Золото скифов Часть 2 - ая

Борис Михайлов

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 179368 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В годы Второй мировой войны Эрвин выполнял особую миссию рейха в Крыму. Участвовал в раскопках древних захоронений, отборе музейных экспонатов для отправки в Германию. Спустя полвека он с племянником приезжает откопать часть спрятанных, не увезенных сокровищ.
Елена, гид – переводчица немцев в Феодосии, долго не могла встретить человека, отвечающего идеалам, вдруг влюбляется в командированного, приехавшего по делам в Крым. Влюбляется без оглядки, как тургеневские девушки.

Любовная лихорадка на фоне скифского золота
(Сокровища лейтенанта вермахта)
Любовно - приключенческий роман
Ч а с т ь 2 – а я
11
Утром, приветствуя туристов, Елена спросила, как провели вторую половину дня, где побывали, объявила, что сегодня по плану посещение картинной галереи Айвазовского.
— Обычно приезжие торопятся в галерею увидеть самую большую коллекцию картин знаменитого мариниста.
— Перед поездкой смотрели альбом репродукций. Одни корабли и море. Успеем в музей. Позвольте, лучше одни побродим по городу, не торопливо осмотрим местные достопримечательности, – ответил Курт. — Мы с дедом не любим организованные походы.
— Как хотите, – обиделась Елена на необычную пару, которой не нужны услуги гида. — Могла бы многое рассказать, показать, что сами не увидите. Вы заплатили за тур, я обязана выполнять обговоренную программу, потому и предлагаю. Вы вправе отказаться от любой экскурсии. А разрешить? У вас предвзятой мнение о нашей стране, если считаете, меня приставили постоянно находиться с вами.
— Оставь свой телефон. Если понадобишься, найдем, – предложил Эрвин.
Елена продиктовала номер своего сотового, оставленного маме. Потом осенило, если собралась к Игорю, лучше дать его трубку. Поискала записную книжку, куда вложила визитку и не нашла.
— Подождите недолго, схожу к приятельнице, возьму у нее мобильник, чтобы в любом случае нашли меня. Она поднялась на третий этаж, постучала в знакомую 305 - ю комнату.
— Войдите! – услышала знакомый голос. Игорь приятно удивился.
— Десятый час, только встаешь?
Игорь бросился к ней, схватил в объятия и прильнул к губам.
— Пришла! Чудесно.
— Скажи номер твоего сотового. Могу дать немцам, вдруг понадоблюсь? Опять желают самостоятельно знакомиться с городом.
— Конечно. Ты вернешься? – Он взял со стола листок, записал ряд цифр и передал ей.
Елена, ничего не сказав, выскочила из номера. Игорь – за ней, и уже в коридоре крикнул:
— Придешь?
— Подожди, я скоро.
Она спустилась на второй этаж, отдала листок с номером Эрвину, объяснила, если понадобится, найдут её по этому номеру.
***
Немцы взяли такси и поехали на площадь, откуда накануне начали обход улицы. Прошли мимо нескольких домов, и Эрвин схватил племянника за руку.
— Нашел!
— Дом? – недоверчиво переспросил Курт. Дед остановился, рассматривая сквозь узорчатую металлическую калитку дорожку из бетона, протянувшуюся к увитой виноградом веранде белого домика. Он почти не отличался от других, построенных из местного известняка и оштукатуренных. Деревянной кабинки туалета, который, при заполнении ямы под ним, переносили, теперь не было. На его месте возвышалось фундаментальное каменное сооружение, которое не перенесешь. И все же чутье подсказывало – это и есть дом, в котором жил два года войны.
Постояли недолго у калитки, и Эрвин признался, что не совсем уверен. Во дворе у забора с соседями росло грушевое дерево. Около него с одной стороны деревянная кабина туалета, а с другой яма, в которую выбрасывали всякие отходы и выплескивали нечистоты. Дерева на том месте не было. Бетонной тропинки к дому в его время тоже не существовало, забор был не каменный, а из кустов ежевики.
Племянник успокоил деда.
— Дерево не сохранилось, главное дом нашли.
— Боюсь, дом не тот! – Продолжая рассматривать сквозь калитку двор, Эрвин вдруг решительно произнес. — Не найдем его. Да и не сохранилось наше богатство! Мы с Густавом спешили, закапывая добро. Надеялись, еще вернемся и не засыпали яму доверху. Накидали сверху всего, что попало под руки. Позже, если переносили деревянный клозет, скорее всего, воспользовались ямой и нашли наши ценности.
— Так зачем мы приехали? – возмутился Курт.
— Ты настаивал.
— Тот или не тот дом? – в очередной раз прервал дядю Курт.
— Не знаю. Устал я. Поехали в отель.
Они прошли еще домов пять, и Эрвин остановился.
— Давай вернемся. Еще раз посмотрю. Кажется, все-таки он.
Повернули назад, подошли к калитке. В этот момент на крыльце показалась девушка, и Курт крикнул.
— Девушка!
Она оглянулась, не дружелюбно посмотрела на гостей.
— Койки не сдаем!
Курт задумался. Что такое «койки», он не знал.
— Подойдите, пожалуйста.
— Я же сказала, квартирантов не берем!
Теперь Курт понял, заулыбался и объяснил, что они немецкие туристы.
Любопытство победило, и девушка подошла, оглядела туристов. Одеты, как обычные курортники, ничто не выдавало иностранцев, только акцент Курта. Дед не проронил ни слова.
— Мой дядя в войну жил на этой улице, в одном из домов. Возможно в вашем.
— Так он фашист? – сообразила девушка. — Что вы хотите?
— Можно зайти, посмотреть ваш дом внутри? Мы недолго.
— Вот еще! Бывшие оккупанты, фашисты придут хату смотреть, словно музей! Двигайте отсюдава! Собаки нет, спустила бы. – Она повернулась, собираясь уйти. В эту минуту на крыльцо вышла женщина старше, увидев дочь, беседующую с мужчинами, крикнула.
— Курортники? Катя, не гони их. Тетка Маруся возьмет, я отведу к ней.
Женщине было около сорока. Она подошла к калитке.
— Отец ваш в возрасте, ему бы с удобствами жилье. В нашем районе известно, какие – всё во дворе.
Женщина оказалась доброжелательнее дочери. Курт как мог, объяснил, что они немцы, дядя не фашист, не СС, он писатель. В войну служил в этом городе, никого не обижал. Теперь ищет дом, где жил, надеется восстановить в памяти детали, написать правду о войне.
Женщина, назвавшаяся Ниной, отворила калитку и пригласила их в дом.
— Посмотрите, может, правда, тут жили. Из тех, кто помнит войну, осталась моя свекровь. Сейчас нянчит внучку у сына на соседней улице. Дарья Васильевна.
Услышав имя Дарья, Эрвин вспомнил беленькую худую девочку, дочь хозяйки. Бабка чаще звала ее Дуняша, когда сердилась – Дарья. Немцы звали – Дашаа. Объяснил Курту, тот перевел.
Вместе с хозяйкой поднялись по ступенькам, прошли через веранду в сени, оттуда в большую комнату, которую хозяйка назвала залой. Из нее был вход в две другие комнаты, отделенные только занавеской. Одна стена зала оклеена фотообоями с видом моря, чаек и облаков. На другой – современные большие электрические часы, на окнах цветы, дорогие занавески. В комнате японский музыкальный центр и телевизор. Ничто не напоминало пустую комнату с серыми, давно не белеными стенами, где когда-то Эрвин перенес две холодные ветреные зимы. Он заглянул в небольшое оконце, выходившее во двор, и перед ним открылся знакомый вид. Ничего не изменилось за 55 лет! Эрвин узнал дом. Потрясенный нахлынувшими воспоминаниями, он сел. Перед глазами, сменяясь, всплывали воспоминания, люди, события, картины тех лет. Увидел старую женщину – Марию, её внучку Дашаа, лейтенанта, Густава, Ганса, маленькую собачку. Достал таблетку нитроглицерина, положил под язык.
Хозяйка предложила воды, он отказался.
— Узнал дед, – сказал Курт хозяйке.
— Вы говорите, дед ваш не фашист? Сколько ему было тогда?
«Фашиста» Эрвин понял и покачал головой.
— Найн фашист. Фройндшафт.
— Двадцать один год ему был, – пояснил Курт, и повторил, что дед всегда был мирным человеком, никого не убивал, всю жизнь проработал в автомастерской, а на старости решил написать книгу воспоминаний.
— Это дом Дарьи Васильевны. В войну девчонкой жила здесь. Может, позвать? – спросила Нина.
Отдохнув, Эрвин встал, прошел к занавеске, отделявшую гостиную от небольшой комнатенки, где он спал с Густавом, осмотрелся, зашел в третью комнату, которую занимал лейтенант. Ганс спал в гостиной.
Нина позвала дочку, наказала принести гостям фруктов – винограда, персиков, слив.
— Угощайтесь, я быстренько сбегаю, приведу свекровь.
Немцы поблагодарили Нину и попросили разрешения подождать ее возвращения во дворе. Им не терпелось внимательнее осмотреть двор. Хозяйская дочь усадила их на лавочку у крыльца. Отсюда открывался широкий обзор фасадной стороны двора. Теперь он казался крохотным. Девочка поставила перед гостями табурет, на него блюдо с фруктами и ушла.
— Клозет на том же месте, – определил Эрвин. — Тогда он из досок был сбит, теперь каменный. Что если его поставили над ямой, в которую мы с Густавом всё побросали? – Он помолчал. — Мне кажется, яма, куда вываливали мусор, слева должна быть.… Нет, справа, метра три от груши. Вместо дерева теперь кустарник, трудно сориентироваться.
— Малина это. Так слева или справа? – переспросил Курт.
— Клозет, вероятно, не здесь стоял. Выйдешь из дома, пробежишь вдоль стены до конца, чуть свернешь и перед тобой клозет. Ганс однажды не добежал до поворота и наложил кучу, как раз на углу, а лейтенант с похмелья утром влез. Помню, врезал Гансу в морду и обругал свиньей. Лейтенант наш был чистюля. Сам сто раз на дню руки мыл и с нас, солдат, требовал поддерживать чистоту и порядок. У меня постоянно интересовался, когда последний раз в бане был.
Эрвин поднялся, дошел до угла дома, хотел обойти кругом, но сразу за поворотом начинались непроходимые заросли малины. Идти в глубину сада не решился и вернулся к племяннику, уплетающему виноград.
— Узнаю и не узнаю. Все изменилось. Вон того дома, – он показал в сторону, – не было, хозяева сажали там картошку.
Послышали голоса, вернулась Нина с худой немолодой женщиной. Нина представила гостей старухе. Та окинула их любопытным взглядом.
— Старый, говорит, хата похожа на ту, где он квартировал в войну.
Эрвин попросил племянника спросить, помнит ли она четырех постояльцев. Лейтенанта и трех солдат. Пожилая женщина села.
— Мама, я забыла, сколько тебе было в войну? – спросила невестка.
— Я с тридцатого. Первый раз фашисты вошли в город, мне было одиннадцать. – Она повернулась к Эрвину. — Ты застрелил Кутьку?
Курт ничего не понял, и попросил пояснить, что такое «кутька».
— Собачка у меня жила Кутька. Маленькая такая, одна на всю улицу. Троих немцев обожала, они подкармливали ее, ласкали, а четвертый, настоящий фашист, ненавидел Кутьку. Она всегда хватала его за босые ноги, однажды написала на сапоги и он прямо на крыльце застрел ее. Я так плакала!
Курт перевел, и Эрвин вспомнил Ганса, вспомнил девочку, хозяйскую дочь, собачонку. Он замотал годовой и несколько раз произнес «Найн».
— То был Ганс. Меня зовут Эрвин, не обижал я русских. Ты девочка Дашаа? – растягивая последнее «а», Эрвин попросил Курта спросить старуху.
Старушка усмехнулась, вспомнила «Дашаа».
— Девочке семьдесят четвертый годок пошел.
Старуха пустилась в воспоминания, и русского языка Курта не хватало понимать и переводить дяде.
— Можно, придем после обеда с переводчицей и продолжим разговор? – остановил словоохотливую старушку Курт.
— Что ж, приходите, – разрешила Дарья Васильевна, и обратилась к Нине, – ты тогда сходи за мной.
Довольные итогами поисков, Эрвин и Курт заспешили домой. Старик забыл усталость и бодро зашагал под гору, к шоссе. Неожиданно остановился, вспомнил Ольгу, и оглянулся. Она жила где-то здесь. Ничего похожего на ее двор и дом вокруг не увидел, а Курт торопил.
— Надо всё толково объяснить Хелен, чтобы взялась помогать.
— Вся надежда на нее. Не уговорит хозяйку, тогда хоть возвращайся.
12
Игорь собирался пойти в Интернет – клуб посмотреть, как дела в фирме. Обещание Лены придти, изменило планы, и теперь он решал, в каком виде встретить. «Снять халат, одеться, или подождать развития событий»?
Елена в это время прощалась с немцами. Пожелала интересных впечатлений и поднялась на третий этаж. Открыла без стука дверь, прервала размышления Игоря.
— Еще не одет?
— Считаешь, следует одеться?
Размышляя о предстоящей встрече, ночью Елена много думала об отношениях с Игорем, как далеко они зайдут. «Дожить до двадцати четырех и не знать мужчину. Не нормальная! Никто не верит, что не спала с Ромкой, не крутит романы с экскурсантами. Узнали бы правду»! – Измученная сомнениями и долгой борьбой с собой, решила: «Будь, что будет»! С этой мыслью и вошла к Игорю. Ей казалось, она готова, если сегодня «это» произойдет. Однако, увидев Игоря, смутилась, не смогла побороть волнение, и, едва не повернула обратно. Игорь успел остановить её, притянул к себе, сжал в объятиях, поцелуями закрыл рот и не позволил заговорить.
— Солнышко моё! Любовь, моя!
Продолжая держать ее в объятиях, вернулся к двери и повернул замок. Затем, как накануне, поднял на руки и отнес на кровать, а сам шагнул к балкону, задвинул шторы.
— Двери не закрывай, задохнемся от духоты. – Она поняла, что не хочет уходить. «Решила же, будь, что будет!»
— Оставил открытыми.
Вернулся и сел рядом, обнял. Елена посмотрела на него и улыбнулась. Игорь как безумный продолжал целовать, а руки расстегивали молнию на спине, затем приступили к застежке на бюстгальтере. Его пальцы дрожали, не слушались, однако замочки один за другим выскочили из петелек, и она сама стянула бюстгальтер.
— Платье порвешь.
— Проблема. Сейчас решим. – Взялся за подол, поднял на голову, намереваясь снять.
— Я сама, – тихо проговорила Лена и помогла снять платье, простыней закрыла груди. Оставшись в одних коротких кружевных трусиках, продолжала сидеть, волнуясь и дрожа от смущения. Кровь стучала в висках, сердце учащенно билось, казалось, выскочит из груди. Игорь поднял с пола ее ноги и положил на кровать. Теперь, когда Елена лежала, он скинул халат и лег рядом, обнял, прижался всем телом.
— Горячий! Прямо жаром пышешь.
— Ты…
Она не позволила договорить, впилась в его губы.
Они молча ласкали друг друга. Телам, томившимся по любовной ласке, приятно было ощущать тепло и близость другого. Удивительно, каким волшебным было ощущение от прикосновения голых тел! Они вернули Игоря в счастливые минуты близости с Татьяной. Елена стала Татьяной. А Лена впервые ощущала прикосновение мужчины, оно возбудило долго спавшее тело. Ощущения оказались несравнимы ни с чем, испытанным раньше. Воля слабела, она трепетала от страха и неизвестности, ожидая когда «это» произойдет. И когда руки Игоря под простыней начали стаскивать с нее тугие трусики, молча помогла. Игорь тоже оказался без них, обхватил руками ее талию, прижал к себе, приподнялся, мгновение, и оказался сверху, они слились в единое целое. Когда он входил в неё, Лена была более чем готова, однако вскрикнула от боли, показалось, внутри что-то оборвалось. Игорь испугался и замер, боясь причинить еще большую боль.
До этого момента она ничего этого не знала, не испытала. Игорь проникал в неё все глубже. Слезы навернулись на глаза, сдерживая стон, она терпела боль, будучи теоретически подготовленной. Он целовал и целовал, губы шептали:
— Девочка моя! Ненаглядная! Все будет хорошо! – Понял, до него Лена не знала мужчину, в отличие от Татьяны. Потому такая стеснительная, нерешительная.
Потом они лежали в сладостном изнеможении, Лена укрылась простынею с головой. Игорь приоткрыл и увидел слезы на глазах.
— Что ты, девочка, моя! – Снова принялся целовать ее глаза, лоб, щеки, губы.
Лена простынею вытерла глаза, улыбнулась.
— Не обращай внимания.
Он приподнял простыню и открыл возвышающие холмики, по - юношески строгой формы, поцеловал по очереди соски, медленно сдвигая простыню, спускался поцелуями все ниже. Тело Елены расслабилось, она чувствовала себя удивительно легко и уже не стеснялась, что Игорь видит её всю, целует, не оставляя укромных местечек.
— Не отпущу тебя! Поедешь со мной. Сегодня скажем маме. Теперь моя навсегда. Моя судьба! Дальше жить без тебя не смогу.
— Я тоже, – прошептала она. — Я неумеха? Тебе не было хорошо со мной?
— Было. Очень!
Запищал телефон. Игорь протянул руку и заставил его замолчать.
— Ответь, вдруг меня, – сказала она. Он включил, посмотрел номер.
— Незнакомый. Пошли они все!
Вызов продолжал мигать.
— Слушаю, – ответил Игорь.
— Хелен дала номер, – услышал он и протянул трубку ей. Звонил Курт. Лена поговорила с ним по-немецки, положила трубку на тумбочку, и бросилась на Игоря. И снова они слились в любовной горячке.
Часы блаженства пролетели быстро. Елена встала, завернувшись в простыню, пошла в ванную. Игорь нацелился вместе принять душ, но она, укутавшись занавеской, выпроводила.
— Не надо! Я стесняюсь. – Быстро приняла душ и, в Игоревом банном полотенце, вышла из ванной. В душ пошел Игорь.
Она оделась, приоткрыла ванную комнату и в щель сунула Игорю полотенце. Он быстро сполоснулся, вытерся и, продолжая вытираться, вышел из ванной.
— Ты куда?
— Работа. Немцы звонили, и так задержалась. Позвоню, как освобожусь.
— Поцеловала его, а Игорь опять схватил, прижал к себе и не собирался отпускать.
— Подождут твои фрицы.
— Приглашают в ресторан, отобедать с ними. Намерены сказать что-то очень важное. Время у нас будет. В любом случае, по контракту не обязана таскаться с ними позже двадцати.
— Пойдем к вам, скажешь маме, что выходишь замуж. Я сделал предложение.
— Как порядочный человек, считаешь, после случившегося, обязан жениться? Я сама этого хотела, так что не торопись с предложением. Обдумай всё.
— Причем случившееся? Я и до сегодняшнего дня предлагал выйти за меня, вспомни. Любимая, моя! Пошли к маме, скажешь, что согласна. – Он обнял ее и не отпускал.
— Разве обещала? – Она хитро улыбнулась. — Может, правда, согласиться? Не разлюбишь, если окажусь совсем не такой, как была Татьяна?
— Никогда!
— Сегодня ничего говорить не будем. Должна собраться с духом.
Проводив Елену, Игорь тоже спустился в ресторан. Её он увидел за дальним столом у окна в компании с двумя собеседниками, которые увлеченно что-то объясняли ей. Игорь помахал рукой, Лена не увидела. Эрвин рассказывал, что нашел дом и старушку, которая помнит его.
— Сколько же лет старушке? – удивилась Елена. — Сто двадцать?
Курт рассмеялся.
— Девочкой была в то время, сейчас пожилая женщина. Старуха.
— Побеседуем, раз вам хочется.
Курт просил Елену уговорить хозяев разрешить пожить у них три – четыре дня. Эрвин объяснил, что хочет проникнуться духом окружающей обстановки. Лучше познать русскую душу, надеется оживить воспоминания. Хорошо заплатят.
— Право не знаю, удастся ли уговорить. Поговорю, конечно.
— Номер в отеле останется за нами.
Немцы продолжали удивлять. Впервые приехала такая необычная пара. Хотят пожить в русской хате! Отказываются от экскурсий, не интересуются традиционными достопримечательностями. На писателя, всем восторгающего поэта, старик не походил. Спросила, в каком жанре работает, что издал, ответил невразумительно, объяснил, что пишет мемуары о войне. Курт производит впечатление недалекого шалопая. Пыталась заговорить о современной литературе, поинтересовалась театрами Штутгарта, ответа не получила.
***
После обеда немцы отправились к себе в номер передохнуть, а Лена побежала домой сообщить маме о своем решении, выйти замуж.
Как и опасалась, мама отказалась понимать её, возмутилась скоропалительным решением.
— Кто он, ты знаешь, паспорт хотя бы смотрела?
— Не пришло в голову.
— Сколько курортных историй сама рассказывала! Приезжают, влюбляются, искренне верят, что нашли свое счастье, а вернутся домой, забывают летние увлечения. Говоришь, машина дорогая, квартира, деньги есть. А откуда у молодого человека в его годы, задумалась? Честным путем можно заработать? Мы с тобой на двух работах каждая.
— Мама, у него своя фирма. Всего добился сам.
— Слушай больше!
Спорили долго. Евдокия Андреевна не могла понять дочь. Считала умной, не способной на необдуманные поступки, а приехал из столицы ловелас, и клюнула на ухаживания. Как семнадцатилетняя школьница.
— Видела его пять минут.
— Достаточно пообщались.
— Не узнаю тебя. Интересный человек, понравился, ну и поддерживай знакомство, узнай, как следует. Серьезный человек на второй день знакомства не предложит замуж. Может, авантюрист и машина не его, врет всё, а ты, девчонка несмышленая всему поверила.
— Мама, я влюбилась! Первый раз. Мне двадцать четыре, достаточно знаю жизнь. Он тоже влюбился с первого взгляда. Я напомнила ему погибшую жену.
— Еще хуже! Привлекла не как личность, интересная женщина, а напоминание о прошлой любви. В тебе увидел её. Понимаешь? Не будь вы похожи, не обратил бы внимания. Пройдет какое-то время и увидит – ты не она.
Мама долго еще уговаривала дочь быть благоразумной, не принимать на веру всё, что ей говорят. Елена убеждала, если никому не верить, жить не стоит. Евдокия Андреевна пила успокоительное.
Она мечтала, что дочь встретит достойного человека, выйдет замуж, родит ей внуков. Будет это еще когда-то, в отдаленном будущем, сейчас им хорошо вдвоем. Годы между тем шли, подруги Лены давно обзавелись семьями. Долгожданное известие, что дочь собралась замуж, прозвучало неожиданно, повергло в шок. Евдокия Андреевна не была готова смириться с неизбежным так вдруг. «Что будет дальше – увезет в Ленинград? Остались бы в Феодосии… В Ленинграде работа, квартира»…
— Приведу вечером, познакомитесь ближе. Уверена, изменишь мнение.
— Приведешь? Я не готова принять сегодня.
— Что тебе готовиться – не королевская особа, обыкновенный мужчина.
— Сама говорила, богатый избалованный молодой человек. И мне таким показался.
— Не говорила – избалованный. Так я звоню, пусть приходит в восемь?
— Не знаю. Так неожиданно. Поможешь подготовиться, не убежишь? Переодевайся, и возьмемся за уборку. Нельзя в такой квартире принимать жениха.
— У меня поездка с немцами. Вечером успеем убраться. Да что убирать, и так все чисто, прибрано.
13
Из ресторана Игорь направился в знакомый Интернет – клуб на Галерейной. Открыл сайт своей фирмы и взялся за отчеты последних дней. Судя по цифири, дела шли неплохо. Его отсутствие пока ни сказывалось. Не заключен, правда, ни один новый контракт, но и при нем они заключались не каждую неделю. «Спокойно можно оставаться в Феодосии. Здесь с Еленой быстро не распишут, даже если заплатить. Подадим заявления в Питере. Как мама встретит решение Лены? Еще не стара, поживет пока одна, а там видно будет».
Он закрыл сайт, расплатился и вышел на улицу. Четвертый час. Лена освободится еще не скоро. Вернулся в отель за пляжными принадлежностями, переоделся. Сегодня решил не ходить далеко от гостиницы и отправился на ближайший пляж.
С трудом нашлось местечко расстелить пляжную подстилку между семейными парами с детьми. Будут шуметь, зато можно оставаться спокойным за сохранность бумажника и телефона. На дальнем платном пляже вчера людей было значительно меньше. Наказав соседям присмотреть за вещами, вошел в воду, преодолел мелководье, кишащее детьми, и поплыл за буйки. Перевернулся на спину и остался лежать почти неподвижно. Теплая вода, солнце, приятные воспоминания первой половины дня. Он блаженствовал.
Лена стала главным в его жизни. Никогда еще не отдавался своим чувствам так бездумно.
«Четыре дня знакомства, и собрался жениться. Расскажу маме – не поверит. Считает рассудительным, всегда просчитывающим все варианты, готовым обсудить с родителями, посоветоваться, а тут все решил в одночасье». Волны медленно относили его от берега. Смотрел в синее безоблачное небо и ничего не видел. Мысленно перенесся в Питер, в свою двухкомнатную квартиру на Юго-западе. «Впишется Лена в обстановку, где все будет напоминать Татьяну? Может поменять квартиру? Жалко, конечно, столько всего перестроили, сделали европейский ремонт. Гараж под боком… Размечтался. Вдруг еще не согласиться, ничего ведь не обещала. Решится оставить маму?.. Евдокию Андреевну можно перевезти и поселить с родителями. Женщина, кажется, покладистая, с моими уживется. Отца неделями не бывает дома, обе не будут жаловаться на одиночество». Рядом промчался гидроцикл и заставил оглянуться. Увидел, что заплыл далеко и, не торопясь, повернул к берегу.
Растянувшись на подстилке, почувствовал, как острые камни впиваются в спину. Лежать было неудобно, и он сел. Достал телефон позвонить Лене. На дисплее светился ее номер, пока плавал, звонила. Он нажал её имя на трубке и сказал, что сейчас на пляже «Камушки», ждет – не дождется встречи.
— Мама хочет видеть тебя. Приходи. Адрес помнишь? В восемь ждем, придешь?.. Я тоже.
Говорила отрывистыми фразами, очевидно, рядом чужие уши. Что-то случилось, – догадался Игорь.
— Ты уже дома?
— С туристами. Дома буду не раньше восьми.
— Что-то случилось, возникли проблемы?
— Все будет хорошо, не могу больше говорить. До вечера. – И отключилась. Проблема возникла – убедить маму. Не понимала её, не могла смириться с перспективой, нарушающую тихую безмятежную жизнь. Волновало предстоящее объяснение мамы с Игорем.
***
Идти к Лениной маме Игорь надеялся вместе. Теперь визит превращался в официальную просьбу руки. Темного костюма с собой не было, и он попросил горничную выгладить белый летний, который так и не вынимал из чемодана, взяв на всякий непредвиденный случай. «Костюм приличный, летом сойдет. Остаётся решить, что кроме цветов взять. Шампанское само собой. Торт банально, уже приходил с тортом». Остановился на конфетах. В «Лакомке», недалеко от дома Лены, обратил внимание на большой выбор конфет в коробках.
Запищал телефон. Он включил трубку, ни Елена ли передумала? Нет, слава Богу! Звонил феодосийский родственник Григорий Федорович, отец мужа племянницы Юли, с которым познакомился на её свадьбе. Тогда, в суматохе, пообщаться удалось недолго, понял, не его круга человек. Не предполагал, что когда-нибудь окажется в Феодосии и придется общаться. Григорий Федорович, бывший моряк, отлично разбирался в радиотехнике и автомобилях. Выйдя на пенсию, занимался ремонтом и восстановлением старых машин, установкой радиоэлектроники, дело его процветало.
Несколько дней назад Игорь нанес ему визит вежливости. Григорий Федорович, как специалист по автомобилям, завистливо осмотрел Игорев «Ягуар», попросил разрешения проехать.
— Шикарная машина, дорогая аудиосистема, а расстроена, динамик в правой дверце хрипит, – поставил диагноз. — Как-нибудь заезжай после работы, отрегулирую.
Игорь всё не мог выкроить время, теперь Григорий Федорович сам предложил, если Игорь сейчас приедет, то за вечер наладит всю аудиосистему, не только динамик в правой дверце. Он выключил телефон и собрался на стоянку за машиной. Мобильник снова запищал. Звонила мама.
— Третий день не звонишь, так занят, некогда?
Игорь извинился, объяснил, что вернулся из Ялты обратно в Феодосию и у него много радостных событий, о которых пока не может рассказать.
Мать перебила.
— Курортный роман? Смотри, чтобы не зашло слишком далеко.
— Ничего пока не знаю, мама. Завтра или послезавтра позвоню и все объясню.
Мама осталась довольна его ответом, поинтересовалась, посетил ли Григория Федоровича – их нового родственника. Она встречалась с ним в Обнинске на свадьбе внучки Юли.
— В эту минуту как раз собираюсь к нему. Ты ясновидящая?
14
Отдохнув после обеда, немцы привезли Елену к Нине. Шофер спросил разрешения не ждать и уехал. У забора Лена заметила Славку – одного из бандитов, находившихся в гостинице, когда ее затащили туда из-за злополучного поручения Артура. Сейчас он любезничал с молоденькой девушкой. Парочка напоминала влюбленных.
— Вы хозяйка? – удивилась Елена, увидев Нину – совсем еще не старую женщину. «Как она могла встречаться с ее туристами в войну»? Нина поняла ее недоумение.
— Немцы хотят побеседовать с моей свекровью. Хозяйкой. Сейчас пошлю за ней.
— Катерина! – позвала она дочку. — Сбегай к бабушке, скажи, немецкие туристы с переводчицей приехали.
Катерина неохотно оставила Славку и побежала огородами в соседний дом. Вернувшись к гостям, спросила Елену.
— Вы переводчица, а гид кто у них?
— Хотела посмотреть на гида? Я переводчица и гид в одном лице. Скажи лучше, бабушка с вами живет?
— С нами. У дяди Володи дочка родилась, и бабушка теперь водится с маленькой. Их дом рядом. А вы учительница?
— Учительница.
Курт увидел, девочка любит поговорить, и спросил, в каком классе учится. Катерина обиделась, что ее приняли за малолетку, и возмутилась.
— Похожа на школьницу? В прошлом году школу закончила. В колледже учусь.
Курт улыбнулся.
Пока разговаривали с Катериной, подошла ее бабушка Дарья Васильевна.
— Быстро вы, я думала, завтра с утра приедете.
— Елена Николаевна, – представилась Елена. — Летом работаю с туристами, а основное –преподаю немецкий.
— Меня Дарья Васильевна кличут.
— Вспомнили своего военного постояльца?
— Четверо в хате жили. Офицер и три солдата. Молодые были, теперича разве узнаю? Не обижали, грех жаловаться. Шоколадом угощали. До войны его и не пробовала. Тушенку приносили, сахар. Одиннадцать лет исполнилось, когда немцы заняли город. Девчонка. Один из них был явным психом, постоянно ругался «русские свиньи». Не нравилось из рукомойника мыться, в туалет на улицу ходить. Привык к водопроводу. Собачонку нашу Кутьку застрелил. Офицер потом наказал его – три дня ходил порт караулить. Он тоже особо не обижал бабушку и меня. Офицер строго относился к дисциплине. Чтобы кто-то чего взял, отнял, – не было.
— Вы были девочкой, всего не знали. А взрослые? Кто из взрослых оставался в оккупацию?
— Одна бабушка. Мама с отцом в то лето завербовались на Дальний Восток. На путину. Многие тогда ездили на заработки. Папу прямо оттуда на фронт забрали, а мама так и осталась на Дальнем Востоке, не смогла добраться до нас. Вернулась после войны. А папу убили.
В войну все голодали, а у нас в доме всегда было, что поесть. Жильцы помогали в огороде, охраняли сад. Меня никто не трогал, а у других и матерей, и девчонок насиловали. Многих чуть постарше отправили в Германию. За укрытие партизан, расстреливали на месте, вешали на площади перед управой, рядом с сегодняшней администрацией. Говоришь, девчонкой была, ничего не понимала. Понимала и всё помню.
Елена едва успевала переводить словоохотливую старушку. Эрвина не очень интересовали воспоминания, и он прервал её.
— После войны немцы часто приезжают в город?
— Недавно стали ездить. Приезжают на могилы родственников, похороненных здесь. Кто богаче, перевозят останки на родину. При советской власти в Феодосию иностранцев не пускали, – пояснила Елена.
— Да что ты, какие немцы! С войны ни одного не видела.
Елена перевела, немцы переглянулись, пошептались. Эрвин перешел к главному.
— Хелен, переведите, я пишу книгу воспоминаний, и желал бы несколько дней пожить в этой хате. Курт немного говорит по-русски, поможет общаться. Хорошо заплатим.
Елена перевела, и старушка очень удивилась.
— Мне не жалко. Я больше у Володьки ночую. Как Нина? Пока сын в плавании, она тут хозяйничает.
Нина, стоявшая рядом, тоже удивилась. Переглянулась с дочкой, спрашивая ее совета. Катерина пожала плечами.
— У нас никаких удобств. Да и куда положим гостей? Мы русских отдыхающих никогда не берем. Муж плавает, зарабатывает неплохо, на кой лишние хлопоты. Давайте, я сведу к Молчановым. У них дом больше и сад, они как раз дали объявление, – предложила Нина.
— Мой дядя хочет этот дом. Он тут жил, – сказал Курт и повернулся к Елене, продолжив по-немецки. — Переведи, здесь дядя перенесется в атмосферу военных лет. Другой дом не нужен, у нас номер в отеле снят, знаешь.
Елена объяснила, а хозяева никак не могли понять, чем приглянулся иностранцам, снявшим номер в «Астории», их дом. Ну, жили здесь когда-то. Что из этого? Елене долго пришлось объяснять, как важно творческому человеку окунуться в атмосферу окружающего когда-то мира, подышать тем воздухом. Согласие свекрови и валюта, в итоге убедили Нину уступить.
— Потом пусть не жалуются на неудобства. Я рано встаю, шумлю. Катерина возвращается поздно. Телевизор орёт весь день.
— Мы согласны! – сказал Курт. — Главное – русская экзотика.
— Заплатят сколько? – нарушила молчание Катерина.
— Десять долларов в сутки! – назвала цену Нина.
— Побойся Бога, – вмешалась Дарья Васильевна. — Три доллара с человека берут за комнату в казенных домах.
— Мы согласны, – поспешил ответить Курт. — Можем марками или на гривны поменяем.
Все зашли в хату, еще раз обошли комнаты.
— Питаться как будете? – спросила Нина у Курта. — У нас еда простая.
— Питаться это что? – повернулся Курт к Елене. Она объяснила, и они с Эрвином высказали пожелание столоваться у хозяйки.
Договорившись обо всем, немцы внесли задаток в марках. Нина с любопытством смотрела на незнакомые денежные знаки, Катерина выхватила купюру и, рассмотрев, успокоила мать.
— Марки не хуже доллара. Даже надежнее, не сомневайся.
— Слава Богу, все легко и быстро решилось, – думала Елена, озабоченная вечерним визитом Игоря и продолжением трудного разговора с мамой. Немцам необходимо было вернуться в город взять кое-что из вещей, и Елена вызвала такси.
Неожиданно вместо такси на узкой улочке, где не разъехаться, показался темно - синий «Ягуар». Елена узнала машину Игоря. Увидев её, он остановился и вышел из машины.
— Как узнал, что я здесь, и жду такси?
— Интуиция подсказала.
Вскоре к Игоревой машине подкатило муниципальное такси «Фольксваген» и принялось сигналить, требуя уступить дорогу.
— Не уезжай без меня, пожалуйста, подожди пять минут. Загоню машину к соседям во двор и поеду с тобой.
— Куда поставишь? – не поняла Елена. Он не ответил, проехал метров двадцать и свернул в соседний с Ниной двор.
Немцы вышли на улицу и продолжили удивляться загадочным русским. Живут в сараях с туалетом во дворе, а разъезжают на «Ягуарах» и новых «Фольксвагенах».
— «Ягуар» – очень дорогая машина, – заметил Курт.
— Скорее всего, не новая, угнана из Европы, – ответил Эрвин.
Елена, слышавшая их, сказала, что хозяин машины поедет с ними в город, всё смогут расспросить у него.
Подошел Игорь, извинился, что заставил ждать.
Эрвина посадили с водителем, а Курт с Игорем и Еленой с трудом разместились сзади. Елене пришлось извиниться и сказать, что Игорь ее родственник и очень торопится в город.
Таксист сразу же пристал к Игорю с вопросами. Новую ли взял машину, или подержанную, сколько заплатил. Игорь вынужден был объяснить, что машина новая и купить её, несмотря на приличные заработки, не в состоянии. Машину подарил отцу президент Сербии за успехи в миротворческой миссии.
— Он кто у вас? – не отстал любопытный таксист. — Генерал или дипломат?
— Полковник.
— Скромно, полковник всего-навсего, да еще за границей, – завистливо повторил водитель.
— Отец постоянно рискует жизнью. В Сербии, Хорватии, сегодня в Чечне.
— Всё рассказал, – повернувшись к Игорю, на ухо сказала Елена, — мне ничего не говорил. Кому оставил машину? У тебя, выходит, друзья в городе и молчал.
— Родственник. Седьмая вода на киселе. Услышал, как радио в машине играет, – динамик один, видимо, отвинтился и дребезжит, вызвался быстренько исправить. Я сказал, чтобы не спешил и утром пригнал машину к твоему дому.
— Чужому человеку оставил дорогую машину?
— Я же сказал, дальний родственник. Отец мужа моей племянницы. Днем в мастерской у него отбоя нет от автолюбителей, а дома, не торопясь, все отрегулирует. Уговаривал пожить у них, пока дела в Феодосии, я отказался, сославшись, что заплатил за гостиницу вперед, и по работе мне удобнее в центре. Он не настаивал. Скажи лучше, как ты оказалась с туристами в этой глуши, объект старины?
— Долгая история. Потом объясню.
Объяснить решил Курт.
— В войну мой дядя квартировал в этом доме. Теперь пишет воспоминания. Захотел пожить несколько дней у хозяев.
Помолчав, Курт спросил.
— Скажите, подушки безопасности air - bag в вашей машине на всех пассажиров?
— На всех. Вы автолюбитель?
— Мы с отцом держим автомастерскую в Штутгарте. «Ягуара» нам еще не пригоняли. А «Фольксвагены» – всех модификаций!
— Я семьдесят тысяч километров намотал и ни одного отказа, – включился в разговор водитель. — Извините, – он повернулся к Игорю. — А как полностью читается марка вашего «Ягуара»?
— Надеетесь, запомнить? Я сам не всегда выговорю. – Игорь достал из бумажника документы, открыл какой-то листок. — «Ягуар» XJ 8 Sovereign LBW.
— Да, не повторишь. Переключение передач автоматическое? – не отставал любознательный водитель.
— Автоматическое.
Курт перевел дяде особенности машины.
Остановились у «Астории». Немцы пошли к себе в номер за необходимыми вещами на новом месте, а Елена, оставшись с Игорем, рассказала, как мама встретила его предложение.
— Я предлагал прийти вместе и объявить.
— Боюсь даже предположить, как бы отреагировала. Инфаркт мог случиться.
— Слава Богу, не случился, теперь подготовлена. Поднимемся ко мне, я приготовил костюм к подобающему случаю, переоденусь, и пойдем.
— Мне еще на Карантинную с немцами. Необходимо убедиться, что все в порядке. Говорила, работаю до двадцати. И мама ждет тебя к восьми, не раньше.
Немцы вышли из отеля с двумя огромными сумками.
— Успели приобрести челночный инвентарь, – удивился водитель, помогая загрузить их в салон.
— Что мне принести с собой? – спросил Игорь, когда Лена садилась в машину.
— Себя!
***
Совсем стемнело, когда Эрвин с Куртом в сопровождении Елены выгрузились из такси у Нины. Она встретила немцев как старых знакомых, провела в хату.
— Выбирайте, кто, где будет спать.
Эрвин выбрал меньшую комнату, где безусым юношей жил в ожидании приказов лейтенанта.
— Мы с Катей в летней кухне и во флигеле разместимся. Вся хата в вашем распоряжении. Располагайтесь и пойдемте ужинать.
Елена распрощалась и уехала домой.
Нина пригласила гостей к столу. Приготовила долму – рис с мясом, завернутые в виноградные листья, и политые сладким белым соусом. Выставила домашнее вино, испекла пирожков со сливовым вареньем. Гостям ужин понравился больше, чем в ресторане, хоть всё у Нины было просто, без ресторанной роскоши и обилия приборов. Эрвин наелся от души, забыл обычную умеренность, связанную с возрастной диетой. Курту пришлось остановить дядю, умерить его аппетит.
Хозяйка села смотреть бразильский сериал, вспомнила о квартирантах и пригласила их тоже к телевизору.
— Включайте на свой вкус программу. Я досмотрю утром. Сериалы всегда на следующее утро повторяют.
— Спасибо. Посмотрим, что наш телевизор принимает. В помещении ему нужна хорошая антенна, – пояснил Курт. Они взяли переносной телевизор с экраном сантиметром в десять по диагонали, и пошли в сад.
Пока Нина смотрит сериал, а Катя куда-то ускакала, немцы решили провести рекогносцировку местности. Днем Курт обратил внимание на пожарный щит с ломом, киркой и лопатой. Наличие лопаты снимало проблему, над которой они ломали голову. Теперь вся надежда была на портативный золотоискатель, оформленный под переносной транзисторный телевизор. Однако с первой секунды кладоискателей ждало разочарование. Едва включили прибор, он сразу зашкалил, показав наличие под землей металла. Передвигались метр за метром, прибор продолжал издавать характерные звуки, по монитору прыгали черные кружочки отраженного сигнала.
— Ни черта не работает, – выругался Курт. — Или по всему двору под ногами металл.
Заскрипела калитка. Кто-то шел в гости. Курт включил переносной телевизор. Показывал он всего одну программу, кадр дрожал.
— Пошли в дом, разберешь прибор. Телевизор постарайся настроить. Если не будет показывать программы, у хозяйки возникнут подозрения, – посоветовал Эрвин племяннику.
— Попробую, схему я взял, не сложная, всё из блоков. Пошли в дом. Без детектора пустое занятие. Ты даже приблизительно не знаешь, где копать.
— Днем присмотрюсь. Должен вспомнить. На прибор я не очень надеюсь, хоть в фирме и обещали, что будет реагировать на граммы золота, если рядом не окажется металл.
***
Решение дочери выйти замуж за приезжего ленинградца повергло Евдокию Андреевну в шок. Переживая, стараясь успокоиться, она бралась за одно, за другое. Переоделась в выходное платье, поставила в гостиной на стол розы, что накануне принес Игорь. Собралась заварить чай, передумала – успеется. Самые разные мысли приходили в голову. «Чего теперь ждать – увезет в Ленинград? Остались бы в Феодосии… В Ленинграде работа, квартира»… С Леной больше не разговаривала.
Звонок в дверь раздался ровно в восемь. Евдокия Андреевна инстинктивно взглянула на часы, вслух сказала:
— Какая точность! Или нетерпеж.
— Мама, пожалуйста! – обиделась Елена и пошла открывать.
— Проходи, – сказала она смущенно, не поцеловав, и не протянув руки.
— Неприятности?
— Мама! Не одобряет нас.
Елена забрала у Игоря букет и шампанское. С коробкой конфет он прошел в гостиную. Увидев Игоря, Евдокия Андреевна смутилась больше чем он. Сложив руки на животе, молча наблюдала, как он вошел, направился к ней. Затянувшееся молчание пришлось нарушить ему.
— Продолжим знакомство, Евдокия Андреевна? – он протянул, было руку, но увидел, она не шевельнулась.
— Что мне остается, когда дочь поставила перед фактом. – Она взяла стул, пододвинула Игорю. — Садись, женишок.
— Вижу, очень расстроились.
— Плясать от радости? Единственная дочь не успела познакомиться, на третий день: мама, выхожу замуж.
— Мама, ты же обещала!
— Ничего я не обещала.
Евдокия Андреевна села на соседний стул и уставилась на Игоря.
— Поразила похожестью на покойную жену, надеешься, Лена заменит её. А выяснится, не похожа, тогда что?
— Лена мне дорога сама, как личность. А похожа, это второе, и не столь важно.
— Оба спешите. Узнайте лучше друг друга.
— В любовь с первого взгляда не верите? – Игорь придвинулся, взял ее за руку. — Евдокия Андреевна, я люблю вашу дочь и сделаю всё, чтобы была счастлива. Поверьте, у нас всё серьезно.
— Ты что скажешь? – повернулась она к дочери. — Столбом стоишь, не сядешь.
— Может, чай поставим? За пустым столом как-то неуютно, – сказала Лена и вышла на кухню заваривать чай. Оставшись с Евдокией Андреевной, Игорь рассказал, что мама у него педагог, последние годы работает библиотекарем, чтобы не сидеть дома. Папа полковник в штабе Ленинградского военного округа, получает хорошо, мама могла бы не работать. Трудный разговор незаметно перешел к семейной теме, и мама Елены уже не столь явно была настроена против Игоря, как в первый момент. Называла на «ты», Игорем. И все же, молодые сели за стол, так и не убедив Евдокию Андреевну в разумности своего решения. Игорь раскупорил шампанское, разлил по бокалам.
— Будьте счастливы, дети! – грустно произнесла Евдокия Андреевна.
Просидели до полуночи. Договорились, как Лена закончит работу с немцами, поедет с ним в Питер, там подадут заявление, познакомится с родителями Игоря. Затем вернется в Феодосию забрать документы из школы. Разговоры прерывались слезами матери, плакала за компанию и дочь.
Лена проводила Игоря в подъезд, и там им удалось поцеловаться.
— Не хочу, чтобы уходил! Но маму приходится слушать.
15
Вернувшись в хату, Эрвин сел рядом с хозяйкой досматривать сериал. Курт достал схему, разобрал свой телевизор и принялся копаться во внутренностях. Когда фильм закончился, Нина пожелала гостям спокойной ночи и ушла во двор, в летнюю кухню.
Эрвин разделся и лег. Курту повезло, в комнате дяди нашелся хозяйский тестер. Первобытный прибор, какой он встречал в старых учебниках, оказался работоспособным. С его помощью Курт быстро определил, почему телевизор еле-еле показывает одну программу. С индикатором золота сложнее, как ни менял Курт полосу чувствительности, прибор реагировал постоянно, словно находился в железном ящике. Курт уже совсем отчаялся, пока не сообразил отключить тюнер телевизионного блока. Прибор заработал.
Как ни терпелось скорее проверить его в деле, выходить на улицу, пока Нина не спит, а Катя где-то гуляет, не рискнул и тоже лег.
Среди ночи проснулся Эрвин. Выглянул в окно, – темень непроглядная. Разбудил Курта, спросил, как дела с прибором и, узнав, что обещает работать, поднял его. Оделись, взяли фонарик, прибор и пошли к туалету. За забором залаяла собака, ей ответила вторая, и скоро поднялся громкий общий лай. Хорошо, что у Нины нет собаки. Однако Нина проснулась. Гости услышали шум, увидели, что в летней кухне вспыхнул свет и вернулись в хату. Не включая свет, легли.
— Если собаки каждый раз начнут поднимать лай, нам ничего не удастся, – опечалился Эрвин. В войну ни одной собаки кроме щенка Дарии не видел, русские всех собак съели.
— Как корейцы? – удивился Курт.
— Ты не представляешь, что люди ели, голодая.
Свет во дворе скоро погас. Нина легла. Немцы собирались переждать некоторое время, и продолжить поиски, но оба заснули. Разбудил их звук громко включенного телевизора. Нина по привычке с утра включила и вернулась в летнюю кухню готовить завтрак. Пришлось вставать. Эрвин страдал бессонницей, и ранний подъем не в тягость. Курт встал с трудом, и только окатившись холодной водой из колонки во дворе, проснулся окончательно. Посоветовавшись, решили не раздражать гида и сегодня принять ее программу. Хозяйка, судя по всему, весь день будет во дворе, дочка еще спит, неизвестно когда встанет, что будет делать. Нина тем временем на веранде накрыла стол к завтраку и позвала постояльцев.
Завтрак тоже понравился немцам. Курт достал мобильник, позвонил Елене, сказал, что ждут ее продолжить экскурсионную программу.
— Через час откроется Картинная галерея, может, у входа встретимся?
Курт настоял, чтобы заехала за ними. Объяснил, что боятся заблудиться и с хозяйкой хотят поговорить. Елена согласилась через полчаса приехать.
Немцы тем временем продолжали знакомиться с садом. Курт хотел и телевизор взять с собой, но Эрвин запретил
— Уйдут хозяева – проверим. Не стоит днем выносить из дома. Кругом любопытные глаза. Думаешь, ничего не понимают? Живо заподозрят, что-то ищем.
— Сколько дней думаешь торчать здесь? Через пять дней должны быть в Киеве. У нас три ночи всего. На день рассчитывать не стоит, - согласился Курт с дядей. — Как нам избавиться от опеки Хелен? Пристает со своими экскурсиями.
— Её можно понять. Фирма имеет обязательство перед нами, и Хелен старается выполнить всё, что оговорено в контракте. Предложить денег, чтобы оставила в покое? Может получиться еще хуже. Что у нас там запланировано, кроме музеев? – Эрвин достал из кармана программу, посмотрел.
— Мы должны еще ночевать в Севастополе или Ялте.
— Это невозможно! – воскликнул Курт. — Никуда не поедем, пусть Хелен бежит в КГБ. Постараемся откопать твое сокровища раньше.
Они прошли весь сад, дважды обошли вокруг туалета. Где тут росла груша? Эрвин опять вспомнил разговор полувековой давности, русские каждый раз, как яма наполняется до краев, переносят свой деревянный кабинет на новое место. Значит, за эти годы его переносили, пока не построили каменный. Где он стоял тогда? Эрвин снова прокрутил в памяти путь в туалет. Выходили на крыльцо, шли вдоль дома, сворачивали по направлению к старой груше, через несколько шагов еще раз поворачивали и оказывались перед клозетом. Пользовались им в крайних случаях. Чаще, если лейтенант не мог заметить, малую нужду справляли, где придется, прямо в саду. У лейтенанта был удивительный нюх на запах мочи и, если ловил на месте преступления, наказывал строго.
— Гутен морген! – раздался звонкий голос переводчицы, вернувший Эрвина в сегодняшний день.
— Гутен морген! Рады вас видеть, – поздоровался Курт.
Появилась Нина.
— Здравствуйте, Елена Николаевна! Чаю не хотите? Подопечных ваших напоила. Читала, в Европе утром кофе пьют, предложила им, а они попросили сока и чай.
Елена отказалась от чая и винограда, пригласила немцев в музей.
— Договорилась на десять сорок пять. Нашим гидом будет замдиректора по науке, специалист по Айвазовскому.
Эрвин попросил Елену спросить, где росло грушевое дерево, и раньше стоял деревянный туалет. Нина удивилась вопросу и рассмеялась.
— Я родилась в сорок девятом, через четыре года после войны. Когда вышла замуж и переехала в этом дом, груши росли только у калитки, и она показала в сторону улицы.
Понимая, что Нина слишком молода, знать что-то о войне, немцы распрощались с ней до обеда и отправились с Еленой в музей.
Картинная галерея понравилась немцам. Долго стояли у гигантского полотна «Море», обсуждали цвет волны, пену, перешли к батальным сюжетам. Сотрудница музея рассказывала, Елена переводила.
— Иван Константинович участвовал в боевых действиях русского флота у берегов Кавказа в 1839 году. Его впечатления и легли в основу «Бой в Хиосском проливе», «Чесменский бой», «Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими судами». Рассматривая корабли, детали оснастки, они громко разговаривали, обсуждая между собой военное снаряжение. Прислушавшись, Елена поняла, Курт соврал, будто смотрел альбом репродукций художника. Впервые они видели картины, а имя Айвазовского знали из туристского проспекта.
Остановившись у картины «Венеция», Эрвин схватил Курта за локоть и принялся объяснять, что бывал здесь, за полтора с лишним столетия мало что изменилось. Елена повела немцев на второй этаж, в мастерскую и жилые комнаты семьи. Интерес у ее туристов угас, и они заторопились на улицу.
Намеревалась Елена сводить их в соседнее здание, принадлежащее в прошлом сестре Ивана Константиновича, показать картины художников «серебряного века» и современников. Эрвин с Куртом запротестовали:
— Мы устали. Четыреста семнадцать картин Айвазовского осмотрели, больше мозги не могут переварить.
Елену подмывало сказать, хорошо, что запомнили названную цифру, но вам не показали и треть. Каждая новая встреча с немцами убеждала Елену, их ничего не интересует в этом городе. На миг в главном зале галереи пробудился какой-то интерес. Экскурсии не нужны, море не влечет.
Эрвин попросил проводить их обратно к Нине.
— Не устали от неустроенности? Без ванной, без воды.
Курт улыбнулся. Играючи обнял Елену.
— Каприз старика. Воспоминает юность, подолгу беседует со старухой и соседями, что приходят к Нине.
— Номер в гостинице за вами. В любую минуту можете вернуться, – напомнила Елена, продолжая удивляться поведению немцев. Не интересуют сувениры, ни разу не остановились перед вернисажами художников и продавцами местных сувениров. Ей за всё время цветочка не преподнесли, не то, что какой сувенир. Скупые, а позволили себе снять дом, имея шикарные апартаменты в гостинице. Загадочные иностранцы.
Лет десять – пятнадцать назад, работая с иностранными туристами, проинструктированную известными органами, ее насторожило бы поведение туристов. Но тогда была девчонкой с косичками и, ни одного живого иностранца в Феодосии не видела. Сегодня рады любому иностранцу, а шпион он, или просто любопытствующий иностранец, желающий познать загадочную русскую душу, всем наплевать. Да и нечего делать шпиону в городе. Оборонные предприятия развалились, а о тех, что еще влачат жалкое существование, можно все узнать из Интернета, не приезжая сюда. Ни о чем этом Елена и не думала. Мысли её были заняты Игорем. Желают туристы самостоятельно знакомиться с городом? Она только рада, будет свободна.
Нина удивилась скорому возвращению постояльцев.
— У меня обед еще не готов, – сокрушалась она. — Пить не хотите? А то вина принесу. Из холодильника. Может слив или винограда подать?
— Не беспокойтесь. Рано еще кушать. А вина выпьем, – сказал Курт по-русски.
Эрвин спросил через Елену, какой крепости вино, и, узнав, что слабое, попросил и себе.
В тени под абрикосовым деревом Нина накрыла скатертью стол, принесла хрустальный кувшин с вином, бокалы и пригласила за стол. Курт наполнил три бокала.
— Нина, а вы за компанию? – спросила Елена.
— Ну, если за компанию. – Она принесла еще один бокал, Курт налил и ей. Не чокаясь, выпили.
Эрвин поблагодарил и обратился к Елене.
— Спрашиваешь, чем нам здесь нравится. Такое прекрасное натуральное вино, разве подадут в ресторане!
Елена приголубила бокал. Вино понравилось.
Эрвин попросил Нину пригласить Дарью, и Катю послали за ней.
Елена пока расспрашивала немцев, какие в Штутгарте известные музеи. Немцы смогли назвать лишь художественную галерею и автомобильный музей фирмы «Мерседес». Ни каких художников не знали. Катя тем временем сбегала и привела Дарью.
Эрвин приличия ради спросил, как жила после того, как русские войска освободили Феодосию.
— Нелегко жили, но лучше, чем при немцах. – Дарья принялась вспоминать послевоенные годы, и это было интересно Елене. Она не успевала переводить быструю эмоциональную речь Дарьи. Немцев не интересовали ее воспоминания, Елена видела по глазам.
А Дарья продолжала.
— Нам с бабушкой повезло на постояльцев. Повзрослев, я поняла, офицер был культурный и добрый, потому не обижал. Солдат приструнивал, чтобы не приставали к бабушке. Ганс, что Кутьку нашу застрелил, однажды выпивши, пытался бабушку изнасиловать, так офицер отправил его на гауптвахту и пригрозил на фронт отослать, если еще пристанет. Сам больше старинные русские книги читал со словарем. Видела у него старинное Евангелие. Не знаю, где находил.
Елена всё не стала переводить, а где лейтенант мог брать русские книги, спросила Эрвина.
— В музее. Там над ними корпели наши штатские очкарики, разбирали научные исследования русских и старые книги. Лейтенант стариной интересовался, археологом был, – разговорился вдруг о своей службе Эрвин. — Сколько земли перекопали на полуострове в приморских городках! Особенно вокруг Керчи. Раскопки древних курганов вели штатские из Мюнхена, мы только помогали и отправляли всё, что они находили, в Германию. Лейтенант просил начальство, перевести нас служить в Керчь, но не получилось.
По дороге в Симферополь, помню, сворачивали к морю, на берегу там был городишко со старинными крепостными стенами. И там копали. Ничего путного, кроме глиняной посуды, не находили. Тоже отправляли в Берлин.
Наконец, Елена поняла, в чем состояла служба Эрвина.
— Вы бывали в Судаке. Там и сейчас археологи работают, – объяснила Елена. — Судак входит в программу, поедим туда.
Дарья Васильевна продолжала вспоминать.
— Солдаты любили в огороде копаться, за цветами ухаживали. Если не уезжали, тяпку в руки или лейку, и на огород. Прополют, сходят к колонке за водой. Тогда во двое не было своей колонки. Бабушка им: я вчера поливала, они: нет, фрау Мария, растение требует воды… Не ты это? Я так и не признала, кто ты из тех трех солдат. Эрвин тоже не признал бы в старой женщине двенадцатилетнюю девчонку, с пожилой Марией прислуживавшей им. Мария – имя знакомое, и он помнил, а Дарью ни за что не назвал бы, пока сама не представилась.
— Мы с Густавом работали в огороде, – пояснил Эрвин. — Оба худые и длинные. Ганс – коротышка. Как все маломерки, злой. Гнида. Твоего пса застрелил.
— Позабыла я имена. Годы! Офицера, помню, гер офицер называли, а у солдат трудные имена. Тот, что ты Густавом назвал, однажды, можно сказать, жизнь спас.
— Копаюсь я в огороде, вдруг калитка настежь и вбегает Витька Коробков. На ходу спрашивает, есть ли выход на улицу, и бежит за дом в конец сада, где можно перелезть через колючие кусты и оказаться на соседней улице. Я знала, что Витька помогал отцу – связному партизан и его разыскивают, портреты висели на улицах. Он из нашей Четвертой школы на класс старше учился. Только он скрылся за домом, к калитке подбегают два немца с автоматами и полицай, за Витькой гнались.
— Здесь пацан не пробегал? – спросил полицай и открыл калитку. У летней кухни один из ваших играл на губной гармошке. Немцы увидели его, спросили про беглеца. У меня сердце в пятки ушло. А немец наш не видел Витьки, или решил спасти меня, что-то им сказал, и они побежали дальше. На этот раз Витька скрылся, а вскоре его с отцом расстреляли. Умный и добрый был мальчишка, вся школа уважала.
Когда Елена перевела немцам, Эрвин заметил.
— Эсесовцы, наверное, были. Густав ненавидел их, они его дядю посадили. Или не заметил партизана. Когда играл на гармошке, ничего не слышал и не видел.
— Вас послушаешь, все герои, все хорошие. А кто людей вешал на углу Галерейной и Карла Либкнехта? В музее фотографии висят, – вмешалась в разговор Катя, до этого с интересом слушавшая бабушку.
Курт кое-как перевел Эрвину, что Катя не довольна разговором, и Эрвин миролюбиво заметил: была война. Пора забыть все плохое.
Нина тоже слушала свекровь, но вынуждена была постоянно отлучаться, занимаясь приготовлением обеда.
— После обеда я наметила еще один музей. Флора, фауна, история Крыма, есть материалы о военных годах, фотографии, вам будут полезны, – обратилась Лена к Эрвину.
— Спасибо, дядя будет отдыхать, а я хочу сходить на пляж, если вы не против, ответил за Эрвина Курт.
— Как хотите. Моя задача предложить программу, оплаченную вами. Я свободна? Телефон мой есть, надумаете пойти в музей, позвоните, – сказала она и, попрощавшись, поспешила домой. Предстояло перебрать вещи, решить, что взять в Питер сейчас, что позже, когда поедет насовсем.
16
Елена открыла своим ключом квартиру, и увидела в гостиной Игоря с мамой. Они пили чай и разговаривали.
— А вот и Лена! Легка на помине, – воскликнула Евдокия Андреевна. Игорь вскочил, бросился навстречу, хотел обнять, в последнюю секунду остановился, постеснялся Евдокии Андреевны. Схватил ее руки, прижал к лицу, поцеловал.
— Ты очень кстати. Сегодня вечером или завтра, сможешь поехать?
— Куда?
— В Питер.
— Что случилось? Мы же решили. Надо собраться, завершить экскурсионный тур с немцами. Четыре дня, как минимум.
— Получил важное известие. В Питер заходит туристский лайнер с англичанами и среди них представитель фирмы, с которой собираемся сотрудничать. Сколько дней простоит теплоход в Питере, не знаю, возможно, день – два. Надеюсь подписать контракт. Его фирма берется поставлять электронику для запуска электродвигателей и реализовывать наши двигатели в европейских странах. Заполучить такого компаньона – перспектива стабильности на долгое время.
— Предлагаешь мне все бросить и немедленно ехать с тобой?
— Да.
— Я советую отправиться одному самолетом. Машину оставишь здесь. Вернешься, соберетесь, не торопясь. Вместе поедете, если не передумаете, – высказалась Евдокия Андреевна.
— Машину в залог, чтобы вернулся? – улыбаясь, спросила Елена у мамы, и повернулась к Игорю. — Без тебя некому встретить?
— Я начинал переговоры. Брось своих немцев, передай кому-нибудь. Ты принесешь мне удачу, чувствую. Без тебя возникнут осложнения. Утречком выедем и ночью уже в Питере. Поехали!
Поддавшись его напору, Елена позвонила Даше. Спросила, не выручит ли её с немцами. Даша была непреклонна.
— Никуда не поедешь, не отпускаю!
Она и сама могла выручить подругу, завершить тур с немецкими туристами, найти другого гида, но была в принципе против столь скоропалительно развивающегося романа подруги. Никакие доводы Елены на подругу не действовали.
— Бросишь группу, мне больше не подруга! О тебе забочусь больше, чем ты о себе. Голову потеряла!
Положив трубку, Елена, задумалась.
«Дашка права! Слишком тороплюсь». Пусть один съездит, заодно всё обдумает, и я разберусь со своими чувствами».
Евдокия Андреевна вышла, предоставила дочери самой решать. Лена виновато посмотрела на Игоря, прижалась к нему.
— Извини, Игорь. Поезжай один, я буду ждать тебя. Соберусь, закончу свои дела. Будешь каждый день звонить. Ненадолго расстанемся. Проверим себя.
Игорь поцеловал ее.
— Будет не хватать тебя!
— Мне тоже. Поезжай один. Подготовь родителей.
В своей комнате Евдокия Андреевна вытирала слезы, тревожные мысли лезли в голову. «Что ждет дочь? Столько времени выбирала, не решалась. А тут, словно в омут с головой бросилась. Кто он, Игорь? Наговорить про себя можно что угодно. Что если, вернувшись в Ленинград, посоветуется с родителями, друзьями и передумает? А поедет, кем дочь будет выглядеть в глазах его родственников, тех же друзей»?
Игорь позвонил в Симферополь, спросил про самолет в Питер. Самолета сегодня не было. Завтра будет ночью. Предложили ночным рейсом через Москву, если распогодится. Пока три рейса задержаны. Москва не принимает.
«В Питере наверняка с погодой не лучше. Нет, ехать надо на машине. Да и перемещаться дома без машины как? Если сейчас выехать, завтра буду в Питере. Возможно, и успею встретиться с Брайеном». Поделился с Еленой.
— Не представляешь, как не хочу оставлять тебя!
Она вырвалась из объятий, посмотрела ему в глаза, улыбнулась.
— Не обманываешь? Может, избавиться от меня хочешь?
— Как можешь говорить такое!
— Пошутила.
— У меня все серьезно.
В итоге решили, что Игорь сегодня едет на машине. Закончит переговоры с англичанами и вернется за ней в Феодосию.
— Ночью не опасно? Налетит пьяный водитель, бандиты в форме милиции остановят.
Игорь прижал ее к себе, обнял.
— Все будет хорошо! Только меня жди. Вернусь, и больше не расстанемся.
Уже темнело, когда Игорь собрался, Елена проводила его до Советской и вернулась. С дороги Игорь, несколько раз звонил. Рано утром сообщил, что уже на Московской окружной.
***
Вся Старо – Карантинная улица обсуждала, как Нинке Полюткиной повезло, отхватила на постой двух иностранцев.
— Наших не брала, говорила, не нуждаюсь, муж достаточно зарабатывает, а валюту предложили, так сразу зануждалась.
— Что за иностранцы, если денег на гостиницу нет? Шантрапа.
— Валя видела, очень порядочные. Старикашка интеллигентный с сыном. Одеты, правда, чудно, а так вид порядочный.
— Интеллигентные, говоришь, тогда понятно, почему на приличное жилье денег не наскребли.
— За гроши Нинка не стала бы себя теснить, брать постояльцев.
Соседи, проходя мимо, обязательно заглядывали сквозь забор увидеть необычных постояльцев.
Вася Воробьев по прозвищу Воробей немцев не видел. Слышал, как обсуждали событие соседки на лавочке возле дома. Для улицы немецкие постояльцы сенсация. Со времен войны здесь не видели иностранцев. Пускать в город их стали недавно и останавливались они в «Астории» или в дорогих частных гостиницах. Если приезжали в их окраинный район, так поглазеть на крепость.
Воробей только что освободился после четырехлетней отсидки в Житомирской зоне. За организацию преступной группы и квартирные кражи получил семь лет с конфискацией. За примерное поведение, и главным образом из-за головной боли начальства, как накормить голодных зеков, Воробей попал под амнистию. Мать без него распродала всё, что успела спрятать от конфискации и, вернувшись в родной город, Воробей оказался на мели. Мать перебивалась торговлей чужими овощами, и существовать за ее счет Воробей не мог, а жить как-то надо. Специальности никакой не имел. Найти работу в Феодосии и с профессией всегда было проблемой. На первое время помог старый дружок Думай. Его пацаны продолжали рэкетировать, сам он держал несколько торговых мест на обоих рынках, имел доход с казино. Воробью предложил присоединиться к пацанам. Предложение Думая Воробей посчитал ниже своего достоинства. Известие о немцах, поселившихся недалеко, подсказало: надо пораскинуть мозгами, как бы их «обуть».
«Узнаю, если Александр Афанасьевич не в море, в дом пробраться опасно, может и пристрелить. Кто еще у них? Старая Дарья Васильевна, Нина. Старуха ходит в церковь, Нина по утрам на базар. Остается одна Катя и немцы. Днем они наверняка пойдут на море».
Муж Нины был в плавании и Воробей, выбрав момент, когда все разошлись, залез в дом. Где жили квартиранты, установил по разбросанным вещам. Перетряхнул их, но кроме крохотного телевизора, на половину разобранного, ничто не привлекло его внимания. Надеялся найти спрятанные марки, взять что-то из одежды. Хозяйских вещей трогать не решился.
— Проклятые фрицы, все оставили в «Астории»! Ничем не поживиться, – выматерился Воробей, покидая дом.
Вечером встретился с Думаем и поделился новой идеей.
— Два немца – дурика сняли номер в «Астории», а поселились недалеко от меня в частном доме. Старый, писатель, набирается впечатлений от жизни простых людей. Люди не бедные. Как смотришь, потрясти?
— Как их потрясешь? Схватишь за горло: гони капусту? Они, по-твоему, на пляж ходят с бабками? У всех карточки. По ней ничего не получишь. Отстал ты, братан, пока на зоне был. Все изменилось.
— Особенно ты. Видел, какая у тебя крутая тачка. Говорят, дом строишь.
— По-твоему я какой-то урка, чтобы все пропивать? Нет, братан, наступили другие времена. Пацаны костюмы приличные надели, а в казино так еще галстук – бабочку нацепят. С рэкетом старушек с семечками на Набережной давно покончили.
Воробей предложил похитить немцев, запереть где-нибудь, пригрозить и потребовать, чтобы сняли башни с карточки.
— А если на карточке одни шиши, и нечего с них взять?
— Позвонят в Германию, – родственники пришлют.
Думай согласился, идея продуктивная и должен посоветоваться. Позже обсудил предложение Воробья с Ником и с Серегой. Они отвергли идею. Посчитали связываться с иностранцами – крупно рисковать. И неизвестно, за какие бабки. Проще русского фраера захомутать.
***
Вечером немцы долго ждали, пока Нина досмотрит свой сериал и уйдет. Катя убежала на свидание и ждать, когда вернется, не стали. Взяли свой телевизор – металлоискатель, трость и пошли прочесывать территорию вокруг нового туалета, заменившего деревянную скворечню, стоявшую когда-то на его месте.
Эрвин водил по кустам тростью, щуп – индикатор то и дело наматывал на себя сухие травинки, огуречную ботву. Приходилось поднимать, очищать от приставшей травы. Экран ровно светился, никаких звуков не издавали наушники, которые надел Курт, чтобы громкими звуками не разбудить хозяйку, не привлечь внимание соседей. Медленно исследовали сухую землю сантиметр за сантиметром. Трава, бурьян, огуречные и тыквенные плети мешали. «Твердая земля, нелегко будет копать», – подумал Эрвин. Курта не стал расстраивать. За работой не заметили, как вернулась с гулянки Катерина с парнем. Это был Славка – Соловей, шестерка из бандитской группировки Думая и Ника. Катя не впустила его во двор, и они остановились у калитки, продолжая делиться впечатлениями от дискотеки, где познакомились в прошлый раз. Славка увидел две медленно двигающиеся тени в углу огорода и светящийся дисплей в руках.
— Кто там шлындает, – спросил Катю, показав на заинтересовавшие тени. Катя долго всматривалась в темноту.
— Наши постояльцы. Немцы. Не спится им, видно. Чокнутые какие-то, забронировали номер в «Астории», а поселились у нас. Захотели впечатлений от нашей серой жизни набраться.
— Немцы? – удивился Славка. — Что у них светится? Огонек перемещается.
— Телевизор. Привезли с собой ящичек, в три раза меньше «Юности», как у нас была сто лет назад, и носятся с ним. Думала спутниковые программы принимает, а он, кроме одной – двух, что у всех, ничего не ловит. Мама зовет к нашему «Панасонику» – 29 дюймов, а они выйдут на крыльцо, сядут на лавочку и смотрят свой малюсенький ящик.
Славка продолжал наблюдать за немцами. «Интересно, если телевизор, почему не сесть и спокойно смотреть»?
Он постоял еще с Катей, попытался обнять, полез целоваться, она не позволила и пригрозила уйти. Понял: девчонка домашняя, вряд ли что у него получится так быстро. Не для него девчонка. Не оставляя надежды, предложил погулять еще, побродить по горе, она категорически отказалась.
— Поздно, мама ругаться будет. И спать пора. Завтра с утра еду в колхоз на помидоры.
Славка схватил за руку, пытаясь задержать, она вырвалась и побежала во флигель, где спала с матерью. Славка закурил, постоял еще немного и повернулся уходить, внимание вновь привлекли немцы. Спешить было некуда и он открыл щеколду калитки, осторожно вошел во двор. У дома спрятался за угол, стал наблюдать. Вблизи четко рассмотрел фигуры, бродившие по огороду. Понял, что привлекло его внимание. Телевизор немцы держали не экраном к себе, а горизонтально, как книгу. Продолжая наблюдать за немцами, он, неожиданно для себя, открыл, никакой это не телевизор, а монитор, дисплей металлоискателя. Вспомнил, подобное устройство, похожее на маленький телевизор, он видел у связистов. С его помощью они искали обрывы и замыкания кабелей под землей. «Немцы тоже что-то ищут. Не обрыв же кабеля! Неужели что-то закопали в войну, а теперь приехали забрать»?
Подкрался ближе и увидел, как немец повыше ростом, поднял палку и принялся очищать ее конец от приставшей травы.
«Датчик, щуп! – догадался Славка. – Жаль, Катька ушла, увидела бы, каких впечатлений набираются писатели. Драгоценности ищут у неё во дворе!». Осторожно, как и вошел, он вернулся на улицу. Мысли одна авантюрней другой лезли в голову. «Самому выкопать клад! А если там документы, на кой хрен они? Документы никакой прибор не найдет! Подождать, пока немцы найдут?.. Один я вряд ли, что смогу предпринять. Поделиться с Ником или Артуром? Посвятят Думая и тогда мало что мне обломится».
Так и не придумав ничего, Славка вышел на развилку дорог, поймал попутку и доехал до центра. Дальше пошел пешком через Набережную, в надежде встретить корешей, но, никого не нашел. Все давно у девчонок или в кабаках сидят. Из сквера Стамболи доносились громкие голоса, показавшиеся Славке знакомыми. В войну на даче Стамболи оккупанты устраивали танцы, а в парке хоронили своих, умерших от ран или убитых партизанами. Изгнав немцев, власти, на месте кладбища, разбили зеленый сквер и в центре поставили памятник Ленину. С приходом демократов, энергичный Михалыч приватизировал каменную сторожку – домик садовника, превратил её в забегаловку, а позже прихватил еще часть сквера и открыл летний ресторан с танцевальной площадкой. Пока Славка размышлял над глупостью послевоенных властей, умудрившихся поставить памятник вождю над немецким кладбищем, его заметили.
— Славка! Дуй-ка, сюда! – раздался голос Думая.
Он прошел через пустую танцевальную площадку в глубине парка, где за двумя сдвинутыми столами сидела компания. Пацаны наблюдали за парочками, спускающимися по аллее в сторону вокзала. Ждали Тимура. По соседству, в ресторане «У Стамболи» он сейчас охмурял очередную курортницу. Тимур задолжал компании тысячу баксов и был неуловим, избегал Думая и дружков. Все назначенные сроки возврата денег миновали. Теперь Думай ждал, когда тот выйдет из ресторана, чтобы разобраться.
Подошел Славка, поздоровался, крикнул официанту, чтобы принес стул.
— Не обломилось? Рано вернулся, – вместо приветствия заметил Думай.
— Не все сразу. Клёвая девчонка. Молоденькая очень.
— Хорошо, что пришел. Возьмешь на себя деваху, уведешь, чтобы не выступала громко.
— Какую еще деваху? – спросил, ничего не понимая, Славка. Ник объяснил, что Думай собирается разобраться с Тимуром. А тот с бабой.
Официант принес стул и еще прибор. Ник заказал очередную бутылку.
Удержаться, не поделиться своим открытием и рождающимися в голове планами, Славка не вытерпел. Рассказал о загадочных немцах в доме новой знакомой.
История заинтересовала братву, его внимательно выслушали.
— Говоришь, ищут? Что-то ценное, что еще можно искать? Припрятали в оккупацию, а увезти не успели, теперь вернулись, – заметил Ник
— Возможно царское наследство. Или наследство советской бабушки, смотавшейся за бугор, – высказался Олег.
— Ночью ищут. Днем боятся, – подтвердил догадку Серега.
— Возьмем - ка хозяйку за жабры, пусть поделится, – подал голос другой пацан из компании. — Хозяйка вряд ли в курсе. Сама бы давно выкопала, и немцы не таились, – заметил Артур.
Один Думай молчал и думал. Едва Славка заговорил о немцах, вспомнил предложение Воробья. «Действовать надо умнее. Немцы не имеют разрешения копать, иначе не прятались, жили бы в гостинице. Следует ими заняться, прав Воробей».
Сообщение Славки прибавило к информации Воробья, и Думай не спешил высказаться, ждал реакции подельников.
— Что задумался, – прервал его размышления Ник. — Надумал, как экспроприировать клад?
— Ничего я не решил. Думать надо.
— Вот и думай, не зря у тебя кликуха Думай.
— Немцы забронировали номер в «Астории». В Карантине не рассчитывают задержаться надолго, – прибавил Славка. — Если, что решим, действовать следует быстро. Поехали сейчас, разберемся.
— Не гони коней, посиди, – осадил Думай. — Прежде с Тимуром разберемся. Как ты собираешься говорить с немцами, они понимают по-нашему?
— Откуда я знаю. Должны, – предположил Славка. — Как-то разговаривают с хозяйкой.
— Какой клад сохранится с войны? Давно бы нашли. Что-то я не разумею, Слава, – заключил Думай. — Возьми машину Сереги, и слетай обратно на Карантинную, посмотри, там еще немцы?
— Поехали всей кодлой. Что одному ехать? Я видел их.
— Не хрена среди ночи людей пугать. Посмотри, нашли, может, уже. Заодно узнай, говорят ли по-нашему.
Думай достал из кармана ключи от машины и протянул Славке.
— Третий день ищут и не нашли, а за полчаса, по-твоему, уже нашли? Поехали все вместе, потолкуем с немчурой.
— Не будем торопить события. Вернешься – расскажешь. Решим что делать. Будем ждать тебя. Серегин «Жигуль» стоит наверху, у Саныча перед «Людмилой».
Славка залпом осушил рюмку, закусил и встал.
— С мусорами, если остановят, не базарь, – крикнул Думай в след. — Немцам не показывайся, спугнешь.
— Ты даёшь! Не показывайся. Как же я что-то узнаю?
— Придумай.
Славке ничего не осталось, как подчиниться Думаю, и отправиться к сверкающему огнями ресторану «Людмила», у ворот на пляж военных и железнодорожников. Владел рестораном их человек. На стоянке у «Людмилы» Славка нашел Серегины «Жигули», и погнал на Старо – Карантинную.
Поехал не через город, а понизу, мимо санаториев, и вскоре уже мчался по Ленина. Не доезжая нескольких домов до Катиного, догадался выключить фары и пошел пешком к дому, где час назад распрощался с ней. Немцев во дворе не было, в доме горел свет. Залаяли собаки. Славка выждал немного, открыл калитку, подошел к дому и уставился в окно. Сквозь шторы видна была лишь тень мужчины. Рассмотреть что-то невозможно, а разговор слышен. Немецкого Славка не знал, но неожиданно в голове родился план. Он постучал в дверь. После короткого разговора мужчин между собой, на крыльцо вышел старик.
— Извините, – заговорил Славка. — Я сосед. У мамы зуб болит, мочи нет, аспирина у вас не найдется?
Немец покачала головой, и что-то произнес по-немецки.
— Аспирин, по слогам произнес Славка.
— Найн - найн, – сказал старик и, не закрывая двери, вернулся в дом. Вышел второй мужчина моложе.
— Кто есть ты? – спросил он Славку по-русски.
— Сосед. Аспирина хотел спросить, у мамы зуб сильно болит, – Славка показывал знаками на зуб, держался за щеку, скорчил рожу, будто от боли.
— Медицина? Аспирин? Понимаю. Нету. Нина говори, – он показал в сторону флигеля, куда ушла Катя.
— Вы что, совсем не понимаете по-русски? – спросил Славка.
— Мала-мала. Медицин нету. Я спать, – он, приложив руку к щеке, наклонил голову, показывая, что хочет спать. — Ау фидерзейн, – и закрыл перед Славкой дверь.
Русского практически не знает, говорить с ним бесполезно, – решил Славка и зашагал к машине. Когда вернулся в ресторан, компания продолжала сидеть за пивом. Несколько раз подходил хозяин, напоминал, что пора закрывать, на что ему резонно заметили:
— Пока последний посетитель не покинет твое засраное заведение, не имеешь права.
— Что ты ему объясняешь! – грозно заметил Думай.
Хозяин понял, спорить с компанией опасно и ретировался.
— Что-то Тимур засиделся, не проворонили его? Пойду, посмотрю. – Ник встал, сходил в ресторан и вскоре вернулся. — Всё давно закрыто. Слинял по Ульянова.
Думай выругался.
— Ничего поручить нельзя!
— Ты сказал, пойдет провожать через Набережную.
Возвратился Славка и поведал о результатах разведки.
— Будем думать, как быть с ними вынес решение Думай.
***
Пребывание Эрвина и Курта в Феодосии неумолимо приближалось к концу, а ничего не сделано. Эрвин не мог определить место бывшей ямы, быстро уставал, то и дело просил отпустить его полежать, с каждым днем всё меньше верил в успех. Вместо того чтобы всю минувшую ночь посвятить поискам, два часа поковырялись, и Эрвин занемог. Курт психовал. Все надежды были на ночь. И вторая ночь прошла бездарно. Днем заниматься поисками не реально. Нина топчется во дворе или на огороде, приходят гости, прознавшие про необычных постояльцев.
— Может сегодня днем удастся обследовать оставшийся кусок огорода»? – горестно размышлял вслух Курт.
— А если каменный туалет стоит как раз над ямой, куда мы всё свалили?
— Тогда останется всё рассказать Нине и Хелен. Другого выхода я не знаю.
В эту минуту заскрипела калитка и появилась Хелен, словно услышала, о ней говорят.
«Пристала со своей программой! Сказали же, оставь в покое, предоставь самим решать, чем нам заниматься, нет, каждый день лезет со своими экскурсиями»!
— Доброе утро, господа! Как спали? – приветствовала их Елена. — Комары не замучили?
— Спасибо, все хорошо.
— Выбрали программу, куда едем сегодня? Машина заказана, ждет.
Курт вытащил из шорт мятую бумажку с программой экскурсий, быстро пробежал глазами.
— Вечером прогулка по заливу.
— Хорошо. А сейчас? Собирались в Судак на развалины древней крепости. Потом Новый Свет, царские винные подвалы.
— Дяде нездоровится, пусть полежит.
— Врача вызвать? – испугалась Елена. Про себя подумала: Не хватало еще врача сюда везти.
— Машина стоит, можно поехать в поликлинику. Если совсем плохо, привезу врачу.
— Спасибо. Ничего страшного. Старческое недомогание, скоро пройдет, – успокоил Эрвин.
Елена поняла: немцы не хотят никуда ехать. Старик не походил на больного.
— Набираетесь впечатлений? – обратилась к Эрвину. — Может, вернемся в отель? Здесь ни каких условий для пожилого человека. Что, если среди ночи сердце прихватит опять? Ночью сюда никакая скорая не доберется.
— Ничего с ним не случится, он у нас здоровый мужчина. Спасибо, Хелен, за заботу. Давайте, как в программе, совершим вечернюю прогулку по морю. Днем останемся с Ниной, а вы свободны, займитесь своими делами, на пляж сходите.
— Спасибо. Машина заказана, что с ней делать?
— Мы заплатим неустойку, – сказал Эрвин и открыл портмоне. — Сколько?
— Машина входит в экскурсионное обслуживание. Я отпущу и все дела.
Елена поговорила с Ниной и уехала, размышляя по дороге, какая замечательная группа попалась, ничего не требуют, целыми днями свободна. Снова пришла мысль, немцы что-то скрывают. Не пережить заново события полувековой давности приехал Эрвин. Старый солдат слишком недалекий человек для писателя. Курт – балбес неотесанный. Вдруг затрещал мобильник. Она включила трубку.
— Лена? Это я. Здравствуй, дорогая! Как спала?
— Игорь? Ты откуда?
— В Твери. На заправочной станции. Москву под утро миновал. Лен, я тебя люблю!
— Я тоже, – сказала Елена.
— Не представляю, как жил раньше, не знал о твоем существовании! Лен, думаешь обо мне?
— Всю ночь. Беспокоилась, как несешься где-то в ночи. Не гони, пожалуйста. Я читала, трасса Москва – Петербург одна из самых напряженных. Будь осторожен.
— Лен, всю дорогу вспоминаю наши встречи. Так хочется схватить тебя в охапку, прижать, расцеловать. Жалею, не спросил фотографию, хоть образ твой, частичка были со мной.
— Брать фотографию к расставанию. Примета плохая.
— Не верю приметам. – Он надолго замолчал, видимо, рассчитывался с заправщиком. — Извини, я тут отвлекся. Теперь уже из Питера позвоню. Целую. Много – много раз.
— Взаимно. Целую. Будь осторожен.
Она спрятала в сумочку мобильник. Вспомнила пляж, их купание, и подумала, жаль, Игоря нет, еще один день свободен. Впрочем, дел перед отъездом остается немало.
Дома Лена развесила по стульям и дверям, разложила на кровати и столе весь свой гардероб и изучала. «Игорь говорил, в сентябре не холодно и ходят в открытом». Положила платье и блузку в стопку, что взять в первую очередь. Взялась за осеннее. Набиралась много всего. Задумалась, представляя будущую жизнь. Неизвестную и неожиданную. «Два раза с экскурсиями была в Питере, город очень понравится, но никогда не примерялась, как бы тут жила, в окружении истории. Что ни дом, мемориальная доска. Здесь жил Белинский, в такие-то годы находилась квартира Достоевского, там особняк Жуковского. На Мойке дворец князя Юсупова».
В ее провинциальном представлении ленинградцы и москвичи были особыми людьми, не похожими на всех смертных, живших в тысячах больших и малых городах России. И теперь она, уроженка маленькой тихой Феодосии станет ленинградкой. Нет, петербурженкой! Как в девятнадцатом веке. Размечталась! Неожиданно восторженные мысли сменились тревогой. «А вдруг все неправда? Игорь одумается, поймет, она совсем не Татьяна, за которую принял».
Продолжила разбирать гардероб, вспомнила, кроме одежды, следует взять еще кучу мелочей! «Одной косметики и парфюмерии наберется сколько! Фен, массажер, сумочка к костюму, сумочка к пальто, платью. Бижутерия еще! Надо составить список всего необходимого. Не зря говорят, переезд, как и ремонт, сродни пожару». Отложила одежду и села составлять список. Поделила его пополам, что взять в первую очередь, за чем приедет позже.
17
Немцы продолжали ломать голову, как продолжить обследовать огород.
— Знаешь, – начал нерешительно Эрвин, – если прибор покажет место, без помощи Нины или Хелен не сможем ничего сделать. Может, посвятить Нину, поделимся?
— Дед, ты с ума сошел! Пошлет нас и заберет всё себе. Не знаешь, сколько там ценностей, а собрался делиться.
— Мне показалось, порядочная женщина. Без нее не обойдемся. Сумеешь объясниться без переводчицы?
— Вряд ли. Хелен посвятить? Уверен, о каждом шаге докладывает в КГБ.
— Если и ей перепадет, не продаст.
Подошла Нина и прервала их.
— Что приготовить на обед, иду на базар?
Курт спросил Эрвина.
Скажи, пусть готовит, что хочет. Мне все нравится, что подает. Курт перевел и Нина, довольная, расплылась в улыбке.
— Подумаю, чем вас еще удивить. Хорошо, что дядя ваш не соблюдает диету, можно не ограничиваться в готовке.
— Все же, очень острого не надо. Дядя рад, а потом приступы. Тетя Амалия наказала следить за ним.
— Побывали на нашем рынке? – Курт покачал головой. — Скажите Елене Николаевне, отведет. Любопытное место, наверняка заинтересует.
Нина, наконец, ушла. Оставшись одни, немцы продолжили утюжить огород. Экран ровно светился, наушники молчали. Туалет обошли вокруг во второй или третий раз, ни каких сигналов.
— Не мог лучше места найти, – выругался Курт, — дышим теперь дерьмом.
— Русские сваливали мусор рядом с туалетом. Лейтенант приказал новую яму рыть рядом. Слева или справа от туалета, не помню уже. Любил порядок, требовал, чтобы вокруг дома всегда было чисто и красиво. Хозяйка норовила весь огород засадить овощами и картофелем, а лейтенант приносил семена цветов и заставлял нас помогать делать клумбы, дорожку к дому из цветов.
— Ну, дядя, у тебя не служба была, а курорт!
— Тебе бы испытать такой курорт! – проворчал Эрвин, вспоминая, сколько пришлось перекидать земли в поисках археологического добра, дрожать от страха, участвуя в облавах на партизан. «В сравнении с отцом, погибшим под Сталинградом, старшим братом Отто, вернувшимся с войны инвалидом, мне повезло. Несколько раз несерьезно ранен. Даже в тыл не отправили, отлеживался в полевом госпитале. Посчастливилось со службой. Оказался на юге России, в Крыму. Русских морозов, от которых страдали отец и Отто, испытать не довелось. При отступлении полк перебросили в Румынию, оттуда в Нормандию. Во Франции сразу попал в плен к американцам, и война для меня закончилось».
Они удалялись от туалета и двигались вплотную с забором. Вдруг в наушниках зашипело, на мониторе забегали слабые вспышки. Гул усиливался и стал ровным, на экране все явственнее вырисовывалось круглое пятно правильной формы в окружении серых вспыхивающих огоньков.
— Есть! – воскликнул Курт, бросил на землю прибор и обнял дядю. — А ты: у туалета! До туалета отсюда вон сколько! Отчего оно круглое?
— Вероятно, не рассыпалось, осталось в узле. Что будем делать? – спросил Эрвин, не выразив особого восторга, как племянник. Теперь встала задача еще сложнее. Выкопать, чтобы Нина и соседи не заметили.
После обеда решили выспаться, набраться сил на предстоящую бессонную ночь. Курт быстро уснул, а Эрвину не спалось. Мучили сомнения, как копать, как переправить все, что найдут в отель. Таксисты любопытны, минуты не помолчат, начнут расспрашивать, что да как. Понести пешком – далеко. В молодости не составляло труда добираться до центра. Что ответить хозяйке и Хелен, когда увидят следы раскопок и спросят. Он начал засыпать и затрещал мобильник. Слава Богу, звонила не Алина, а Хелен. Спрашивала, не поедут ли после обеда в Судак. Когда Эрвин категорически отказался, Хелен забеспокоилась здоровьем, пригрозила привезти доктора. Эрвину с трудом удалось убедить гида оставить их с Куртом в покое.
К ужину пришла Дарья проведать невестку и немцев. Без Елены разговор с ней не получался. Эрвин пытался поделиться впечатлениями, рассказать о судьбах однополчан. Курт не мог передать детали, нюансы, которые переполняли речь Эрвина. Все же Дарья поняла, что лейтенант устроился лучше всех. Жив и невредим, известный ученый, в Мюнхене занимается любимым делом.
Пожалела Дарья Густава, вспомнила, как помогал ей с бабушкой в огороде, артистично играл на губной гармошке. Эрвина подмывало спросить про Ольгу, она жила через несколько домов у самой горы и Дария должна помнить, но не решился. Ольга лет на шесть старше Дарьи и вряд ли они общались.
Вернулась Катя, принесла огромную сумку крупных красных и желтых помидоров, предложила гостям. Эрвин взял желтый помидор, повертел в руках и положил обратно. Дарья отобрала себе несколько, остальные Нина спустила в погреб.
— Садись, кушать, – обратилась к дочери. — Почему поздно так?
— Как взрослых заставили работать, никакой жалости.
— Какие вы взрослые! Помидоры разрешили взять?
— По-твоему, я стащила? На выходе с поля строгий контроль. Вместо платы дали. Мне бы лучше деньгами.
По телевизору начался Нинин сериал, и она пошла в хату. Катерина, поужинав, опять умчалась. Дарья посидела еще немного с немцами и ушла к себе.
Ложиться еще рано. Потому сели с Ниной смотреть телевизор. Отсидели до конца фильма. Эрвин взялся за старые журналы, чтобы не уснуть. Курт вышел во двор, проверил противопожарный щит, на месте ли лом и лопата, довольный вернулся.
Нина после кино ушла и Курт с Эрвином приступили к делу. Верхний, недавно политый, слой земли подался легко. Дальше пошел камень. Пришлось взять кирку. Так и копали. Курт разрыхлял землю, а Эрвин лопатой отбрасывал. За час углубились сантиметров на пятнадцать, слишком твердая земля. Сели передохнуть.
После отдыха прокопали еще немного. По мнению Эрвина пора бы появиться мусору: веткам, тряпкам, бумаге – всему, что не сгнило, не превратилось в пыль, а под лопатой находилась твердая земля. Эрвин с Куртом выбился из сил, а не углубились и на полметра.
Занятые долбежкой земли, кладоискатели не видели, как во двор прокрались две тени. Думай надумал проверить подозрения Славки, прежде чем что-то предпринимать. Включая и выключая фонарь, немцы рыли яму. Ночью, втайне от хозяев. Какой смысл копаться в земле, если не искать клад? Думай знаками показал Славке не шевелиться и продолжал наблюдать за действиями немцев, соображая как быть дальше. «Позволить выкопать и заставить поделиться»?
Тем временем один из немцев сел отдыхать, а второй пошел в хату. Вскоре он принес прибор, о котором рассказывал Славка, и принялся просвечивать землю. Экран замигал, и в центре нарисовались контуры круглого металлического предмета. В Штутгарте Курта инструктировали, что золото не такое темное и плотное на экране, как металл. Золото ли это? Не поделившись сомнениями с дядей, Курт положил прибор и снова взялся за кирку.
— Хватит отдыхать! Так мы до утра не доберемся до твоего золота. Выгребай землю! – Сам принялся копать дальше.
О чем говорили немцы, Думай со Славкой не слышали, да и не поняли бы, но увидели, чем-то они озабочены. Может, заметили слежку?
— Сматываемся, – приказал Думай. — Пусть выкапывают. Никуда не денутся. Найдем. – Они осторожно обогнули дом, и вышли на улицу. Прошли немного и свернули в переулок, где оставили «Жигули».
— Никому пока ни слова! – предупредил Думай и повез Славку на Федько, где тот жил.
Курт продолжал копать. Земля пошла мягче, и он стал углубляться с каждым нажатием лопаты. Вдруг лопата ударилась о железо и зазвенела. Подошел Эрвин с фонарем и посветил в яму. Курт копнул еще несколько раз, лопата натыкалось на твердый металлический предмет.
— Что-то не то, – сокрушенно заметил Эрвин. — Копай дальше! – Лопата упёрлась в железо и вскоре из земли показался металлический крест. Эрвин светил, а Курт принялся разгребать землю вокруг крестовины.
— Стой! – вдруг во весь голос закричал Эрвин. Курт остановился, повернулся к дяде. — Неразорвавшаяся бомба! Вертикально ушла в землю, это хвост стабилизатора. Как еще не рванула!
— Бегом, – крикнул Курт, схватил дядю за руку и поволок за дом. Оказавшись за домом и оправившись от испуга, Эрвин заговорил.
— Если бы пошевелили, взорвалась. Втянул в авантюру! Всё! Утром возвращаюсь в отель и прошу Хелен отправить нас домой.
— Не взорвался же! Будем искать дальше, – пришел в себя Курт.
— Нет, нет! Больше не уговоришь! Я иду спать.
— Яму так и оставим раскрытой? Чтобы хозяева взорвались, и нас заодно отправили на тот свет?
Эрвин несколько успокоился и согласился, Курт прав, яму следует закопать.
Они вернулись к яме и закидали ее. Лопатой сгребли землю вокруг. Курт листьями почистил кирку и лопату, развесил инструмент на пожарном щите. Эрвин наломал с ближайшего дерева веток, получилось что-то вроде веника, которым замели вырытую землю под кусты и разбросали среди тыквенной ботвы. Однако, даже при свете фонаря, следы их работы оставались видны.
— Нина спросит, кто вытоптал огород и копался в земле, что ответим? – спросил Эрвин.
— Скажем, ничего не знаем. Будет подозревать – пусть думает, что хочет. Плевать. Мы уезжаем. – Курт недолго помолчал. — Нет! Так не пойдет. Надо, чтобы нас не заподозрила, тогда сможем остаться и продолжить поиски.
— Без меня.
— Дядя! – взмолился Курт — В другую сторону от клозета пройдем. Ни по какой теории вероятности не могут в одном месте находиться несколько неразорвавшихся бомб или снарядов. Давно выкопали.
— Дария или Нина рассказали бы.
Они так и уснули не помирившись. Курт настаивал остаться, если не выгонят, Эрвин требовал возвратиться в отель и готовиться к отъезду. Не оставляла и мысль расспросить про Ольгу.
***
Первой на следы раскопок наткнулась Катя.
— Лиса ночью приходила, землю вокруг раскидала, что-то искала у забора, – сказала матери.
— Тобик закопан там, почуяла, видно. Просила отца глубоко закопать.
— Не достала она Тобика. Мам, давай возьмем овчарку. У Маруськи Семеновой их Дайна ощенилась, ищут, кому раздать щенят.
— Знаешь, сколько стоит овчарка!
— Дайна у них не породистая, без паспорта. Даром дадут. А щенки красавцы. Один, так полная копия нашего Тобика.
— Если дадут, возьми, конечно. Как схоронили Тобика, просила соседей найти щенка. Всё ищут. Какой дом без собаки!
За завтраком немцы с волнением ждали, когда Нина спросит, не они ли вытоптали грядку и разбросали вокруг землю. Но она не ходила в угол огорода, где был похоронен пес. Поинтересовалась здоровьем Эрвина. Гости сегодня вышли к завтраку позже обычного. Спросила, что приготовить на обед. Вчера Эрвин дал ей вторые пятьсот марок.
К концу завтрака подъехала Елена.
— Вот и хорошо, что Хелен на машине. Перенесем вещи и вернемся в отель, – сказал Эрвин.
— Дядя, умоляю! Останемся еще пару дней, пока путевка не кончится, – взмолился Курт. Нина уже успела поделиться с ними, что ночью приходила лиса во двор и пыталась откопать Тобика, который прожил у них восемь лет и умер от старости. Значит, объяснять ничего не надо и можно продолжить поиски.
— Поздоровавшись, Елена первым делом поинтересовалась здоровьем Эрвина.
— Поедем в поликлинику.
— Зачем? – удивился Эрвин.
— Давление измерим, сердце кардиолог послушает. Не беспокойтесь, платить ничего не надо. Вы два дня никуда не ходите, я волнуюсь. Не дай Бог, с вами что случится, мне достанется, оставила одних, не усмотрела.
Эрвин был тронут, а Курт рассмеялся.
— Да дядя нас с вами переживет! Естественный отбор прошел. Пережил в войну, выжил в первые послевоенные годы. Давление как у молодого.
— Правда, Хелен, в вашем городе чувствую себя великолепно. Лучше чем дома. Горы, море, степной воздух. Вчера куда-то собирались везти нас. Поехали сейчас, если можно.
Наконец у них проявился какой-то интерес, – подумала Елена и повезла их в Судак.
Эрвин узнал крепость, едва они вошли в ворота музейного комплекса. Почти 60 лет прошло, а показалось, что ничего не изменилось. Только кое-где стены отреставрированы. Недалеко от восстановленных ворот группа археологов копалась в земле. Эрвин вспомнил, и они с Густавом по приказу лейтенанта тоже копали там, но ничего не нашли. Поднялись на стену, прошли немного и остановились. Елена пригласила посмотреть вниз.
— Видите, со стороны моря крепость непреступна. С суши обнесена двумя ярусами восьмиметровых оборонительных стен, толщиной до двух метров. Через определенные промежутки располагались четырнадцать боевых башен. Второй ярус прикрывал цитадель крепости. Между ярусами располагался город.
Показав на вершину Дозорной башни, Елена, привыкшая к интересу туристов к легендам, собралась рассказывать о дочери властителя города, бросившейся с крепостной стены в море.
Курт невежливо перебил.
— В каждом приморском городе, где есть обрывистый берег, расскажут вам эту легенду.
Эрвин устал. Величественная панорама залива и города, открывавшаяся со стены, оставила его равнодушным. Возраст, волнение, вызванное ночной находкой, давали себя знать. Он поблагодарил Хелен за прекрасную экскурсию, благодаря которой увидел знакомые с юности места, и сказал, что сегодня они переберутся в отель.
— Не сегодня. Дядя просто хочет вымыться в ванной. Он еще не все записал, – перебил дядю Курт. — Пошли вниз. Я устал, представляю, как ты чувствуешь себя. Храбришься.
— Передохну немного, и могу подняться еще выше, на следующую террасу, – не согласился Эрвин.
— Нет смысла подниматься еще дальше, – сказала Елена. Больше, чем отсюда, ничего не увидите.
Она поняла, старик чувствует себя неважно, Курту не интересно, и не стала объяснять, что если подняться по тропинке выше, откроется великолепный вид на залив Нового Света.
— Автобусную стоянку следовало сделать прямо у крепостной стены, а не тащится столько пешком, – заметил Курт.
— Передам ваше замечание руководству агентства, – ответила Елена с сарказмом.
Когда все разместились в тесном авто, Елена спросила.
— Посетим винные подвалы Нового Света, перед обедом? Попробуете наше шампанское.
— Спасибо. Лучше поехали домой, – сказал Эрвин.
До Феодосии добирались молча. Первым задремал Эрвин, потом захрапел Курт. Сказалась бессонная ночь. Шофер передразнил храп Курта и поинтересовался, что за туристы, такие сонные. Елена не знала, что ответить, сама не понимала, что случилось с ее подопечными. Скорее всего, поссорились. Старик хочет вернуться в отель, а молодой не торопится. Будь наоборот, понятно. «У старшего дело, материал для мемуаров собирает, а какие дела у молодого»? Машина остановилась у калитки. Экскурсанты проснулись от громких восклицаний Нины.
— Вовремя, Елена Николаевна, я уже беспокоюсь, остынет все. Эрвин удивился, что вернулись опять к Нине.
— Я же сказал, едем в отель.
— Пообедаете и поедете.
— Дядя собирается ванну принять, – пояснил Курт. Эрвин молча пошел к рукомойнику. Кастрюля с борщом на столе издавала аппетитные запахи, и Елена согласила пообедать со всеми.
Подошел шофер спросил, как быть. Нина пригласила и его за стол, но водитель отказался.
— Поезжайте пока, я позвоню. – Елена решила не держать его, пока немцы определятся, в отель возвращаться или остаться у Нины. И оказалась права. После обеда Эрвин решил полежать часок – другой и затем ехать. Курт сказал, что составит ему компанию, а Елена может быть свободна, только пусть пришлет машину.
Спустя полчаса она пожалела, что отпустила шофера.
— Нина, я посижу в тенечке, пока гости отдыхают. Вместе поедем. Старший говорил, что собираются вернуться в отель? Надоели вам, наверное, постояльцы.
— Немного. Деньги хорошие платят, потерплю. Говорите, старикашка хочет вернуться в отель? Мне ничего не говорил. Я с ним практически не общаюсь, он ведь по-русски не понимает. Все разговоры веду с племянником. Помолчав, Нина вспомнила, — Елена Николаевна, за домом Катя натянула гамак, старый немец часами в нем валяется. Я дам вам одеяльце, постелите и полежите. Они будут отдыхать, а вы на ногах ждать?
— Гамак в тени? С удовольствием отдохну.
Нина сходила во флигель принесла детское одеяло, кипу газет, протянула Елене.
— Пойдемте, провожу.
Елена вспомнила детство, покачалась, устроилась удобнее, и открыла последний номер «Кафы», одну из местных газет. Просмотрев, принялась за «Провинцию», с ней и заснула, уморенная полуденной жарой. Когда проснулась, часы показывали половину пятого. Заспались немцы! Интересно, а вода горячая в «Астории» есть? Дома летом до вечера часто не только горячей, холодной нет. Их дело, не буду ничего говорить. Пришла Катя и принесла блюдо с виноградом и персиками.
— Проснулись, Елена Николаевна?
— Я не спала, – не призналась она, и поблагодарила за фрукты. — Немцы отдыхают еще?
— Встали. Полдничают с мамой, а вас не хотели беспокоить.
Елена поднялась, забрала одеяло с газетами и пошла в летнюю столовую. Немцы все еще сидели за столом.
— Хелен, – обратился Курт, — поедем в отель, ванну примем. Ночевать вернемся к Нине.
— Я останусь в отеле, – сказал Эрвин. Достал из бумажника две сотни марок, протянул Нине, сам повернулся к Елене. — Поблагодари хозяйку, объясни, мы останемся в отеле. Скажи ей, она и Дашаа очень добрые гостеприимные женщины.
— Вы уже достаточно заплатили, – колебалась Нина, взять сотенные купюры или отказаться.
— Возьми, мама, раз дают, – вмешалась в разговор Катя. Нина взяла, поблагодарила Эрвина, попросила передать, пусть живут, сколько хотят.
— Не слушайте дядю, мы не уезжаем. Еще два – три дня поживем, – сказал Курт по-русски. — Ванну примем и вернемся.
Елена вызвала такси, привезла немцев к «Астории» и попрощалась, наказав при необходимости звонить в любое время.
Возвратятся ли немцы к Нине после купания или останутся в отеле, Елена так и не поняла.
***
Туристский теплоход отшвартовался в центре города, у Английской набережной. Знание языка помогло Игорю подняться на борт. У дежурного в ресершен, проверив список пассажиров, нашли чету Брайенов и позвонили. В каюте их не оказалось, и Игорю предложили подождать или передать записку. Он написал Томасу, что вернулся в Питер, и в любое время рад встретиться, попросил сразу же позвонить.
Дома мама приступила к расспросам о Елене.
— Так провинциалка хороша и умна, что собрался жениться?
— И умна, и хороша. Провинциалка? Сама говорила, в провинции люди чище, благороднее. Уверен, понравится тебе. На Татьяну похожа. Те же черты лица, фигура, рост.
— Татьяна была умница. Характер покладистый. Ко мне как к родной матери относилась, тебя любила!
— Хватит мама! Не расстраивай себя и меня. Сама учила вперед смотреть, о будущем думать.
— Разве я против? Очень уж быстро все у вас. Не ухаживал, нас с отцом не познакомил и сразу: привезу жену.
— Вы подружитесь.
***
Утром Игорь познакомился с английской четой и предложил позавтракать им не на теплоходе, а с ним в русском ресторанчике «Калинка-малинка» на площади Искусств. После завтрака у группы английских туристов был запланирован Русский музей. Игорь объяснил, что ресторан рядом и сам приведет их в намеченное время в музей.
Игорь и владелец электронной фирмы Томас Брайен впервые встретились лично и не разочаровались друг в друге. Произвел впечатление и безукоризненный английский язык Игоря. После музея англичанин выразил желание посетить офис Игоря, и он привез супружескую чету к себе, познакомил с сотрудниками, показал фотографии и рекламные проспекты. На англичанина всё произвело благоприятное впечатление. У Томаса с собой были необходимые бумаги, и они подписали контракт. Отныне англичанин будет комплектовать пускозащитной электроникой электродвигатели, с которыми работала фирма «Садко», продвигать их на европейско-азиатский рынок.
***
Под вечер к Елене зашла Даша. Увидела развешанную и разбросанную кругом одежду.
— Собираешься? Самая близкая подруга покидаешь меня.
— С немцами доработаю, не волнуйся.
Даша обняла подругу.
— Не об этом я! Сколько лет мы с тобой? В третьем классе на одной парте оказались.
Лена перебила.
— Во втором посадили вместе.
— До окончания школы так и сидели рядом, затем в университетских аудиториях. Очень мне будет не хватать тебя.
— Думаешь, я не переживаю? Знала бы, как боюсь оставить маму, тебя, школу!
— Если у вас все сложится, буду счастлива. Игорь, мужчина, конечно, классный, ухоженный, по-настоящему столичный. Не будь Сашки, и я не устояла.
— Понимаешь, Дашуля, я почему-то сразу ему поверила. Поначалу, чуть не принял меня за легкомысленную провинциалку, любительницу курортных приключений. Может за проститутку. Не давала повода, а он только встретились, сразу: поехали со мной в Ялту. Составьте компанию. Спрашиваю, в качестве кого?
— Ты естественно вспыхнула, послала его?
— Про себя. Вслух ничего не сказала. Остановила машину и вышла. Не поблагодарила, не попрощалась. Он меня из Коктебеля подбросил.
— Выходит, вы давно были знакомы. Вечером на девичник явился, не поехал в Ялту?
— Уехал и, как рассказывает, три дня только обо мне думал, раскаивался за не скромное предложение. Говорю, с первой встречи произвел впечатление. Симпатичный, самоуверенный, чуть старше меня. – Она помолчала, потом заметила. — Боюсь немного, что заинтересовала, прежде всего, похожестью на красавицу – жену, которую потерял.
— Ты сама красавица!
— Ну, тебя! Если будет постоянно нас сравнивать, я не выдержу.
— Докажи, что не уступаешь ей.
— Буду стараться.
Они еще недолго посплетничали о городских новостях, коснулись необычной немецкой пары, с которой работает Елена. Даша обещала приехать в Питер на свадьбу.
Из своей комнаты вышла Евдокия Андреевна.
— Почему не угостишь Дашу чаем? Достань фрукты.
— Спасибо, Евдокия Андреевна, я на минутку забежала.
Елена встала и пошла на кухню, открыла холодильник. Даша последовала за ней.
— Если для меня стараешься, – напрасно. Я уже пошла.
Елена закрыла холодильник и проводила подругу.
18
Три дня Эрвин с Куртом жили, как они считали, в первобытных условиях. Умывались из рукомойника, которым Эрвин пользовался, возможно, в дни военной юности. Купались в море. Жить без ванны, без душа, было нелегко, но ради дела мирились с неудобствами. Когда Эрвин окончательно убедился, что ничего из остатков лейтенантских сокровищ не найти, дальше терпеть бытовые неудобства не захотел.
— Ты оставайся у Нины, я перееду в отель, – предложил племяннику.
— Один я ничего не сделаю.
Планам принять ванну не суждено было сбыться. В отеле до девяти вечера отключили горячую воду. Посоветовали сходить в сауну, что во дворе, но горничная предупредила, что и там нет воды. Курт предложил пойти на пляж, Эрвин согласился. После бессонной ночи и утомительной поездки в Судак, тело требовало окунуться в прохладную воду. Они вернулись в номер, взяли пляжные принадлежности и спустились на улицу. В дверях отеля их встретил таксист.
— Куда доставить, господа?
— На пляж с песком. Там железнодорожная станция, – медленно, подбирая слова, объяснил Курт. — Пляж номер два.
Заманить немцев в машину удалось неожиданно легко. Увидев предложенный «БМВ», немцы сами сели в машину. Слава был доволен. Немцы сами назвали направление, куда должен был везти их. Все шло, как нельзя лучше. Курт только спросил.
— Это такси? Мне сказали, у вас «Фольксваген» такси.
— Разные машины такси. Больше «Жигули». «Фольксвагены» как бы государственные, остальные все частные, – пояснил Славка, любитель поговорить. Забыл предупреждение общаться поменьше. Он оглянулся по сторонам, есть ли свидетели, как иностранцы садятся в, немало повидавший, БМВ. Лотошники, торгующие книгами и экзотическими дарами моря, агенты туристских фирм, похоже, все заняты своими делами. Лишь один таксист у билетных касс мог обратить внимание, – отметил про себя Славка. Он не хотел участвовать на этой стадии операции. Убеждал Думая, послать кого-нибудь на «Жигулях». «БМВ» в городе приметный, хоть и заменили номера на одесские. Опасался, немцы узнают в нем обращающегося за аспирином. Думай отверг все его отгородки, убедил, что в «Жигули» немцы могут не сесть, знакомую машину выберут скорее. Взяв курс на улицу Третьего Интернационала, Славка выехал на Куйбышева, затем на Маркса и после моста через Байбугу на Федько, повернул налево.
— На пляж надо прямо, – заметил Курт.
— Заедем по пути в одно место на минутку. Посмотрите, как живут простые люди. – Он проехал мимо ряда железных крашеных ворот, за которыми виднелись солидные коттеджи, и остановился перед воротами строящегося особняка Думая.
Достраивать второй этаж и мансарду хозяин не торопился, а первый этаж, и главное комфортабельный, в двух уровнях, подвал был готов. Сюда решили поместить узников. Кореша убедили Думая, что немцы быстро расколются, а не получится, ночью можно вывести и отпустить. После долгих колебаний он согласился. Других вариантов не придумали.
Славку ждали. Едва подъехал, ворота бесшумно открылись. Машина подъехала к крыльцу дома, в не совсем благоустроенном дворе. Огромный волкодав, ростом с теленка, на цепи, заливался и бросался к машине. Вышел Олег, принялся успокаивать пса и увел в глубь двора.
— Быстро, пожалуйста! Жарко в машине, – сказал Курт, не собираясь выходить.
Подошел Думай и открыл дверцу перед Эрвином.
— Прошу вас!
— Найн! – проговорил Эрвин. Он надеялся, сейчас поедут дальше. Славка тем временем обошел машину, покачал её за багажник, стукнул ногой колесо и обратился к пассажирам.
— Колесо спустило. – Знаками пытался объяснить, но немцы ничего не понимали, пока Славка не взял за руку Курта, вытащил из машины и показал на колесо. — Выходите, подкачаю, и поедем.
Немцам пришлось выйти из машины.
Курт оглянулся по сторонам. Высокий забор, железные ворота, хозяин – коренастый здоровяк бандитской наружности не внушали оптимизма. Чувство самосохранения подсказывало: они в ловушке.
— Пройдемте в хату! – предложил Думай. — Пока шофер меняет колесо, предложу холодные напитки.
«Нина называла свой одноэтажный небольшой домик хатой, этот здоровяк двухэтажный кирпичный особняк», – отвлекшись от тревожных мыслей, подумал Курт. В его представлении, хата что-то ветхое, с соломенной крышей. Так русский художник представил хату в книжке народных сказок, которую всем классом переводили в школе.
Курт не хотел заходить в дом, но пока размышлял, дядя с Думаем оказались уже внутри, и он поспешил за ними. Думай привел их в большую почти пустую комнату. Достал поднос, бокалы, из холодильника несколько банок пива, бутылки кока - колы и «Фанты».
— Прошу, господа.
Курт открыл банку с пивом, Эрвин раскупорил бутылку колы.
— Скоро? Мы желаем на пляж. Солнце уходит, – сказал Курт, поднимаясь.
— Не торопись, есть разговор, – и Думай без предисловий приступил к делу.
— Много нашего добра вы награбили в войну. Теперь собрались забрать, что не успели вывезти тогда? – Он проговорил все это решительно и быстро, боясь, что перебьют. Курт ничего не понял из его длинной речи, кроме того, что коротышка сердится, и они с дядей попали в скверную историю. Курт вскочил, Думай взял его за плечо и посадил.
— Не понимаю, что ты хочешь? Нам пляж надо.
— Откопали ценности, принадлежащие нашему народу, и собрались увезти в Германию? Не позволим! — угрожающе проговорил Думай.
— Что есть ценности? – спросил Курт. — Говори медленно.
Думай был вынужден повторить сказанное почти по слогам и Курт понял, куда вместо пляжа их привезли. К бандитам. Перевел Эрвину и дядя вскочил.
— Что эти люди хотят? – спросил он.
Думай, конечно, не понял Курта, но догадался.
— Перехожу к делу. Мы заявляем в милицию, вас сажают в тюрьму. Все, что откопали, конфискуют. Понятно?
— Мы ничего не копали, – сказал Курт и снова попытался встать. Думай продолжал держать его. Когда Курту удалось вырваться из объятий Думая, и кинуться к двери, Олег остановил его, заломил руки назад. Курт сопротивлялся, бился головой, пытаясь ударить в подбородок, а Олег будто не чувствовал его ударов. Думай обшарил карманы шорт, открыл сумку и вынул мобильник.
— Что делаешь, какое право есть! – кричал Курт, смешивая русские и немецкие слова.
Закончив обыск Курта, обыскали Эрвина. Он не сопротивлялся и испугано молчал. Последнюю надежду – телефон отобрали.
— Не хорошо обманывать, господин хороший. Мы все знаем, – медленно проговорил Думай.
Курт окончательно убедился, они в руках русских бандитов. Власти отвезли бы в другое место.
Думай продолжал:
— Есть вариант. Все, что выкопали, делим пополам, и вы спокойно уезжаете в свою Германию.
— Ничего не копали. Денег нету. На карман, на лекарство. Не забирай последнее.
— Деньги ваши не нужны! Где всё, что выкопали на огороде? – спросил Олег.
— Что откопали? – наседал Думай.
До Курта дошло, бандиты видели, как они копали огород. Отказываться бесполезно и он признался.
— Ничего не нашли. Обыскивай. Нет ничего.
— Спрятали. Пока не скажете куда, будете сидеть здесь, – сказал Олег.
— Поделитесь и свободны, – снова вступил в разговор Думай. — Не хотите делиться, заберем всё. Думайте!
Думай с Олегом вышли и закрыли снаружи дверь на ключ. Курт подергал дверь, она не шевельнулась, подошел к окну. На окнах решетки. Сквозь них виделся молодой сад, вдали розовел в вечернем свете высокий кирпичный забор. Пленники обсудили ситуацию. Эрвин вспылил и принялся кричать на Курта.
— Говорил, ничего хорошего поездка не принесет. Сказал, ничего не нашли?
— Сказал. Не верят.
Курт принялся стучать в дверь. Долго никто не откликался, наконец, щелкнул замок и появились Думай с Олегом. Вид, у них был, любой испугается. Коротко стриженные, накачанные, с тупыми рожами.
Курт старался объяснить тюремщикам, что где надеялись откопать музейные предметы, нашли бомбу, и яму зарыли. Похитители не верили.
— Проверьте!
— Заливает немчишка! – возмутился Олег. — Откопали и побежали в «Асторию» упаковывать чемоданы.
— Не понимаете ситуации. Переведи старику, не поделитесь, будете сидеть здесь неделю, две, пока не поумнеете.
— Газеты читаете, телевизор смотрите, должны знать о русской мафии.
— Вы есть русская мафия? – Курт нервно рассмеялся. В американских фильмах видел русских мафиози. Видел бандитов. Коротышка Думай, с фигурой боксера, вернее борца – тяжеловеса, никак не отвечал представлению Курта о мафии. Уличный бандит. Русские мафиози, хоть и поливали огнем из «Калашникова» направо – налево, все прилично одеты, в смокингах и при галстуке. Эрвин услышал слово мафия и спросил Курта:
— Мы попали к русским мафиози? Скажи, мы чуть не подорвались на бомбе.
— Не верят.
— Мы не мафиози, – согласился Думай. — Мы деловые люди. Следить за порядком в городе наша обязанность. Вы приехали, выкапываете золото, какие-то драгоценности и не хотите делиться. Так не пойдет. – Он был уверен, свою находку где-то спрятали и теперь валяют Ваньку.
Славка с Олегом притащили из спортивного зала два борцовских мата и бросили на пол.
— Когда одумаетесь, позовете.
Кроме стола, четырех стульев и холодильника, а теперь еще двух спортивных матов, в комнате ничего не было. После бессонной ночи и нервных потрясений, Эрвин чувствовал себя плохо и лег.
— Тебе может таблетку? – участливо спросил Курт, переживая, что втянул в авантюру, которая неизвестно, чем закончится. Хорошо, тюремщики не забрали лекарства.
Курт подтянул мат и положил рядом с дядей, тоже лег. Вскоре оба заснули. Первым проснулся Эрвин, растолкал Курта. Часы показывали половину десятого. Они проспали около трех часов.
— Объясни им, мне нужно в туалет.
Курт поднялся и принялся молотить в дверь. Долго никакой реакции, наконец, щелкнули замки, и на пороге вырос незнакомый громила.
— Что стучите?
— Дяде в туалет надо, – с трудом подбирая русские слова и жестикулируя, объяснил Курт. — У него простатит, он часто мочится. Скоро нас отпустите?
— Отойди, а он пусть выходит. Громила оттолкнул Курта, захлопнул дверь и повернул ключ, заперев Курта.
Старик, похоже, не собирался бежать, да Акбар разорвет на куски, если выскочит во двор. Охранник провел Эрвина через коридор, мимо еще нескольких комнат. « Хоть у бандитов попал в цивилизованный туалет», – подумал Эрвин, отмывая руки теплой водой.
— А ванну нельзя принять? – спросил он по-немецки. Конвоир не понял и толкнул в сторону их тюрьмы. Теперь Курт принялся стучать в дверь, требуя сходить в туалет.
Тем же путем, что дядю, сводили в туалет Курта.
— Больше не стучите! Пока хозяин не придет, не открою, – сказал на прощание громила, запирая дверь.
— Долго еще будем сидеть тут? – спросил Эрвин. — Что сказал охранник?
— Больше в туалет не поведет. Терпеть придется до прихода хозяина.
19
Утром Елена позвонила немцам в «Асторию», никто не ответил. Набрала их сотовый, – тоже молчание. Вызвала такси и поехала на Старо-Карантинную.
Нина удивилась ей.
— За вещами? Что ж ваши туристы не приехали?
— Рано, думаю, прощаться. Где мои немцы?
— Вчера с вами уехали. Ждала, искупаются и вернутся, они не приехали.
Елена чертыхнулась про себя, что не догадалась зайти в гостиницу, рядом была! Хорошо, машину не отпустила. Сказала Нине, чтобы немцы позвонили, если объявятся, и поехала в «Асторию».
Поднялась на второй этаж и постучала. В ответ тишина. «Неужели еще дрыхнут»? Постучала сильнее и опять никакой реакции. Толкнула дверь, она открылась.
— Господин Эрвин! Господин Курт! – крикнула на немецком. Никто не откликнулся. Она прошла в спальню, там тоже никого. Только теперь Елена обратила внимание, платяной шкаф открыт, рядом раскрытые чемоданы, все перевернуто. Ни какого немецкого порядка и аккуратности.
Грабители были! – решила Елена и нажала кнопку дежурной по этажу. Вскоре на пороге появилась немолодая женщина.
— Где обитатели номера? Уборщица была?
— Немцы несколько ночей не ночуют, обещала зайти в последнюю очередь. Вам кто открыл?
— Было открыто. Вы немцев, когда видели?
— Я? Три дня назад. В прошлое дежурство.
— А вчера вечером?
— Я в шесть заступила и не заходила в номер. Не вызывали.
— Уверена, в номере побывали грабители. Закройте и никого не впускайте, уборщицу тоже. Если не сами немцы все разворотили, – она показала на раскрытые чемоданы, – придется вызывать милицию.
— Что вы, Елена Николаевна! Какая милиция! У нас такого быть не может. Постояльцы сами нахозяйничали.
— Дай Бог, чтобы оказались правы.
Елена поехала обратно к Нине, слабо надеясь, что могли разминуться на обратном пути.
У Нины их не было. Попила с Ниной чаю, посчитала, если опять разминулись, то уже пора подъехать. Немцы не появлялись. Даже если заблудились где-то, заявить в милицию о пропаже нелишне. Не похоже, что могли оставить свои чемоданы в таком состоянии. Явно, в них копался посторонний.
Елена вернулась в гостиницу. Пришли вызванная вчерашняя дежурная по этажу и уборщица. В один голос засвидетельствовали, около пяти часов немцы появились в номере, собирались искупаться. Не было горячей воды, и они устроили скандал. Дежурная еле успокоила их, посоветовала сходить в сауну или на пляж. Пошли или не пошли, не знает. Больше их не видела.
Не зная, что делать Елена позвонила Даше, как быть. Не прошло и пятнадцати минут, как в «Асторию» прибежала директор туристического агентства. Обе дежурные по этажу и вчерашняя уборщица повторили Даше всё, что рассказали Елене. Женщины отправились в сауну во дворе гостиницы. Работала смена, что и накануне.
— Если бы приходили немцы, запомнили. Иностранцы не часто бывают, – сказала главная распорядительница. — После обеда мы не работали, воды не было.
Елена с Дашей вернулись в «Асторию» к директрисе отеля. Она была уже в курсе событий.
— Может, не будем пока в милицию заявлять? – попросила директриса Дашу. — Подождем еще. Если ваши туристы собирают материал для книги, ночевали где-то в частном секторе, оставив люкс, не исключено и сегодня заночевали где-то.
— У них телефон, позвонили бы. Звоню – не отвечают, – пояснила Елена. — Настораживают раскрытые чемоданы с разбросанными вещами, не похоже на них.
— Я была в номере. Чемоданы как чемоданы и хозяева, если торопились, могли не закрыть. Искали купальные принадлежности, – высказала предположение директриса.
— Сразу оба, – скептически заметила Елена.
— Я звоню в милицию, не исключено похищение, – сказала Даша и взялась за трубку телефона на столе директрисы. Та перехватила ее руку.
— Подожди, Дарья Михайловна!
— Чего ждать? Они заблудились, их убили или похитили, – воскликнула Елена. — Надо подключать милицию.
— Затаскают тебя, меня, Дарью Михайловну. У меня дел невпроворот, у вас не меньше. Подождем до обеда, вдруг объявятся.
Елена достала свой мобильник, набрала номер немцев. Металлический голос автомата сообщил, что абонемент отключен или вне зоны действия станции.
— Ума не приложу, что делать, – горестно вздохнув, сказала Елена и посмотрела на Дашу.
— Позвоним.
Дежурному милиции Даша долго объясняла ситуацию. Он тоже посоветовал подождать, и не беспокоится. Елена забрала у подруги трубку и решительно потребовала зарегистрировать вызов, это же иностранцы. Напористость девушек подействовала, дежурный соединил их с начальником. Он знал Дашу и посоветовал зайти в отдел к следователю Волгину. Девушки отправились в милицию, когда запищал мобильник Елены.
Мама сообщила, что звонила Нина, просила найти её и передать, чтобы немедленно приехала. Немцы не нашлись, а у неё в доме ночью побывали воры и все перевернули. Что украли, пока не знает. Лена выключила трубку.
— Час от часу не легче! Хозяйка дома, где остановились наши горемыки, сказала маме, что ее ограбили. Надо ехать, Даша, поехали! В милицию потом.
Они вышли из отеля, взяли первое попавшееся такси и поехали на Старо - Карантинную. По дороге Елена обрисовала обстановку.
Нина встретила у калитки.
— С вечера не заходила в комнаты, зашла – ужаснулась. Все перевернуто! Вещи немцев разбросаны по комнатам, телевизор разломан на части.
— Вещи немцев, а ваши? – перебила Даша. — Воришек интересовали вещи квартирантов?
— Видимо. Наши не тронуты. Я думаю, деньги искали. Что я им теперь скажу? Остановились, думали, в приличном доме, а у меня ограбили. Не расплачусь.
***
Молодой следователь в штатском с любопытством ждал молодых женщин, о которых строго предупредил начальник.
— Дочь важного человека в Администрации, не вздумай хамить. Будь исключительно вежлив и предупредителен. Дело пустяковое, но отнесись внимательно.
Обе – и Лена, и Даша показались ему убийственно красивы. Лейтенант даже удивился, неужели в городе обитают такие создания? Интересно, что привело.
— Лейтенант Волгин. Константин Петрович. Для знакомых просто Константин, Костя.
— Мы пока не ваши знакомые, представимся, как положено: Смородина Елена Николаевна, сотрудница турагентства.
Также официально представилась и Даша. Услышав ее фамилию, лейтенант понял, почему начальник так беспокоится. После замужества Даша не стала менять фамилию, считая мужнину не слишком благозвучной. Елена эмоционально изложила ситуацию, Даша добавила более спокойно.
Следователь записал фамилии немецких туристов, показал Лене, чтобы проверила, и выговорил, почему нет фотографий.
— Неужели не фотографировались? Фотоаппарата у них нет?
Фотоаппарата в Россию немцы не взяли. Следователь оставил у себя, паспорта немецких туристов, обещал сделать копии с фотографий и размножить, если появится необходимость объявить в розыск.
— По-вашему, не появилась необходимость? – вспылила Елена. — Восемнадцать часов прошло, как их видели в последний раз. Иностранцы! Города не знают, языка!
— Вы сказали, младший немного говорит по-русски. Найдутся, никуда не денутся. В наших сводках нет, из больниц тоже не поступало сообщений. Утонули бы, вещи на берегу остались.
— Что нам теперь делать? – спросила более спокойная Даша.
— Ждать.
— Вы что предпримите? – не успокоилась Елена.
— Все, что полагается.
— Фотографии размножите, раздадите сотрудникам?
— Обязательно, – улыбнулся следователь. — У вас только мужчины теряются, иностранки не пропадают? – Пошутил лейтенант. Ему не хотелось, чтобы женщины быстро ушли. Дел, которыми имело смысл заняться, в работе, не имелось. Все вроде этого, одна надежда, всё само собой образуется.
— Дарью Михайловну я встречал, – вспомнил он. — Вас, Елена Николаевна, почему-то никогда не видел. Вы ходите на концерты, в кино?
— Это имеет отношение к поиску потерявшихся туристов?
— Да нет, просто не прочь познакомиться. Смотрю, кольца на руке нет, как у Дарьи Михайловны, значит не замужем.
— Не ношу колец. Вы будете держать нас в курсе поисков?
— Как найдем, сразу сообщим.
Даша улыбнулась следователю.
— Со знакомством опоздали. Где раньше были? Елена долго ходила в невестах, всё не встречался достойный молодой человек вроде вас, а теперь выходит замуж. Опоздали!
— Очень жаль, – искренне пожалел молодой лейтенант.
— Надеемся на вашу помощь, – сказала Даша, вставая. — Мы пошли. До свидания.
— Прямо сейчас займетесь поисками пропавших? – спросила Елена.
— Немедленно! – воскликнул, улыбнувшись, лейтенант Константин Волгин. — Всё брошу и займусь вашими туристами.
Девушки поняли, он спешить не будет. Они сделали все, от них зависящее.
— Каждому будешь рассказывать обо мне? – обиделась Елена на подругу, когда оказались в коридоре. — Знаешь, не терплю.
— Следователь симпатичный молодой человек. Не понятно, почему не познакомились раньше? – продолжала Даша, рассуждая сама с собой. Повернулась к Елене. — Игорь твой еще журавль в небе, а Константин Петрович надежный кадр.
— Бабник твой Константин Петрович, не поняла?
Следователь, оставшись один, позвонил знакомой пригласить после работы на пляж. Они долго болтали, смеялись. Потом положил в ящик стола паспорта иностранцев и вышел на крыльцо, где всегда курили и обменивались новостями коллеги.
Приятель из угрозыска спросил:
— От тебя, Костя, две красотки вышли? По какому делу?
— Ни по делу. Представители туристического агентства. Потеряли двух немецких туристов и забили тревогу.
— На б**дки отправились, куда еще?
— Одному семьдесят шесть, второму тридцать шесть лет.
— За валюту наши девчонки и со столетним дедом лягут.
— Тоже так думаю. Сутки не прошли, а они всполошились.
***
Утром Думай с Олегом продолжили уговаривать немцев признаться, куда дели золото.
Курт, как мог, убеждал бандитов, что ничего не нашли. Ему не верили. Думай вышел из себя, рванул его за ворот майки, она затрещала и разорвалась, Курт пошатнулся, но устоял.
— Клянусь, ничего не нашли.
«Чертовы немцы не понимают своего положения или надеются, подержим и отпустим», – подумал Думай, все больше злясь. – «Все идет не так, как предполагали. Не трусливого десятка, держатся стойко».
К обеду в недостроенном доме Думая собрались посвященные в операцию и после недолгих споров решили держать пленников, пока не расколются. Днем их накормили, сводили в туалет и, не обращая внимания на протесты, снова заперли.
Вечером Думаю и его людям было не до немцев. Наказав Сашке с Серегой по очереди караулить их, все поехали на стрелку с пацанами Рустама, специально приехавшими в Феодосию. После разгрома банд Виктора Башмакова, Алика – Дзюбы, «греков» и «сейлемских», оставшиеся в живых, братки объединялись в новые группировки. Нескончаемый кровавый передел сфер влияния на полуострове продолжался. Симферопольским показалось мало своих игровых залов и казино, теперь пытались урвать у Думая часть его хозяйства.
Незадачливые искатели сокровищ остались в заточении на вторую ночь.
***
Под утро, после долгих настойчивых стуков в дверь, карауливший их, Саша, сводил пленников по очереди в туалет. Курт заметил на окне комнаты, через которую его вели, телефонную трубку. На обратном пути, он отстал от конвоира и умудрился схватить ее, положить в карман. «В прошлые походы в туалет ее не было. Специально подложили»? Вернувшись в комнату, где взаперти провели двое суток, Курт увидел, что это их с дядей телефон и обрадовался. Эрвин заторопил немедленно звонить Хелен. Ее номер оказался стертым, не оказалось номеров феодосийской милиции и такси. Все остальные многочисленные номера из памяти тоже были удалены, но трубка дышала, и Курт принялся вспоминать, как звонить в Германию. Долго не мог набрать правильный номер, автомат постоянно отвечал – такого номера не существует. Промучившись изрядно, он, наконец, соединился с Штутгартом.
Телефонный звонок разбудил Амалию, когда в Германии не было и семи утра. Она нехотя подняла трубку, возмутилась столь ранним звонком. Муж с племянником звонят днем и не каждый день.
— Алина! Нас похитили! Мы заложники! Звони в туристскую фирму, в полицию, министру, не знаю куда еще. Спасай!
— Не пойму, ты, Эрвин? Что в такую рань звонишь?
— Ты понимаешь, мы в руках русских мафиози?! Требуют золото, которое мы не нашли.
Спросонья Амалия долго не могла понять, какая мафия, причем Эрвин. A сообразив, вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, набросилась на мужа.
— Говорила, вас посадят в лагерь, в Сибирь сошлют?! Предупреждала, поездка в Россию добром не кончится!
— Амалия! – жалобно простонал Эрвин в трубку. — Русские бандиты нас захватили!
— Где вы сейчас? Дай трубку Курту, понятнее объяснит.
— Тетя Алина! Нас захватили бандиты, заперли в комнате с решетками.
— Не Кэ - гэ - бэ? Объясни толком, чего они хотят?
— Золота. Думают, мы нашли и спрятали. Выкуп будут требовать.
— У меня денег нет. Спрашивай у отца.
— У него тем более нет. Сообщи полиции, в газеты, что в России, в городе, – он запнулся, от волнения не мог вспомнить название, и Эрвин подсказал. — В городе Феодосия немецкие туристы попали в заложники к мафии. Проси полицию помочь. Они знают куда обратиться.
— Мне идти в полицию? – переспросила Амалия.
— В полицию. Они прикончат нас. – Курт сильно был напуган, голос дрожал от страха. Эрвин оставался более сдержан и собран. Забрал телефон у племянника.
— Мать, звони 110, в службу спасения, они подскажут. Не все так страшно, как Курт пугает.
— Вас не пытали? Как себя чувствуешь?
Ответить Эрвин не успел. Он так громко кричал в трубку, чтобы услышала глуховатая Алина, что проснулся и ворвался в комнату новый охранник. Увидев у Эрвина телефон, вырвал его из рук.
— Фашисты чертовы! Где взяли мобилу?
Курт бросился на охранника, не давая ему закрыть за собой дверь, схватил за руку с трубкой. Охранник был сильнее и с такой силой оттолкнул немца, что Курт отлетел метра на два и упал на мат. Сторож вышел и запер за собой дверь.
Курт поднялся, сел.
— Как думаешь, тетя Амалия найдет, к кому обратиться?
— Всех поднимает на ноги, будь уверен. Было бы не поздно. Наши стражи со злости
неизвестно, что сделают. Понимают, нас начнут искать.
***
После потрясения, вызванного телефонным разговором и короткой безуспешной потасовкой с охранником, пленники уснули. Разбудили их разъяренный Думай и Олег в сопровождении Сергея, что отнял у них трубку. Курта подняли с мата.
— Кому, чертовы фрицы, звонили? – рычал Думай, схватив Курта за подбородок.
— Кому гнида, звонил, говори!
— Взгляни на номер, если не успели стереть, увидишь, – заметил Олег.
— 0,0,4,9,6 – называл цифры Думай.
— Дай, кто так читает! Сразу скажу, – забрал трубку Олег. — Ноль – межгород, второй ноль – заграница, 49, если не ошибаюсь, Германия.
— Германия. Тетя Амалия, – подтвердил перепуганный Курт. — Не успел говорить, твой охранник, – Курт показал на громилу. — Не дал говорить. Она плохо слышит, ничего не поняла.
Думай повернулся к Сергею.
— Правду, говорит немец, не успели поговорить?
— Я знаю? Она у них глухая, дед кричал, я подумал, помирает. Влетаю, а он в трубку: Алина! Алина! По дороге в туалет где-то нашли мобилу.
Думай покрутил в руках телефонную трубку.
— Это же ихняя мобила! Я ее унес к себе на второй этаж. Как она могла попасть к фрицам? Они, что, бродили по дому? Где Сашка – подонок? Специально вынес им мобилу! – Думай повернулся снова к Курту. — Кто дал трубку?
— Телефон лежал в коридоре на окне.
— Под меня, гад, копает! Я ему покажу! Где сейчас Санёк, ушел?
— Отдал мне ключ и пошел домой. Ты не говорил, не водить в туалет.
— Мне им парашу в комнате поставить? Санек нарочно все подстроил!
— Может и так, – согласился Олег, подумав, прибавил, — Зарываться стал. Советов не слушает, сам все решает… В прошлый раз, когда Гришке в Севастополь повезли деньги, он запросто мог вякнуть.
— Думаешь? – сомневаясь, произнес Думай. — Ладно, разберусь.
Допрос продолжили.
Курта беспокоило здоровье дяди, и он был готов отдать бандитам всё, что у них есть.
— Клянусь Богом, клянусь всем, чем хотите! Ничего не нашли, – продолжал оправдываться перепуганный Курт. — В агентстве наша кредитная карточка, мы заплатим. Отпустите! Дядя говорил, найдем старинные предметы, разные безделушки для музея. А нашли бомбу.
— Не заливай! Безделушки эти из золота, раз приехали за тридевять земель и втихаря копали. Последний раз говорю: давай поделимся!
— Темнят! Не за музейным старьем приехали, в самом деле, как объясняет молодой, – не сдержался Олег и замахнулся на Курта. Думай перехватил его руку.
— Постой!
— Что ты цацкаешься с ними! Подумаешь, иностранцы. Не знаешь, как развязать ему язык?
Думай не ответил, а схватил Курта за горло. Курт захрипел, замахал руками.
— Пока не скажешь, где спрятали, будете сидеть здесь, париться в жаре. Дед не выдержит. Хочешь, чтобы коньки отбросил?
Русское выражение про коньки Курт не понял и, когда Думай отпустил, спросил.
— Что есть коньки? Хотели говорить, коньяк будет, когда покажем яму, в которой бомба?
— Ты опять про бомбу? – вспылил Думай. — Сволочь, долго будешь мне мозги канифолить, фашист поганый?! – и двинул Курту в живот. Бедный парень согнулся и опять полетел на мат. — Ночью проверим, какую бомбу всё поминаешь.
— Утопим вас в море! – пообещал Олег, и они вышли, не забыв запереть узников.
Посоветовавшись, бандиты пришли к заключению, что пленники говорят правду, не нашли ничего. Яму, в которой утверждают бомба, решили ночью раскопать, проверить. Заодно еще раз покопаться в вещах немцев в гостинице и на Карантинной. Пленников вывезти за город и отпустить. Как воспользоваться кредитной карточкой, которую немцы предусмотрительно оставили в сейфе туристского агентства, так и не придумали. Сомнение Ника, вдруг немцы все-таки успели поговорить по телефону, отвергли, как не серьезное.
— В мобиле остался длинный не наш номер, – пояснил Думай. — Если и сказали что-то глухой тетке, ничего страшного. Пока разберется, отпустим их.
Еще на одну ночь узников оставили в заточении.
20
Сразу после звонка Амалия наказала Якову не отходить от телефона, а сама побежала в туристическую фирму.
Несмотря на ранний час, застала двух сотрудниц. Они участливо выслушали, поохали вместе, «какая страшная и не предсказуемая Россия», и посоветовали подождать прихода начальницы. Такого в фирме за двадцать лет не случалось, и как быть в этом случае не знали.
Словоохотливая Амалия поделилась целью поездки мужа, обвиняя во всем племянника.
— Откопать сокровища, спрятанные в войну? – переспросила одна из сотрудниц туристской фирмы. — Это противозаконно! Понятно, почему к ним привязались бандиты. Возможно, и не бандиты, а официальные власти задержали их.
— Наша фирма в уголовно – наказуемые дела не вмешивается. Нанимайте адвоката, пусть выручает, – вступила в разговор вторая девушка.
— Ему семьдесят шесть! Здоровье слабое.
— Мы ничем не сможем помочь вам.
— Куда мне еще обратиться за помощью? – спросила Амалия, вытирая слезы.
— В любом случае нужен адвокат.
— Вы их отправили в Россию. Должны помочь!
— Они нарушили условия договора. Обращайтесь к адвокату.
Не добившись ничего в туристской фирме, Амалия направилась в ближайшее отделение полиции.
Едва она ушла, одна из девушек набрала номер приятеля – журналиста в телекомпании ZDF и пересказала историю Амалии, назвала адрес Эрвина Вакера.
В полиции сочувственно отнеслись к заявлению фрау Вакер, но как помочь, тоже не знали. Вспомнили, их земляк, депутат бундестага, отвечающий за внешнеэкономические связи, сейчас, к счастью, в Штутгарте. Дозвонились до помощника. После долгих переговоров полицейского соединили с депутатом. Он выслушал офицера и согласился принять Амалию, после беседы с ней решить, какие шаги предпринять. Амалия поехала к депутату. Полицейский офицер, как и барышня из турагентства, посчитал своим долгом проинформировать знакомых журналистов о похищении туристов в России.
Проводив Амалию, Якоб спустился в мастерскую и занялся обычными делами. Он надеялся, энергичная и напористая жена брата найдет, к кому обратиться за помощью без него. Да и мастерскую не оставишь на чужих работников. Амалия выросла в этом городе. Не все ее друзья держали мастерские и бензоколонки, кое-кто выбился и во власть.
Едва Якоб занялся просмотром счетов, графиками завоза бензина, обычными утренними обязанностями, как в мастерскую влетел со двора помощник.
— Тебя телевизионщики из RTL домогаются. Сказал, что занят и не будешь с ними разговаривать. Парнишка не успел договорить, в конторку ввалились два корреспондента с камерой и микрофоном.
— Господин Вакер? – спросил тот, что с микрофоном.
— Ошиблись, господа, – Якоб надеялся отвязаться от журналистов.
— Кого из ваших родственников захватили террористы в России?
— Эрвин Вакер кем вам приходится?
Не успел Якоб выпроводить настырных корреспондентов, как в контору протиснулись еще парень с камерой и симпатичная корреспондентка с микрофоном из частного телеканала «VOX». Не обращая внимания на работу коллег, корреспондентка решительно протянула микрофон к лицу Якоба.
— Ваш сын поехал в Россию за кладом? Как он узнал про него?
— Что за ценности ваши родственники собираются откопать? – посыпала она вопросами, не дожидаясь ответов.
Слово за слово, журналистам удалось разговорить Якоба, он признался, что сын с братом поехали в Россию за кладом археологических предметов. Брат их сам нашел, ни у кого не реквизировал, не украл, шла Вторая Мировая, никому не было дела до археологии, и он все находки закопал. Племянника взял в помощь, Курт вырос в ГДР и неплохо знает русский, надеялись на удачу.
Что тут началось! – корреспонденты, словно с цепи сорвались, набросившись на Якоба.
— Русские бандиты требуют деньги или клад?
— Где закопан клад?
— Правительство русских в курсе их поездки?
— Они получили разрешение русских?
— Кто из них археолог?
— Ваша жена поехала в полицию?
— Моя жена умерла, – ответил Якоб, и повернулся к новой группе, только что подъехавшим журналистам из национальных компаний «ARD» и «ZDF». Журналисты заполнили все помещение небольшой конторы, оттеснив Якова к стене.
— Господа! Господа! Все, что знал, рассказал. Прошу оставьте мастерскую, мне работать. Я ничего не знаю. Возвратится фрау Амалия, расскажет. Она говорила с пленниками по телефону.
***
Рабочий день в Феодосийской городской газете «Кафа» заканчивался, когда Лида, молодая сотрудница в последний раз открыла электронную почту. Прочитала, и очень удивилась обращению известной немецкой газеты «Frankfurter Allgeime Zeitung» к «Кафе» с просьбой срочно выслать все имеющиеся материалы о похищенных немцах. Лида ни о немцах, ни о похищении не слышала, в ленте новостей никакой похожей информации не поступало, в газетах тоже не было. Она остановила редактора, собравшуюся уходить, и рассказала о загадочном письме. Редактор прошла к компьютеру, прочитала.
— Интересно! Никого в городе не похищали, я бы знала! Откуда у немцев информация?
Она позвонила дежурному городской милиции. Тот ничего не знал. Только положила трубку, зазвонил телефон, и редактор подняла её. Звонили из Феодосийской телекомпании. Коллеги спрашивали, что газете известно о похищении немцев. Они получили выгодный заказ от немецких телекомпаний «RTL» и «DOX» перегнать по Интернету имеющиеся в компании материалы о заложниках.
— У нас никакой информации. Звонила дежурному милиции, он тоже не в курсе. Загадка! Возможно, шутка чья-то? Но выбрать наш город.… Завтра не выходим, а к следующему номеру, надеюсь, что-то прояснится, – объяснила коллеге с телевидения и ушла домой. Лида тоже покинула редакцию.
Когда в Германии ломали головы, как связаться с похитителями, что предпринять для освобождения заложников, а газеты и телевидение рассылали запросы в украинские средства информации, в Феодосии никто ничего не знал. Гром грянул поздно ночью.
— Вся Германия всполошилась! Крымские мафиози похитили двух граждан Германии в вашем городе, а вы не знаете! – Киевский министр кричал на поднятого с постели начальника Крымского республиканского УВД. — Почему не доложили? У вас каждый день иностранцев похищают?
Крымский начальник был не в курсе событий. Разбудил феодосийского, тот обещал разобраться и позвонить.
— Немедленно звони! В Киеве министр ждет! Подними всех на ноги. Что за немцы, специалисты на предприятии, или туристы? Когда пропали, при каких обстоятельствах, все доложи. Приступай!
Разбуженный лейтенант Константин Волгин долго не мог врубиться, чего от него хотят.
— Я думал, давно нашлись, – оправдывался он.
Через тридцать минут феодосийский начальник докладывал в Симферополь данные по немецким туристам. Что с ними, кто их похитил, подробностей привести не мог. Подняли среди ночи и Дашу с Еленой. Они тем более не владели информацией.
— Пока похитители не предъявляют требований, все поиски бесполезны, – не хотел браться за дополнительную обузу начальник угрозыска. — Возможно, утонули. Могли ограбить и убить. Кто сказал, что похитили?
— Они дозвонились до Германии.
Утром всю феодосийскую милицию и военных бросили на поиски пропавших. В офисе турагентства третий следователь просил Дашу и Елену повторить всё, что знали о немцах. Рассказывала Елена, Даше нечего было прибавить.
— Зря позволила поселиться в частном секторе. Там и выследили их, – выговорила подруге начальница.
— Причем частный сектор? Они пропали из гостиницы.
— Дарья Михайловна права, начинать следует с района, где немцы ночевали три ночи. Там на них обратили внимания, – согласился следователь. И вслед за предыдущим коллегой поехал на Старо - Карантинную к Нине.
Расстроенная Нина проклинала немцев, материла тещу, уговорившую поселить их. Теперь ее подозревали в убийстве.
Следователь из угрозыска с участковым обошли дворы на Старо – Карантинной и соседних улицах, беседовали с хозяевами, но никто ничего не знал. С пристрастием допросили Воробья. О пропаже немцев он узнал от милиционеров.
«Если их похитили, это Думай, – догадался Воробей. — На мокрое он не пойдет. Надеется на выкуп. Вечером надо будет увидеться и потолковать, чтобы взял в долю. Идею с немцами я ему подал, а он, гад, решил провернуть всё без меня».
Сгорая от нетерпения увидеть Думая, Воробей не дождался вечера и отправился в город, в надежде встретить его или кого-нибудь из пацанов.
21
В третью ночь пацаны Думая снова побывали в гостиничном номере немцев и все перерыли, затем залезли в хату Нины. Никаких ценностей, как и в первый визит, не нашли. Раскопали яму, засыпанную немцами, наткнулись на бомбу, и, не закопав её, сбежали.
Четвертые сутки немцы томились в заточении, кляли свою горькую судьбу. Курт ходил из угла в угол, Эрвин сидел на мате, когда в комнату вошли Думай с Серегой. Пленники с надеждой встретили тюремщиков.
— Проверили, нашли бомбу? – обратился Курт. — Дяде плохо, старый человек. Отпускайте нас.
— Проверили. Потерпите. Вечером отпустим. Сейчас позавтракаете. Вода и напитки в холодильнике, еще остались? – Думай открыл холодильник, напитки стояли не тронутыми. — Что-нибудь сообразим покушать.
Из коридора послышался шум, кто-то пришел. Думай и Серега оставили пленников, не забыв запереть комнату. Пришел Олег, живший в районе Карантина, и объявил, город наводнен милицией, ищут немцев.
— Воробей спрашивал, как тебя найти, сказал, не знаю.
— Молоток. Пока с немцами не закончим, от Воробья держись подальше. Менты продолжают его пасти. Ищут немцев, говоришь? Хватились! Пусть ищут, – успокоил Думай.
Запиликал телефон. Звонил мент, приятель Думая. Сказал, что проверяют всех, кто на учете, либо был на зоне, и к нему обязательно зайдут. Посоветовал предупредить своих, если замешаны.
— Спасибо Валера, а что случилось, я совершенно не в курсе? – притворился Думай.
Приятель рассказал о пропаже немецких туристов, об информации, полученной газетчиками.
— Приехали откопать сокровища, которые припрятали в войну. Все начальство на ушах. В Симферополе и в Киеве. Международный скандал. Их, скорее всего, убили, а что нашли, уже далеко отсюда.
— Наши вряд ли в деле. Думаю, русские, вели от границы, – волнуясь, ответил Думай милиционеру и поблагодарил за предупреждение. Сам струсил. Не ожидал, что дело примет настолько серьезный оборот и подключится столичное начальство. Положив трубку, повернулся к Сереге и Олегу.
— Валерка звонил. Говорит, киевские и крымские следоки понаехали.
— Понятно, почему столько ментов на улицах, каждую машину досматривают, – подтвердил Олег. — Меня остановили, открыли багажник, а документы смотреть не стали. Менты не наши.
Во дворе залаял Акбар, пришла Мария Сергеевна. «Баба Маня», как называли её пацаны, имела ключ и три раза в неделю приходила убирать и стирать. За ней явились Пилот и Славка, поделились подробностями, как откапывали бомбу.
— Боюсь, Артур расколется, если схватят за шкирку, – сказал Пилот. – Всем хана тогда. Когда из-под земли показался стабилизатор бомбы, уронил фонарик и бежать. Нагнали его с Соловьем уже на Ленина, так напугался.
— Говорил, не посылай слабака – киношника, – прибавил Славка. — Зря ночью не избавились от фрицев. Сплавить бы их скорее.
— Знаешь, как? – насмешливо спросил Думай. — Вывести с завязанными глазами? Подождем темноты. Пока на всякий случай отведем во второй подвал. Если менты надумают осмотреть дом – не найдут. Бабе Мане скажу, чтобы комнату за ними убрала, а ты с Пилотом маты снеси обратно в спортзал.
Думай с Олегом открыли комнату немцев. Пленники решили, что их отпускают и охотно пошли за тюремщиками. Прошли знакомый коридор, вошли в еще одну комнату. Здесь Думай приподнял ковер и пленники увидели потайную дверь в подземелье. Оттуда вёл ход в еще одно тайное помещение. Курт дернулся, закричал, понял, их собираются перевести в еще более страшную тюрьму.
— Нет права! Немецкие граждане, – кричал он, а Думай уже тащил Эрвина вниз по ступенькам. Олег больно стукнул Курта в спину, толкнул в проем лаза, тот бы упал, но успел схватиться за ступеньку.
— Не брыкайся! – рыкнул Олег.
— Посидите до вечера, стемнеет, выпустим, – снизу крикнул Думай. — Объясни деду, чтобы не рыпался.
Провидение помогало бандитам. Задержись с эвакуацией пленников еще пару минут, можно только гадать, как развивались бы события дальше.
С улицы донесся шум остановившегося автомобиля, раздались требовательные сигналы, залаял Акбар. Баба Маня привязала собаку и открыла калитку – милиционеру в форме и гражданскому. Думай предупредил, если придут менты, впустить и провести в гостиную. Гости спросили хозяина, и баба Маня провела их в гостиную. С хозяином и пленниками они разминулись.
Думай спускался первым, за ним, качаясь от слабости, обреченно шел Эрвин, смирившийся с судьбой, следом Курт, и замыкал цепочку Олег. На середине лестницы Курт приотстал, вдруг нагнулся и бросился в ноги Олегу, тот от неожиданности повис на нем, Курт рывком перебросил его через себя и бедный Олег покатился по ступенькам, толкнул Эрвина, тот упал на Думая, свалил его, и все полетели вниз. Курт бросился наверх. Выскочил в коридор, там никого, кинулся к веранде. Дверь была не заперта, выбежал во двор. Акбар заливался лаем, но не мешал прорваться к калитке. Она была не заперта, и Курт оказался на улице. Оглянувшись, увидел стоявшую машину с сидевшим за рулем водителем. Из компании похитителей, – решил Курт и бросился бежать в другой конец улицы, где она делала поворот. Высокие заборы с обеих сторон узкой безлюдной улицы, не походили на заборы в районе, где они жили.
При падении в погреб больше всех пострадал Эрвин, Думай лишь выматерился. Олег бросился за Куртом, поднялся к выходу из погреба, услышал громкие голоса в гостиной, и понял показываться опасно. Вдруг молодого немца видели. Вернулся на лестницу, спустился во второй подвал.
— Баба Маня разговаривает с какими-то мужиками. Если менты видели молодого, нам хана, – испуганно проговорил он. — Поднимись, потолкуй. Ты же хозяин, не спросят, что здесь делаешь.
— Отличным приемчиком молодой тебя купил! – Поддел Думай подельника. — Борьбой занимается, видно.
— Скажи, что будем делать, когда придут за нами? Сматываться пора из города!
— Вначале определимся со старикашкой, если коньки не отбросил. Ты так стукнул его, что и мне досталось!
— Хрен с ним! Как нам выбраться наружу и смотаться, пока не взяли?
— Не бзди, если молодой не приведет, не придут. Соловей с Пилотом где?
— Опохмеляются в столовой.
Вдвоем они внесли Эрвина во второй, потайной подвал. Добраться до тайника, вход в который искусно замаскирован, можно только через верхний погреб. Горела электрическая лампочка в абажуре, стояли деревянный топчан, несколько стульев, телевизор. На столе графин с водой. Помещение не хуже того, где до этого содержались пленники. Не было лишь холодильника и окон в сад.
Эрвин не сопротивлялся. Думай за плечи, Олег за ноги донесли старика до топчана и положили.
— Как бы дедок наш Богу душу не отдал. Жмурик нам никак не нужен.
— Легавые шныряют по улицам. Молодой знает наши фейсы. Собираешься сидеть в этой мышеловке и ждать, когда придут за нами? Я ухожу, – сказал Олег.
Сверху послышался условный стук.
— Старика оставим подыхать? Уже в штаны наклал. Кто настаивал привезти фрицев ко мне? Вы со Славкой, а теперь «я ухожу». Нет уж! Сиди и не шуми, схожу, посмотрю, что за гости, тогда и решим, как быть, – сказал Думай, поднимаясь по лестнице.
***
Курт бежал и бежал, не зная куда, подальше от тюрьмы, где томился с дядей почти трое суток. Дорогу преградила речка в высоких бетонных берегах, он повернул на дорогу вдоль речки. Где она делала изгиб, показалось море. Оно помогло сориентироваться, в какую сторону направиться дальше. Он уже не бежал, а быстро шагал. Встретилось несколько прохожих, проводивших его удивленными взглядами. Вскоре Курт оказался на оживленном шоссе.
Далеко вправо и впереди виднелись горы, значит центр города и гостиница там, туда он и повернул. Попытался остановить легковушку, но помятые шорты, давно не бритое лицо бомжа не внушали доверия, машины проносились мимо. Проехал милицейский автомобиль, Курт и ему посигналил рукой, но милиционеры не обратили внимания. Курт перешел мост, и шел по кромке шоссе, поднимая руку перед каждым проносящимся мимо автомобилем. Машины неслись, не обращая внимания на неопрятного, заросшего щетиной, мужчину в шортах.
Вдруг, мчавшаяся по встречной полосе «Волга» притормозила, проехав немного вперед, развернулась, нагнала Курта, опередила и остановилась. Курт бросился к мужчине, вышедшему из машины. Тот не успел заговорить, как Курт разразился трудно понимаемой тирадой.
— Немец. Турист. Мафия похищали. Я побежал.
Мужчина заулыбался в предвкушении будущей похвалы начальства. Такой удачи он представить не мог.
— Я сотрудник милиции, занимаюсь вашими поисками. Где второй?
— Полиция? Оче - нь карошо, – взволнованно, коверкая даже знакомые русские слова, обрадовался Курт. — Нас ведут в подвал, я дал одному! – Он показал на кулаках и головой, как он двинул охраннику и бежал. — Дядя старик, сердце больно, спасать, спасать надо! Имеешь оружие? Мафия есть пистолет.
— Пистолет есть, – сказал мужчина и задумался. Не ехать же вдвоем с водителем и геройствовать. Он достал сотовый и доложил, что один из туристов у него в машине, второго придется освобождать из рук бандитов, необходим отряд омоновцев.
— Где ты? – раздался крик в трубке.
— На Федько перед мостом, мимо не проскочите.
— Стой на месте. Как чувствует себя пленник?
Через несколько минут к стоящей на обочине «Волге», в которой сидел и курил в открытую дверь Курт, подъехали «БМВ» и джип «Тайота», за ними два русских «уазика». Курту пришлось выйти из машины и рассказать, как их похитили, где держали. Его пересадили в джип и поехали искать дом, где он находился в заточении. Следователи так и этак старались, чтобы он вспомнил какие-то детали. И он вспомнил. К дому подходила разбитая асфальтированная дорога, ворота железные с рисунками, на цепи пес, похожий на немецкую овчарку. Когда бежал, видел дорогу из отдельных бетонных плит. Круг поисков сузился. Кружили по широким и узким улочкам, асфальтированным и не асфальтированным, дом показать Курт не мог. Переживал, что не запомнил ничего. Бежал, и не смотрел по сторонам.
***
Встретив незваных гостей, Мария Сергеевна, объяснила, что хозяин с минуты на минуту придет. Славку послала предупредить Думая, гостям предложила холодные напитки.
— Слава Богу, на этот раз, кажется, пронесло, – подумал Думай, поднимаясь из подвала. Оставив Олега со старикашкой, Думай не торопливо вошел в гостиную. Увидев знакомых милиционеров за бутылкой минералки, он немного успокоился. «В запасе есть время. Молодой немец прошмыгнул мимо, не увидели. Иначе и дружба не помогла бы. Где он теперь? Главное, есть в запасе время. Нас пока не арестовывают. У проверяющих и мыслей нет устроить в доме обыск».
— Мария Сергеевна, что ж ты гостей одной водой угощаешь? Приготовь скоренько что-нибудь закусить. – Думай достал коньяк и водку. — По маленькой с устатку.
Гости расспросили Думая, кто, по его мнению, похитил немецких туристов, где их искать. Выпили по «маленькой», поговорили «за жизнь». Думай заверил милиционеров, что совсем не в курсе событий. Его пацаны с иностранцами связываться не станут. Себе дороже. Посидев и отдохнув в прохладной гостиной с кондиционером, милиционеры простились с Думаем, и отправились дальше, навестить других ненадежных жильцов улицы. В этот самый момент, когда от ворот особняка отъезжала милицейская машина, мимо проехал джип с Куртом и следующими за ним «уазиками». Курт обратил внимание на машину, а железные ворота и верхние этажи, просматривающиеся через забор, не привлекли.
Избавившись от незваных гостей, Думай с Пилотом спустились в потайной подвал. Старику было плохо, казалось что умирает. Пилот с Олегом подняли безжизненное тело Эрвина и понесли наверх, в комнату, где он с Куртом был до этого. Славка принес обратно мат из спортзала, уложили старика, открыли окно, впустили свежий воздух. Думай пощупал пульс.
— Жив старый. В обмороке.
Эрвин услышал разговор, открыл глаза, слабо улыбнулся, принялся шарить по карманам, искать таблетки. Нашел стеклянный пенал с последней таблеткой и показал руками: дайте воды. Олег подал воду, старик чуть приподнял голову, принял таблетку, поперхнулся водой, закашлял. Снова закрыл глаза. Думай забрал пустую стекляшку от таблеток, попытался прочитать название.
— Слава, смотайся в аптеку, покажешь стекляшку и купишь таких таблеток. – Испугавшись, что старик умирает, Думай растерялся и не знал, что делать.
— Какие еще таблетки, соображаешь, что говоришь? – возмутился Славка. — Сматываться надо, немедля. Молодой с минуты на минуту приведет мусоров.
— Надо же так облажаться! – сокрушенно произнес Думай, сел за стол и задумался. Славка, молча, стоял рядом. Впервые пацаны видели босса таким растерянным. Посидев недолго, Думай поднялся. — Надо уматывать, вы правы, а что делать со стариком, не знаю. Оставить здесь никак нельзя. Помрет.
Дед лежал не шевелясь. Теперь Славка проверил пульс, – он едва прощупывался. У Эрвина не было сил открыть глаза, тем более поднять голову. Думай нашел валидол бабы Мани, и, разжав губы, сунул старику в рот таблетку.
— Что делаешь! Задохнется, проглотит, – испугался Славка.
— Соси, дедок! – попросил Думай, Эрвин не реагировал.
— Помирает немчишка. Рискнем отвезти. Попробуем на двух машинах. Ты впереди, я на своей с немцем пристроюсь сзади. Если остановят, ты придержи, я проскочу. Отвезем за угол и бросим.
— Тебя не остановят? Проскочу…
— Интуиция.
— За углом нельзя. Кататься по городу тоже опасно. Оставить надо, где люди ходят. Чтобы подобрали. Если помрет, на нас повесят. Избавимся и смотаемся из города на время, пока утихнет суматоха.
— Выпроводи бабу Маню, на фиг нам свидетель, и скорей поехали! Давно пора сматываться. Олег с Пилотом уже умотали. Остановят, скажем, на дороге подобрали, в больницу везем.
— Ага. Оклемается, нас ему и молодому обязательно покажут!
Думай закрыл Марию Сергеевну на кухне. Вдвоем со Славкой взяли безжизненное тело Эрвина и отнесли в старенький «БМВ», уложили на заднее сидение. К их радости Эрвин зашевелился, попытался сесть и выронил изо рта валидол.
— «Хом ту-ту». – Сказал Думай. К удивлению, немец понял и тихо прошептал.
— Эт хом, о' кей.
— Едем. Сказал ему «хом ту – ту» – понял.
Эрвин, что-то пробурчал и кивнул головой.
— Дас фатер, эт хом, – смешивая известные слова из немецкого и английского, произнес Славка и сел за руль.
Думай отворил ворота, вырулил на улицу, осмотрелся и махнул Славке.
Выехали на Насыпную, не доезжая до перекрестка Чкаловской и Крымской, остановились. Думай открыл мотор своей «Вольво», словно для ремонта, и прошел вперед оценить обстановку. Как и предполагал, за перекрестком стояла милицейская «Волга». Вернулся к Славке.
— Заворачивай обратно.
— Давай выгрузим, пока на дороге никого, – предложил Славка. В этот момент их обогнало такси. Едва оно скрылось за поворотом, показалась встречная легковушка.
— Опасно, давай за мной! – Приказал Думай и тронулся. Они развернулись обратно, потом свернули на Маяковского, немного проехав, Думай остановился, вышел из машины к Славке. — Я тут подстрахую. Заверни налево, метров через сто будет переулок тупиковый, там и высади немца.
— Один? А если заартачится, один не вытащу, – возмутился Славка.
— Я кому сказал! Справишься! И давай быстрее!
Славка вынужден был подчиниться. Свернул, как наказал Думай, налево, проехал немного и свернул. В переулке никого. Остановился, открыл заднюю дверь. Немец был без сознания. Славка с трудом вытащил его из машины, тот очнулся, испуганно вращал глазами. Славке пришлось на себе оттащить его как пьяного к лавочке у забора и посадить. Немец не усидел и поехал, не успей Славка подхватить, стукнулся бы об землю. Славка бережно опустил тело на землю рядом со скамейкой. В этот момент в углу тупичка показалась женщина с ведрами. Славка торопливо оставил немца, сел в машину, развернулся и выехал на Маяковскую. Думая не было, – смотался. Славка нажал газ и помчался по Маяковской до самой Федько.
22
Третий день Елена оставалась предоставлена самой себе. От немцев никаких известий, и она занималась подготовкой к отъезду. Все зависящее от неё, и Даши, они сделали.
Набрала сотовый Игоря, он не отвечал. Набрала домашний, трубку взяла мать.
— Здравствуйте, Вера Ивановна! Это Елена из Феодосии, Игоря Петровича я могу услышать?
— Кто? – переспросила Вера Ивановна, — Лена из Феодосии?
— Да, я.
— Рада познакомиться хоть по телефону. Игорек второй день с иностранцами. Звонили ему на мобильный?
— Звонила, не отвечает.
— Значит, отключил. Позвоните позже. Лена, а вы, правда, не были замужем?.. Удивительно для нашего времени, к двадцати четырем не выскочить замуж.
— Игорь разве не рассказал вам?
— Говорил. Вы так очаровали, вскружили ему голову, боюсь, не все рассказал. Когда собираетесь в Питер? Хочется посмотрела на вас.
Допрос будущей свекрови насторожил, испортил настроение, но Елена постаралась поддержать вежливый разговор, надеясь, вопросы скоро иссякнут.
— Планировали на будущей неделе, а как получится, от Игоря зависит. Вера Ивановна, Игорь рассказывал о вас, я надеюсь, мы подружимся. Я послушная. – Лена улыбнулась.
— Все так говорят. С Татьяной, царство ей небесное, жили душа в душу… Впрочем, у Игоря отдельная квартира. Ладно, Лена, заговорила я вас. Не обижайтесь. Сын у меня один, хочу, чтобы был счастлив. Передам Игорю, что звонили. Позвонит, если не дозвонитесь. До встречи!
— До встречи!
Елена опустила трубку и опять задумалась о своем будущем. «Судя по разговору, мама властная женщина, как уживемся? Хотя, у Игоря своя квартира… Встречаться будем не каждый день. Все равно боязно! Разрушить сложившееся годами, оставить маму, друзей». В грустной задумчивости она продолжала собирать и сортировать вещи, которые понадобятся в будущей жизни. За этим занятием и застал ее звонок Игоря.
Он сообщил, что успешно провел переговоры с господином Брайеном. Подписал выгодный контракт.
— Нас с тобой пригласили в медовый месяц посетить поместье Брайенов под Лондоном. О'кей? В Англии мне еще не довелось бывать.
— Заманчиво, – согласилась Елена.
— Чем занимаешься сейчас? – поинтересовался Игорь. — Все водишь нелюбопытных немцев по старым улицам?
Елена не стала говорить, что они бесследно исчезли, и она бездельничает.
— Продолжаю разбирать вещи, которые понадобятся в Питере. Много набирается. Даже, те, что на первое время, волнуюсь, не поместятся в твою машину.
— Купим и прицепим тележку. Шучу. К вещам отнесись критически, не пакуй всё подряд. Купим всё новое. Что потребуется, что пожелаешь.
— Спасибо. Ты очень добр, успела оценить. Только я не бедная Золушка. Одежды всякой предостаточно. Что ношу и люблю, возьму обязательно. И не одну одежду придется взять.
— Обиделась? Я же хочу как лучше. Бери всё подряд.
— Звонила тебе домой, мама подняла трубку, и мы поговорили. Показалось, не очень довольна твоим выбором. Расспрашивала про родителей, не очень верит, что до тебя у меня никого не было. Поговорили очень вежливо.
— Прости ее за любопытство и пойми. Твоя мама тоже долго пытала меня.
— Я не обиделась, понимаю. Такова участь родителей. Когда собираешься выехать?
— Разве не сказал? Завтра утром. Остановлюсь по делам в Москве, переночую у знакомых и раненько выеду. Так что послезавтра к вечеру жди.
Обменявшись поцелуями, они попрощались. Игорь сел к компьютеру, и первое, что бросилось в глаза, мигающая строчка заголовка новостей: «По сообщению немецкого агентства, в курортном городе Феодосия в Украине, два немецких туриста взяты в заложники. Похитители не предъявили никаких требований». Уж не Лениных подопечных похитили? – подумал Игорь и набрал ее номер. Трубку взяла Евдокия Андреевна.
— Здравствуйте, Евдокия Андреевна, это Игорь. Лену, можно?
— Только – что ушла в агентство к Даше. С тобой поговорила и собралась.
— Что за немцев у вас похитили, не Лениных туристов?
— Я ничего не слышала. Придет Лена, расспрошу.
Игорь попрощался с Евдокией Андреевной и набрал сотовый Елены. Металлический голос автомата ответил: абонент отключен. Вернулся к компьютеру, полистал другие информационные сайты. Везде одна и та же скудная информация о похищении в Феодосии. Просмотрел сайт своего «Садко» и довольно улыбнулся. Еще два договора заключено. Коллеги без него не ленились. Заглянул на сайт Томаса, удостоверился в очередной раз, что сотрудничество сулит немалую выгоду. Собрался выключить компьютер и вспомнил об информации о похищении. Еще раз просмотрел заголовки новостей. В русских сайтах ничего нового, а в английском появились детали. Немцы откопали клад, который спрятали во Вторую мировую войну, а преступники прознали. «Сколько же лет сегодня этим немцам, – подумал Игорь. – У Елены вроде молодые были». Ей он позвонил на следующий день уже из Москвы и спросил про немцев.
— В Интернете прочитал, у вас немецких туристов похитили. Не твоих?
— Моих. Ой, такая неприятная история! Не представляешь, что я пережила! Среди ночи подняли милиционеры и повезли в управление службы безопасности. Даша была уже там. Люди в военной форме из Киева и Симферополя принялись пытать, не мы ли с ней укокошили туристов. К утру, слава Богу, отпустили.
Игорь перебил.
— Почему вчера ничего не сказала. Говорили по телефону, спрашивал, как у тебя с немцами, а ты только рассмеялась.
— Не знала, что их похитили. Утром пришла за ними в гостиницу, а их нет. Выяснили, что вечером ушли и не вернулись. Мы с Дашей забили тревогу, обратились в милицию. Там серьезно не отнеслись, успокоили. Не волнуйтесь, – найдутся. Когда говорила с тобой, о них и не помнила. Ночью всё выяснилось. Из своего заточения немцы умудрились дозвониться родным в Германию, вместо того чтобы позвонить мне или в милицию. Номера забиты у них.
— Ночью говоришь? Я еще в обед, сразу после разговора с тобой прочитал в Интернете. Позвонил вам, мама твоя ничего не знала, а сотовый ты отключила. Неужто в Феодосии власти не заглядывают в Интернет? Все информационные агентства мира сообщили.
— Провинция. А ты Интернет.
— Скажи честно, перетрусила в милиции?
— Конечно. Разбудили среди ночи. Спрашивают, что сделала с туристами. Разговаривают как с преступницей. Привезли Дашу с отцом, немного успокоилась. И сегодня не покидает ощущение, я виновата, не досмотрела.
— Перестань переживать и успокойся. Следователи разберутся. Представь лучше, мы рядом, я прижимаю тебя к груди и целую. Сто, тысячу раз! Завтра вечером обниму по-настоящему. Раз у тебя неприятности, поспешу. Ночевать в Москве не стану. Через полчаса у меня короткая встреча и сразу поеду. В дороге где-нибудь часок — другой прикорну.
— Ни в коем случае! Только - что семьсот километров из Питера отмахал, да еще по Москве. Представляю, как устал. Умоляю, послушай меня, отдохни, а поедешь утром. Мне здесь ничем не поможешь. Пока не найдутся немцы, уехать с тобой нельзя будет. – Она помолчала. — Ты меня любишь? Ради меня сделай, как прошу. Не торопись ехать, отдохни! Обещаешь?
— Хорошо.
— Не хорошо, а скажи, клянусь нашей любовью, что сегодня не поеду.
— Будь по-твоему. Клянусь.
Игорь действительно чувствовал себя усталым, ехать сразу в Крым безумие. Тем более, встречу на «Электротехмаше» вряд ли удастся провернуть быстро.
— Если уверена, ничем не помогу, не буду торопиться.
— Разумно.
***
Полдня Курт возил омоновцев по пыльным жарким улицам в поисках дома, где томился в заточении дядя. Проверили с десяток дворов, на которые он указывал. Стоило раскрыться воротам или увидеть заливающегося лаем пса, как убеждался, что ошибся. Ехали дальше. После заточения Курт чувствовал себя скверно, волновала судьба дяди. К тому же не ел нормально четвертый день. Признался, что умирает от голода.
Кормежка не входила в планы омоновцев, и Курта отвезли в «Асторию», предупредили, чтобы не покидал гостиницу. Первым делом Курт принял ванну, ему повезло, несмотря на середину дня, в номере была горячая вода. Переоделся, побрился, принял вид респектабельного иностранца и спустился в ресторан.
В штабе поисков потеряли веру в помощь Курта, и наконец, занялись причиной похищения. В общем ажиотаже, вызванном вниманием людей из Киева, все силы кинули на розыски похищенных. Разбирательством преступных намерений туристов, вывезти не принадлежащие им ценности, с самого начала не занимались, отложив на потом.
Из ресторана Курту не дали вернуться в номер, сразу увезли в офис Феодосийского отделения ГБ. Местные и приезжие чины взялись за допрос о цели приезда. Курт принялся рассказывать про воспоминания и мемуары, сказку, какую с дядей поведали Елене. Киевский полковник прервал.
— Не будем терять время. В ваших интересах рассказать правду. Хотите, чтобы нашли вашего родственника живым? Не рассказывайте сказок! Какова истинная цель вашего приезда в Феодосию?
Решительный настрой полковника и остальных офицеров в форме, находящихся в кабинете, подействовали на Курта. Сообразил, что попал в руки всемогущего КГБ, о котором имел представление еще по ГДР. Решил рассказать всё, но от испуга забыл половину русских слов, долго вспоминал нужные выражения.
— Остановимся. Вспоминайте пока, – остановил мыкание Курта полковник и обратился к феодосийскому коллеге.
— Переводчика толкового быстро найдешь? Иначе и до завтра ничего не добьемся.
— Не надо искать. В Феодосии с ними работает гид из турагентства, местная учительница немецкого Смородина. Живет рядом. Сейчас вызовем. – Майор вышел и, вернувшись, сообщил: — Поехали за ней.
Пока допрос Курта продолжили без переводчика. Курт медленно, подбирая едва ли не каждое слово, рассказывал о дядиной армейской службе.
Приехавшая Елена помогла Курту вспомнить рассказ дяди о закопанных сокровищах, что собой представляют, кто знает об их поездке в Украину.
— Кто видел, как вы ходили по огороду с металлоискателем?
— Как собирались пронести ценности через таможенный контроль?
— Хозяйка дома связана с похитителями, как думаете? – сыпались вопросы на несчастного Курта.
На последний вопрос вместо Курта ответила Елена, заверив сыщиков, что уверена в непричастности Нины. А Курт неожиданно вспомнил, что в одну из ночей, приходил молодой мужчина с просьбой дать таблетки от головной боли. Его попросили описать портрет, и он, как мог, рассказал о Славке.
Когда Курт напомнил, что вместо археологических сокровищ, откопали неразорвавшийся снаряд, гэбэшники не сразу поняли, о чем он, через переводчицу потребовали уточнить, о каком снаряде речь. Курт повторил, а Елена пояснила, что снаряд во дворе Полюткиных. Гэбэшники испугались самым настоящим образом.
— Боевой снаряд?
— Не разорвавшийся? Столько лет пролежал, не разорвался?
— Как определили, что это снаряд?
— Дядя сказал. Мы засыпали его землей, чтобы хозяйка не догадалась, что копали в огороде.
Руководитель операции по освобождению заложников прервал допрос, вызвал саперов, и все поехали на Старо - Карантинную к Нине.
Такого скопления народа, вскоре собравшегося на огороде, Нина представить не могла. Саперы, омоновцы, Елена с Куртом, киевские и феодосийские сотрудники ГБ.
Курт привел приехавших c ним к месту опасной находки. Их захоронение оказалось разрытым. Стабилизатор снаряда торчал не присыпанным.
— Мы закопали и разровняли сверху. Мафиози не поверили мне и приезжали проверить.
— Похитителям рассказывали про снаряд? – спросил Курта полковник, что вел допрос в управлении.
— Меня били. Пытать хотели. Как мог не говорить правду?
— Все понятно, – воскликнул полковник. – Бандиты не поверили россказням немцев и приезжали проверить. Но почему не закопали!
— Когда приезжали? Я никого не видела. Ночью сплю чутко, – удивилась Нина, с первой минуты приезда гостей, сопровождавшая их.
Один из саперов склонился над ямой, веточкой осторожно почистил хвост торчавшего снаряда от насыпавшей земли. Другой сапер поднял с земли электрический фонарик.
— Ночью работали.
Следователь прокуратуры забрал фонарик и аккуратно завернул его в чистый носовой платок.
— Корабельный снаряд 82 миллиметра. Не понятно, как не рванул, когда до него дотронулись. Придется эвакуировать людей из ближайших домов. Вывезти невозможно, взрывать будем на месте, – вынес приговор сапер, первым осмотревший опасную находку.
— Исключено! – возмутился мэр города, и повернулся к полковнику из Киева. — Посмотрите, сколько домов рядом! Надо вывезти за город и взорвать.
— Откапывать – самоубийство, – ответил лейтенант саперного взвода. — Я не берусь. У солдат нет опыта. Вызывайте специалистов из Симферополя.
— Вы разве не специалист?
— На учениях доводилось разминировать, но не в таких условиях.
— В любом случае теперь, когда снят слой земли, оставить так нельзя, – сказал полковник. — Проедет по улице тяжелый грузовик и от сотрясения снаряд взорвется.
— Решайте, что будем делать? – спросил феодосийский гэбэшник, взглянув на лейтенанта – сапера, затем повернулся к киевлянину.
— В любом случае снаряд необходимо нейтрализовать.
Тем временем во двор к Нине набились люди со всего Карантина и бурно обсуждали событие.
— Кабы не твои постояльцы, так и жила бы на бомбе.
— Думаешь, у нее одной во дворе следы войны? – разговорилась одна из пожилых женщин. — В сорок четвертом, когда наши наступали, снаряды падали кругом, какие взрывались, а какие уже после войны находили. Такая канонада стояла!
В ожидании специалистов из Симферополя, вызвали солдат для охраны опасной игрушки. Любопытных разогнала милиция.
Елену отпустили, Курт в сопровождении омоновцев и приезжих милиционеров отправился продолжать прочесывать город в поисках места своего пленения.
«Что будет дальше, не ясно, но в любом случае дом пострадает», – рассудили Нина с Дарьей Васильевной и позвали знакомых мужиков помочь перенести телевизор, холодильник, другие ценные вещи в дом к сыну на соседнюю улицу. Понесли к родственникам ценные вещи и соседи Полюткиных – Гладких.

Окончание читайте - часть 3 – ая, заключительная

© Борис Михайлов, 2009
Дата публикации: 03.03.2009 09:29:06
Просмотров: 2789

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.