Дыхание Красного Дракона. Часть 2 гл. 12

Сергей Вершинин

Форма: Роман
Жанр: Историческая проза
Объём: 21500 знаков с пробелами
Раздел: "Тетралогия "Степной рубеж" Кн.III."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В голове картографа сразу же обрисовался весь путь Иртыша от озера Нор-Зайсан до Тобольска. Сливаясь воедино далеко на севере с Обью, он представлял важную артерию Западной Сибири, от которой, словно кровеносные капилляры, отходили Тобол и его многочисленные притоки Тура, Тагиль, Ница, Пыжма, Исеть и Миасс, соединяющие Сибирь с Уралом. Иртыш также соединял Западную Сибирь со Степью. Вторжение англичан по Северному морскому пути через Карское море в Иртыш грозило России потерей огромных просторов Восточной Сибири и Дальнего Востока — земель богатых, но еще малоизученных и не освоенных.

«Дыхание Красного Дракона» третья книга из тетралогии «Степной рубеж». Первую «Полуденной Азии Врата», и вторую «Между двух империй», смотрите на моей странице.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОТСВЕТЫ ДРЕВНИХ КОСТРОВ.

Глава двенадцатая.

Крытая плотной хлопчатобумажной тканью грязного цвета арба выкатилась из Восточных ворот Хазрета. Возницу, подгоняющего длинным хлыстом и так бежавшего трусцой лошака, сопровождали два всадника: брат Матео и дон Рональдо. Спешно добравшись до прилагающих к городу арыков, они остановились жилища чистильщика воды. Там их ожидал китаец с тремя лошадьми. Сойдя с коня, брат Матео откинул с арбы край материи и, обращаясь, произнес на латыни:
— Герр Миллер, если не затруднит? То пересядьте в седло. Для вас мы приготовили прекрасного рыжего скакуна благородных кровей. Думаю, он более приличествует званию майора, чем лошак — полукровка, ни ишак, ни лошадь. Чудище, к счастью для Всевышнего, не способное к творению себе подобных.
— Я в плену, граф? — спросил Карл, сползая ногами из арбы на землю.
— Что вы, герр Миллер! Я и мой благородный друг дон Рональдо эль Палло всего лишь пригласили вас гостем в Поднебесную, прогуляться с нами до крепости Чугучак. Вы же были там, когда она принадлежала джунгарскому хунтайши Галдан-Цэрену?
— Приходилось.
— В зюнгорском крае, именуемом Синьцзян, как вы знаете, теперь новый хозяева, император Цаньлун господин Десять тысяч лет Будда наших дней и его наместник Чжао-Хой. Но ни высокопоставленный дажень, ни всевидящий Сын Неба вас к себе не звали. Вы, герр Миллер, нужны мне. И я приглашаю вас прогуляться в нашем обществе до Черного Иртыша. Правда, приглашение получилось несколько экстравагантным, но ваше категорическое нежелание к общению не оставило нам выбора.
Карл протянул к графу связанные руки, без слов, взглядом требуя их освободить.
— С удовольствием, — ответил граф и жестом приказал Рональдо разрезать путы.
— Поверьте, — ласково продолжил брат Матео, когда Карл Миллер был развязан, — для пленения майора, инженера российской экспедиционной команды Чжао-Хой прислал бы дюжину азиатских дикарей. К примеру, джунгар зайсана Эрденэ. Редкий типаж зверя-человека даже для этих богом забытых мест. Только ради святых Апостолов не спрашивайте меня, зачем стоило наряжать двух благородных синьоров в полосатые хламиды, и устраивать в вашу честь столь дорогой маскарад? К слову сказать: в представлении которого, кажется, я потерял одного из своих слуг.
— Орден никогда не считался с верно служащими ему людьми, — ответил Карл. — Сожалея о потере человека, вы, граф, и вам подобные лишь обмолвитесь к слову и то не всегда.
— Прошу на лошадь, герр Миллер! — ласковый тон собеседника приобрел стальные оттенки, ему не понравилось сказанное Карлом, и он добавил: — Не тените время! Если нас нагонят, придется сделать то, чего мне как христианину очень не хочется. Но как член братства, я это совершу не задумываясь.
— Говорите прямо: вам придется меня убить. Вы же не посягали на мою жизнь до моего рождения[1].
— Герр Миллер, общаясь с вами, я все больше и больше питаю к вам симпатию и сделать то, что вы так небрежно бросили мне в лицо, будет для меня не просто. Но как я понял, вы знакомы с моральными догмами святого братства. Это делает вам честь.
— Если быть точнее, я знаком с иезуитскими догмами отсутствия морали. Разве не вы учите братьев: «Позволительно сыну, отвлеченным намерением, желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для себя, ради ожидаемого значительного наследства». Учите клеветать, клятвенно лжесвидетельствовать с распростертой рукой на библии и прочему. Легко подгоняете христианские воззрения на мир под себя, как кресло под изысканный зад генерала братства, исходя из времени и места.
Граф не ответил. Вскочив в седло, резким приказом он повелел Рональдо бросить арбу и поторопить майора. Исходя из красноречивого взора черных очей полублагородного дона, из которого было ясно, что возражения бессмысленны, Карл освоил под собой рыжего скакуна и последовал за братом Матео. Скоро они уже мчались по солончаковой степи на юго-восток, в сторону зюнгорской земли.
Путники делали лишь краткие остановки у колодцев. Поили коней, наскоро, сыром и вином подкреплялись сами и отдыхали в тени лошадей. Граф де Аннтире не уделял больше времени для разговоров и по большей части Карл видел только его немного сутулую спину в широком, развивающемся на встречном ветру халате. Ловко управляя серой в пятнах лошадью, брат Матео летел по стезе уготовленной ему Господом Богом и генералом ордена святого Лойолы Лаврентием Риччи
К вечеру третьего дня на степном горизонте появились палатки караула воинов Поднебесной. Брат Матео и его сообщники не стали зря рисковать, на протяжении всего пути они чувствовали дыхание погони и решили добраться до Чугучака по краю зюнгорской земли. Переговорив с маньчжурским колдаем, под началом которого было десятка три солонов, предъявив тому лист, с вислой печатью наместника Синьцзяна, граф де Аннтире велел трем своим спутникам расседлать коней и объявил о ночевке.
С удовольствием расслабляя усталые мышцы, Карл расположился на земле у разведенного костра. Сейчас его не волновала дальнейшая судьба. От бешенной скачки с короткими передыхами болели все кости. Хотелось только одного, чтобы земля под тобой остановилась, не тряслась, и тебе не надо было в такт ее бугристым неровностям подпрыгивать вместе с лошадью в стременах.
— Подложите под голову, герр Миллер, — подавая ему бурдюк с водой, проговорил граф.
— Ваша учтивость ни к чему, — ответил Карл. — Я не напрашивался в гости. И соблюдать обычаи гостеприимства, думаю, вам не следует. В вашем обществе меня больше устраивает статус пленника.
— Не люблю повторяться, герр Миллер, но вы не пленник. Вы мой гость, хотя и вынужденно.
Брат Матео снова был мягок и дружелюбен. Оказалось, его нисколько не утомили скачки, и, после долгого пути, он не прочь был поговорить.
— Как вам известно, — продолжил граф, устраиваясь на ночлег рядом, — я представляю сторону, чьи интересы сегодня совпадают с интересами католических стран, — союзниц России в войне против прусского короля Фридриха и Великобритании.
— Я, граф, придерживаюсь протестантства, моя жена дочь пастора лютеранской церкви, со времен Мартина Лютера гонимой иезуитами и папой.
— Мы сейчас не говорим о сыне рудокопа из Эйслебена,51 герр Миллер.
— Думаете, граф, у нас получится говорить не о разногласиях христианской церкви?
— Это зависит от вас. В какую очередность ставите вы: служение учениям Лютера и русской императрице.
— Служение России. Россия дала моему прадеду, деду, отцу, возможность исповедовать протестантскую веру, которая и мне по душе.
— Я был в том уверен… Так вот: если мы не можем соединиться в единоверии, давайте объединим наши силы в ненависти. Поверьте, чувство ненависти иногда даже сильней любви.
— Кого же мы будем ненавидеть?
— Великобританию. Вы знаете, англичане куда более расторопны в раздаче чинов, чем русские. Капитан Клейв прозябавший в Мадрасе и от бедности хотевший было покончить счеты с голодной жизнью, за годы проходившей в Ост-Индии англо-французской военной компании последних лет, весьма возвысился. Благодаря победам над индусами, голландцами и французами он стал губернатором Бенгалии.
— И какое отношение, милостивый граф, некий капитан Клейв, о котором я даже никогда не слышал, имеет к моему пленению?
— О дорогой герр Миллер, пулю, которая убивает, тоже никто не слышит. Не успевает. Но если пуля выпущена, то она есть, — пуля! Летит, порой издалека, и не так уж редко находит свою цель. В начале этого года Клейв объявился в Лондоне. Из дрожащих рук стоящего в одной ногой в могиле короля Георга он получил титул борона Пласси и чин генерал-майора. Министр военных и иностранных дел сэр Питт ласково принимал его у себя в министерстве, они говорили о многом в частности о новом торговом пути в богатейшую Индию… — брат Матео сделал паузу. — Английскими легкими судами от Северного океана в Обскую губу. Из нее в Обь, далее вверх по Белому Иртышу до озера Нор-Зайсан, Тарбагатай, и Черным Иртышем прямо-таки в Китай, и далее в Индию.
— Но это не возможно! — невольно воскликнул Карл и сам испугался того, что замысел сэра Питта был невероятный, но не такой уж неосуществимый.
В голове картографа сразу же обрисовался весь путь Иртыша от озера Нор-Зайсан до Тобольска. Сливаясь воедино далеко на севере с Обью, он представлял важную артерию Западной Сибири, от которой, словно кровеносные капилляры, отходили Тобол и его многочисленные притоки Тура, Тагиль, Ница, Пыжма, Исеть и Миасс, соединяющие Сибирь с Уралом. Иртыш также соединял Западную Сибирь со Степью. Вторжение англичан по Северному морскому пути через Карское море в Иртыш грозило России потерей огромных просторов Восточной Сибири и Дальнего Востока — земель богатых, но еще малоизученных и не освоенных. В условиях войны основных воинских сил России с Фридрихом Прусским в Европе, крепости малой статьи Иртышской оборонительной линии не удержат двойного натиска многочисленного Китая с юга и хорошо оснащенной артиллерией и стрелковым оружием Великобритании с Севера.
— Вижу, вы поняли мои слова, герр Миллер, — проговорил брат Матео, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. — Если Китай вторгнется в Степь, Англия вышлет военно-морскую экспедицию в Карское море дойдет до Обской губы и поднимется по Иртышу. Чем такой поход закончиться для России, одному Господу Богу ведомо.
— Вы поразительно осведомлены, граф! Будто сами присутствовали при последних секретных заседаниях Палаты лордов.
— У иезуитов уши есть везде. Вы же знаете, герр Миллер! Зачем пустые разговоры. И поверьте на слово, — источник достоверен.
— И какая роль во всем этом барона Клейва, он же губернатор Бенгала, а не провинции Синьцзян.
— Неужели не понимаете? — спрашивая Карла, граф изобразил на лице крайнее удивление.
— Пока, не совсем. Точнее — совсем не понимаю.
— Странно. У вас, немцев, очень острый ум. Поразительно холодный расчет и педантичность, но иногда не хватает обычной логики. Некоторые среднеазиатские правители в частности правитель Коканда Ирдана-бий и беки Кашгарии взывают к помощи против вторжения Китая в Полуденную Азию, возможно, Восточного Туркестана, и просят могущественного шаха Ахмада Афганского заступиться за единоверцев. Генерал-майор Клейв получил от сэра Питта кругленькую сумму, чтобы по возвращению в Ост-Индию английский золотом побудить воинственных синхов Пенджаба к восстанию против Жемчужины эпохи, семь или восемь лет назад покорившего данное княжество индусов. Подавляя волнения синхов Пенджаба своей гвардией, — гулямами, набранными со Степи, шах Ахмад не сможет помочь среднеазиатским бекам и Бию Толе правителю Старшей киргиз-кайсацкой орды. Чжао-Хою будет легче уговорить Сына Неба напасть на Степь и уже этим летом покорить Среднюю орду. Следовательно, упрочится возможность экспедиции англичан по Иртышу.
— Наместник Синьцзяна тоже пользует в своих целях английское золото?
— Нет. Он пользует мальчиков-бячей! Которых регулярно ему поставляет художник из пекинского дома иезуитов миссии святого Иосифа, скромный монах Матео, бывший философ граф де Аннтире, — то есть я. Растратив казну новой провинции на похотливые удовольствия, Чжао-Хой жаждет пополнить ее за счет богатых табунов киргиз-кайсацких султанов или среднеазиатских городов Самарканда и Бухары.
— Оренбургскому губернатору это известно, — ответил Карл, понемногу он стал отходить от восприятия графа как иезуита, ему показалось, что на какое-то время они действительно могут стать союзниками. Устроив голову на предложенном де Аннтире бурдюке, он продолжил: — По просьбе хана Абулмамбета, я прибыл укреплять стены Туркестана, но как оказалось для их починки требуется не один месяц. А вторжение, вы сами говорите: может начаться уже к лету.
— Твердого решения: куда пойти или стоять на месте, пока нет ни у совета цензоров, ни у императора Поднебесной. Сын Неба пока склоняется к словам главного советника Хэшэня, предложившего Властелину Десять тысяч лет касательно Степи политику «ласкового отношения к дальним». Чжао-Хой и Хэшэнь злейшие враги. Оба они борются за место у трона, но всегда выиграет тот, кто контролирует обе противоборствующие силы.
— То есть вы, граф?
— Орден святого Игнатия Лойолы в моем скромном лице и в лице моего духовного наставника генерала Риччи. Не скрою от вас, герр Миллер, что, исходя из интересов братства, в тайне благоволю к обоим сановникам и принимаю непосредственное деятельное участие в их дальнейшей судьбе.
— В этом я не сомневаюсь, граф.
— Этим летом по Белому Иртышу на озеро Нор-Зайсан из Омской крепости придет российский малый шлюп. Забрать из китайской стороны некоего абазинца Смаила Карташева посланца к императору Поднебесной. При нем будет лист палат Лифаньюаня Внешней провинции Серединного царства губернатору Сибири тайному советнику господину Соймонову. Содержание листа пока неизвестно, поскольку даже братья во Христе не могут прочитать то, что еще не написано. Но если лист будет о добрососедском отношении к России, дажень Чжао-Хой постарается спровоцировать столкновение сотни солонов во главе с офицером знаменных войск Ю-Чженем и пяти сотен джунгар зайсана Эрденэ из рода Хойт с русскими солдатами на глазах у сановника Лифаньюаня, прибывшим в крепость Чугучак вместе с посланцем русских.
— И как столкновение должно произойти? — Карл забыл про усталость, ожидая ответа графа, он полностью превратился вслух.
— Обычно во время ожидаемого прихода шлюпа, для торга к Чугучаке округе скапливается много киргиз-кайсаков. Зайсан Эрденэ и солоны разорят один, два или три аула, — особо жестоким образом. Жечь юрты и убивать детей, будут до тех пор, пока мягкосердечные русские не уступят слезным мольбам киргиз-кайсацких женщин и не вступятся. В свою очередь на помощь людям из шлюпа придут форпосты, казачьи разъезды и гарнизон ближайшей крепости Каменогорской…
— А на порубежье под рукой Чжао-Хоя двести тысяч знаменных воск Поднебесной, — задумчиво проговорил Карл, как бы продолжая мысль графа.
— Пока сановник от Лифаньюаня, думаю, это будет Тоголта сподвижник Хэшэшя, донесет весть до Пекина, война будет необратима и Сыну Неба останется только утвердить ее своим высочайшим указом. При таком развитии событий, провозглашающий политику мира со Степью советник Хэшэнь станет не угоден Властелину Десять тысяч лет Будде наших дней. Чжао-Хой примет из рук Сына Неба власть над новыми территориями и расчистит себе место у «драконова сиденья», с правом лишь один раз раболепно падать лицом об пол пред стопами императора.
— Вами описана весьма печальная перспектива.
— Я художник и привык к ярким краскам, герр Миллер. Но есть и другой вариант: прибывшие на шлюпе русские не вмешиваются в резню киргиз-кайсаков джунгарами. Берут посланника губернатора Сибири на борт, поднимают паруса и спокойно уходят вниз по Белому Иртышу, туда, откуда пришли.
— И что тогда?
— Тогда сановник Лифаньюаня Таголта докладывает в Пекине Сыну Неба о бесчинствах творимых подданным императора джунгарином Эрденэ с пришедшими в Чугучак для торговли мирными киргиз-кайсаками. Зайсану и колдаю знаменных войск Ю-Чженю… — граф сделал небольшую паузу, небрежно оглядел спящего по ту сторону костра дона Рональдо и продолжил: — А так же, моим благородным спутникам, которые из жажды наживы тоже примут участие в задуманной Чжао-Хоем кровавой мистерии, отсекают глупые головы. Тень произошедшего у озера Нор-Зайсан изуверства, падает на наместника Синьцзяна и с моей помощью советник Хэшэнь окончательно уничтожает строптивого даженя. К этому лету войны России с Китаем не происходит, следовательно, не происходит и военно-морской экспедиции англичан в Обскую губу.
— Иезуиты не играют коротких партий, — Ответил Карл и, пытаясь всмотреться в черные, мавританские глаза де Аннтире, спросил: — Поделитесь, граф, что ожидается на ваших хитроумных раскладах в следующем году? Какие участки огромного мира сотканного Господом из различных государств и воззрений людей на их Создателя, будут вас волновать завтра?
— Все в руках Господа, герр Миллер, — пряча лицо под тюрбаном и устраиваясь спать, проговорил брат Матео. — Король Георг стар и к осени вполне может умереть. Его сменит сын умершего Фридриха, принца Валлийского, внук короля Англии. Будущий король Георг III воспитанник лорда Бюта. А тот противник партии Вигов60 и сэр Питт уже окончательно потеряет влияние в Палате лордов. На моей родной Испании сегодня новый король — Карл сын Елизаветы Фарнезе, — брат Матео тяжело вздохнул. — Из бывшего герцога Пармы и Тосканы со временем выйдет деятельный политик. Очень вероятно, что через него Франция вновь обретет в Испании военного союзника против Англии… Давайте спать, дорогой мой гость. По большому счету вовсе не важно, что будет в следующем году или через десять, — сто лет... Это головная боль грядущих за нами поколений. Для вас, герр Миллер, главное понять происходящее сейчас и сделать из него правильные выводы. Поверьте, события этого лета на степном озере Нор-Зайсан очень значимы не только для русских, но...
Граф де Аннтире не договорил, — уснул буквально полуслове или претворился спящим. Недавно хотевший лишь покоя, Карл уставил немигающий взор в звездное небо куда-то спокойно и безмятежно плывшее над головой. Иезуит поставил перед ним задачу с тремя неизвестными. Доводы собеседника были логичны: столкновение с Поднебесной сейчас, было не в интересах России, а если верить графу не только России. Но с другой стороны уход воинской команды русских, на глазах которых дажень Чжао-Хой собирается развернуть беспощадную бойню мирных киргиз-кайсаков пришедших к Чугучаку для торга, неминуемо отразиться на решении курултая ханов султанов и биев в Хазрете и может быть решающим фактором в отчуждении казахских жузов от Российской стороны.
Возможно, этого и добивается хитрый иезуит, витиевато вводя инженер-майора в заблуждение. И третье неизвестное: как Карл доведет пришедшим на шлюпе к озеру Нор-Зайсан русским офицерам, обстоятельства изложенного ему по большому секрету столь темного дела, когда он находиться в плену у графа.
Сквозь тяжкие раздумья, инженер-майор почувствовал, что ноги обвила волосяная веревка и, затянувшись на голенях, медленно стала тащить его от горевшего в ночи костра.
Когда голова Карла съехала с бурдюка с водой, он услышал тихий шепот графа.
— Счастливого пути, дорогой герр Миллер. Когда встретитесь со своими спасителями не забудьте о том, что я вам говорил.
Карл скосил глаза на собеседника, но брат Матео безмятежно спал, закрыв лицо тюрбаном. Волосяная веревка напряглась, и тело инженер-майора поехала во тьму степи гораздо быстрее. Вскоре его ухватили чьи-то руки и понесли.
— Не беспокойтесь, Ваше благородие, это я - десятник Пахом, а со мной четверо кайсаков, — дыхнув в лицо офицера табачным перегаром, спехом проговорил один из них.
Карл и не думал, что помесь ядреной махорки и дикого чеснока, может оказаться для него таким приятным…
Сотник Плетнев встретил майора Миллера в походном стане киргиз-касаков расположенном в версте от караула солонов. Обнявшись как братья, они присели к костру. Разведенный киргиз-кайсаками огонь, и пылал ярче, и грел лучше. Даже запах желтоватого от кизяка дыма был совсем другой, чем у китайцев, — успокаивающе тянуло родной стороной.
— Вот и свиделись снова, Карл Иванович, — радостно проговорил Плетнев. — Вы уж не серчайте на меня, что не уберег вас от ворога.
— Да я и не сержусь, Онуфрий.
— Вот и добро! Казаков-то я зараз, - сразу поднял. Но нехристь всегда впереди шел. Всего на полкорпуса коняги, а все ж наперед. Вот что странно: от погони они рьяно уходили, а в послед разные пометы оставляли, то тряпицу бросят, то куст сломят. Сперва думал невдомек им премудрости степи, а потом гляжу нет, — сознательно следы делают.
— Сознательно? Ты не ошибся?
— У меня, Карл Иванович, глаз верный — казачий. Ну а как караул солонов повстречали коней в лежку. Лежу я рядом с жеребцом и думаю: «С боем надо брать», не отставлять же вас китайцам. Говорю казакам: «Рассвета дождемся. По заре и пойдем. Далее уж как получиться». Отошли мы поодаль, видим, снова конная команда караулом стоит. Вроде как киргиз-кайсаки. Бий Казыбек-то мне такую тамгу вспоможение выдал! Я ее батыру кайсаков показал, он сразу в почин ко мне и пошел. Уловку с арканом он придумал: батыр Жунсузбай. Он и увел вас из стана солонов, тихо без боя.
— Много ли у него воинов?
— Сейчас спросим. Жунсузбай!.. Карл Иванович спрашивает: много ли у тебя жигитов под седлом?
Из темноты к костру вышел высокий молодой казах в воинском облачении и только после того как вежливо пожелал инженер-мойру вечного Голубого Неба над головой, верных друзей рядом и полного желудка по вечерам у теплого ночлега, ответил:
— Полусотня, мурза Карл, из тысячи толенгутов старшины Кулсары.
— Мало… Сколько дневных переходов до крепости Чугучак и озера Нор-Зайсан?
— Пять. Если торопиться, то четыре.
— А до стана Кулсары?
— Десть, двенадцать переходов, Кулсары не стоит на месте, мурза Карл.
— Пошли гонца-хабарчи к старшине Кулсары пусть спешно посылает сотен пять-шесть своих лучших толенгутов к указанному мной озеру Нор-Зайсан. Наместник Синьцзяна дажень Чжао-Хой хочет напустить на киргиз-кайсацкие аулы, — на женщин и детей, стервятника джунгарского нойона Эрденэ. Пусть кара-хабарчи летит быстрее ветра, а мы, батыр, ни часа немедля, пойдем туда же теми силами, что имеем…

Примечания.

[1] «Духовные упражнения» — наставления основателя ордена Игнатия Лойолы, впоследствии негласный устав иезуитов.

© Сергей Вершинин, 2011
Дата публикации: 13.02.2011 10:19:38
Просмотров: 2817

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.