Чужая вина

Мила Горина

Форма: Рассказ
Жанр: Историческая проза
Объём: 9625 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

РОССИЯ. 1913 год.

Этим летом на даче адмирала Трофима Петровича время тянулось монотонно. Сам адмирал, расположившись под старой, наполовину засохшей грушей, помнившей его ещё ребёнком, просматривал номера «Нивы» и одновременно наблюдал за дочкой Надей и племянницей Лизой, гостившей у них сейчас.

Лиза, дочь его брата-священника, отличалась бойким нравом и неуёмной энергией. Высокая, тоненькая, с копной каштановых волос, она носилась по двору дачи в обнимку с Надей, почти её сверстницей.

Надя, которая была ниже Лизы на полголовы, плотная и неторопливая, едва поспевала за кузиной. Девочки то подпрыгивали, то шли обычным шагом, то начинали бегать, потом останавливались, о чём-то шептались и опять начинали кружить по двору.

«Лучше бы станцевали что-то»!- подумал Трофим Петрович.

- Эй, вы две козы! – раздался на крыльце голос Анны Сергеевны. – Хватит скакать, солнце припекает!

Статная высокая дама присела на скамью. Надя и Лиза стали с опаской приближаться, зная, что Анна Сергеевна не в духе.

- Ну, что вдруг запрыгали, как маленькие?! Некрасиво! Приличные девушки должны заниматься рукоделием или рисованием! Может, детство вспомнили и решили попрыгать?! – догадалась Анна Сергеевна. Девочки переглянулись.

- Значит, я угадала! Помню, когда маленькими были, Глеб тащил на верёвке старую сковороду, а вы кастрюли тоже на верёвках. Вот грохотали! Это всё няня ваша придумала.

- Мама! Вы не совсем правы! Я же вышиваю! – пыталась оправдаться Надя.

- Твоя вышивка курам на смех! Аппликация стянутая, стежки грубые. Даже у Лизы гладь лучше получается.

В этот момент Лиза, подняв глаза, увидела на балконе Глеба и покраснела, поняв, что он всё слышал. Глеб много времени проводил в кабинете отца, читая книги по навигации и судостроению, так как мечтал стать инженером.

Во время обеда неожиданно разгорелся спор. Надя доказывала, что из женщин, которые любили Печорина, самой счастливой была Вера, потому, что её одну он и любил.

- Ты не права, Наденька, разве Веру можно назвать счастливой?! Эти редкие встречи украдкой с Печориным, а на самом деле – старые отвратительные мужья. Даже Бэла и та была счастливей, хотя и погибла молодой. Она любила Печорина, и он её полюбил! Во всяком случае, других женщин у него в то время не было!- возражала Лиза.

- Хорошо! А что вы скажите о княжне Мэри? – поинтересовалась Надя.

- Она очень унизилась, признавшись ему в любви! – ответила Лиза и, взглянув на Глеба, вновь покраснела, как возле балкона. Если бы он так резко не ответил ей: «Я вас не люблю!», это ещё ничего. Ведь какое-то время по его поведению можно было бы считать, что он тоже влюблён в неё. А оказалось…

Впрочем, у неё вся жизнь впереди! И вообще я считаю, что княжна Мэри счастливей, чем Вера и Бэла!

- Если так рассуждать, как вы, то, пожалуй, самой счастливой в романе, можно сказать – это девушка-контрабандистка! Ведь она одна не была влюблена в Печорина! – усмехаясь в усы предположил адмирал.

- Что вы спорите о вещах, в которых ничего не понимаете? – всплеснула руками Анна Сергеевна, глядя на девочек. – Вы ещё глупы. Когда станете старше, поймёте: счастлива может быть только женщина в законном браке с преданным мужем. Все те ситуации и героини – это литература, а в жизни всё иначе. Девочки замолчали.

- Что приуныла, поповна? – спросил Лизу дядя. Лизе нравилось, когда её называли «поповной». Было в этом слове что-то родное, словно отчество. «Елизавета Поповна» - подумала Лиза.

- Лизонька! У тебя ещё полная тарелка! Что родители потом скажут?! Что мы тебя не кормили?!- заволновалась Анна Сергеевна.

Когда все разошлись после обеда, Лиза, провожая глазами Глеба, поднимавшегося по лестнице, налетела нечаянно на большую вазу, стоявшую на полу, и разбила её. Когда все сбежались на шум, Надя заявила, что это она разбила вазу.

- Зачем ты взяла на себя чужую вину? – спросил её вечером брат.

- Во- первых, Лиза нам не чужая! Во-вторых, - её бы наказали, а меня нет! А в-третьих, ты, глупый, не видишь, что она влюблена в тебя…

КИТАЙ. ХАРБИН. 1923 год.

… О том, что это она разбила вазу и была влюблена в Глеба, Лиза призналась ему в далёком, кишащем русскими эмигрантами, Харбине. Глеб , усмехнувшись, ответил, что знал об этом с тех давних пор.

- Тебе Наденька рассказала? – поинтересовалась Лиза. При имени сестры у Глеба закололо сердце, –она умерла по дороге в Китай от воспаления лёгких.

- Нет, я сам всё видел, стоял тогда наверху лестницы, наблюдая, как ты меня провожаешь взглядом.

- Знаешь, что, Глеб, не вспоминай при мне никогда Россию! – Очень тебя прошу!
На глазах у молодой поповны красные расстреляли родителей. Стреляли в отца, но мать в эту минуту бросилась к нему и тоже погибла. С тех пор Лиза перестала смеяться.

В другой комнате лежал парализованный адмирал. Навещая их семью, Лиза всегда заходила в комнату дяди, садилась возле него, гладила ему руки. Он смотрел в потолок и всё время молчал. Глаза Анны Сергеевны, выплакавшей колодец слёз после смерти дочери, стали похожими на глаза местных жителей – узкими. Давно не чесанные, седые волосы превратились в паклю.

Лиза часто предлагала расчесать их, но Анна Сергеевна отказывалась. Глеб так и не стал инженером, работал официантом в русском ресторане. Ненавидел большевиков, вероломно вторгнувшихся в их жизнь. Кто дал им право, нарушая главные библейские законы, убивать и грабить?! Почему они решили, что могут распоряжаться чужим имуществом, забирая у одних и отдавая это другим?! . Он знал лишь, что все несчастья случились по чужой вине – по вине большевиков, сделавших сумасшедшей Россию.

Едва начав работать в ресторане, Глеб однажды наблюдал такую картину. За стол сели двое мужчин. Один в потёртой военной форме, явно от белых, другой – худой, с нервным тиком.

- Воевал я и у белых, и у красных и понял, что вообще не могу убивать людей!- начал Худой и щека у него дёрнулась. Да и кто это придумал – белые, красные? Всё одно – наши, русские! Это же не половцы, не татары, не солдаты наполеоновские, а свои, свои! – громко говорил он, почти на весь зал. Я вообще за царя-батюшку! Только не быть уже этому никогда…

- Успокойтесь, сударь! – я вас понимаю. Русский человек без России чахнет! –поддержал его собеседник.

А на прошлой неделе, вспомнил Глеб, за столом в ресторане собралась большая мужская компания, в которой он знал только одного человека, бывшего белогвардейского полковника.

Обслуживая их стол, Глеб услышал, как невзрачный лысоватый мужчина произнёс:
- А мой сын воевал у красных! Сейчас он у них в начальниках ходит!

Все удивлённо посмотрели на него, а полковник позеленел.

- Почему же вы тут? – спросил кто-то.

- Всё из-за жены. Её племянники были белогвардейцами. Кого поубивали, а другие сейчас в Париже живут.

- Ну, и как им в Париже?

- Да так же, как и нам тут, один чёрт!

Глеб, отойдя от их стола, почувствовал сердцебиение. Ведь ни отец, ни он не воевали вообще. Может, их бы не тронули, и он бы был сейчас инженером?!

… А я жалею, что уехал из России! – услышал он продолжавшийся разговор мужчин. – У меня была маслобойня и всего один рабочий. Ну, какой же я эксплуататор? Я сам с ним работал…

- Послушай, любезный! – обратился Глеб к молоденькому официанту, работавшему здесь недавно. – Кто твой отец по профессии?

- Врач! – ответил Олег. – А в чём дело?

- Почему же вы уехали из России?

- Отец работал в госпитале для белых! Его бы большевики точно расстреляли!

- А кем ты хотел стать в детстве? Тоже врачом?

- Нет! - Я, по-моему, даже не думал об этом! Когда приходили гости и начинали ко мне приставать, я, как и все дети, говорил первое, что мне приходило в голову. Помню, мой кузен на этот вопрос отвечал: «Хочу быть папой!». Все смеялись.

- И сколько у него детей? – поинтересовался Глеб.

- Нисколько. Его убили красные.

Глеб налил себе стакан воды.
- А я с детства мечтал строить суда!

Олег потрепал его по плечу и тихо произнёс: «Ни о чём не жалейте!».

Глеб заметил двух девушек, зашедших в ресторан и усевшихся за столик у двери. Видно, русские. Одна закурила, красиво отставив мизинец. Обе смеялись.

«Вот, кому хорошо здесь! – решил Глеб. – Их привезли детьми, они не помнят той жизни. Смотрят фильмы про любовь, модно одеваются, наверняка пробовали кокаин, танцуют чарльстон с такими же легкомысленными молодыми людьми.»

Глеб почувствовал, что не хочет их обслуживать, хотя это был его стол. «Неужели я стал бояться женщин?» - сердился на себя Глеб. «Или я просто завидую их юности?».

И он направился к ним. Девицы сделали заказ, лишь мельком взглянув на него Когда они ушли, ему почему-то стало грустно. Девушки его юности были другими.

… Глеб вздрогнул и на минуту избавился от своих мыслей – на улице загромыхала повозка китайца. В его комнату вернулась Лиза.

- Анна Сергеевна всё меньше и меньше мне нравится! Опять наотрез отказалась расчёсывать волосы! Придётся их просто отрезать, иначе там может что-то завестись.

Её лицо было грустно, но всё ещё красиво. Глебу захотелось обнять её, утешить чисто по-родственному, но, вспомнив, каким образом поповна зарабатывает себе на жизнь, не смог. Знакомое чувство брезгливости, смешанное с жалостью, как и прежде, сейчас овладело им.

То, что Лиза уже давно не влюблена в него, он понимал- для неё мужчины выглядели на одно лицо. Имея их всех и не имея ни одного, она, наверное, чувствовала себя отверженной и обездоленной. Что поделаешь, если она сама выбрала эту древнейшую профессию?

Лиза, видимо, догадавшись, что творится в душе Глеба, вздохнула и, кивнув на прощанье, ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

© Мила Горина, 2016
Дата публикации: 10.10.2016 14:41:10
Просмотров: 2281

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.