Кишки на ремешки

Влад Галущенко

Форма: Рассказ
Жанр: Приключения
Объём: 19582 знаков с пробелами
Раздел: "Секреты украинской войны"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Нет ничего обиднее, как умереть от пуль своих друзей.

Наш разведвзвод успешно целых три дня собирал информацию в тылу врага. На обратном пути мы вышли на связь, чтобы открыли проход на нашей передовой. Как всегда закинуть антенну на верхушку дерева послали меня, самого молодого и легкого. Не повезло мне ни с ростом полтора метра с шапкой, ни с весом петуха на боксерском сленге.
Трудно подняться в собственном мнении, когда все девушки при знакомстве смотрят сверху вниз.
Решил идти на фронт, убедив родню, что в такую маленькую мишень, как я, точно не попадут.
Седой майор в штабе дивизии долго переводил взгляд с пулемета у окна на меня и определил в разведку, видимо, решив, как и я, что пулемет мне не поднять, а такого мальца враг даже в бинокль не разглядит.
- Пашка, раскрывай зонтик, чего раскорячился? – крикнул снизу Стилет, командир нашей группы.

Я щелкнул кнопку на антенне и повернул её в сторону передовой.

И тут же сполз по стволу метра на три вниз. Сначала услышал шлепки снайперских пуль по стволу, а затем свист мин.
Видимо, на передовой приняли зонтик антенны за прицел снайпера, потому и начали чумовой обстрел. В другой обстановке я бы порадовался за такую точность и кучность стрельбы, но не в этот раз.
Сверху я увидел, как мина взорвалась точно в середине сидевших кружком разведчиков. Но это не спасло меня. Последняя мина срубила дерево, на котором я сидел.
Остальное было как во сне. Медленное падение и два удара, один спиной о землю, а второй – падающим стволом.

***

Очнулся я от методичного постукивания по голове.

Сквозь розовую пелену увидел двух бугаев в белых рубашках с черными бабочками. Мужики тащили меня за ноги вниз по широкой лестнице в подвал.

Теперь понятно – откуда эти удары по голове.

- Эй, а поаккуратней нельзя? – прохрипел я и тут же пожалел об этом.

Последнее, что помню – это летящий навстречу носу кулак, раза в два больше моей головы. Ах, да! На пальцах была синяя татушка «БОЛТ» и огромный серебряный перстень с черным камнем. Последней мыслью было: «Надо повернуть голову, чтобы не поцарапать печаткой мой чудный римский профиль!».
Судя по хлюпанью в носу – не успел. Пощупал второй рукой. От профиля практически ничего не осталось, сплошное кровавое месиво. Жаль. Светке это не понравится. Она моим носом с горбинкой все уши подругам прожужжала.

Короткий полет в темноту и приземление в мягкую кучу. Кто-то подо мной коротко пискнул. Крысу я раздавил, что ли?

Я, шатаясь, встал на ноги и сделал в полной темноте несколько осторожных шагов вдоль стены.
Ага, подвал квадратный. Один угол завален мягким старьем. Ни труб, ни кранов с водой не было.

Когда усаживался на кучу, под руку попался мячик. Но почему он волосатый? А что это за выступы?

Поняв, что держу в руках отрезанную человеческую голову в потеках крови, брезгливо отбросил в сторону. А на чем тогда я сижу?

Быстро откинул в сторону оторванные человеческие руки, ноги и головы. Так это воняет не сдохшими крысами, а человеческими останками!

На четвереньках переполз в другой угол, подальше от этой мерзкой кучи. От холода зубы выбивали чечетку, а горло от жажды полыхало огнем.
Почему я так мало хлебал холодную хрустальную воду из своей баклажки? Она плавала перед моими закрытыми глазами, маня чистотой и свежестью. Если бы мне сейчас предложили английскую принцессу и стакан воды, клянусь, выбрал бы стакан.

Сверху раздался скрип открываемой двери. Амбал во фраке за ногу потащил меня наверх.
Ну, почему не за руку? С трудом согнул голову, усердно пересчитывающую каменные ступеньки. Господи, да когда же они кончатся? Ага, затылок скользит по мягкому ковру.
Какое облегчение! Не наслаждение, конечно, но все-таки.

- Болт, повьерни его мне, - визгливый голос напоминал писк ножа по стеклу.

Болт, Болт. Что-то знакомое. А, это же тату на кулаке, который поменял мой чудный профиль на попу макаки, неудачно съехавшей с каменистой кручи.

Пинок блестящего ботинка пришелся прямо в открытый глаз. Половину панорамы тут же заволокло красным туманом. В красном кресле в углу комнаты сидел шибздик в красном халате с золотыми драконами Красное на красном. Не есть хорошо. Тем более к красному не подходит отштукатуренное чем-то белым раскосое лицо. Явно не второй свежести.

- Ти, чучило, жить хочьешь? – просипел карлик с диким акцентом. Явный америкос.

Ага, этот сугубо философско-риторический вопрос можно пропустить. Пусть сначала цену назовет, чтобы потом поторговаться.

- Болт, ти его, как ето по-вашему, не охандокал? Почьему он молчать?
- Щас проверю, господин Скот.

Горилла три раза полирнул свой ботинок у меня между ног. Боже мой, как хорошо, что я не иду сегодня на свидание! Бедная Светка, на ее долю остается все меньше и меньше наслаждений.

- Слышу я, слышу, как вас там?
- А, очинулся, как ето, дохлый куриц?
- Извините, пан Скот, это скорее петух, в смысле, мужицкого рода. Был, - прошамкал Болт, почему-то поддерживая свою челюсть неандертальца указательным пальцем. Наверное, совсем недавно его с дерева сняли и хвост отрубили.
- Ти, пьетух, жить хочьешь?

Что он заладил, как попугай?

- Не хочу! Нахрена мне такая жизнь, когда разные твари всяких надежд на потомство лишают?
- Ага, значит, хочьешь, раз о бабье вспомнил. Но ти должьен, как ето, заслюжить право на жизнь.
- Я, кроме воевать, ничего не умею.
- Поньимаю, не дурак. Будьешь воевать за жизнь. Я снимаю про ты. Двенадцать серий до тьебя. Ти тринадцать серия. Болт, говори правил.

- Сюда морду вертай, сучонок недоношенный, - на этот раз австралопитек полирнул ботинок об меня всего два раза.

Уже не так и больно. Какая все-таки скотина человек! Даже к боли привыкает, а некоторые садо-мазы и наслаждение от нее ухитряются получить. Вот выберусь отсюда, надо будет со Светкой попробовать. Нет, не ногой в пах, - плеткой там, или ладошкой по эротическим местам.

– Тебя подсадим в камеру с уголовником-убийцей. А то, как он тебя на куски рвать будет, заснимет камера. Такое вот кино. Усек, Васек? Выживешь, отпустим. Гы-гы-гы.

Ну, вот теперь многое прояснилось.

- Выбирай себе другана на ночь, петушок, - Болт кинул на пол пачку фотографий.

Боже мой, и таких уродов носит мать-земля, бедная наша старушка. Нет, если уж идти в последний путь, то только не с ними.

- Твоя выбирал себе куриц? – карлик хихикнул из кресла.
- Гы-гы, курочку, во - хохма! Только наоборот. Курочка будет топтать петушка, гы-гы-гы.
- Выбрал.
- Кого, покажи, - нагнулся ко мне Болт.
- Тебя, - я ткнул в него пальцем.

Появились у меня на него некоторые виды после полировки ботинок. Это вдвоем против меня они герои, а вот один на один – это еще будем посмотреть…

- Меня нет в раскладе.
- С другими драться не буду, можете хоть сейчас пристрелить. Петушок хочет склевать только этого червяка.
- Как ты меня обозвал, падаль? Это я – червяк? Да ты у меня до камеры не доползешь, об пол сотрешься, ветошь сортирная! – горилла ревел и плевал слюной, кося на хозяина кровавым глазом.

Тот задумчиво переводил взгляд с меня на своего сторожевого пса, сравнивая габариты.

- А что, Болт, это есть хороший идея. Назовьем серий Слон и Моська. Идьот.

Я не понял, это он служку своего обозвал или согласился на мой вариант?

- Только, Болт, не надо бистро. Надо, чтобы пьетух визжал, как свинья, ровно час. Нам нужен польный серия. Будьет Оскар подавать.
- Сделаю в лучшем виде, не сумлевайтесь, герр Скот. Будет подыхать долго, но верно. Я ему мозги буду вычерпывать чайной ложечкой.
- Хорошо. Неси этот вонючка в девятый камер.
- Это - где склад сушеных актеров?
- Да. Где много на пол рук и ног.

Бог мой! О чем они говорят? Хотят меня, боевого разведчика всея страны, напугать? Фигушки им. Как говаривал комвзвода: «Мотай нервы перед штыковым боем не на ус, а на руку, тяжельше удар будет».

- Ти все поньял, Болт? Начал съемок ровно полночь.
- Сделаю в лучшем виде, ваш бродь. Кровью писать будет от злости. Я ему для завязки в причинные места десятка два иголок насую, чтобы юлой крутился.
- А ти есть, Болт, большой шалун!
- А то! Будет у меня целый час скакать, как оскопленный заяц по поляне.

Интересно, а как они в этой темнице время определяют, что-то не видать часов на стенах? И тут, словно, чтобы развеять мои сомнения, за стенами тюрьмы десять раз бабахнула пушка.

Славно. Значит, меня привезли в город и, судя по стрельбе, город портовый. Неужели это Одесса? А что за башня? Для водокачки великовата. Стоп! Да это же маяк на берегу моря!

Итак, Значит, в моем распоряжении еще целых два часа. Времени - обожраться и оборжаться, как говорила моя сильно интеллигентная бабушка-балерина.

Интересное кино карлик себе тут придумал, снимая реальные убийства. Значит, вот почему пропадают бесследно пленные с нашей стороны. Вот почему гражданских тащат на обмен.

Ишь, мерзавец, на кровавые мужицкие драки смотреть любит. Ну, жди. Будет тебе видуха, обхохочешься.

Интересно, а почему мне не страшно? Болту, который опять, скотина, тянет меня за ногу по витым ступенькам вверх, конечно, смехом да весельем представляется предстоящее смертоубийство.

А чем мне? Странное спокойствие овладело моим скорбным телом, я даже ладошку под затылок подложил, чтобы смягчить такой приятный для моего стража-палача костяной стук головы о грязные камни. Пока других забот не было, я считал ступеньки и этажи этой башни-тюрьмы, где, как я заметил, на каждом этаже было по две железных двери с тремя засовами.

Бросив меня в угол девятой камеры, Болт по раздвижной лестнице полез протирать линзы четырех видеокамер. Со всех сторон хотят снимать, сволочи, чтобы не упустить ни один смачный момент моей погибели. Я молча следил за его суетой, присматриваясь к обстановке.

Сейчас для меня важна любая мелочь, как перед атакой на передовой.

Шрамов на заросшей рыжей шерстью морде Болта не было. Небитый, что ли? Это очень хорошо! Сколько там за одного битого небитых дают? То-то же!

И тут сверкнул лучик света в моем темном царстве. Лучик отразился от лезвия ножа, которым Болт обрезал лишнюю изоленту на штативе видеокамеры. А сунул он его в карман своего уродского фрака из шинельного сукна. Зря.

Идя на смертельный бой, надо всегда поинтересоваться не только внешними данными противника, но и его благоприобретенными навыками. А я года два после школы шмонал бомжей и алканавтов по городским подъездам. Да и, как говорил мой комвзвода: «Сделай чужое оружие своим – будешь в два раза сильнее!».

На лестнице послышались шаги второй сторожевой обезьяны, хлопнула тяжелая дверь и выстрелами прогремели три сдвижных запора.

Ну, вот, наконец, мы и остались наедине. Как говорится – нет ничего лучше одиночества вдвоем.

Мое внимание привлекла мощная стальная стремянка. Я начал прикидывать варианты бегства из этой тюряги. Тупого орангутанга я уже вычеркнул из своей жизни. С ним будет хлопот меньше всего. Он для меня – не преграда на пути к свободе.

Реальных преград я видел только две: решетка на узком, но достаточно высоком окне, и высота башни. Судя по числу ступенек, между этажами чуть больше трех метров, значит, если сорвать решетку, до земли, а, значит, и до свободы, останется только спуститься по веревке.

Посчитаем высоту. Метр – фундамент. На первом этаже камер нет. Значит, девятая – на шестом этаже. Пятнадцать, плюс фундамент и метр до окна камеры. Получается семнадцать метров. Многовато, однако.

Веревкой мне послужит эта волосатая горилла. Нет, я вовсе не собираюсь распустить его кожу на полоски и сплести из них канат. Это нудная и грязная процедура, да и времени займет много. Главное для меня быстрота – ведь надо успеть до начала съемки справиться с этим рычащим динозавром, сделать веревку и спуститься вниз. Свидетели в виде оператора мне не нужны.
Куча проблем. План окончательно сформировался, когда мой обезьян полез протирать четвертую видеокамеру.

Итак, приступим. Главное в моем плане было использование веса противника – превратить его преимущества в громадные недостатки. На моей стороне только скорость мысли и скорость движения. А ведь в умелых и быстрых руках и маленький гвоздь – могучее оружие.

Гвоздя у меня не было, зато была стальная перекладина, которая двумя крючьями удерживала складную стремянку. Она просто на нужной высоте цеплялась за ступеньки. Стоило ее поднять вверх и стремянка на колесиках разъедется.

Как только Болт включил четвертый софит над камерой и сунул тряпку в карман, я вскочил с пола и сдернул метровую перекладину.

Кабанья туша с поросячьим визгом рухнула с двухметровой высоты. Костяной стук головы о каменный пол был для меня слаще поминального колокола.

Я с поднятым стальным стержнем осторожно приблизился к повергнутому стражу. Поднял веко. Глубокий нокаут. В этом я хорошо разбирался после диких уличных драк. Будет отходить не меньше десяти минут.

Маловато, конечно. Я быстро вынул из его кармана острый нож и распорол его суконный фрак сверху донизу. Нарезал из него метровые полосы. Теперь самое сложное – надежно привязать этого монстра к лестнице. Просунул руки этого жеребца в нижние проемы стремянки и надежно связал за саженными плечами. Лестница превратилась в оглобли. Верхний крюк стремянки зацепил за середину оконной решетки и еще надежнее привязал.

Телега с запряженным десятипудовым жеребцом готова. Теперь, чтобы свирепый бык начал двигаться, нужно показать ему красную тряпку. Так и быть, я согласен несколько секунд побыть тряпкой, и стал у самой двери с опущенным стальным стержнем, вытащенным из основания лестницы. К нападению готов.

Мой конь оказался здоровее, чем я ожидал, и уже через пять минут вскочил и начал бить копытами и метать молнии глазами. Ни то, ни другое до меня не долетало. Полтора метра не хватало Слону, чтобы затоптать насмерть Моську. Я чувствовал себя одинокой мишенью на поле битвы под градом стрел. Пока все убийственные молнии летели мимо.

И тут он рванулся ко мне, блеснув кровавыми от напряжения белками. Я даже испугался, как бы эта гора мышц не сдохла раньше времени от инсульта. Решетка на окне хрустнула, наполовину выдранная из основания. Рычащая туша была теперь всего в метре от меня. Болт сделал шаг назад для разбега и, угрожающе шевеля пальцами-сардельками, с открытой слюнявой пастью ринулся на меня. Решетка с жалобным визгом сдалась и грохнулась на пол. Я уверен, что ей не было больно.

А вот на меня летел озверевший от злобы паровоз, обдавая зловонным жаром из разверстой пасти. Но я просто поднял приготовленный стержень и упер его в железную дверь.

Сталь с характерным хрустом разодрала грудную клетку недоумка, и из паровоза со свистом вышел пар. Я осторожно сделал шаг в сторону, выбираясь из-под навалившейся на меня, брызжущей во все стороны кровью, туши.

На минутку присел на хрюкнувший труп. Это из него вышли наружу невысказанные пошлости в мой адрес. В таком свинотном виде согласен их засчитать за извинения и поздравления с победой.

Нет, я не мечтал о лавровом венке, который мог превратиться в похоронный, вовсе нет.
Я набирался решимости перед очередным шагом к свободе. Решетка повержена, осталось спуститься по веревке с семнадцатиметровой высоты.

Да, да, решимость мне была нужна именно для изготовления веревки из этого кабана. На все, про все у меня по расчетам осталось около полутора часов. Надо уложиться в полчаса, чтобы за час уйти подальше от башни.

Нервно вскочил и перевернул Болта на спину. Разрезал впившийся в брюхо ремень и откинул вверх подол рубашки на открытые глаза. Нечего подглядывать.

Зажмурившись, полоснул ножом по жирному пузу. Никаких познаний в медицине у меня, конечно, не было, кроме школьных представлении о длинных кишках. Вот их, теплых и скользких от крови, я и стал вываливать из недр вонючего брюха на холодный каменный пол.

Обрезал толстую кишку и стал вымерять. Черт, мои представления о длине оказались сильно преувеличенными. Набралось всего восемь метров. Полметра уйдет на узел. Метр на высоту окна. До земли останется еще десять метров. Минус полтора метра мой рост. Нет, высоко.

Прыгать с такой высоты – самоубийство. Если не сверну шею, то ноги поломаю точно. А тогда на чем убегать? Далеко ли я уползу? Я вгляделся в темноту за окном. Как назло, даже луну закрыли мрачные облака. Все было против меня.

Внизу слабый плеск воды. Рискнуть и прыгнуть? А если там мелко? Упасть в воду и захлебнуться? Нет. Надо как-то нарастить кишки этого идиота. Ремень – всего метр. Если распустить брюки на ленточки? Так плести их надо не меньше получаса. Эх, если бы время не поджимало.

Стремянка! Я просуну ее боком в окно и получу еще три метра. Решетка поперек окна послужит упором. Надо только нижнюю ступеньку лестницы привязать ремнем. Так будет надежно.
А теперь проверим кишки и веревки на прочность.

Отвязал суконные полоски от рук Болта. Поставил стремянку и сначала привязал кишку к верхнему крюку. Тянется, скользит, но не рвется. Спускаться по веревке нас научили еще в школьных спортзалах. Надо обмотать ее винтом вокруг руки и медленно разжимать кулаки.

Потом закинул две связанные суконные полоски за верхний крюк. Повис на них. Нет, расползаются даже от моих сорока килограмм. Надо сплетать. Но на это у меня нет времени. Катастрофически. Итого, с учетом стремянки, мне не хватает всего пять метров. Опять многовато.
Есть надежда, что еще на метр растянутся кишки.

А время бежит неумолимо. Скоро включатся камеры и сюда прибежит разъяренная стража.

Что ж, остается одно. Придется прыгать.

Выкинул из окна стремянку и осторожно спустился на три метра вниз. Шум воды стал яснее. Намотал на руку кишки Болта и стал скользить дальше. Опустился до нижнего узла и отпустил сдвоенный конец.

Через секунду с шумом больно ударился спиной об воду. Хорошо, что успел перед этим вдохнуть побольше воздуха. Дно оказалось рядом, но волны сбили с ног. С трудом сделал несколько шагов к темному берегу, где воды было по пояс.

Как ни странно, ледяная вода совершенно приглушила боль. Теперь надо как можно дальше уйти от башни. Но, когда поднял голову, то понял, что мир вокруг меня кружиться.
Сделал несколько шагов к берегу и упал, сбитый волной. Падая, ткнулся носом в холодный щебень. Как ни странно, боли не почувствовал.
Но выходить на берег нельзя. Я опасался, что пустят по следу собак.

***

Неделю пробирался лесополосами до своих. Радовался только березовым рощам. Обрывал сладкие сережки и обгладывал горькую кору стройных красавиц.
В госпиталь сходил только на перевязку, Светка настояла, чтобы я отлежался у нее. Первым делом она начала лечить мой бывший римский профиль. Когда сняли повязки, то она рассмеялась. Из зеркала на меня смотрел курносый белобрысый пацан. Один день в плену превратил меня в блондина.
- А мне нравится, - хохотала Светка, ероша тонкими розовыми пальчиками мои белые кудри.

А потом она повела меня на могилу. Мою. На плите лежали свежие цветы.
И тогда я понял, что она меня любит.

© Влад Галущенко, 2018
Дата публикации: 05.02.2018 00:37:54
Просмотров: 2137

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Евгений Пейсахович [2018-02-05 19:43:43]

ну... понимаю, душой ты неистребимо молод, что грозит реинкарнацией. замеченная опечатка: что мир вокруг меня кружит - Ь - не надо, - твёрдо сказал Кислярский - ся.

Ответить

Влад Галущенко [2018-02-06 00:15:18]

Братуха, даже не знаю
Вовсе не обязательно меня читать
Выкладываю каждый день -пирожки хороши горячие.
Мне даже не важно - будут ли читать.
Важно - успеть сказать то, что уже сделано.
Дни утекают стремительно вместе с остатком сил.
Остался один глаз и то половина.
А так много еще хочется сказать...
Не хочу быть тебе должен. Извини.

Евгений Пейсахович [2018-02-06 06:28:32]

Ничего мы никому не должны, даже самим себе. Прямоугольный синий штамп "УПЛОЧЕНО" уже поставлен.