска над их городом. Странные машины. Совершенно не понятно, как эти неуклюжие толстые угловатые тарахтелки не падают на землю, неприятно жужжа над лесами и полями. По деревням слухи ходили, что вот-вот начнут строить толи в Ошейкино, толи в Лотошино аэродром, и из их захолустья можно будет летать в разные концы их, такой большой, страны. Он никак не хотел оказаться под облаками в этих странных летящих аппаратах, не понятно, на чем держащихся над землей. Три дня их учили собирать и разбирать парашют. Его одевать и снимать. Учили не путаться в лямках, по правильному, стропах. Правильно располагать ноги при приземлении… садиться в самолет, в его тесную кабинку, пристегиваться, отстегиваться, вылезать на крыло, в межплоскостное пространство биплана, как будто так трудно перелезть эту перегородку из кабины, и скатываться с него в полу лежачем положении сгруппировавшись, падая в итоге на землю под крылом, почти как играть в кошки-мышки, или салочки. В конце концов, быстро отстегивать парашюты, якобы, после приземления, и куда-нибудь их прятать. И никто на них уже не орал… Почему-то все смотрели на них с каким-то уважением, и солдаты, и курсанты, и офицеры... и конечно проходящие мимо девочки. У Трифонова название самолета часто крутилось в мозгу: «У-2… У-2… У-2…». Эта надоедливая азбука начала напоминать ему удары дятла по дереву, но при этом деревом была его собственная голова. И никак он не мог заглушить это навязчивое «уканье» в своей башке. Ведь крутились они рядом с этими странными машинами целыми днями. …Мишка очень боялся садиться в ревущий дрыгающийся самолет со странным названием У-2. Да еще в этот узкий карман садили двух курсантов, с выходом в воздухе на оба крыла. А карман был настолько маленький, что казалось и одному места там не хватит. Ветер, на взлете, мешал открывать глаза, сбивая дыхание. Качели, поднимающегося вверх самолета, то делали тело тяжелее, то бросали его в пропасть, будто до самой земли. Но не могли ребята себе представить, когда залезали в тесную открытую кабинку на пару, как мозги будут скручиваться в голове в звенящую струну, когда пилот в воздухе поднял руку, что означало – команда на прыжок. Их было двое на борту в роли пассажиров, которые взлетали, чтобы покинуть самолет. Один вылезал на правое крыло, другой на левое. Ветер не давал телу достойно двигаться, неимоверно мешала запаска, болтающаяся на животе. На земле она легко перемещалась относительно тела, чтобы не мешать на перегородке самолета, которую надо было преодолеть, здесь же наверху, видя внизу бездонную пропасть, когда тело в разы тяжелее, крыло оказалось не таким близким. И так рядом крыло обрывалось в бесконечную, почему-то казавшуюся, совсем белой пропасть. Ветер давил на все части тела с неимоверной силой, запасной парашют был не управляем, никак не получалось его приподнять к груди. Нога, коснувшись плоскости крыла, сразу заскользила к элерону. Мишка еле сдерживал себя на плоскости биплана, изо всей силы держась за переборку кабины понимая, на один миг появилась мысль… не вернуться ли обратно, но тут же стало ясно - обратного пути уже нет, даже если попытаться – не получится… И надо прыгать, он отпустил одну руку, и группироваться уже было не надо, сильный ветер выбил из-под него скользящие ноги, парень оказался на карачках, на плоскости крыла, и далее соскользнул с элерона… над головой просвистела плоскость хвостового оперенья. Самолет полетел дальше, увозя с собой рев двигателя. Из звуков осталось только шипение, и бурление воздуха от улетающего самолета. Мишку побросало из стороны в сторону, пока он не обнаружил, что лежит на воздухе, а под ним… а под ним… …А под ним целый огромный мир… Во все пределы этот Мир уходил в бесконечность, синея, белея, чернея… в разные стороны. Он увидел внизу Старицу, монастырь, в котором они живут, с речными перекатами Волги по западному редуту. Вдалеке, в ярком весеннем солнце, бескрайний лес, с темной зеленью елей и сосен, серой паутиной голых веток лиственных деревьев на белом фоне не растаявшего еще снега в лесной чаще. «Кирпичи» распаханных на зиму, гусеницами военных машин и танками, полей, почти полностью очистившиеся от снега. На некоторых полях изувеченная техника, после кипевших здесь боев, которую некому было убирать, с полей изрезанных нитками окопов. На западе излучинами блестело широкое русло Волги, с поперечиной русла здесь еще менее ста метров, уходящей излучинами в горизонт, принимая в себя блестящие отростки маленьких притоков. А по дороге, видимо из Калинина, в обе стороны ехали машины, шла пехота… и все это было накрыто синим куполом неба, во все стороны невероятной глубины. Ему еще не надоело наблюдать всю эту невероятную и не привычную красоту, но… Мишка дернул за кольцо, парашют тонкой струйкой вытянулся из рюкзака вверх, дернув его стропами, как будто за шиворот. Уже вися на этих веревках, курсант забеспокоился: «Почему так медленно растет купол…» Но все было в порядке, через десяток секунд стропы перестали его крутить, купол раскрылся полностью, слегка подбросив парня вверх и хлопнул сферой в полной тишине Мишкиной радости… блаженство и невесомость человека переполнялись видами Русских далей, завораживая парня. Он глубоко вздохнул, непроизвольно поднял взгляд на купол, продолжая любоваться невероятной красотой солнечного пространства верховьев Великой Волги… И все долгие секунды, может минуты, легкого парения над всей этой невероятной красотой, он ощущал такую не испытанную ранее сладкую радость собственной жизни, что не очень обрадовался близкому успешному приземлению. Блаженство полета и после приземления ласкало его ершистую душу. Потом были прыжки опять, хулиганистая Мишкина натура уже их не боялась, хотя опаска оставалась каждый раз, но первый прыжок, как и первая любовь не забывается, сколько бы их не было дальше. Хотя не испытывал Михаил еще сладостей первой любви в свои юношеские семнадцать лет. Рядом с ним всегда была его друг - маленькая Саша Широкова. Многие ребята перезнакомились во время увольнительных с местными девчонками, на лицах у парней расцвела настоящая любовь. Любовь всегда меняет человека. У многих это чувство было первым в их 18 — 20 летней жизни. А через неделю молодых солдат повезут на формирование. Старицкие девчонки вязали мальчишкам — курсантам шерстяные носки, варежки, безрукавки под гимнастерку. Официально офицеры запрещали не уставное обмундирование, но никогда не отнимали это богатство у молодых солдат, понимая, что эти вещи греют не только тело, что эти вещи греют их души, и что именно эти вещи спасают от пуль и осколков не хуже самой крепкой брони. Старица… Само название этого городка говорит, что появилось это селение на перекатах излучины Волги не вчера. До начала XVI века Старица обычно именовалась «Городок». Закрепившееся за городом впоследствии название «Старица» дано по его расположению на одноимённой реке. А основано селение в седом в 1297 году тверским князем Михаилом Ярославичем, убитым через 21 год в Орде, за желание объединения земель Русских под флагом Тверского княжества. А Городок так и остался крепостью несколько выше по руслу Волги, где в нее впадает речка Старица. В истории Руси древней есть предание, что на месте поселения Старицы находился город ЛюбИм, который был до основания разорен татарами в 1292 году. При заложении города Старицы было учтено место, где жила старуха, укрывшаяся в одной из пещер правого берега Волги спасаясь при разорении Любима. …И осталась она одна со всего поселения. От этой пещеры и строили новый город. Он и стал потом Старицей. В 1565 году, когда царь Иван Васильевич разделил Русское государство на опричнину и земщину, город вошёл в состав последней. Ивану Грозному нравилось это тихое местечко, где Волга неспешно разговаривала с округой негромкими переливами воды на перекатах еще не широченного русла, под высоким левым берегом Волги. Именно поэтому, через небольшое время 1566 году Иван IV Грозный переменил Старицкому князю Владимиру Андреевичу удел: вместо Старицы и Вереи дал Дмитров и Звенигород, а Старицу забрал в опричнину. Да… Иван IV, любивший этот город, он обнёс его каменной стеной, что по тем временам было невиданно для таких мелких селений, и неоднократно жил в ней в разные годы своего царствования 1579—1581, во время войн со Стефаном Баторием (1). (1)- Стефан Баторий — король польский и великий князь литовский (с 1576), сын Иштвана IV, воеводы Трансильвании. В разные годы XVII—XIX веков, Старица — крупная пристань на водном пути в Санкт-Петербург с верховьев Волги. В окрестностях города велась добыча известняка, который называли на России «Старицким мрамором». Переходя по наместничеству от Санкт-Петербурга к Новгороду, потом к Твери, в итоге Старица оказалась в Тверской губернии. Соответственно к 1941 году в Калининской области. Дни идут быстро. Подъезжали новые группы курсантов, которые уже во многом заменили выпускающихся связистов на учениях, прибывших на курсы в те же дни, когда привезли молодых бойцов из Лотошино. Построили новую казарму, бревна которой приятно пахли свежим рубленым лесом, строили ее сами курсанты, в том числе и Михаил. Рядом со стенами кремля поставили добрую тесанную избу для офицеров курсов связи. И рядом с казармой, и рядом с офицерским общежитием добрые кучи наколотых дров, которые отдавали и местным бабулькам, если они просили офицеров им помочь, мужики их давно держали немца на заснеженных полях Родины, как правило бабы не знали о них ничего. Были и такие, которые уже похоронили своих мужей или сыновей, получив казенные белые конверты. Как же боялись этих конвертов женщины, настороженно смотря на почтальона, проходящего мимо дома. Уже не первый раз наблюдая замирание времени вокруг представителя почты, Миша возвращался в казарму и писал домой мальчишеское корявое письмо, долго обдумывая банальные простые фразы, иногда шмыгая носом от невероятной тоски под сердцем, отдававшей иногда набуханием влаги в уголках глаз парня, но никогда Миша не позволял глазам большего. А вообще письма писать он не любил, но как же их было приятно получать. И уже завтра первые курсанты, Мишкиного выпуска, грузятся на машины… и уезжают на формирование войсковой группы, которая скоро должна участвовать в крупной наступательной операции, где-то недалеко, подо Ржевом… Но тех, кто имел парашютную подготовку, пока никуда не отправляли. По всему было видно, что их готовили для других целей, да и было их не много всего 15 бойцов, ведь один из их команды уже на третьем прыжке запутался в стропах и разбился… Продолжение: http://www.proza.ru/2019/07/10/1551 27.07.2017 Русаков О. А. г.Тверь © Олег Русаков, 2023 Дата публикации: 10.08.2023 07:05:11 Просмотров: 977 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|