Змеиные дети. Зов Праматери. Глава 1, часть 2

Анастасия Машевская

Форма: Роман
Жанр: Фэнтэзи
Объём: 29078 знаков с пробелами
Раздел: "Змеиные дети. Книга первая"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

***

Только чудом и вмешательством самой Всеединой Матери можно было объяснить, как семилетний ребенок выжил в одиночку в течение четырех месяцев. Весь ужас скитания познала Бану в этот срок. Спала вполглаза, в обнимку с ножами. Лук и колчан с десятком стрел снимала только на ночь. Выучилась двигаться тише, чем мыши, которых частенько доводилось есть. Приближалась зима, и оттого, что она не смогла за лето отыскать тракт, который привел бы её домой, Бансабира решила на время покинуть север, где наверняка еще алела свежей кровью война. Девочка давно потеряла счет дней, но, когда стало неуклонно холодать, пошла по теплому следу остывающей осени, надеясь, что, возможно, если Праматерь позволит, ей удастся однажды прийти в Сиреневый Дом тана Ниитаса, своего деда, и переждать зиму у него.
Бану отощала. Недостаток сил у неё нередко граничил с обмороком. Когда по дороге попадались леса, она могла от души наесться ранета и поздних ягод, так что отвыкший от многой еды живот потом долго крутило. Охотилась на рябчиков. Найденные на побоище два ножа вскоре пропали: один, по случайности, упал в кювет (Бану побоялась лезть за ним), другой, используя в реке как гарпун, девочка, промахнувшись и не рассчитав, по неосторожности ткнула в камень. Тонкое лезвие погнулось до такой степени, что проку от него больше не было.
Иногда бывало совсем трудно, и Бану ухитрялась держаться из последних сил, денно и нощно, как молитву, повторяя: «Я от крови волка, во мне волчья кровь» или «Русса бы смог, Русса бы сумел, Русса бы справился, Русса бы нашел выход…». И, как всякая волчица, мало-помалу, Бансабира выучилась владеть клыками.
Избегала людей на дорогах и в лесах. В самом начале она однажды добралась до какого-то небольшого поселения, однако никто здесь не мог сказать, куда держать путь до Ниитасов. Её гнали отовсюду. Говорить же местным, кем является, Бансабира не торопилась: внутренний голос с сомнением подсказывал, что в огромном мире за пределами фамильного чертога это совсем не обязательно кому-то знать.
Пару раз девочка натыкалась на берегу какой-нибудь речки на смертельно раненного бойца или измученного схваткой зверя. Последнего, если мясо было еще не загнившим, пыталась есть. Бойцов – раненных и уже мертвых – не гнушаясь, осматривала и обыскивала. У кого-то находила воду или мех с терпким вином, у кого-то запасы дорожных сухарей или монеты. К чему они мне? – думала девочка, их ведь не съешь. Будешь идти – будут звенеть в кармане снятой с какого-то убитого мальчишки одежонки. А ей бы быть тише воды, ниже нравы. Приди она даже с одной такой монеткой в город и попытайся что-то купить, все начнут трясти её – где тощий семилетний ребенок достал деньги и оружие? Кто такая? Откуда? Зачем? А, получив ответы, как знать – убьют или передадут Шаутам? Может, конечно, повезет, за выкуп отвезут отцу, но только Богиня-Мать знает наверняка…
Впрочем, большинство полумертвых или уже почивших путников, которых встречала Бансабира, были уже обобраны – своими победителями.
Однажды на заре октября девочка наткнулась на такого же едва живого бродягу с побелевшими губами. Она полагала, что он уже мертв, когда осторожно склонилась над ним. Но молодой мужчина был еще жив.
- Научись дышать еще тише, - сказал он, с трудом разлепляя глаза.
Девочка отпрыгнула почти на метр, быстро схватившись за нож. Мужчина только усмехнулся. Бану не понимала его реакции и только сильнее сжимала рукоятку вспотевшей ладошкой.
- Я все равно умру, девочка. Так что буду признателен тебе, если поможешь, - закашлялся ненадолго. – Я бы предложил тебе сердце – ты ведь помнишь, где сердце? – да доспех мешает. Вгони в шею слева, хорошо?
Бану ничего не говорила и не шевелилась.
- Только быстро. Не хочу мучиться дольше, чем уже промучился, - видя её нерешительность, сердито прохрипел. - Ну же, чего стоишь? Сделай дело, угодное Старухе Нандане! Или ты не веришь в Праматерь?
- Верю, - невольно сорвалось с языка.
- Ну, так и будь хорошей девочкой, - мягче сказал раненый. – У меня осталось два золотых в кармане. В благодарность заберешь их и мой клинок.
- Почему, – спросила девочка, - их не забрал тот, кто нанес Вам эти раны?
- Потому что он ранил меня, а его убил. Одна беда – оружие тот червь смазал ядом. Ну, так что, поможешь мне?
Бансабира приблизилась.
- Храни тебя Мать, - с улыбкой простился смертник.
Выполнила последнюю волю умирающего. Из артерии, стихая, била горячая алая кровь. Совсем как знамя Шаутов, подумала девочка и потянулась за наградой. Стоило ей прикоснуться к мечу поблагодарившего её воина, клинок с шумом упал на траву. Слишком тяжел. Ладно, Бану знала это, едва взглянула на меч.
Развернулась, пошла дальше.

***

На исходе октября девочка столкнулась с опасностью, преодолеть которую было выше её маленьких семилетних сил.
Она достигла очередного городка и попыталась узнать, в какой стороне Сиреневый Дом. Вместо ответа, склизкий, как уж обыватель приблизился, зарясь на расписную и инкрустированную рукоятку кинжала, торчащего за протертым поясом.
- И откуда это у такой оборванки, как ты, такой нож, а? – Бану молчала. – Поди, украла у кого, девочка?
- Я не украла! – с горячностью выпятила «не».
- Ах, не украла! – протянул мужчина. – Тогда откуда он?
- Это не Ваше дело! – огрызнулась девочка. Вокруг них начала собираться толпа.
- Да что ты? Ты на земле лавана Яхмада… ты ведь знаешь, кто такие лаваны?
Он что думает, Бану совсем дура?
- Конечно, знаю! Законоведы!
- Верно, лаваны хранят закон. А если ты украла эту вещицу, то мы, как подданные нашего лавана, должны чтить закон – изъять нож и наказать тебя. Верно, друзья? – осклабился, облизнулся.
Несколько мужиков загоготали.
- Это мое оружие! – девочка оттолкнула приблизившуюся голову наглого гада. – Дай мне короткий меч и дерись, если не боишься!
Поднялся общий хохот.
- А ты дерзкая!
- А ты хам! – зеленые глаза зло горели. - Дерись со мной или отпусти!
- Грязная девка! – мужчина схватил её за предплечье. – Дай сюда, дрянь!
- Держи! – Бансабира рванула из-за пояса кинжал и вогнала обидчику в руку. Взревев, тот свободной рукой со всей силы ударил девочку по лицу – раз, другой, третий… Носом пошла кровь, в глазах потемнело. Обессиленный, вымученный организм больше не желал бороться за эту никчемную жизнь.
- Сука! – держась за руку, мужчина пнул Бану. Безвольное тело зашаталось по земле, как мешок с тряпьем. – Сука! Су… - упал навзничь со стрелой в горле.
- От девочки отойдите, - произнес чей-то спокойный голос со стальной хрипотцой. Мужики, лишенные веселья, возмущенно обернулись – дескать, кто это там такой смелый?
За зрителями на коне сидел молодой мужчина возрастом в четверть века. Его блестящие черные волосы до плеч оттеняли светлокожее лицо с глазами-льдинами. Густые брови стремительно разлетались от переносицы, как стрелы. Шерстяные штаны и короткий по здешнему обычаю кафтан – в блеклых пятнах дорожной пыли.
Аура исходившего от него ледяного спокойствия и силы внушала ужас. Манера, с которой незнакомец держался, напоминала гремучую змею, свернувшуюся по восьмерке перед броском и стрекочущую трещоткой. В серо-голубых глазах путника читалась какая-то уверенность в собственной богоизбранности. Наверное, он мог бы быть ангоратским жрецом из храма Богини Возмездия, но высокий светлый лоб был чист.
Путник нарочито медленно выудил из колчана еще одну стрелу, наблюдая, как щерятся жители городка.
- Шевельнитесь, - сказал мужчина на коне. – Дайте повод.
Мужчина проехал к лежащей девочке, рассекая скопившейся люд конем, как носом лодки озерную гладь. Убрал лук со стрелой, которую даже не пришлось прилаживать на тетиву. Спешиваться не стал.
- Подай её мне, - сказал ближайшему горожанину. Тот поколебался, но подчинился. Всадник одной рукой подхватил девочку и посадил перед собой в седло. Развернул скакуна, сделал движение головой, чтобы надоедливые зеваки расступились снова, и покинул переулок.
Бансабира очнулась, лежа на шерстяном плаще на берегу какой-то речки в десяти верстах от покинутого города. Рядом разводил костер черноволосый незнакомец…

***

Девочка торопливо отползла от мужчины, сбивая ножками плащ. В глазах отражалась готовность бежать.
- А, очнулась, - взглянул он.
- Где мое оружие?
Незнакомец усмехнулся.
- А ты и впрямь дерзкая.
Девочка ничего не сказала.
- Твой нож и лук остались в том переулке.
Бансабира кивнула и вдруг, вспомнив произошедшее, схватилась ладошкой за нос. Мужчина с пониманием вздернул бровь:
- Кровь больше не идет. Я все вытер.
Бансабира молча отвела руку от лица и осмотрела её. И впрямь, чистая. Незнакомец хмыкнул.
- Вы кто? – снова зажала нос. Крови-то нет, а болит безбожно.
- Я? – переспросил мужчина. – У меня много имен, малышка. Ты можешь звать меня Гор.
Девочка промолчала. Мужчина поднялся у принявшегося костра, чувствуя, как в маленьком теле неподалеку снова нарастает страх.
- Ну а ты, девочка? Как мне тебя звать?
- А вам зачем? – спросил ребенок, и Гор расхохотался, запрокинув голову.
- Не смейтесь надо мной! – зеленые глазки сузились. Гор, взглянув на это личико, зашелся пуще прежнего.
- Не смейтесь! – вскочила на ножки. – Или дайте мне клинок, если не боитесь!
Все еще смеясь, Гор встал и вытащил из-за пояса кинжал.
- Держи, - протянул он ей, точно это была не смертоносная сталь, а тряпичная кукла. Девочка замешкалась, но под пристальным взглядом серых глаз выхватила оружие и заняла позицию, упираясь в землю крепкими для её лет ногами.
- Ну? – спросил Гор, выпрямившись. – Чего ждешь?
- Вы не достали оружие.
- Я дам тебе фору, нападай.
Выбора не было. Разбежалась, замахнулась, почувствовала пальцы мужчины на запястье. Сориентировавшись, Бану поняла, что вплотную стоит спиной к Гору, и вверенное ей острие направлено на её собственное горло. Мужчина надавил сильнее, и кинжал выпал из дрожащей девичьей руки.
- Как же плохо ты держишь то, что так сильно просила, - усмехнулся Гор и отпустил девочку.
- Как? – спросила Бану, обернувшись и потирая ноющую кисть. Гор подобрал кинжал и засунул обратно за пояс.
- Хочешь тоже так научиться?
Бану кивнула, не моргая.
- Зачем? – Гор посерьезнел. Решимость Бансабиры дрогнула, она отвела глаза.
- Ну же, - убеждал он её, нарочито выказывая легкое раздражение, - скажи мне, девочка, зачем ты хочешь научиться так?
Бану продолжала молчать. Гор снова опустился на землю, чтобы хоть немного уровнять их высоту, и посмотрел девочке в лицо.
- Хочешь кому-то отомстить? – спросил сам, не дождавшись ответа. Услышав нужное слово, Бану откликнулась:
- Да.
- Кому?
- Ша… Шаутам.
- О, Алый Дом. И кого они убили?
- Маму и брата.
- Ты видела, как? – спросил Гор, отходя от девочки. Приблизился к седельной сумке, начал что-то искать.
- Угу.
- То-то ты так легко добила того парня на берегу Бенры, - Гор достал завернутое в льняную ткань вяленое мясо, вернулся к девочке и протянул ей. – На, поешь.
Бансабира не шелохнулась.
- Что вы сейчас сказали?
- Что ты довольно легко отняла жизнь у мальчика, который пообещал тебе пару золотых и свой меч.
- Откуда вы знаете?
- Ну, учитывая, что именно я нанес ему те ранения, мне было интересно, как долго он протянет. Я тогда столкнулся с неизвестной мне змеей. Она походила на ядовитую, решил проверить, чего стоит её яд, если я оказался прав, - Гор развернул ткань и принялся за еду. Глаза девочки хищно сверкнули при виде мяса. Проследив её взгляд, мужчина почти незаметно улыбнулся. – Не стесняйся.
Бану сглотнула слюну, но к еде не притронулась.
- Вы не могли нанести ему тех ран. Воин сказал, что убил противника.
Сосредоточенно жуя, Гор пожал плечами:
- Иногда нужно уметь умирать для тех, кто хочет видеть нас мертвыми, и воскресать для тех, кто хочет, чтобы мы жили.
- Зачем? – не поняла Бану.
- Так ты узнаешь цену людям. И заодно избавляешься от тех, кто тебе до смерти надоел или просто не несет никакой ценности.
Бансабира протянула руку и взяла кусочек мяса. Она видимо напряглась, однако предпочла сначала дожевать, а потом спрашивать – вдруг придется бежать.
- Зачем вы стали преследовать меня? Вы тоже из Шаутов?
- Нет, девочка. Я не ясовец. Но, признаться, мне показалась занятной твоя живучесть. И твоя скорость – до сих пор помню, как ты отпрыгнула от того мальчика! – откупорил мех с разбавленным вином, отпил.
- И с тех пор вы шли за мной?
- Верно, смышленая моя. Или ты думала, я каждый день спасаю незнакомых девочек в переулках?
- Ммм, - отрицательно покачала головой. – Но вы так и не сказали мне, зачем так поступили.
- Обещай, что ответишь на мои вопросы, если я отвечу на твой?
- Обещаю, - взяла еще мяса.
- Я наставник Храма Даг, или, как его еще называют, Багрового храма. Слыхала о таком?
Детская память изыскала обрывки фраз из прошлого, брошенных кому-то её отцом. Девочка кивнула.
- Слышала. Но не помню, что.
Гор улыбнулся.
- Как наставник, я подумал, что мог бы многому научить такую, как ты. Каждый Клинок Богини ищет себе ученика, который его превзойдет. Глядя на тебя, я решил, что ты бы пришлась в Храме Даг к месту.
- И чему учат в вашем храме? Имейте в виду, писать и читать я уже умею.
«Слишком самоуверенна, чертовка» - подумал Гор, протягивая девочке мех. Она приняла питье.
- Убивать. Наказывать. Мстить.
Травянистого цвета глазенки вспыхнули. Победа была близка, Гор продолжил.
- У тебя хорошие задатки. Я мог бы сделать из тебя идеального воина, - «убийцу», сам себя поправил Гор мысленно. - Что скажешь?
Девочка задумалась, нахмурив лобик.
- Вы можете отвезти меня домой, если я попрошу? Вам хорошо заплатят.
Гор удивился, но виду не подал.
- Нет. У меня есть другие дела.
- Вам нужно найти в Ясе учеников?
Гор покачал головой:
- Нет. Ты встретилась мне случайно, но как всякий Клинок Богини я знаю, что случайностей не бывает.
- Далеко до этого вашего Храма Даг?
- За месяц доберемся.
- Я смогу уйти из него, когда захочу?
Мужчина опять покачал головой:
- Только когда станешь Клинком Богини.
- Кем?
- Воином.
- Хорошо, - девочка встала, вернув закупоренный мех. Маленькая, семилетняя, тощая, она смотрела на открывавшуюся им реку так, будто была, по меньшей мере, хозяйкой танаара. – Я поеду с вами, Гор.
Мужчина мысленно хохотал, глядя на этого высокомерного ребенка. А, казалось бы, еще час назад была оборванка оборванкой. Да, она приживется в храме…
- Если прежде ответишь мне на вопрос. У нас ведь был уговор, помнишь.
Девочка, обернувшись, кивнула:
- Спрашивайте.
- Так откуда у тебя был тот роскошный нож из мирасийской стали?
- Я не украла! – прошипела с новым огнем, «заняв стойку», как ощетинившаяся волчица.
- Я и не говорил, что ты украла, - смеясь, поднялся и Гор. – Я просто спросил, где ты его взяла.
Девочка справлялась с гневом, за который поглубже прятала страх.
- До-дома, - пробормотала она.
- Дома говоришь, - Гор потянулся и пошел убирать остатки еды и питья обратно в сумку. – Да продав тот нож, деревню купить можно. Что ж у тебя за дом такой?
«Ему совсем не нужно это знать! - внутренний голос настойчиво проскандировал нравоучение. - Совсем не нужно! Не смей рта открывать!».
Гор расхохотался во все горло.
- Ты бы сейчас свое лицо видела, крошка! Видит Мать, до чего потешно!
- Не смейтесь надо мной, Гор!
- Ну, малышка, не тебе мне указывать, - Гор засыпал костер землей (зря разводил: здесь, на юге страны, осенью не холодно, да и спутница не выглядела продрогшей). - Так что насчет дома?
Девочка вскинула на спасителя ясные глаза:
- Тан Сабир Яввуз мой отец.
Гор подхватил ребенка на руки, усадил в седло, сел следом, подмечая, как уверенно девочка сидит и как по-свойски вцепилась в луку. Тронув коня, он, наконец, позволил глазам расшириться, а бровям поползти вверх. Эка ж шутка Кровавой Матери, танин Яввуз!..

***

Через два дня они пошли через лес. Коня Гор держал шагом. Бансабира услышала мужские голоса в чаще недалеко от тропинки.
- И не говори, та пурпурная шлюха знатно визжала! – загоготал один. Бану прислушалась.
- А то! – заржал еще кто-то. – Наш Юбо всем жеребцам жеребец!
- Эй, недоноски! Вы опять обсуждаете ту рыжую суку с пятном на лице? Хватит уже, жрите быстрее и выдвигаемся!
Бансабира ловко выпрыгнула из седла и побежала на голоса.
- Яввуз! – негромко позвал её Гор и развернул коня, осматриваясь. Нельзя же орать на весь лес – мало ли что тут. Бану исчезла в кустах. Не слыхать даже.
- Вот дура, - в сердцах выругался Гор и спешился. Топот копыт неприятели тоже наверняка услышат, а кто знает, сколько их там?
Через какое-то время до него донесся тот же голос, который велел всем есть.
- Эй, девочка! Тебе чего?
- Ого, - сказал еще кто-то, - страшная-то какая.
Четверо сидящих мужчин загоготали.
- У меня есть золотой, - проговорила Бансабира, - можно я у вас за него еды возьму?
- С какой стати? – огрызнулся главный в отряде.
- А золотой давай, - протянул тот, что сидел к Бану ближе всех. Он обернулся в пол-оборота, протягивая руку.
- Вот, держите, - Бану, приближаясь, протянула монету.
- Стой, где стоишь, паскуда! – приказал командир отряда.
- Но он же сказал отдать ему золотой, - невинно пропела девочка и вложила металлический диск в грубую ладонь. Мужчина обернулся к своим (к Бану спиной), растекаясь в улыбке:
- Вот же дура, видали?
- Юбо!! – вскинулись трое, но поздно – Бансабира уже вогнала ему нож промеж шейных позвонков. Вытащила и с черным смакованием всадила снова. И снова, и снова. Зеленые глаза горели ненавистью.
- Тварь! – заорал лидер. – Держи малявку!
Мужчины повскакивали, кинулись на Бану. Вдруг блеснула сталь, и фонтаном вздыбилась горячая кровь убитого.
- А ты еще кто?! – кто-то провернулся, чертыхнувшись на мешающий движению плащ, и прошелся острием по мягкому кожевенному доспеху. Удара хватило, чтобы и этот встречный пал. Третьего спаситель обошел сзади, колющим вогнал меч врагу в печень.
- Рука Праматери, - ответил Гор и четким движением довернул на себя левую руку, которой мгновение назад держал неприятеля за голову.
- Во имя Матери, ты что творишь? – сердито посмотрел на девочку Гор.
Бансабира молчала, тяжело дыша. По беленьким детским ладошкам, одна из которых сжимала рукоять кинжала, каплями катилась кровь. Гор окинул её взглядом со знанием дела.
- О ком они говорили?
- Тетя Фахруса, двоюродная сестра отца. Она одна была рыжей из всех Яввузов. И у неё на лице, под левым глазом, красный след от ожога. В семье её называли «Поцелованная огнем», - ответила Бану, не сводя немигающих глаз с собственных рук. Гор кивнул:
- Откуда у тебя нож?
Девочка, наконец, подняла глаза и уставилась на мужчину:
- У тебя.
«Рука Праматери» помолчал с полминуты, потом изрек:
- В следующий раз предупреди меня, я помогу.
- Угу.
Когда двое вернулись к подвязанному коню, Гор бросил Бану тряпку, чтобы втерла руки, и посоветовал привыкать носить перчатки. Когда снова оказались в седле и вышли на сквозную через заросли тропу, девочка выговорила:
- Бансабира.

***

Вскоре Гор вместе с Бану поднимался по сходням корабля.
- Ты ведь ясовка, и танин к тому же, - проговорил мужчина. – Моря не боишься?
Бану помотала головой.
- Я была в море, дважды, с братом.
- Плавать умеешь?
- Плавать все умеют, – авторитетно заявила девочка. Гор хмыкнул.
За четыре дня до восьмилетия Бану прибыла в Храм Даг. Перед тем, как сойти на берег, Гор снова спросил её:
- Ты точно согласна стать моей ученицей, Бансабира? Хорошенько подумай, потому что в Багровый храм могут войти только трое: Клинок Богини, гость и раб.
Бану оглянулась – да, самое время сказать такое, когда вокруг сплошь океан. Ладно, в любом случае, Гор ведь предлагает ей стать его ученицей, а, значит, со временем, Клинком Богини, так что терять нечего. Ради науки убивать поганых Шаутов она бы за этим Гором посреди зимы и к медведю в берлогу залезла.
Девочка кивнула:
- Я буду гостьей.

***

На одном из Бледных Островов, расположенных посреди Великого Моря, между Ясом на севере и Ласбарном на юге, среди лесов и покатых пустынных холмов высилась песочного цвета крепость Багрового Храма о пяти круглых башнях шестиметровой высоты. Когда путники приблизились к её высоким стенам, один из стражей на воротах склонился и громко произнес:
- У кого из вас есть право голоса?
- У того, кто служит Матери Сумерек, - так же громко ответил Гор, вскинув голову и улыбаясь.
- Как ты служишь Ей?
- Воздевая сталь!
- От кого ты получил свою?
- От того, кто известен в этих стенах как Мастер Ишли!
- Что ты возьмёшь здесь?
- То, что отдам!
- Открыть ворота! – приказал страж.
Конь ввез всадников внутрь обособленного от всего мира городка.
Бану плохо помнила обстановку за неприступными стенами. Обычный небольшой городок, показалось ей: военные склады, оружейни, пункты снабжения, как в комплексе главной крепости Пурпурного танаара. За ними обширный торговый квартал и без числа маленьких глиняных домиков. Солдатни и гарнизонных в этом районе поменьше, чем у главных ворот. Где-то с южной стороны мелькали, вздымаясь по холму, узкими полосками пашни. Наверняка, и скот где-нибудь держат, думала девочка.
Остров был крутобок: Бану все время чувствовала, как конь под ними то поднимается в горку, то идет под неё. Горожане – неважно, одеты они были как воины, купцы или ремесленники – смотрели на Гора с восхищением. Вежливо кланялись и здоровались, и в целом выглядели дружелюбно. Но были и другие: в рубищах и отрепьях со страшной крестообразной отметиной на левой щеке.
В центре острова высилась обширная по площади ступенчатая пирамида из четырех ярусов с высокими потолками. В каждом из этажей в стенах были выделаны стреловидные окна. Округлые люки в потолочном перекрытии в боковых коридорах напоминали глаза: порой были открыты, и в храм озорливо заглядывало солнце, делая очевидным все вокруг; порой смеживались, и храм погружался в ночь, теряя все очертания.
Чем «глубже» внутрь пирамиды находились комнаты, тем хуже становилось освещение. Только в центре верхнего этажа царствовало сияние – то солнечное, то лунное, то звездное: громадный каменный люк в крыше управлялся тяжелыми рычагами, которые тянули закованные в цепи рабы. Когда люк открывали по случаю тренировок или испытаний для обучавшихся, арена под ним – большая зала с расставленными по периметру на разных уровнях скамьями для зрителей – казалась святилищем.
«Багровый храм» - поняла девочка, когда Гор остановил коня у парадного входа с небольшой лестницей. Мужчина снял девочку из седла и пошел внутрь здания, молча требуя следовать за ним. И едва та перешагнула порог, оказавшись в полумраке древнего, возведенного из крупных блоков помещения, как в глазах померкло.
«Пристанище», - пронеслось в голове, и ноги подкосились. Когда Гор обернулся, девчонка уже лежала без чувств.
Гор вздохнул, закинул ребенка на плечо, как мешок, и пошел в кабинет одного из старейшин храма.
- Мастер Ишли, да будет милостива к вам Мать Сумерек, можно? – спросил он мужчину, прожившего, по меньшей мере, полвека, с поседевшими висками, потрепанными нервами и ясными ореховыми глазами. Половина правого уха отсутствовала, нос был сломан уже дважды. Окликнутый мужчина обернулся к Гору, поднялся и произнес:
- А, Тиглат, ты вернулся. Да будет Кровавая Мать Сумерек на твоей стороне, проходи. Все успешно?
- Все хорошо, я все сделал, - ответил Гор. Когда он проходил мимо Ишли, последний в очередной раз засмеялся:
- Слушай, это ты все еще растешь, или я уже ссыхаюсь от старости? Прежде я доставал тебе почти до подбородка.
- Вы и сейчас достаете, - ответил Змей. – Мои не шалили?
- Нет, все смирно. Ими занимается Ирэн.
Гор, он же Тиглат, кивнул – хорошо.
- Новенький? – спросил Ишли, подбородком указав на ношу Гора.
- Да, подобрал в Ясе.
- Понятно, - Ишли обошел Гора, посматривая на Бану с разных углов. – Экий тощий мальчонка. Талантлив?
- Живучая и шустрая.
- Девица? А по ней и не скажешь.
- Точно. Куда мне её поселить?
- В третьем подземелье еще есть свободные комнаты.
- Пойду, отнесу, - взглядом указал на Бану. - Придется о ней позаботиться, пока не встанет. До начала обучения она считается гостем.

***

Бану открыла глаза через пару дней. Вокруг было довольно темно. С непривычки девочка с трудом различала очертания предметов.
- Где я? – спросила она у сидящего рядом Гора.
- Это твоя комната. Раз уж ты проснулась, поешь.
Комната напомнила Бансабире фамильный склеп Яввузов – мрачно, без света, немного сыро. Одна разница – залы в танском склепе огромны, а в её комнатке едва можно развернуться. Кроме кровати здесь была тумба и два стула. Хотя, второй явно был лишним.
Гор принес еды. В следующие семь дней он выхаживал Бану. Примерно тогда девочка поняла, что не за горами зимнее солнцестояние, а, значит, ей уже восемь. За это время ни разу Гор не позволил девочке выйти из комнаты дальше, чем по нужде, и ни одного человека она не видела, кроме него.
«Да и слава Богам», - думал ребенок. Кого ей еще надо, если наставник оказался не только прекрасным воином, но и заботливым опекуном? И к тому же, есть кров над головой, какая-никакая одежда на тумбе, и, главное, тушеная утка – в животике…

***

На восьмой день её пребывания все изменилось.
Вместо любезного приветствия, Гор, ворвавшись в комнату, проговорил.
- Да будет милостива к тебе Мать Сумерек! – с грохотом швырнул к подножью кровати железо. – Вставай!
Девочка сладко потянулась:
- Го-о-ор, - зевнула она.
- Я сказал встать! – рывком скинул её с кровати своей огромной лапой. Перепуганный ребенок вскинул глаза. – Бери! – велел он. – Пошли.
Девочка, собравшись, встала на ноги, насупилась и уставилась на мужчину.
- Нет.
Гор, уже успевший отвернуться к двери, даже дар речи потерял. Он обернулся через плечо, молча спрашивая – взглядом и отвисшей челюстью – «Что?».
Бансабира сглотнула ком ужаса.
- Не пойду, пока не скажешь, куда и зачем, - заявила, стараясь выглядеть куда смелее, чем была.
Гор мысленно хмыкнул: неужели, уважительное обращение на «вы» кончилось так быстро? Танская дочка – привыкла приказывать!
Спесь придется сбивать, порешил Гор. Подошел к девочке, навис над ней тенью судьбы, оценивающе ощупал девчонку взглядом. Потом сам наклонился за оружием, впихнул в руки Бану и за шиворот потащил к выходу.
- Это был последний раз, когда вместо исполнения приказа ты задала вопрос. Запомни.
Бану попыталась вывернуться – и тут же отхватила такой тяжелый подзатыльник, что зазвенело в голове.
Гор коротко скосил на ребенка взгляд: кажись, в растерянности. Оно и к лучшему, меньше будет болтать. Бансабира и впрямь притихла, и поскольку Гор прибавил шагу, тоже ускорилась, хотя нет-нет, её немного вело.
- Куда мы идем, Гор? – спросила девочка, когда в тягостном молчании они миновали первый коридор.
Мужчина резко затормозил, выдохнул, обернулся:
- Неужели такая дура? Я говорю идти – ты идешь, а не спрашиваешь, - и, контролируя силу, с размаха ударил девочку по лицу. – Теперь стало яснее?
У Бану краснела щека и дрожали губы. Она растерянно глядела себе под ноги.
- Теперь стало яснее? – с нажимом повторил Гор.
Бану кивнула. Первый и последний раз ей пришлось объяснять дважды.
Они выбрались с третьего уровня подземелий и стали продвигаться по боковым коридорам и лестницам основного четырехступенного пирамидального здания. Чем выше они оказывались, тем громче становились доносившиеся отовсюду лязг и брань, и тем тише были затяжные стоны.
Потеряв счет пролетам, так что ослабшие за дни беспамятства ноги успели заныть, девочка, наконец, осознала, что Гор привел её в какое-то небольшое помещение со слабым освещением одного маленького круглого окна под потолком. Схватил грубо за светлую косу до лопаток и бросил в середину комнаты. Встав напротив, достал кинжал:
- Начнем с азов…
Через полчаса Бану едва держалась на ногах. Гор стоял напротив и улыбался:
- Чего дрожишь, как осиновый лист? Ты сюда не за этим пришла! А еще говорила, что делала успехи, бестолочь…
- Я не бесто… - подлетел и снова ударил так, что девочка упала на пол.
- Я не задавал вопроса и не спрашивал твоего мнения.
- Мастер Тиглат, - в комнату вбежал долговязый темноволосый юноша. – В кузне готово все, просили передать.
- Спасибо, Астароше, - Гор грубо схватил Бансабиру за руку и потащил за собой через длиннющие коридоры. Через какое-то время наставник завел её в пристройку к зданию кузницу. Здешние громадные мужчины кивнули в сторону двери. Гор снвоа поймал Бану за шиворот, проволочил и, захлопнув тяжелую старую дверь, бросил на пол небольшой коморки с камином. Из пляшущего огня торчал железный прут толщиной в палец.
- Раздевайся, - велел Гор. Бану только судорожнее вцепилась в собственную сорочку. Гор взбеленился в своей бесстрастной манере – подошел вплотную и одним уверенным рывком продрал рубаху. Дернул, пытаясь оголить левую руку ребенка.
- Живее выпутывайся! – прогремел он.
Почти голая девочка не заметила, как начала плакать. Схватив лежавшее поверх камина тряпье, Гор намотал его на руку и вынул железо из огня.
- Иди сюда! – девочка отбежала в сторону.
- Я велел подойти, а не отойти, мелкая дура!
Гор настиг Бану в два громадных шага, схватил за правую руку, завалил на пол, придавил коленом, и выжег клеймо на левом предплечье.
Девочка завизжала. В глазах опять потемнело, вопль стих…

© Анастасия Машевская, 2015
Дата публикации: 25.04.2015 08:06:16
Просмотров: 3245

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.