Авторы онлайн:
Константин Эдуардович Возников

Немота звёзд

Николай Тарасов

Форма: Рассказ Жанр: Просто о жизни Объём: 6169 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям!	Рецензии и отзывы Версия для печати
Свернуть в сторону? нет? Он увидел на углу дома дрожащую, с взлохмаченными чёрными волосами, незнакомую женщину — страшно, по-животному воющую, раскачивающуюся телом, заламывающую руки. Полуголая, она стояла босыми ногами в сугробе и смотрела на него, приближающегося, казалось, с намерением броситься навстречу, напугать. Он заметил её издали, но продолжал идти по направлению к дому, перешагивая через горы мартовского тающего снега и весёлые лужицы. «Должно быть, из сумасшедшего дома выпустили, беднягу...» — подумал он и осторожно поставил на островок высохшей асфальтовой дорожки тяжёлые сумки с продуктами... «Сколько можно в руках таскать тяжести, надо бы рюкзачок какой завести», — сказал он себе вслух. Часто — то ли магнетической индукцией от присущей ему проницательной чувствительности, то ли мнительностью и неуверенностью, какие были видны при взгляде на него, привлекал он внимание разных неприятных людей — бомжей, попрошаек, цыганок, пьяных задир... А может, ему просто «везло» в жизни на такое благодаря излишне доверчивому виду и добрым глазам? Стоило ему подумать — вот, сейчас подойдут, — и — подходили! Мало того, он откликался на любую просьбу, он рассеянно и подолгу слушал бредни из разных уст, не позволяя, однако, приблизиться, коснуться себя, поскольку был брезглив и боялся заразы. Часто он даже пари сам с собой заключал, и тот в нём, кто ставил на «вляпаться», — всегда выигрывал, несмотря на то, что другой, кто ставил против, — делал в такой момент, как ему представлялось, строгое или даже свирепое для защиты лицо... Подняв сумки и выпрямившись, он посмотрел туда, откуда ожидалась ему очередная неприятность, но... никого не увидел! Странная женщина исчезла; он взглянул по сторонам и даже обернулся — её нигде не было. Проходя мимо места, где она стояла, он невольно взглянул на снег, представив на нём её голые, посиневшие ступни... — Ради бога, я устала! дай, наконец, поспать... Жена возвышалась на высоких подушках и казалась неприступной горной крепостью. В лунном свете её чёрные волосы неприятно отливали серебром. Она не подкрашивала седину — располневшая, неряшливая видом, совершенно равнодушная к тому, как покажется мужу. Годы блеклой совместной жизни, в какой основой был быт, воспитание детей, постылая, плохо оплачиваемая работа, навсегда выветрили романтику их другого времени — сплетение желаний, жар и страсть, безрассудство даже... всё сменила привычка — привычка жить; привычка же получать отказы уже не возмущала — он привык и к этому, объясняя их разными причинами. Всего легче было, уйдя в другую комнату, достать из серванта коньяку или водки, — тогда спалось в одиночестве расслабленно и покойно, и не надо было вымучивать из себя в ванной комнате подобие удовлетворения. Любила ли она его? Вопрос этот всегда был труден для мужчины: после того как дочки, счастливо выйдя замуж, отошли от них, он был вправе ожидать большей теплоты и привязанности. Чёрт их возьми — им же, и ему, и ей, не было и сорока пяти, — жизнь, можно сказать, теперь только начиналась! Но дни и ночи летели прежней чередой, став даже скучнее и суше... Иногда она первой ласкалась к нему, но это была лишь тень далёкого прошлого... Он же по-прежнему любил её - любил и за их прошлое, и теперешнюю любил не меньше. Удивительно, как иные мало себя ценят, думал он о себе, как о постороннем. Как мало, по сути, нужно таким мужьям, но и эта малость случалась нервно и больно на фоне яркой, сочной картинки жизни, в какой были другие, желанные, может быть, женщины...несущие, в силу новизны для него, манящей кажущейся доступности, внешней нарядности, свежести — то, чего ему не хватало! Признаться, — других женщин у него не было; нет, конечно же, когда-то в юности... Он мог даже щегольнуть перед самим собой условным списком побед и поражений; на этом поле боя он не был ни героем, ни трусом, — так, несколько недолгих встреч, о каких он иной раз вспоминал, теша память и самолюбие. Завести любовь на стороне не позволяли разные, но связанные между собой чувства, такие, например, как привязанность, стыд, совестливость, да и лгать в глаза он попросту не мог и не умел. Обладатель пылкого воображения, он и это чувство похерил за ненадобностью, — ему было стыдно за себя, когда это воображение приходило на помощь, выручало. Старик Эрве со своей «Супружеской жизнью» был понятен и многое объяснял. Книга эта должна вместе с Библией лежать в каждой спальне, думал он. И ещё он думал, что не имел прав судить свою женщину, как не имел права на это и писатель: это всего лишь их, мужчин, сторона жизни; самый умный и талантливый никогда верно не объяснит никакой женщины, ибо не знает их стороны. ...Вечером он пришёл к жене в спальню. Им некуда было спешить, но он был по обыкновению нетерпелив и страстно желал соединения. Он снял с неё ночную рубашку, целовал ушко, полную, в веснушках, спину, бёдра, ноги, — всё, что ему было пока доступно... Жена лежала на боку, зевала, но он был настойчив и ко всему привычен. Он вошёл в неё, сильно, рывком, отчего она вскрикнула: — О, Саша! Было отчего расстроиться! — его вовсе не так звали, но он, стиснув зубы, продолжал. Откликнулась наконец и она... Ему не спалось, он встал, подогрел чаю, попил его, задумчиво глядя с балкона на звёздное небо. Звёзды загадочно подмигивали друг другу, зная, наверное, первопричину всего; на него же смотрели холодно, с насмешкой. И луна почему-то не хотела этой ночью говорить с ним — как в другие ночи, когда он «чокался» с нею рюмкой. Под утро он снова прилёг к ней на кровать. — Ради бога, я устала! Дай, наконец, поспать... Оттенки раздражения в голосе жены были ему привычны, даже после единения, — ему не впервой были её частые смены настроения... Так, не укрывшись общим с ней одеялом, не касаясь её тела, он уснул, голый, замёрзший от немоты звёзд. Жена лежала в темноте, он же почему-то был освещён их бледным светом, хотя окно в спальне было завешено плотными шторами. Прошло уже много времени после того как её муж умер во сне — несколько недель, может быть — месяцев, а то и лет. Она даже не хоронила его, ибо ждала живого — трясущаяся, выкрикивающая что-то страшное, бессвязное, в белье и босиком, на углу их дома. © Николай Тарасов, 2008 Дата публикации: 30.05.2008 00:56:35 Просмотров: 2992 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. Ваше имя: Ваш отзыв: Для защиты от спама прибавьте к числу 3 число 54:
Рецензии Наталья Уланова [2008-05-30 09:25:49] Чего-то я аж понервничала... Не обращайте внимания, это от впечатлительности. Но написано очень хорошо. Неоднозначный рассказ. Наверно в жизни, было бы о чем поговорить... Ответить
Отзывы незарегистрированных читателей Лидия Тосик [2008-06-03 16:01:06] Я оказалась в НЕМОТЕ, когда попыталась покритиковать хоть что-нибудь в этом рассказе. Очень. Очень хорош. Пока читала – находилась там, рядом с его героями (как-то не хочется называть персонажей Вашего рассказа героями – настолько они горестно человечны). Стояла рядом с … Виктором (назвала его почему-то для себя так) пока он разгибал уставшие, занемевшие руки, ставя на тротуар тяжелые сумки. Присутствовала, затаив дыхание, в спальне, затаившись у тяжелой шторы в душном семейном запахе чужой жизни. Затем, с облегчением, вместе с Виктором вдохнула свежего весеннего ночного воздуха на балконе, осторожно, чтобы он не заметил, втянув носом почти неуловимый запах чая. И… боязливо заглянула ему в глаза, - это оказалось страшно… Позже, надолго замерла от неожиданности, вглядываясь в его уже мертвое лицо. Зрительно, осязаемо до глубочайшей проникновенности в суть чужих, но всё же понятых мною меланхолий. Ответить Николай Тарасов [2019-01-11 22:26:09] Как давно это было...виноват десятикратно я. Прости, Читатель!