Ты Был велик 9. Гай Марий

Макс Роуд

Форма: Рассказ
Жанр: Историческая проза
Объём: 19579 знаков с пробелами
Раздел: "Ты Был велик "

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение серии исторических рассказов, в особом стиле повествующих о великих деятелях прошлого.

МАКС РОУД

Ты Был велик

Умение хорошо жить и хорошо умереть — это одна и та же наука.
Эпикур

Данное произведение написано на основе подлинных исторических фактов. Тридцать шесть имён, известных всем и каждому. Тридцать шесть судеб, с которыми связаны судьбы миллиардов обычных людей. Последние часы жизни самых значимых персон в человеческой истории, их деяния и свершения, их воспоминания и мечты. Тридцать шесть коротких рассказов, в которых целая жизнь пролетает за мгновения. Правители, воины, люди искусства, ученые. Это дань им всем, поскольку в истории не остаётся случайных людей, а тем, кто в ней остался, важно, чтобы их помнили.

Часть 9. Гай Марий ( 158 — 13.01.86 гг. до н.э).

Начало 86 года до нашей эры, Римский форум. Толпа горожан восторженно приветствует троих людей, медленно идущих вдоль неё в сопровождении десятка вооруженных преторианских гвардейцев. Троица то и дело отвечает толпе признательными кивками и помахиванием рук, но при этом не забывая внимательно осматривать множество отрубленных человеческих голов, коими были щедро украшены все ростры форума. Первый из них - могучий грузный старик с массивным подбородком, второй — мужчина средних лет, плотный, но небольшого роста, а третий — совсем ещё юноша, тонкий и стройный. Все трое одеты в плотные зимние тоги, но если у первых двоих одежду украшали широкие пурпурные полосы, то у юноши она была просто белого цвета. Старика звали Гай Марий, второго его спутника — Луций Корнелий Цинна, а юношу - Гай Юлий Цезарь. Ненадолго останавливаясь возле каждой головы они сначала о чем-то переговаривались, затем вновь поворачивались к толпе, приветствовали горожан, внимая ответному восторженному реву, и шли дальше. Со стороны их действия немного напоминали проход экскурсантов по музею для осмотра экспонатов, что, впрочем, было не так уж и далеко от истины. Марий и Цинна, только недавно назначенные консулами, наслаждались своим триумфом, а Цезарь, племянник Мария, впервые появился на широкой публике в числе приближённых к высшей власти. Наблюдая за своими вождями, толпа скандировала их имена, нещадно освистывая при этом тех, чьи головы были выставлены на всеобщее обозрение, и только самые внимательные из них могли заметить, что триумфаторы улыбались несколько натужно, а Гай Марий, великий полководец, получивший прозвище «третий основатель Рима», был к тому же довольно сильно пьян...
- Узнаешь его? - Марий хитро посмотрел на племянника, указывая на одну из отрубленных голов, которая уже давно утратила человеческий облик, смотря вдаль пустыми глазницами. - Это Гней Октавий — соконсул нашего дорогого друга Цинны. Он отказался признать нашу победу и упрямо сидел в своём кресле до тех пор, пока мои бардиеи не отрезали ему голову. Там же, на этом самом кресле... только красивую дорогую обивку попортили.
- Я помню его, дядя, - отозвался Цезарь. - Он проявил недальновидность.
- Гай Марий довольно закряхтел:
- Да, именно! Недальновидность! Хорошее определение, мой мальчик, браво! А вот это Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк — твой дальний родственник. Как и многие из мятежников, он пытался скрыться от правосудия, но его выдал некто... некто
- Секстилий, - подсказал Цинна.
- Да, Сесктилий из Этрурии - его друг, у которого он попросил помощи. А вот это Луций Юлий Цезарь, ещё один из твоего рода. Он был консулом три года назад, но затем тоже примкнул не к той партии. Смотри, мой мальчик, всегда смотри на своё окружение, потому что именно из друзей и родственников берутся враги. Самый сильный удар наносит тот, кто находится ближе.
- Я запомню, дядя, - пообещал юный Цезарь. - Сейчас я наглядно вижу, к чему приводят людей ошибки.
- В ответ Цинна согласно кивнул:
- Они приводят их на Ростры форума. Вот смотри — это головы Публия Лициния Красса и его сына. Публий был консулом в 97 году и цензором в 89-м. А это голова Квинта Лутация Катула, консула 102 года. Следом ещё один недавний консул — Луций Корнелий Мерула. Этих двоих мы не казнили, но они сами наложили на себя руки, понимая, что предательство ничем другим не искупить.
- А вот мой бывший лучший друг, - вмешался Марий, указывая на голову пожилого мужчины, на которой ещё оставалась копна густых седых волос. - Его звали Марк Антоний Оратор, консул 99 года. Он создал базу для нашей новой провинции Киликия, сражался с пиратами и был со мной едва ли не в половине походов, но затем благополучно предал.
- Понятно, дядя. И этот туда же! А вот этого я знаю — это сенатор и бывший претор Квинт Анхарий, - Цезарь протянул руку, указывая на чью-то лысую голову, сильно поеденную птицами. - Правду говорят, что однажды вы попросту не поздоровались с ним, а солдаты решили, что поэтому он ваш недруг и убили его?
- Правда, правда, - хихикнул Цинна, в то время как Марий лишь молча кивнул, вновь отвлекшись на приветствия толпы. - Теперь за жизнь тех, с кем он не поздоровается при встрече, не дашь и половинки медного асса. Бардиеи всё видят... Мерзость, конечно, но такое время...
- Ты моих гвардейцев не тронь! - загрохотал Марий, услышавший его последние слова. - Это моя и наша опора! Бывший раб намного вернее обычного раба или даже друга, потому что обязан тебе всем. Пусть ребята работают.
- Гай, они насилуют жен и детей тех, кого убивают, грабят людей. Иногда утром некоторые улицы просто усеяны трупами.
- Мы на войне! - Марий предостерегающе поднял вверх указательный палец. - Сам сказал — время такое.
- Надо было однажды всего лишь однажды убить эту тварь, - проговорил Цинна. - У тебя была возможность, но ты этого не сделал. Не было бы никакой войны тогда, Гай.
- Да, - Марий с притворным сожалением вздохнул. - Я оказался... как ты сказал, сынок? - он бросил взгляд на Цезаря. - Да, я оказался недальновиден. Но кто мог подумать, что он способен на такое, а?
- Это вы о ком? - спросил Цезарь, переводя вопросительный взгляд с одного своего спутника на другого. - Кто на что способен?
- Пойдёмте-ка выпьем? - Гай Марий поморщился. - Солнце светит, а что-то холодно.
- Пойдём, - согласился Цинна. - Только до дома далековато.
- А вон там какой-то термополий, видишь?
- Где?
- Да вон, возле склона Палатина, смотри левее! - Марий указал пальцем на какой-то домик, откуда поднимался легкий дымок. Толпа, провожая взглядом его движение, мгновенно обернулась и застыла в ожидании объяснений жеста консула, видимо полагая, что там может произойти нечто необычное.
- Это заведение для простолюдинов? - спросил Цезарь. - Неудобно как-то.
Марий лишь отмахнулся от племянника.
- Что значит неудобно?! Мы с народом, а народ с нами. Если народ кушает там, то и нам не пристало чураться таких заведений. Пойдёмте, друзья! Анний, - обратился он к командиру преторианцев, - объясни толпе, что мы идем кушать и вовсе необязательно следовать за нами всей толпой. Пусть тоже передохнут, а потом мы продолжим. Тем более что вот-вот сюда должны доставить башку Секста Луцилия, которого недавно сбросил со скалы Попилий Ленат.
- Хороши у нас трибуны нынче в Риме! - усмехнулся Цинна. - Преемник убивает предшественника.... варварство какое-то!
- Ничего, скоро всё успокоится, - отозвался Марий. - Ну пошли, пошли — в горле уже пересохло!
- Хозяин термополия, увидев приближающуюся к его заведению процессию, сперва заметался по залу, не зная, что предпринять, а затем вышел наружу и склонился в почтительном поклоне.
- Как зовут? - Марий громко кашлянул, осматривая нехитрую обстановку, в то время как несколько посетителей, пришедших на обед, быстро переглядывались друг с другом, не понимая, что им теперь стоило делать.
- Децимиус, - ответил хозяин.
- Вот что, Децимиус -мы желаем немножко посидеть в твоей термополии. Мы замерзли, устали, и нам необходимо отдохнуть. Солдаты останутся в зале, а мы втроём займём отдельную комнату. У тебя ведь есть такая?
- Конечно, господин. Но...
- Что такое?
- Понравится ли вам здесь? У нас всё очень скромно.
- А в комнате у вас есть ложе? - спросил Цезарь, осматривая непривычные ему столы и каменные сиденья. - Как мы будем есть?
Хозяин, извиняясь, лишь развел руками:
- Нет, там точно такие же столы, зато вместо камней удобные деревянные стулья.
- Скромно, не значит плохо, - изрёк Марий, подмигнув Цинне, который также был не в восторге от затеи своего сподвижника, но предпочел не высказывать своего мнения. - Мне в походах приходилось жрать такую гадость и в таких условиях, что вы и представить себе не можете. Вино хорошее у тебя есть? Фалернское, например?
- Да, - хозяин быстро кивнул. - Только недавно я закупил амфору семилетней выдержки. Янтарный божественный напиток, у нас его только...
- Вот и отлично! - оборвал его Марий. - Подогрей его как следует и подай нам. Мне неразбавленное, а моим спутникам добавь половину воды. Курица, я вижу, у тебя жарится, да? Нам принеси три штуки. Овощей побольше и немного чистого хлеба. На этом всё. Куда нам идти?
- Вот сюда, - Децимиус указал на одну из трех дверей в дальнем конце зала. - У нас тут, как видите, есть посетители...
- Пусть сидят, - Цинна махнул рукой, в то время как двое его спутников уже направились в направлении предложенной комнаты. - Солдат накормить как следует, я потом заплачу. А, вот ещё... у вас много вина?
Децимиус в первый раз улыбнулся:
- Достаточно, господин.
- Нас сопровождает много народа, - Цинна кивком указал на улицу, где несмотря на указание капитана преторианцев вновь собиралась толпа горожан. - Дай им всем вина, пусть выпьют за своих консулов. Я за всё заплачу сполна.
Устроившись в предоставленной им комнате, Марий, Цинна и Цезарь подождали пока им принесут заказанное, и только когда за хозяином, лично обслуживающим дорогих гостей, закрылась дверь, они подняли вверх свои кубки:
- Bene te! Всех благ! - дружно произнесли все трое, и только осушив кубки до дна, принялись за еду.
- Неплохо здесь готовят, - сказал Цезарь, пробуя куриную ножку, которую Марий положил ему в тарелку, самолично разломив птичью тушку на несколько частей.
- И вино хорошее, - отозвался Цинна.
- В ответ Марий с довольным видом кивнул и налил себе в кубок ещё немного прозрачной жидкости:
- А это простая термополия, друзья! Народ должен питаться хорошо и недорого - в этом залог его хорошего настроения и стимул поднятия верноподданического духа. Мы первыми же указами снизили цены на продовольствие — и это очень важно. Народу нужен хлеб и зрелища, а в этом он как раз и не обделен. Гладиаторы сражаются, театры работают, кругом термополии, таверны, пекарни. Народ любит нас, и даже террор, который уже назвали марианским, он встречает с одобрением и пониманием. У народа много врагов, а мы его от них избавляем.
Цинна в ответ на эту триаду лишь махнул рукой:
- Всегда легко и приятно радоваться, когда грабят и убивают других, когда насилуют не твою семью. Да, Гай, люди всё примут, но и мнение своё однажды они могут поменять очень быстро. Кумиры возникают, а потом за мгновение исчезают навсегда, обильно политые дерьмом.
- У людей нет своего мнения? - удивлённо спросил Цезарь.
- У толпы, массы человеческой, нет, - ответил Цинна. - А у каждого отдельного человека конечно есть, но оно ничего не значит.
- Толпа любит ложь, - поддержал его Марий, одновременно заливая в себя очередной кубок. - Скажи им правду — они не захотят в неё верить, потому что она корява и непричесана. Лгать нельзя только солдатам, потому что расплата за это — поражение.
- Ты много пьешь в последнее время, - проговорил Цинна, наблюдая, как Марий вновь наполняет кубки. - Ты боишься чего-то?
- Я Гай Марий! - тот с силой стукнул кулаком по столу. - Я никогда ничего не боялся, а пью... ну пью и пью!
- А что вы имеете ввиду, - спросил Цезарь. - Я чего-то не знаю? Вы все время исподволь упоминаете кого-то, кто может быть опасен.
- Цинна имеет ввиду Суллу, - ответил Марий, на которого тепло и выпитое вино уже начали действовать, так что он мог быть вполне откровенен. - Да, Сулла наш враг, но бояться его незачем.
- В ответ Цинна прищурился и со значением посмотрел на Цезаря:
- Однажды, когда несколько лет назад в Риме вспыхнули раздоры между властью, Сулла, спасаясь бегством, спрятался в доме твоего дяди. И хотя он был ему совсем не друг, но наш великодушный Марий укрыл мерзавца, который впоследствии отплатил ему тем, что двинул на Рим свои легионы и Марий был вынужден полтора года скрываться от него по всему свету.
- Ты был еще мальчик тогда, и не интересовался происходящим, - сказал Марий. - А меня предали почти все, кто назывались друзьями. Я, старый человек, был вынужден улепетывать от посланцев Суллы со всех ног. Однажды меня даже поймали, несмотря на то, что я спрятался от преследователей в болотной трясине, а потом и приговорили к смерти, но казнить так и не смогли.
- Почему?
Марий гордо вскинул голову:
- Потому что именно я спас Рим от нашествия варваров, и вовсе не все люди об этом забыли. Именно эти заслуги позволили мне вернуться с настоящей армией, с преданными и отважными бойцами, и именно поэтому я вновь стал консулом. Седьмой раз, мальчик мой, седьмой раз! Никто никогда не был семикратным консулом и никто никогда больше не будет! Я такой один!
- Да, без тебя мы не взяли бы Рим, - согласился Цинна. - Но мы еще не победили, Гай. Сулла сражается с Митридатом Евпатором, и с ним половина армии, которая закалена в боях. Когда он вернётся, будут большие проблемы.
- Ерунда! - отрезал Марий, рубанув рукой по воздуху. - Армия меня любит!
Цинна усмехнулся:
- Она и его любит.
- Разберемся.
- А почему вы отпустили его, дядя? - спросил Цезарь, внимательно слушавший диалог старших. - Если он такой плохой, то получается, что вы ошиблись?
- Время покажет, - ответил Марий. - Выпью-ка я ещё, малыш. А почему отпустил? Трудно так сразу сказать... мы долго сражались с ним вместе, сначала он был под моим командованием, потом командовал соседней армией. Если бы не эта дрянь, которая называется политикой, то мы, вероятно, если бы и не стали настоящими друзьями, но не врагами точно.
- А что случилось между вами?
- Власть — страшная штука, это настоящее проклятие для обреченного её. Однажды ты поймёшь это и узнаешь, мальчик мой. Дело в том, что тебе всегда хочется больше этой самой власти, а когда рядом другие столь же амбициозные люди, то они мешают друг другу. Консулов может быть только два, а желающих всегда с добрый десяток. Как тут не подраться?!
- Но у нас больше солдат, чем у него? - спросил Цезарь, на что Цинна только хмыкнул, а Марий неопределенно пожал плечами.
- Да, больше, но солдат солдату рознь. Главное — это воинский опыт. Вот когда я начинал воевать с кимврами и тевтонами, которые напали на нас гигантской ордой, то у нас армия была раз в пять меньше. Я набрал новобранцев, рекрутов, но что они умели, если варвары сражались с самого раннего возраста и до того момента, как их поразит римский меч? Я не давал большого сражения, я преследовал лавину варваров, не мешал им грабить Италию, но с небольших стычках мои солдаты набирались опыта, а я сам всегда был впереди и видя мое бесстрашие, они становились настоящими воинами. А однажды, когда генеральная битва произошла, мы разгромили и кимвров и тевтонов наголову. По сто тысяч и более убитых варваров в каждом сражении, представляешь? Их трупами так щедро была удобрена наша земля, что виноградники из тех краев еще десяток лет давали неслыханный урожай, а из костей делали не только заборы, но и целые жилища.
- А ты был консулом пять раз подряд, - завершил его речь Цинна. - Да, Гай, это были славные времена!
- Да! - Марий немного поморщился. - Риму всегда найдётся с кем воевать, к сожалению. Если я проживу ещё пару лет, то республика увидит ещё несколько великих побед, потому что где я — там победа. Победа моя — победа Рима.
- Дядя, по-моему вы уже сильно пьяны, - сказал Цезарь, наблюдая, как Марий грозно трясёт лысой головой, при этом немного заговариваясь. - Может быть, хватит?
- Не хватит! - грозно рявкнул тот. - Делаю, что хочу! В конце концов на улице холодно, а я стар и мне необходим внутренний подогрев. Давайте ещё выпьем. Bene te! Всех вам благ!
- И тебе всех благ! - отозвался Цинна. - Пей, что с тебя возьмёшь. Только давай, Гай, прямо с завтрашнего дня, ты запретишь своим бардиеям бесчинствовать в городе? Право же, нам это уже не приносит плодов.
- Ничего, пусть учатся убивать, - Марий хитро подмигнул. - Скоро я остановлю их, обещаю, но это будет не завтра. Нас должны любить и бояться. Мы не трогаем друзей, а врагов еще очень много. Бардиеи любят кровь, вот мы и пошлем их навстречу нашему Сулле, когда тот вернется домой. Пусть он их перебьёт сам, зачем нам руки пачкать? Они дорого ему будут стоить, уж поверь. Однажды я и Сулла с тремя тысячами солдат уничтожили двадцать тысяч воинов нумидийского царя Югурты, что предопределило исход Югуртинской войны. Теперь Сулла сам стал Югуртой. Что же, поступим с ним примерно так же.
- Он больше никогда не перестанет быть врагом? - спросил Цезарь.
- Он будет им всегда... пока он будет. Ох уж эти бывшие друзья, Цезарь! Повторю ещё раз — особо никому не верь и не приближай к себе близко. Нанести удар легче с близкого расстояния, уж мы-то с Цинной это хорошо изучили.
- Но как же никому не верить? - спросил Цезарь, смотря то на одного, то на другого. - С кем тогда дружить?
- С теми, кто от тебя полностью зависит или любит тебя.
- А как понять - кто есть кто?
- Никак. Жизнь научит. Ладно, друзья, давайте заканчивать нашу трапезу и продолжим осмотр трупов наших врагов. Это так прекрасно!

P.S. Гай Марий, прославленный полководец, скоропостижно скончался на семнадцатый день своего седьмого консульства от плеврита, развившегося на фоне чрезмерного употребления алкоголя и общей усталости, вызванной серьёзными трудностями и лишениями последних нескольких лет его жизни. Луций Корнелий Цинна, ставший фактически единоличным властителем, на следующий день после похорон Мария собрал четыре тысячи бардиеев, пообещав им награды, а затем солдаты убили их всех до единого, прекратив тем самым марианский террори беззакония. Впрочем, гражданская война от этого не закончилась, и Цинна, бывший консулом еще несколько раз, пал в борьбе с возвратившимся Суллой, который стал настоящим диктатором и марианский террор показался тогда детским лепетом по сравнению с тем, что устроил своим противникам Сулла. Могила Гая Мария по приказы Суллы была уничтожена, а его останки выбросили в реку. Гай Юлий Цезарь, как сторонник Мария, чудом избежал казни — его спасло заступничество влиятельных родственников. При этом, посмотрев на подростка, Сулла сказал своим соратникам «Возможно, вы не видите, но в этом мальчике очень много «Мариев» ». История оценила этот поступок диктатора и впоследствии Гай Юлий Цезарь стал самым известным римлянином всех времен.

К О Н Е Ц

Москва, март 2016 г.

Продолжение: Чезаре Борджиа

© Макс Роуд, 2016
Дата публикации: 24.03.2016 16:44:13
Просмотров: 1908

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.