Время-2.

Никита Янев

Форма: Очерк
Жанр: Публицистика
Объём: 10524 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Например, Гена Янев, когда родился, всё время спрашивал у провиденья, когда проснётся, почему я такой? И первой его мыслью было, как выбраться?
И провиденье горько щурилось, как мужичок после первой, то ли ещё будет, мурзилка. Так он осознал себя, как сота в мёде, Гена Янев.

1.

С телепатией, телекинезом, телепортацией там то же самое, что с животными, птицами, рыбами, насекомыми, растениями.

Самый мистический опыт грузчицкой подработки: как водитель газели на одной интуиции, как навигатор, всю Москву наизусть знает.

И как он себя попсой весь день плющит на всю макушку, и его подсознанье: «ксюша, юбочка из плюша».

Собственно, он и есть навигатор, или ещё слово есть в интернете – зомбоящик: клон, мутант, зомби, фрик.

2.

Поэтому когда говорят, народ, имеют в виду: телепатию, телекинез, телепортацию. Потом, когда этот народ выходит наружу и становится отдельно, как животное и растительное царство, его колбасит по-взрослому, как Чехова.

Подо всем великое по херу дымится, как гамно на морозе, на чистилище жизни. И он становится гопником, мажором, фриком, аватаром. Что слова это телепатия, что драма это телекинез, что реальность это телепортация.

3.

Это и есть спираль времени. Нужно развернуть точку я Бога из пустоты, аннигиляции, анестезии в точку яяяяяяя героев через образ.

И тогда понятно, почему наш герой Гена Янев столь одержим, как несчастье. Поэтому по ведической Сатья-юге золотой век миновал безвозвратно, когда люди были, как Иона в чреве китове – киты, носороги, гиппопотамы.

Собственно говоря - не люди, так что не понятно, о чём бишь? Про Платонову идею? Которая чем отдельней в аннигиляции, тем больше похожа на чеховских героев, которые бесятся с жиру.

Пока не добесятся до настоящего несчастья, и сразу станут – шаламовские герои, как Эдип, Макбет и Гамлет, как Сталкер, жена Сталкера и Сталкерова Мартышка, как телепатия, телекинез и телепортация в клинике Кали-юги.

4.

Другими словами: и когда они были драконами острова Комодо, и когда они стали чеховскими скучающими, и когда они станут планетами и планетоидами, если дослужатся, конечно, по уставу гарнизонной службы.

Они всё равно останутся минуткой: внутренним миром, поступком, героем, адом, чистилищем, раем, телепатией, телекинезом, телепортацией, словом, драмой, реальностью. И вот тут очень важный вывод.

Время – образ реальности, до которого надо дослужиться, как невеста на выданье, и как майор запаса. А не то, что: луё-моё, по-русски не понимаю, как целочка на воздушном шаре, задыхаясь в тоске по несбывшемуся.
5.
Вдохновенье нельзя симулировать. Но, вообще-то, вдохновенье это виденье образа. Но, вообще-то, виденье образа это заслуженный опыт.

Например, Гена Янев, когда родился, всё время спрашивал у провиденья, когда проснётся, почему я такой? И первой его мыслью было, как выбраться?

И провиденье горько щурилось, как мужичок после первой, то ли ещё будет, мурзилка. Так он осознал себя, как сота в мёде, Гена Янев.

Среди других таких же: Сталкеровых Мартышек, папы и мамы, классиков, класса. Так он вышел на время, про которое, как и про всё в точных науках: электричество, микро, макро, не было дефиниций.

И вспомнил, что когда писал стихи в первом классе, у него был такой образ: что он-планета, просто, берёт руки и наполняет временем всякие слова.

6.

Можно поговорить про много: про папу и маму, про западную группу войск и про рыбалку, про халтуру и про халяву. Но здесь вопрос обычной благодарности.

Гена Янев всегда ведь был страшно юродив и рассуждал так: чем поливать из шланга траву на участке, лучше носить на руках в пятилитровых канистрах.

Это ведь были рассужденья планеты, а не зомби. Что это значит? Это значит, что это были рассужденья нового рода Майки Пупковой и старого рода папы и мамы, Кали-юги и Сатья-юги.

Но вообще-то, это были рассуждения Гены Янева, мурзилки, который как только проснётся и видит на всём фиаско, как пыль на предметах, так рассуждает: как выкрутиться, б**?

7.

Помню, спорил с Андреем Громовым на первом курсе, что орденоносец чаще всего не получает медали, какой же он тогда орденоносец? Это про 100000007 закланных в жертву.

Только через 30 лет могу ответить. 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона, когда рожают 100000007 населенья, как Гена Янев, должны себя узнать, как орденоносец, и везде ходить с медалью, как фраер.

Как динозавр, который стал планетой с помощью телепатии, телекинеза, телепортации, народа и Гены Янева.

А иначе он аннигирует в Кали-югу и всем мстит, как целочка на воздушном шаре, луё-моё, по-русски не понимаю.

8.

Малый дембель – это: переехал из одного дома в другой. А большой дембель это то, чего мы больше всего боимся и не понимаем.

И перетаскиваем всё из одного дома в другой, и говорим, что того дома нету. И говорим, что это наш выбор.

Что когда другой дом наступает, мы падаем на пол с подкошенными ногами, как игрушка конык, которой нажали на подложку, и реальность не вернулась.

Но вот тут-то только и наступали Гена Янев и время, открываете рот вы, как в воде, как Садко заморский гость в подводном царстве.

Но звуки не доносятся, как в кошмаре с преследованием, и жанре хоррор, потому что гопники, мажоры и фрики, как целочка на воздушном шаре, луё-моё, по-русски не понимаю.

Выбрали русскую рулетку, крутнули барабаном, и в рот пальнули единственным патроном.

Забаррикадировались от живого, как крепость, и живот вспороли, как самураи.

9.

Гена Янев, как медаль, плывёт по жизни, все пальцы крутят, видали придурка? И Гена Янев придумал классный приёмчик, новую форму.

Новоевропейскую кинодраму, которой нету, но теперь она будет, а куда ей деваться, раз её родили папа и мама, Кали-юга и Сатья-юга, как Гену Янева на свете.

Как палач и жертва друг друга полюбили, как обнажёнка. И где они наступали – становилась реальность, как скатерть-самобранка и новый род.

И это уже, на самом деле, не его Гены Янева свинячье дело, а нового рода Майки Пупковой, Сталкеровых Мартышек, Ген Яневых-2,3,4, Ренессаных мадонн, Постсуицидальных реанимаций, Саамов, Ирокезов, на острове, новой общины. Их жён, их мужей, их детей, которые все дети друг друга.

Который плывёт по полю от Франции до Канады с тоской в животе во время глобальной катастрофы человеческой природы: никто никого не любит, не жалеет, ничего ничего не значит, ничего никогда не было, не есть и не будет.

10.

Это Гены Яневу вместо медали, что он всё видит из другого дома. А пока что как пенсия по инвалидности с эпилептического бочку жизни: 33 года.

И тут мы, вообще, выходим на чёрте что и с боку бантик. На личное начало, на Бога, на аватара, на звёзды, которые в пустоте вращаются вокруг друг друга по спирали, как дети друг друга, как атомы в квантовом поле.

И вращают глазами, левым в два раза больше правого, левым в правую сторону, правым в левую, одним в два раза быстрей другого.

11.

Гена Янев когда первый раз рассказывал Майке Пупковой, Марье Родиной и Орфеевой Эвридике про новые данные, что микро и макро одно и то же.

Женщинам-паркам, жены, дочке, тёще, они пальцы крутили, от придурок, как женщины-горы, что у них институт личности, эгоцентрический ренессанс и страта.

А потом всё повторяли, что это они придумали, а не Гена Янев, и заботились, как планета, и падали на пол, и очнулись в другом доме.

А Гена Янев смотрел сбоку, как дом в деревне и новый жанр, что хитрый, ещё в старом доме полюбил посмотреть из нового дома, как 2 рода.

Которые пердячили за себя и за того парня, как папа Карло и русский народ бурлацкую лямку. Пока тот парень, как психелики и психоанализ 30 лет смотрел в одну точку.

И не мог оторваться, как аннигиляция, анестезия, гипнотерапия и хилер.
12.

Да, и ещё кое-что про звёзды и героев. Ну, представьте, вы – планета, и заботитесь, как организм, про свои части. И засылаете такого персонажа, как десантников в конфликте, во время.

Как Гена Янев, который, на швах эпох что-то чувствует всё время, как телепатия, телекинез и телепортация, как новый и старый род Сталкера, жены Сталкера и Сталкеровой Мартышки.

И когда он в 44 года нашёл новоевропейскую кинодраму, после 11, 22 и 33, Мандельштама Шаламова, Сталкеровой Мартышки и Гены Янева.

И хоть его со всех сторон окружили китайская конница, американский спецназ, мусульманское землячество, новоевропейская кинодрама, как Украину: революция, интервенция, гражданская, диктатура.

Он осознавал себя в каком-то роде медалью, а не что он заслужил медали, как аватара. Что он одновременно и герой в событьях, как Нео в матрице и Аватар на Пандоре.

И кино смотрит с острова Соловки в Белом море, как Нео с подключёнными проводками и Джейк Сули в барокамере. И это ещё до большого дембеля, заметьте.

Короче, что он одновременно: и автор, и герой, и время, как медаль за заслуги перед отечеством 100000007 степени из чистого алмазного рога, снятого у нерожалого единорога.

13.

И ещё, такая фигня, может быть, последняя сегодня. Так было давно. Сколько я помню. В 22, в 33, а не только в 44. Началась она, я так думаю, в 11. Все Бог, а я чмо. И как же это красиво.

Когда из западной группы войск приехал цинковый гроб и контейнер книг иллюстрацией притчи, что жизнь на самую драгоценную жемчужину в здешней природе человека разменять велено, кем велено?

Теперь всё будет хорошо, задание будет выполнено успешно, в 22, когда написал первое стихотворенье, это просто Бог Бога Богом о Бога чистит.

Оглядываешься резко в тайге и тундре в сторожке на острове в море, чтобы увидеть ногу Бога, убегающего за угол в 33 года.

И видишь: 100000007 закланных в жертву смеются – голый в тазике моется и плачет, что трагедия стала драма.

100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона рожают 100000007 населенья, и не знают, что это одни и те же 100000007, как время.

14.

В 49 один Гена Янев на вершинах Гималаев на Курукшетре в Мытищах мочалил своё я о сущности светов, чтобы я вымочалить.

Не чтобы выбросить его на помойку, а чтобы точить им светы, как планета по уходу. И удивлялся, что не наступает облегченье.

Что это сначала диагноз, а потом сценарий, как новоевропейская кинодрама. Как революция и Жутин, потому что революция ренессансна и апокалиптична, а Жутин экклезиастичен, как фрик, и болеет. Старается ударить больнее в драке, в которой никто кроме него не дерётся.

Что революция это сценарий. Жутин это диагноз. Но вот нам интересен Гена Янев, хилер, потому что как он научит невидимыми чернилами на невидимой бумаге спасаться, как герой, звезда и время.

Так они и будут спасаться, как парки. А потом будут думать, что это они сами придумали, как диагноз и сценарий, что микро и макро – одно и то же.

А Гена Янев будет слоняться на периферии без медали, как лузер, с комически властным взглядом.

Май 2014.

© Никита Янев, 2014
Дата публикации: 17.10.2014 12:12:05
Просмотров: 3067

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.