Далеко от "Черного дома" (Чужой город-2) 2

Юрий Леж

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 20118 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение романа.

23
«Пришли…»
Хромой характерным жестом остановил идущих следом. Они так и замерли в том же порядке, как шли: Маха чуть слева от вожака, в двух шагах позади, а за ней, чуть правее – Мика и Таньча, постоянно жмущаяся к рослому, могучему мужчине, едва только позволяла это сделать обстановка, и – замыкающий Парфений, в этот раз недовольный тем, что его поставили в хвосте маленькой колонны. Недовольство молодого, слегка неуклюжего увальня было так же привычно, как вечный голод Таньчи и знание маршрута Хромым. Всё это уже давно не вызывало ни удивления, ни каких-то других сильных эмоций у подельников.
Сейчас они тоже не обратили особого внимания, как Парфений забормотал себе под нос: «Вот опять… то иди, то стой… то опять иди, то сядь…» Все смотрели вперед, на узкую ленту маленькой речушки, которую и рекой-то назвать было трудно после прохождения метромоста над главной водной артерией Города. Но вот преградой для подельников даже такая речушка служила серьезной и угрожающей. Ее берега, когда заросшие густым низкорослым кустарником, сейчас выглядели так, будто кто-то облил этот кустарник мазутом, а коварный нефтепродукт, недолго думая, взял, да и застыл живыми, тягучими подтеками на ветках, листве, даже на земле, но не стекая постепенно вниз, а продолжая непонятное движение вокруг какой-то внутренней точки, фантастического центра тяжести, неизвестными силами смещенного из центра земли и поделенного на десятки тысяч фрагментов.
Маха успела только, пристально присмотревшись, понять, что вся это тягучая масса живет своей, непонятной жизнью, как Хромой указал подельникам на хлипкие остатки мостка через речушку. На мостке «живого мазута» не было видно ни капли, но вот беда – центр мостка был разрушен и, похоже, задолго до Катастрофы. Только две тонкие металлические балки поддерживали остатки досок при входе и выходе с мостка, а в середине, прямо под балками, блестела угрюмая серовато-бурая, тяжелая и неподвижная вода.
– Рыжая, – чуть повернувшись к Махе спросил Хромой, – ты по такой ширине пройдешь на тот берег?
Девка отреагировала не сразу, в обществе таких подельников она все чаще и чаще предпочитала отмалчиваться, хотя, конечно, хотелось сказать, что мол, запросто, давай не просто перейду, а еще и станцую стриптиз на самой середине, но что-то помешало Махе так вот сгоряча похвастаться, что, бывало, ходила и по такой тонкой, и даже потоньше на первый взгляд, дорожке.
– Правильно молчишь, – серьезно одобрил Хромой. – Место плохое, тут без мыслей никак нельзя…
– А чего думать-то? – забубнил сзади Парфений. – Вон, пусть веревку берет и шагает, если надо, выдернем обратно, на этот берег…
– А сам пойдешь с веревкой? – поинтересовался Хромой, даже не оборачиваясь на Парфения.
– Не-е… ты же рыжую выбрал, пущай она и топает, – во время сообразил отказаться парень.
Не отвечая, Хромой притянул к себе Маху, приобнял за плечи и чуток подвел к мостку. На, казалось бы, давно проржавевших насквозь балках бегали явно видные из-под густого слоя ржавчины цветные пятна: тускло-синие, голубоватые, фиолетовые. Пятна притягивали взгляд, манили, то слегка выступая из глубины, то снова ныряя под рыже-серый слой окислившегося металла. И Маха сразу поняла, что они таят в себе какую-то непознанную, загадочную угрозу. Может быть, становятся скользкими, как лед, если на них наступишь, может быть, проваливаются под ногой, или подталкивают ступню, а может быть, и просто отводят глаза, и человек, шагая, казалось бы, по балке, вдруг оступается и летит прямо в воду. Б-р-р-р… оказаться в этой буроватой, густой и неподвижной жидкости Махе совсем не хотелось.
– Сообразила? – спросил Хромой, даже не взглянув на Маху. – Вот только как пройти, я не знаю. Но видел, что остается от тех, кто попадал в речушку. Вообщем-то, мало чего остается. Ты это учти. Веревку, да, веревку с собой возьми, вон, затяни на поясе, мы тут её придержим, только это совсем не страховка. На той стороне привяжешь ее к поручню мостка, так оно легко перейти, вот только веревка долго здесь не держится, иначе б давно постоянную привесили.
Слушая монотонную речь Хромого, поясняющую, что идти над речкой не просто опасно, а опасно обязательно, и грозит непонятно еще чем, кроме самой обычной, естественной для человека смерти, Маха совершенно не слышала его слов. В ушах девки почему-то мерно, с тяжелой, нарастающей силой звучал раскручивающийся винт вертолета, когда-то виденный ею в кино. Махе показалось, что огромные лопасти поют гулкую и монотонную песню прямо здесь и сейчас, и только через пару секунд она сообразила, что этот звук идет от металлических балок, переброшенных через речушку, но вот только никто из её подельников ничего не слышит.
– В раскоряку ты тут не пройдешь, – продолжал пробиваться сквозь гул упрямый, поучающий голос Хромого. – Ноги у тебя коротки, да и у всех нас тоже. Даже ползком не получится, слишком тонкая балка, придется идти по ней, вот только сама держись, старайся вниз не смотреть, тут хоть и невысоко, но иной раз и в метре от земли голова может кругом пойти…
Маха чуть напрягалась, усилием воли убирая гудение металлических балок из своей головы. Это удалось ей легко, будто просто повернула некий выключатель, и всё стихло.
– Я иду, – просто сказала она, снимая рюкзак с плеч и скидывая на землю следом за ним бушлат. – Давай веревку.
Скинув собственный вещмешок и слегка покопавшись в нем, Хромой нашел веревку и сам обернул её петлей на талии Махи, закрепив скользящий узел сзади, почти на копчике. Принял от девки пистолет, запасные обоймы, нож. Та и сама не знала, почему ей вдруг так горячо захотелось избавиться от оружия, но собственную интуицию Маха всегда слушала очень внимательно.
Когда она сделала первый шаг на мостик, еще прикрытый высохшими от старости, но все еще почему-то гибкими досками, Махе показалось, что в ней, изнутри, отключились сразу все органы чувств, кроме внимания и чувства равновесия. Всего через три шага она оказалась на металлической балке, широко раскинув в стороны руки, осторожно перенося тяжесть тела с одной ноги на другую, тщательно готовясь к следующему маленькому шажку вперед. И Тут Маха невероятным образом поняла, что цветовые пятна на балке не видят ее, не замечают, а потому и не смогут, ну, никак не смогут навредить ей во время перехода. Она могла бы играючи пробежать по узкой металлической тропинке туда и обратно, остановиться посередине и стоять столько времени, сколько сама пожелает, а пятнам и той силе, которая выражала себя через эти цветные псевдоживые кляксы, будет абсолютно все равно, что есть здесь Маха, что нет.
Старательно не обращая внимания на собственные ощущения, непонятную легкость, чувство безопасности и прилив сил, Маха, осторожно ступая, добралась до противоположной стороны и, только почувствовав под ногами относительную твердь деревянных дощечек, решила обернуться.
Вся компания подельников отсюда казалась скульптурной группой, замершей на противоположном берегу в ожидании перехода Махи. Не шевелясь, и будто устремившись вперед, вслед за девкой, стояли Мика и прижавшаяся к нему Таньча, засунувший палец в нос Парфений, и только Хромой чуть заметно двигал губами, будто творил непонятную молитву или начал что-то подсказывал двигающейся по металлической балке Махе. Но стоило только резко тряхнуть головой, и картинка перед глазами ожила, словно запустили дальше фильм после стоп-кадра.
Пройдя по доскам до конца мостка, Маха ослабила узел на опоясывающей её веревке, выскользнула из петли и принялась крепить снасть к уцелевшим и довольно крепким металлическим конструкциям, расположенным уже на суше, в относительно безопасной зоне.
– Стой там, – чуть нервно прикрикнул на Маху, собравшуюся уже было вернуться за своим вещмешком, Хромой. – Лучше я два мешка перенесу…
– Ладно, – немного удивившись, согласилась Маха, отодвигаясь чуток в сторонку от схода мостка.
Ей так даже проще было, чем шататься туда-сюда по узкой балке. А перешедший речушку первым Хромой, сбросив с плеч на землю оба мешка, снизошел до того, чтобы пояснить:
– Бывало, что веревка в труху обращалась после возврата, ну, то есть сюда пропускала народ спокойно, а вот отсюда…
Маха равнодушно пожала плечами. Сейчас ее больше интересовали неожиданно открывшиеся странности собственного организма и реакция на них металлической балки, точнее, чудных цветовых пятен, не почувствовавших в Махе живого человека.
Следом за Хромым через мостик без всяких происшествий перебрались Мика и Таньча, а последним – непрерывно ворчащий Парфений. Выждав несколько минут, пока подельники, скинув на землю вещмешки, успокаивались, кто как умел, прикуривали и настраивались на кратковременный отдых, как обычно после преодоления очередной преграды на пути, Хромой объявил:
– Ну, что, мальчики и девочки, нам тут совсем немного осталось до цели. Вот за этим бугорком и будет…
Старик, а по городским меркам Хромой был уже глубоким стариком, жестом указал на вздыбленный невысокий и пустынный холмик у подножия которого они и расположились. Холмик начинался почти сразу за мостком и был достаточно крутым и высоким, что бы заслонить собой дальнейший обзор.
– Идем туда? – спросила спокойно Маха, подхватывая свой вещмешок, она теперь явно не нуждалась ни в отдыхе, ни в успокоении разыгравшихся у остальных подельников нервов.
– Погоди, туда мы успеем, – остановил ее Хромой. – Передохнуть надо. Мне, после этой речки, что-то не по себе, уж больно она тебя легко пропустила. Так не бывает.
– Я должна была обязательно упасть в воду? – по-прежнему равнодушно уточнила девка.
– Не обязательно ты и не обязательно упасть, – как-то туманно ответил Хромой. – Тут со всеми добытчиками что-то случается… кто-то подельников теряет… кто-то груз или запасы свои… а мы прошли без потерь. Может, еще и из-за этого как-то муторно на душе.
Маха едва не ляпнула, что всё на самом деле в порядке, что мостик и балки под ним, и цветные пятна на балках просто-напросто не признали в ней живую, но во время сообразила, что такое откровение не только не успокоит Хромого, а еще больше встревожит. «И у меня обнаружились нервы», – подумала она с легкой иронией.
В это время Хромой, не обращая внимания на остальных подельников, начал распаковывать свой вещмешок, доставая оттуда «химку», таблетки сухого спирта, сверток тускло поблескивающей фольги и простецкую жестяную кружку. Поймав чуть удивленный взгляд Мика, старик заявил:
– Никуда дальше не пойду без чая.
Мика не стал спорить с вожаком, раз тот сказал, значит, так надо, и молча пожав плечами, тоже занялся своим рюкзаком, извлекая из него любимую Таньчей тушенку и несколько сухарей для себя. Парфений, пользуясь свободной минутой, повалился на черную землю, даже не расстелив «химки», и зашарил по карманам в поисках сигарет. Через минуту, сделав вид, что не нашел ничего, крупнее табачных крошек, он посмотрел просительно на Мика, но тот в ответ только усмехнулся, дурная манера попрошайничать без всякой на то нужды въелась в кровь Парфения и была хорошо известна подельникам.
Присев возле своего мешка на корточки, Маха как бы задумалась о том, что же предстоит дальше пережить и ей, и всем подельникам, уцелевшим при переходе речушки против всех правил, выработанных добытчиками за многие десятилетия смертельно опасных рейдов. То, что цветные пятна отказались признать ее живой казалось необъяснимой загадкой, и это было неприятно, ведь загадок вокруг хватало и без этого. Вдобавок, Маха неожиданно уловила, что в голове у нее вертятся непонятные цифры, складываясь постепенно в какой-то длинный, недоступный пока её пониманию ряд. К цифрам прибавлялись буквы, да не простые, а из латинского и греческого алфавитов. И если латиницу в городе еще употребляли иной раз в разговорах и на уцелевших вывесках давно заброшенных магазинов и лавок, то уж греческих букв никто не видывал давным-давно.
Суматошная, малопонятная череда цифр, маятником качающаяся в голове Махи, немного отвлекла ее от окружающего. Тем временем Хромой уже разложил маленький костерок из таблетки сухого спирта, выставил на него кружку с водой из своей фляги, Таньча аппетитно дочавкивала тушенку из банки, Мика докуривал, а Парфений лениво разглядывал склон, по которому подельникам предстояло подниматься к гребню холма через несколько минут. Именно он, Парфений, как это ни странно, и заметил что-то там, среди черных зарослей, обломков арматуры и странных кирпичных стен в полметра высотой, разгораживающих склон на несколько участков.
– Вон оно, вон! Глядите!!! – выкрикнул неожиданно парень, указывая пальцем на небольшое завихрение серо-черной пыли, возникшее на склоне неподалеку от самого, на первый взгляд, толстого древесного ствола.
Привыкшие к бытовой легкой придурочности Парфения подельники отреагировали насмешками.
– Пробежал или пробежала? – уточнил Мика, улыбаясь во весь рот.
– Глюк, что ли? – деловито осведомился Хромой, готовясь засыпать в закипевшую воду щепотку чая. – Так ты ж, вроде, вчера не пил никакой дури…
– Вот дали боги подельничков, – со злостью ответил Парфений и плюнул через плечо, но неудачно, слюна повисла на левом рукаве повыше локтя, и окончательно расстроенный Парфений принялся счищать ее рукавом правым. – Вот ведь пробежало там что-то, прямо по склону, а вам бы лишь бы дурака валять, да на меня насмешничать…
– Некому здесь бегать, – серьезно и строго, будто отчитывая за очередную глупость, ответил Хромой. – Нету здесь людей. И зверей нету, как и во всем Городе, или ты думаешь, что мы в заповедник пришли?
– Ничего не думаю, – обиженно и раздраженно отозвался Парфений. – Бегало там что-то, вот и сказал вам сдуру, теперь вообще всегда молчать буду…
Парень, надувшись от обиды, перевернулся на другой бок, демонстративно отворачиваясь от подельников, а Маха задумчиво погладила себя по рыжеватой и жесткой, короткой щетке волос на голове. Она понимала, что Парфений, как и сама Маха, в самом деле видел небольшой плоский ящичек, похожий на старинный переносной вычислитель. Вот только ящичек этот сам по себе появился из ствола дерева и там же исчез, подняв небольшое облачко пыли. И еще – этот ящик спросил непонятным образом у Махи: «Код доступа?»
Впрочем, легкая перебранка с Парфением, и нечто им, якобы, виденное насторожило подельников, и без того привыкших к крайней степени осторожности в пустых районах. Конечно, ни Хромой, ни Мика не могли поверить, что парень успел что-то разглядеть в неожиданно возникшем облачке пыли, но ведь сами по себе, просто так, облачка не возникают.
После случившегося Хромой без всякого удовольствия проглотил в два приема чуть поостывший чай, кивнул Мику на опустошенную Таньчей банку тушенки и попросил:
– Знаешь, прикопай-ка ты ее, пусть следов тут не будет…
Мика кивнул, безмолвно соглашаясь, и несколькими ударами ножа вырыл в мягком, податливом грунте маленькую могилку для пустой банки и окурков.
Сообразивши, что через несколько минут они тронутся в путь, Маха поднялась на ноги, подхватила свой вещмешок, прилаживая его поудобнее на спине. Следом за ней зашевелились и остальные подельники, даже обиженный Парфений не стал дожидаться постоянных подгоняющих слов и жестов от Хромого.
– Ты, глазастый, первым, Мика с Таньчей за ним, – скомандовал, оглядев готовых к движению подельников, Хромой.
Не возражая и даже не заворчав привычно по поводу своего неожиданного первенства в строю, Парфений начал подыматься по крутому склону холма, осторожничая пока еще совсем не по делу, старательно нагибаясь почти до самой земли и то и дело опираясь об нее руками. Следом, чуть спокойнее, но все равно настороженно и опасливо двинулись Мика и Таньча. Чуть задержавшийся, пропуская вперед подельников, Хромой, внимательно посмотрел на Маху и вдруг спросил тихо-тихо, что б не мог услышать не только никто из ушедших вперед, но даже и стоящий почти рядом:
– А ты ведь тоже чего-то заметила, а, рыжая?
Маха привычно пожала плечами, мол, если и заметила, то что ж теперь об этом говорить? Но Хромой почему-то не отстал, в этот раз совершенно не удовлетворенный таким ответом.
– Ты хоть поняла, что это было? Ты не ерошься, ведь вместе ляжем, если что не так… – терпеливо, но настойчиво пояснил Хромой.
– Ничего не было, – ответила, наконец-то, словами Маха. – Мелькнуло что-то и пропало. Пыль вон полетела. Далеко от нас, что там можно заметить? Да и спокойно там было, в округе…
Хромой хоть и понимал в глубине души, что девка вряд ли заметила что-то важное, но интуиция не позволяла ему просто так принять на веру спокойствие и равнодушие к происходящему, которое демонстрировала Маха. В первом своем рейде люди себя так не ведут, об этом постоянно помнил Хромой, внимательно приглядываясь в пути и к Таньче, и к Парфению. Вот у тех всё было нормально, как положено, и реакция на встречающиеся опасности и неприятности похода была человеческой. С Махой же никак не складывалось, хоть и не чувствовал Хромой никакой враждебности и или подлой неискренности в девке. «Вот ведь сам себе загадку загадал, – озабоченно подумал старик, – надо было эту рыжую еще до выхода в рейд попользовать, может, после этого что и узнал. В этом деле человек чаще раскрывается, чем просто в жизни… Теперь-то поздно уже. Сглупил малость. Только и остается надеяться, чтобы эта малость в большие неприятности не вылилась».
– Ладно, рыжая, идем, – чуть тронул ее за рукав Хромой. – Поглядывай по сторонам повнимательнее, да и говори, ежели что… не бойся… лучше лишний час носом в землю полежать, чем без головы-то остаться. Обидно будет… в двух-то шагах от места…
Они не успели вскарабкаться и до половины склона, как сверху, с самого гребня, раздался вскрик опередившего всех Парфения:
– От это ДА!!!
И тут же, вслед за возгласом, раздался глухой удар неуклюже падающего тела и невнятные ругательства…
Стремительно поднимая взгляд вверх по склону, Маха была готова увидеть и окровавленный труп парнишки, и невероятные псевдоживые организмы, живьем пожирающие подельников, но – оказалось, что это всего-навсего Мика свалил Парфения ударом под колени и прижал его к земле, что бы глупец не скатился вниз, обратно к речушке.
– Чего разорался, даун, – со злостью шипел Мика в лицо подельника. – Всех тут положить хочешь? убью, заразу…
– Отпусти его, – одобрительно сказал Хромой, подбираясь поближе. – Он больше не будет, верно ведь, Парфений?
Парфений угрюмо молчал, понимая, что сотворил ужасающую глупость, нелепыми криками привлекая внимание к себе и подельникам. Его даже спокойный, почти ласковый тон Хромого не успокоил, а только насторожил в ожидании дальнейшей экзекуции. Но Хромой не стал ни бить, ни выговаривать парнишке ничего сверх уже сказанного Микой. Старик, ближе к гребню холма передвигавшийся на четвереньках, сейчас вообще лег на живот и медленно выполз на вершину. Неподалеку от него лежала Таньча, а чуть ниже стоящий на коленях Мика прижимал к земле несопротивляющегося Парфения.
Взбирающаяся рядом с Хромым по склону холма Маха приостановилась возле Таньчи, но не легла на вытяжку, носом в землю, как ее названная подруга, а приподнялась, разглядывая так поразивший Парфения пейзаж, открывающийся с вершины.
Там, внизу, в маленькой котловине между холмами, располагался низкий, угрюмо-бетонный темно-серый цилиндр, больше похожий на творение древнего, давно позабытого разума, чем на дело рук человеческих. Узкие окна-бойницы, закрытые снаружи стальными, чуть тронутыми ржавчиной ставнями; покрытая антеннами всевозможных форм и размеров абсолютно плоская бетонная крыша; несколько дверей, даже издали показавшихся Махе тяжелыми, неимоверной толщины; идущая вдоль всего здания на уровне второго этажа непонятная, блестящая лента, казалось бы, вживленная в бетон стены. Жутковатый, потусторонний вид самого здания подчеркивала идеально чистая, будто только что заасфальтированная, без малого двухметровой ширины дорожка, идущая в стык со стеной вдоль всего дома. На фоне выжженной серостью, равнодушно-опасной земли, вздыбленной маленькими холмами, унылых почерневших кустов, привычно серого неба и городского безмолвия этот футуристический цилиндр смотрелся абсолютно инородным, инопланетным телом, неизвестно как оказавшимся здесь.
– Что это? – едва слышно, будто бы только для себя, спросила Маха, уже зная ответ, но все еще сомневающаяся, подобно людям, в очевидном.

© Юрий Леж, 2011
Дата публикации: 10.06.2011 13:12:01
Просмотров: 2437

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.