Богиня ex machina. 1-2

Юрий Леж

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 32559 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение повести.

1
Полицейское управление в Энске начинало работу в девять часов утра также, как и мэрия, единственный в городке государственный нотариус, почтамт и еще несколько казенных заведений, в их числе местная, совсем небольшая тюрьма и крохотный, больше похожий на зачем-то преувеличенную и выполненную из камня собачью будку, вокзальчик. Здесь, у грубоватой, но свежеокрашенной стены здания, на деревянной резкой и чистенькой лавочке – в столице такого чудо давно уже не увидишь, в лучше случае – грубый пластик поверх толстенного металлического каркаса – коротал время с восьми часов утра сошедший со скорого поезда средних лет мужчина, охарактеризовать которого можно было одним словом – викинг, уж очень классической, скандинавско-нордической была его внешность: рост под сажень, широкие плечи, грубоватое, будто с нарочитой небрежностью вырубленное из дерева лицо с упрямым подбородком, короткие, светлые волосы, серые, ледяные глаза, внимательно оглядывающие провинциальную пустоту привокзальной площади, на которой не оказалось ни одной машины такси, ни даже какого-нибудь частника, подрабатывающего извозом, будто не останавливался по утрам в городке – пусть и всего на две минуты – скоростной фешенебельный экспресс, курсирующий между столицей и морскими курортами.
Прождав на лавочке в унылом безделье три четверти часа, викинг довольно уверенно, но с оглядкой на вывески с названиями улиц и номерами домов, как это свойственно приезжим, двинулся от вокзала к старинному, времен еще, наверное, первой Великой Войны, зданию полицейского управления, в котором застал лишь сонного, не успевшего умыться и взбодриться с ночи, дежурного, вежливо, но с явным раздражением в голосе разъяснившего порядок работы и начальника управления, и всех остальных сотрудников и клерков.
Конечно, провинциального чуда викинг не ожидал, да оно и не произошло – к девяти часам через высокие, украшенные старинной резьбой и потускневшими от времени массивными бронзовыми ручками двери управления прошел лишь совсем юный паренек, судя по отсутствию формы – то ли посыльный, то ли уборщик, и лишь через десять минут, отчаянно стуча каблучками по тротуарной плитке, появилась девчушка, по внешнему виду вполне претендующая на должность местной секретарши как бы не самого главного городского полицейского. Вот за ней-то следом и пристроился викинг, коротко пояснив, что ожидает здесь с раннего утра начальника управления по важному государственному делу.
С провинциальной наивной доверчивостью, даже не спросив у визитера документов, девчушка провела неожиданного столичного гостя в просторную приемную – с высокими потолками, старинной лепниной, широкими окнами, резными дверями и массивным столом, казалось, вырезанными из единого куска древнего дуба, с удобными мягкими креслами и массой игривых и модных журнальчиков на маленьком столике возле них – скрылась на пару минут за диковинной ширмой с китайскими драконами, сменив простенькое, почти домашнее платьице на очень короткую, в обтяжку, модную в столице еще в прошлом сезоне черную юбочку и белую блузку, не застегнув на ней пару верхних пуговиц, предложила викингу кофе, а пока там же, за ширмой, грелась вода, не смущаясь присутствия гостя деловито полезла открывать форточки на высоких окнах, поливать многочисленные цветы на подоконниках и настенных кашпо, бесстыдно и, как показалось викингу, привычно демонстрируя свои крепкие и, чего греха таить, красивые ножки в самых выгодных для них ракурсах, и беспрестанно размахивая при этом гривой густых, завивающихся мелкими кольцами рыжих, со светлым, медовым оттенком, волос.
Слегка отвлекшись от унылого процесса затянувшегося ожидания сперва на непринужденно мелькающие перед глазами девичьи прелести, а потом и на великолепный кофе, который оказался не растворимой гадостью, чем обычно пичкали посетителей в столичных присутственных местах, а настоящим, умело и с душой сваренным из свежесмолотых поджаренных зерен, викинг, казалось, не заметил, как пролетели без малого три четверти часа, и лишь после того, как огромные напольные часы в футляре из потемневшего красного дерева звонко пробили десять, на пороге приемной появился невысокий, начинающий полнеть, если не сказать, что уже сформировавшийся, толстячок в потрепанном, кургузом официальном мундирчике, когда-то давно знавшим значительно лучшие времена, но все-таки чистеньком и тщательно отутюженном, с неожиданным для провинциала отраженным на петлицах дубовыми листьями высоким званием комиссара второго ранга – полицейского генерала. И не взирая на добродушную, почти домашнюю внешность вошедшего, его ласковый взгляд на рыжую девчушку – «Здравствуй, Эмилия!» «Ага..» – викингу вдруг нестерпимо захотелось встать с кресла, выпрямиться и сомкнуть каблуки модных ботинок в полувоенном приветствии.
Повинуясь первоначальному, сильному, будто навязанному извне импульсу, подняться-то он, конечно, поднялся, но вот желание щелкнуть каблуками в себе подавил беспощадно, не хватало еще провинциальному полицейскому ощутить себя старшим в их невольном тандеме, но, кажется, комиссар Феликс Тарон – визитер знал, к кому он пришел – не заметил невольных колебаний в настроении викинга.
– Здравствуйте и вам, уважаемый, – почти пропел полицейский, слегка привстав на цыпочки, что бы пристроить на антикварные «рога» высокой старинной, как и все вещи в приемной, вешалки принесенный на сгибе левой руки форменный плащик. – Какая же жара на улице, и это ранним утром, а на дворе-то еще апрель, а что же тогда будет летом… Вы проходите, проходите…
Комиссар отомкнул дверь кабинета своим ключом и пропустил гостя первым. Апартаменты начальника местной полиции оказались размерами в четверть приемной, да и мебелью обставлены самой простой, канцелярской, закупленной управлением, видимо, лет сорок назад, именно тогда было модным матерчатое покрытие стульев, острые углы столов, высокие и неудобные подлокотники кресел.
Дождавшись, пока гость устроится возле пустынного, даже без обязательного в таких местах перекидного календаря, письменного прибора или простого стакана для карандашей, стола, полицейский с явным удовольствием и сам плюхнулся в явно насиженное служебное кресло.
– Итак, кто я такой, думаю, вы знаете не хуже меня самого, – чуть лукаво, но добродушно, сказал комиссар. – Теперь хотелось бы узнать – кто вы?
Чуть заметно напрягшись, чтобы в очередной раз перебороть свое желание выпрямиться перед полицейским, викинг достал из внутреннего кармана просторной кожаной куртки удостоверение личности с вложенным в него служебным предписанием, аккуратно положил его на стол перед комиссаром и только после этого счел нужным представиться устно:
– Капитан Хольм, Рихард Хольм, Особый отдел Департамента Безопасности.
– Из тех самых Хольмов? – поинтересовался комиссар, кольнув быстрым взглядом викинга и тут же пряча глаза в развернутое служебное предписание особиста.
– Из боковой ветви, – спокойно ответил Рихард. – Тот самых Хольм – мой двоюродный дедушка.
– Тем не менее, очень рад такому знакомству, – заявил полицейский, возвращая гостю его документы. – И несказанно ему удивлен. Что могло заинтересовать Особый отдел в такой глухой провинции, как наша? Здесь тихий, маленький городок, все друг друга знают, никаких резонансных происшествий не случается, раз-другой в год – ограбление или кража, но это стараются залетные гастролеры, их чаще всего арестовывают тут же, на выезде из города – или на вокзале, или на единственном шоссе, а так… пьяный дебош, драка между соседями, ну, еще парочка самоубийств среди студентов.
– Так вы и студентов всех знаете, как своих соседей? – как бы, сразу приступая к делу, уточнил слова о «маленьком тихом городке» капитан Хольм.
– У нас не столичное учебное заведение, в котором полно вольных слушателей, вечных студентов, недоучившихся и взявших академические отпуска бездельников, – радушно пояснил комиссар. – Наш университет небольшой и очень… э-э-э… специфический. Здесь, еще со времен Средневековья, обитали исключительно алхимики, теперь вот – изучают классическую химию и немного – биологию, как продолжение химии органической. В таких науках трудно преуспеть лодырям и бездельникам даже с тугим карманом, хотя, конечно, молодежь – есть молодежь, бывает, что и буянят, особенно по окончании сессий, наркотиками балуются, но – только привозными, мы здесь это дело пресекли на корню. Впрочем, не мое это дело – знать и понимать, в вашем предписании строго указано: «Оказывать все возможное содействие», вот этим и буду заниматься, господин капитан. Вы, кстати, уже устроились?
– Не стал торопиться, я прямо с утреннего поезда, – успел ответил особист, но был тут же перебит словоохотливым комиссаром.
– …и очень удивились безлюдью и даже отсутствию такси на вокзале, – легонько засмеялся полицейский. – Вы знаете, в городе встречают только своих, кто предупредил заранее, а туристов обычно привозят организованно, автобусами, с поезда выходят редко, раз в полгода, вот потому таксисты и не дежурят у вокзала – это даром потраченное время, хотя служба такси в городе отлажена отменно, прибывают – максимум – через десять минут, без разговоров отвезут в любое место, а по сравнению со столичными ценами – вам покажется, что у нас возят совсем задаром. Три «семерки» с любого телефона – очень рекомендую. Так вот о гостиницах, могу вам порекомендовать приличное заведение… нет-нет, никаких процентов с этого я не получаю, по рангу не положено, но дело в том, что университетские общежития с давних времен пользуются… э-э-э… специфической славой. Что-то среднее между левацкой коммуной с общим имуществом, вечными спорами о вечных истинах и, извините, борделем с доступными девчонками, общими спальнями, дешевым вином и отвратительным табаком. Вот потому многие из серьезных студентов, особенно курса со второго-третьего, подыскивают себе жилье в городе, подальше от таких прелестей alma mater. Но при этом все-таки остаются достаточно шумными, веселыми молодыми людьми, не всегда строго соблюдающими правила поведения в приличном обществе. Вам ведь, господин капитан, совсем не хочется проснуться в три часа ночи лишь от того, что кто-то отмечает день рождения своей подружки, ну, или удачный синтез бензола на лабораторной работе?
«Удивительно, почему же я с удовольствием слушаю эту забавную лекцию? Чем так «берет» этот комиссар? – подумал Рихард. – И почему он кажется мне не лично, но хорошо знакомым?»
– Благодарю, я непременно воспользуюсь вашим советом, – сдержанно кивнул особист, чем, кажется, сильно обрадовал полицейского, видимо, посчитавшего, что один пунктик в «оказании всяческого содействия» он уже выполнил.
Вдохновленный согласием гостя, комиссар ближайшие десять минут посвятил старому дисковому телефону из пожелтевшего от времени пластика под «слоновую кость», многословно, то и дело вспоминая неких общих знакомых, родственников и свойственников, договорившись с хозяином гостинице о неком «особом режиме для особого постояльца», а после этого разговора – в виде приза, надо полагать – еще и вызвавший к полицейскому управлению такси для капитана Хольма.
– Что ж, о делах давайте позже, – продолжил свой, кажущийся бесконечным монолог Феликс Тарон, провожая викинга через приемную и нарочито не обращая внимания, как рыжая секретарша, откровенно бездельничая, листает какой-то модный журнал в глянцевой обложке. – Обустроитесь, отдохнете с дороги, а через часок-полтора я сам заскочу к вам, на месте и обсудим, чем наше провинциальное полицейское управление может оказаться полезным столичному Особому отделу…
Однако едва за гостем закрылась высокая резная дверь – провожать нежданного визитера до выхода из управления, а уж тем более открывать перед ним дверцу автомобиля комиссар посчитал совершенно излишним – как тут же начальник обратил самое пристальное внимание на подчиненную, так и не удосужившуюся отложить в сторону читаемый журнал.
– Эмилия, – с мягкой, но настойчивой укоризной в голосе сказал комиссар. – Сколько раз я тебе говорил, что надо здороваться со мной на службе, особенно при посторонних, несмотря на то, что мы живем в одном доме, и утром ты меня уже поприветствовала…
– Дядя Феликс, – капризно надула губки девчушка, раскачивая гривой волос в отрицающем претензии жесте. – Перед уходом на работу я тебя видела в ванной, на кухне и в гостиной, трижды сказала: «Доброе утро!», а теперь ты хочешь, чтобы я еще и в четвертый раз, здесь, повторила тоже самое, но прибавкой: «… господин начальник полиции»?
– Девочка моя, – совсем уж нежно буквально пропел дядя Феликс своей племяннице, дочке родной, горячо любимой, но, увы, ныне покойной сестры. – Столичные штучки, а уж тем более из Особого отдела Департамента Безопасности плохо воспринимают нашу провинциальную особенность работать вместе близким родственникам. И хотя мы этого никоим образом не скрываем, но хотя бы не надо этого демонстрировать при «дебильниках» из ДБ, прости за тавтологию. И еще – в который раз прошу, прекрати разгуливать по дому голышом, я еще недостаточно старый, чтобы не обращать внимания на твои прелести…
– Так этот парень из особистов? – совершенно не обратив внимания на последнее замечание родственника, заинтересовалась Эмилия, по началу просто привыкшая не стесняться дяди, а в последние несколько лет делающая это нарочито, будто не представляя, к чему может привести такая откровенность поведения. – То-то он сидел до твоего прихода молча, надувшись, как мышь на крупу, только и делал, что глазел на мои ноги, но видно, это был профессиональный интерес контрразведчика, да, дядя?
– Горе ты луковое, – вздохнул господин Тарон, останавливаясь у дверей своего кабинета. – И почему ж я не сдал тебя в сиротский приют, когда была такая возможность? А может, и сейчас еще не поздно?
Это была их дежурная, домашняя шутка в последние лет пять, потому Эмилия и ответила, не задумываясь, бойко:
– Я бы тебя из любого приюта достала, драгоценный дядюшка. Но теперь уже поздно об этом мечтать, таких кобылиц в приюты не берут, разве что – на должность воспитательниц половой гигиены…
Комиссар, сдаваясь в словесной пикировке, махнул рукой и уже деловито распорядился:
– Обзвони участки, напугай от моего имени закрытой проверкой из столицы, пусть подтянутся и службу несут по всем правилам, ну, особенно при посторонних, да и при наших местных скандалистах, любителях права качать – тоже. А как закончишь, позови ко мне инспектора Польских, если он на территории – разыщи, пусть отложит ненадолго все дела.
– Этот столичный викинг – такой серьезный тип? – в тон дядюшке деловито осведомилась секретарша, уже поднимая телефонную трубку с новенького кнопочного аппарата, не чета тому, что стоял в кабинете комиссара.
– Никогда в жизни не ждал ничего хорошего от Особого отдела, – выдал сентенцию полицейский. – И тебе не советую. Вечно у них государственные интересы, величайшая секретность, высокие цели и, в качестве компенсации, наверное, низкие средства. Так что – будь и ты настороже, племяшка.
Закончив свою краткую и поучительную речь, Феликс Тарон плотно прикрыл за собой дверь в кабинет.
2
Только в такси – машине хоть и несовременной, но ухоженной, пропахшей не резкой бензиновой вонью и горячим машинным маслом, а неожиданным вкусным запахом крепкого, но ароматного трубочного табака – капитан Особого отдела вспомнил, почему показались ему знакомыми имя-фамилия и внешность начальника полиции провинциального городка, а вспомнив, откровенно расстроился, такого рода информацию надо было иметь до начала выполнения задания, а не сейчас, когда отступить или даже сделать просто шаг в сторону уже невозможно. Теперь для Хольма стало совершенно очевидным, что его работу в Энске готовили спустя рукава, и канцелярские крысы из отделения планирования, на которых у каждого оперативника имелся собственного, но обязательно изрядного размера зуб, просто упустили из виду значение второстепенных персонажей, даже если их предназначение было лишь для «оказания всемерного содействия».
А дело было вот в чем… Двенадцать лет назад молодой тогда инспектор уголовной полиции столицы лихо раскрутил громкое дело о поставке крупной партии опиатов, прошел во всей «цепочке» от заграничных производителей зелья до конечных потребителей, везде, где смог, произвел аресты, накрыл пяток доселе неизвестных столичных наркотических притонов… короче, отличился так, что о нем заговорили все газеты, телевидение, радио. И за все время почти трехлетней работы над этим делом инспектор Тарон совершил всего одну, ставшую роковой, ошибку. При задержании посетителей одного из притонов – заведения элитного, рассчитанного на творческую публику, изысканные запросы и изощренные пожелания клиентов – категорически не послушался советов старших товарищей и полицейского руководства, отказавшись не вносить в список задержанных всего одну фамилию, как оказалось позже – внучатого племянника, седьмая вода на киселе, Председателя Имперского Совета. Казалось бы, отдаленное родство, совсем поверхностное, больше похожее на случайное знакомство богемного прожигателя жизни с сильнейшим мира сего, но – тень было брошена, а этого не любит никто из власть имущих, впрочем, демонстрировать мстительность и показывать на людях свои обиды они тоже очень не любят. Молодого полицейского наградили: вручили орден, памятные подарки – золотой портсигар лично от Председателя – повысили в чине и… через полгода, едва лишь новая детективная история, на этот раз с кровавым маньяком, убивающим женщин со светлыми волосами, овладела вниманием общества, старшего инспектора Тарона перевели из столицы с несомненным очередным повышением – начальником полиции тихого и спокойного Энска, подальше от столицы, громких дел и важных властных персон.
«Получается, здесь он и пребывает с тех самых пор, в тишине и покое мелких хулиганств и редких ограблений, – подумал Рихард Хольм. – И даже вырос в чине за двенадцать лет до полицейского генерала. А вот изменился ли за это время его принципиальный характер и могла ли исчезнуть, раствориться в умиротворении маленького городка профессиональная дотошность?»
Несколько нервное и обиженное течение мыслей особиста было прервано с прибытием в гостиницу, ехать до нее от полицейского управления было всего ничего, со всей провинциальной основательной неторопливостью и дотошным исполнением правил дорожного движения – минут десять. Трехэтажный старинный и шикарный особняк времен последнего Императора поражал не столько своей монументальность, основательностью и, казалось бы, вечностью пребывания в этом мире, сколько свежим видом, ухоженностью и – современными удобствами. Во всяком случае, окна гостиничных номеров были новенькими, двойными, из отличных по качеству стеклопакетов, над крышей возвышался целый пучок разнообразных антенн, а рядом с помпезно парадным входом громоздился, правда, еще не подключенный, банкомат из последних моделей.
– Мы его внутрь уберем, чтобы фасад не портил, будет где-нибудь здесь стоять, – пояснил Рихарду встретивший его у дверей сам хозяин гостиницы, временно исполняющий обязанности портье. – Сейчас – не сезон, приезжих совсем мало, а вот к концу лета – да, тогда тут и банковские карточки в ход пойдут, и от желающих завершить летний отдых совсем неподалеку от столицы отбоя не будет…
Видимо, пользуясь случаем поправить текущие финансовые дела, ушлый владелец особняка предоставил, вообщем-то, не нуждающемуся в роскоши капитану Особого отдела четырехкомнатные апартаменты из спальни с воистину королевским огромным ложем – назвать это сооружение кроватью просто язык не поворачивался – гостиной, кабинета и небольшой уютной столовой. Казна, конечно, оплатит и не такие расходы, достаточно Хольму лишь оставить свой росчерк на обязательном счете за оказанные услуги, но сам капитан предпочел бы на время пребывания в городе иметь более скромное жилище. Кроме роскошества тяжелых бархатных портьер, массивной резной мебели, явно изготовленной на заказ лет этак двести назад, богатой лепнины на потолках, красивых полотен в золоченных рамах на стенах, в гостинице капитана-особиста поразило наличие исключительно красивых, эффектных девушек, представленных хозяином, как горничные, коридорные, дежурные… По-скандинавски внешне спокойный, если не сказать – холодный, к женским прелестям, Рихард даже слегка озаботился, встретив по пути в номер длинноногую блондинку с короткой стрижкой, голубыми, пронзительными глазами, одетую – хоть сейчас на подиум – в короткую юбочку, тесную блузку с глубоким вырезом. А еще мелькнули чуть поодаль фигуристая брюнетка с длинными, до поясницы, волосами, собранными в «конский хвост», славная худенькая шатеночка с большой грудью, узкоглазая азиатка с фарфоровой кожей смуглого лица.
Конечно, представить себе «медовую ловушку», подготовленную специально для приезжего особиста в маленьком провинциальном городке, было бы слишком параноидально, но где-то в глубине души капитан Хольм засомневался – уж не устраивал ли владелец гостиницы городской, а то и уездный конкурс красоты, чтобы принять на работу первую десятку красавиц? Впрочем, такого рода размышления быстро разогнал горячий душ в роскошной старинной ванной комнате, в блеске начищенных латунных и бронзовых кранов, в обществе многочисленных флаконов с шампунями и жидким мылом, среди полудесятка разнокалиберных махровых полотенец. После ночи проведенной пусть и в мягком вагоне первого класса, но все-таки на узкой железнодорожной постели, томительного ожидания на вокзале и в приемной начальника городской полиции, после радушной, но откровенно настороженной встречи горячие струи воды позволили немного расслабиться, окончательно придти в себя, набраться не столько физических, как моральных сил перед предстоящей работой.
Покинув ванную, капитан Хольм успел лишь разложить по полочками извлеченное из небольшой дорожной сумки чистое нательное белье и развесить в шкафу пару запасных сорочек, захваченных так – на всякий случай, как его внимание привлек резкий, но при этом не пугающий и оглушительный, а просто привлекающий внимание звонок телефона. Побеспокоил особиста полицейский комиссар – а кому ж еще – уже подъехавший в гостиницу и ожидающий своего гостя в баре на первом этаже. «Заодно и ознакомлюсь с достопримечательностями этого «приюта странников», – подумал Хольм, спускаясь по широкой мраморной лестнице, застланной впечатляющей алой ковровой дорожкой – наверх хозяин отвез его в лифте – тесном, старинном, поскрипывающем и будто вздыхающем при движении, облицованным изнутри зеркалами и благородной бронзой.
В полутемном просторном зале, поодаль от ярко освещенной барной стойки особиста поджидал за небольшим столиком Феликс Тарон, сменивший кургузый полицейский мундирчик на отлично пошитый костюм-тройку цвета маренго, сразу превративший своего владельца из государственного чиновника, пусть и высокого для здешних мест ранга, в преуспевающего антрепренера или букмекера столичного разлива.
– Перекусить с дороги не желаете? – привстав с места, поинтересовался для проформы комиссар и тут же деловито махнул рукой в сторону стойки.
Оттуда неуловимой тенью скользнул бармен… нет, барменша с подносом в руках, с узкой бронзового цвета лентой на бедрах, обозначающей юбку, с густой копной темно-рыжих с медным отливом волос. «И здесь красотка, как из кино», – успел удивиться Рихард, чуть отстраняясь от стола, чтобы не мешать девушке расставить на нем большую тарелку со скворчащей яичницей, соусник с майонезом, продолговатую тарелочку с заливным языком и большой запотевший лафитник с ледяной водкой. В сторону комиссара роскошная барменша пододвинула пузатый бокал с коньяком, пару высоких хрустальных стаканов и графин с ярким апельсиновым соком.
«Ну, это уж совсем ни в какие ворота не лезет, совершенное кино или скверный детектив в мягкой обложке, – подумал особист, пытаясь в интимной полутьме разглядеть выражение лица своего визави. – И любимую закуску приносят, и яичницу, как мне нравится… да и водка очень кстати, создает, что называется, атмосферу доверительной, внеслужебной обстановки…» Вновь всколыхнувшаяся после временного затишья профессиональная паранойя не помешала, однако, капитану контрразведки с удовольствием выпить, закусить отменно приготовленным языком, отведать яичницы, запивая её вкусным соком. Все это время комиссар Тарон скромно помалкивал, периодически поднося к губам бокал с коньяком, но внимательный по долгу службы и от природы Хольм приметил, что жидкость в бокале практически не уменьшается, полицейский скорее смачивал губы, чем употреблял благородный напиток.
– Папиросы вам предлагать не буду, – сказал комиссар, когда гость закончил с едой, а расторопная, фривольно одетая барменша споро и ловко прибрала стол. – У каждого свой вкус, как говорится…
«Похоже, так дают понять, что знают обо мне все, но не собираются этим знанием злоупотреблять», – решил капитан, доставая из кармана все той же просторной кожаной куртки пачку папирос и прикуривая от своеверменно поднесенной барменшей спички.
– Хотите, я вас многословно и восторженно поблагодарю, а вы будете отнекиваться с довольным видом и говорить, что встретить, устроить, накормить и напоить гостя – ваш скромный долг, да еще пообещаете вечерний сеанс с рестораном, баней и девочками?.. – поинтересовался особист, стряхивая пепел в небольшой хрустальный прямоугольник, играющий многочисленными гранями в лучах света над барной стойкой.
Полицейский добродушно засмеялся в ответ, самостоятельно прикуривая свою папироску и ловким движением забрасывая сгоревшую спичку в пепельницу.
– В провинции бани и девочки при них не популярны, для этого лучше съездить в другой город, побольше нашего, здесь все слишком хорошо друг друга знают, – пояснил комиссар свою реакцию. – Впрочем, на приезжих, отдыхающих и командировочных, это правило не распространяется, хотя ничего подобного я вам предлагать не собирался, слишком уж смахивает в ваших глазах на попытку взятки при исполнении, да и что такого нового для себя вы увидите в наших ресторанах и банях?
– Ну, что же, будем считать – комплиментами мы обменялись, – усмехнулся Хольм. – Теперь, наверное, следует перейти к делами, которые привели меня в ваш город…
– Да уж, было бы не вредно, а то меня с момента вашего утреннего появления в управлении терзают смутные сомнения и догадки, – мягко кивнул полицейский. – В такой глуши и тиши, как у нас – что может возникнуть угрожающего государственной безопасности, когда и обыкновенных уголовных преступлений раз-два и обчелся? Последнее убийство, да и то на бытовой почве, из ревности, было три года назад…
– Ну, не стоит так прибедняться, выставляя себя совсем уж глухой провинцией, – издалека, будто разгоняясь, начал подходить к делу капитан. – Конечно, до столичного разгула преступности вам далеко, да и слава богам, но вот много интересных людей, достигших определенных вершин в науках, в искусстве, в обществе, родилось в вашем городе.
– Вы знаете, – моментально собравшись, будто и он только что сибаритствовал с бокалом коньяка в руке, осторожно отреагировал Тарон. – Вы знаете, мне на ум – вот так сразу – приходит только одна-единственная местная знаменитость планетарного, так сказать, масштаба. Наш известный биохимик, генетик, евгеник и знаток других близких научных дисциплин, лауреат полдюжины всяких международных премий, даже Крупповской, между прочим, профессор множества университетов, академик Пильман.
Рихард Хольм глубоко, с явным удовольствием, затянулся дымком папиросы, неторопливо выпустил изо рта пару кое-как сформировавшихся колец, старательно держа паузу, притушил в пепельнице окурок и лишь после этого склонил в легком кивке голову.
– Вот видите, вы сами без особых затруднений определили цель нашего интереса.
– Позвольте, – нарочито изображая на лице недоумении, поинтересовался полицейский. – Позвольте, но академик Пильман бывает в Энске раз в два-три года, да и приезжает сюда лишь на очень короткое время, чаще всго – отпраздновать свой день рождения…
– Так оно и было, – согласился с комиссаром контрразведчик. – Правда, последнее время визиты академика в родной дом участились, к примеру, в прошлом году он побывал в городе дважды, а в позапрошлом – аж трижды, ну, а этот год только-только начинается.
– Вы хотите сказать, что частые визиты известного ученого в родного город начали в чем-то угрожать государственной безопасности? – с наивным выражением лица поинтересовался полицейский.
– Три года назад, впервые за все время с момента своего отъезда из Энска, академик Пильман приехал на малую родину во внеурочное время, – начал свое подробное пояснение капитан Хольм. – Это было в самом начале осени, в бархатный сезон, казалось бы, что тут странного, если выдающийся ученый вдруг решил отдохнуть от трудов праведных, тем более, по сравнению с простыми туристами и отдыхающими из высших, так сказать, слоев общества ему совсем не надо морочиться с заказом гостиницы, фамильный особняк Пильманов всегда готов принять его…
Но после своего визита сюда, той же осенью, академик, никогда не занимавшийся врачебной практикой, внезапно излечивает своего старшего коллегу от… рака легких, зловещие метастазы – приговор больного – рассасываются буквально в течение пары месяцев. Казалось бы, никакой связи не наблюдается, если исключить показания старшей дочери больного, в частной беседе рассказавшей, что именно Пильман привез откуда-то таинственные ампулы безо всякой маркировки, и именно после инъекций содержимого этих ампул обреченный коллега академика поднялся на ноги… мало того, буквально помолодел, сбросил едва ли не десяток лет, активно приступил к работе, вновь начал интересоваться женщинами, чего за ним не наблюдалось уже лет двадцать…»
Сделав паузу на прикуривание очередной папиросы, контрразведчик махнул рукой призывая симпатичную барменшу.
– Милочка, – попросил он, стараясь не смотреть на обнаженные стройные ножки девушки. – Сделай нам с господином Тароном по бокалу коньяка… вы не возражаете, комиссар?
Последние слова относились к полицейскому, который оказался вовсе не против выпить еще немного ароматного напитка, тем более, оплачиваемого Департаментом Безопасности – все-таки провинциальная скаредность нет-нет, но давала о себе знать в поведении Феликса Тарона.
Получив заказанное и по-гурмански обнюхав край бокала, капитан сделал большой, совсем не коньячный глоток, решительно отставил пузатенький сосуд подальше от себя и продолжил интригующий рассказ:
– Сначала Особый отдел эта история не очень-то заинтересовала, тем более, это оказался единичный случай, практиковать волшебные исцеления академик не стал, а занялся исключительно вопросами красоты… да-да, именно внешней красоты человека. Он брал совершенно обыкновенную девушку, можно сказать, дурнушку – с длинным носом, лопоухими ушами, маленькими глазками, а через полгода или чуть больше предъявлял удивленным друзьям и родственникам подлинную красавицу, при этом обходясь абсолютно без хирургического вмешательства. Вы, комиссар, можете представить себе, как из оттопыренных лопухов без помощи скальпеля можно сделать маленькие, аккуратные ушки? Вот и никто себе этого не представляет, а академик делал, причем, как кажется, легко и непринужденно, лишь добавляя в пищу своей пациентке некие «активные добавки», ну, и иной раз назначая внутримышечный курс таинственного препарата…
Нехирургическое кардинальное изменение внешности – это, пожалуй, уже дело государственной безопасности, согласитесь со мной, господин Тарон? Поэтому академика взяли под плотную, но очень корректную опеку, особо корректную в связи с тем, что своими секретами Пильман, кажется, не собирался делиться ни с кем…»
– Даже с Департаментом? – вставил внешне невинный вопрос полицейский.
– Представьте себе, представьте… Наши люди в окружении академика, конечно, ухитрились изъять пробы тех веществ, которыми он пичкал счастливиц, превращающихся из Золушек жизни в Прекрасных принцесс, но… сложный набор аминокислот, какие-то квазибелковые препараты… я в этом, к сожалению, полный профан, но – повторить в лабораторных условиях эти «добавки» не удалось даже нам, хотя условия были созданы очень близкие к идеальным. Да и не изготавливал сам Пильман эти вещества, не изготавливал, а получал уже готовыми, в неизвестной пока лаборатории лишь дозируя их и смешивая с совершенно безвредными витаминами и стимуляторами, типа кофеина. Стоит ли продолжать, господин комиссар, что по результатам плотной опеки академика с нашей стороны оказалось – никто не передает ему ранее упомянутые препараты по корректировке внешности, но они неизменно оказываются в руках Пильмана после визитов домой, в ваш город. Двойная, тройная проверка, последующая перепроверка – и вот, дождавшись очередного визита академика в Энск, я оказываюсь здесь же, правда, чуть раньше, чтобы подготовиться к достойной встрече достойного человека.

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 07.12.2012 11:58:11
Просмотров: 2272

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.