Некоторые похождения отца Николая

Сергей Кузичкин

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 28948 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Сергей КУЗИЧКИН

НЕКОТОРЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ОТЦА НИКОЛАЯ
Из книги “Время пьяных мужчин”

Районный центр Ша, первая половина 90-х годов ХХ столетия.

В начале девяностых годов двадцатого века некоторая часть жителей районного центра Ша стала нуждаться в духовном наставнике. Может быть, желание группы православных верующих из числа женщин шестидесяти и более лет иметь своего батюшку и свою церковь, объяснялось в какой-то степени тем, что в стране стали реставрироваться и строиться новые храмы и об этом в большом количестве писалось в газетах и показывалось по телевидению.
Скорее всего, так.
В далекие теперь уже годы в упомянутом районном центре была своя церковушка, но как повсеместно по всей стране в одна тысяча девятьсот двадцать девятом году ее переоборудовали в кинотеатр и более шестидесяти лет показывали там большей частью антирелигиозные фильмы. Когда же пришло время возвращения веры, то власти, хотя и со скрипом и спором, а так же оглядкой на мнение руководства края, уступили натиску верующих и здание под строительство церкви отдали.
Бумага о передаче здания была подписана в полдень, а в четыре часа по полуночи строение начала века благополучно сгорело. Шедший на работу в девятом часу утра фотокорреспондент местной газеты Куликов сфотографировал для истории лишь тлеющие остатки возвращенного народу храма. Возмущению верующего православного люда, которого как оказалось, после пожара было в райцентре больше сотни (причем о некоторых даже никто и не подозревал, а они, оказывается, были верующими-подпольщиками и при прошлом режиме служили преподавателями в школах, работали в культурных учреждениях и даже райкоме партии), не было предела. Они вспомнили, что в стране была объявлена гласность и, проявив ее на все сто процентов, обвинили власти в преднамеренном поджоге. Бедные власти (хочется верить) ничего о поджигателях не знали и, как заявили во всеуслышание искренне хотели верующим помочь, и помогут: выделят вновь образованной христианской общине, как было сказано в постановлении районной администрации: “для проведения религиозных культовых обрядов другое здание”. Другим зданием была обветшавшая контора кинофикации, размером в два раза поменьше кинотеатра, но выбирать православным было не из чего, и они в тот же день, приняв в свое ведение новое помещение под храм, тут же организовали его круглосуточную охрану.
За полгода усилиями старушек и некоторых их, доживших до пенсии мужей, в церкви была установлена печка, отремонтированы полы и потолок, установлены двойные оконные рамы со стеклами. В следующие полгода там были сооружены царские ворота, иконостас (из вырезанных из журналов цветных репродукций икон), установлены подсвечники и прибит на крыше большой крест. А ранней весной, в начале Великого поста группа активистов отправилась в краевой центр к архиепископу с прошением направить на служение в храм священнослужителя. Архиепископ ходоков принял, внимательно выслушал, совершил молитву во славу веры православной и нового храма и пообещал вопрос со священником решить.
Правда, попросил его с этим не торопить, ибо приходов сейчас в крае открывается много, священников на все не хватает, а потому потерпеть немного придется. Верующие райцентра Ша терпели и усердно молились. И вот однажды, уже глубокой осенью, вечерним автобусом прибыл в райцентр незнакомый мужчина в джинсовом костюме со спортивной сумкой. Был он крепкого телосложения, длинные волосы его были прихвачены со стороны затылка резинкой в пучок. Незнакомец спросил на автовокзале адрес православной активистки Марии Ивановны – бывшей фронтовички и прямиком направился к ней в дом.
-- А я к вам, -- сказал он открывшей ему ворота, слегка испуганной бывшей радистке Первого Украинского фронта, --Меня зовут отец Николай, я буду у вас батюшкой.
Мария Ивановна посмотрела на него недоверчиво, но в дом пустила. Человек в джинсовом костюме, возрастом чуть за сорок, входя в дом, перекрестился по православному, пожелал мира этому дому и всем кто в нем живет, познакомился с мужем хозяйки, добродушно пожав ему руку. Дед Михаил смотрел в это время мексиканский сериал про просто Марию, гость, не смущаясь, уселся рядом и тоже стал с интересом следить за экранной жизнью страстных латиноамериканцев. Хозяйка же принялась готовить ужин. Ее терзали некоторые сомнения: смущали одеяния и прическа человека представившегося священником. Она хотела было спросить у него какое-нибудь удостоверение личности, но вспомнила, как он со знанием дела крестился, и не решилась. Единственное, на что решилась она, так это позвонить тихонечко по телефону подругам-единоверкам живущим неподалеку. Вскоре в дом к Марии Ивановне нагрянули пять или шесть верующих старушек. Видя такое дело, отец Николай достал из сумки рясу, серебряный крест. Затем он переоделся, распустил волосы и прочел, прежде чем сесть за ужин, вечернюю молитву. Зычный распевчатый его голос убедил всех, что он именно есть тот самый человек, за которого себя выдает, а именно настоятель храма, который как он сказал, решено назвать именем великомученицы Параскевы Пятницы, первый в этом забытом месте священник за последние шесть десятков лет.
Первую ночь отец Николай переночевал в доме Марии Ивановны. Две других -- в новом храме. За эти дни он нанёс визит в районную администрацию, редакцию газеты и совершил поездку на автобусе за двенадцать километров на железнодорожную станцию, где находилось крупнейшее в районе промышленное предприятие – комбикормовый завод. Особенно эффектным было посещение райадминистрации, куда настоятель храма пришел в церковном одеянии. Девяносто пять процентов живущих в райцентре живого священника в своем населенном пункте никогда не видели и были шокированы, увидев человека в рясе и с крестом на груди. Толпа любопытных пошла за ним следом до кабинета главы района. Куда он вошел беспрепятственно и был тут же принят. Более того, когда отец Николай, познакомившись с районным головой, попросил у того несколько тысяч рублей на нужды церкви, голова, не смотря на прорехи в бюджете, денег дать пообещал и обещание выполнил. Пообещали денег и выполнили свое обещание и работники комбикормового завода.
В редакции, куда отец Николай пришел подать объявление о начале богослужения в храме, он неожиданно попал под шуточный обстрел девчонок с типографии. Увидев попа в коридоре, работницы линотипа и бумагорезки, бросили работу и пару раз громко крикнули ему в след: “Батюшка Евлампий! Батюшка Евлампий!”
-- Не Евлампий, а Николай! – басом ответил им священник и добродушно рассмеялся. Отец Николай обошел все кабинеты редакции и познакомился со всеми ее сотрудниками включая сторожа тетю Зину и бухгалтера Надежду Федоровну.
Корреспондентов Андрюшу с Володей и временно отсутствующего Валериана он пригласил посетить первую службу персонально. Как представителей местной прессы.
А четвертую ночь священник ночевал уже в районной гостинице. И не один, а с матушкой, которая прибыла к нему из города. Матушке не понравилось в храме, и ночевать там она на единственной одноместной кровати не захотела. Пришедшим утром на спевку старушкам настоятель представил матушку, объяснил, что в церкви ночами холодно и попросил, чтобы они позаботились о топливе. Старушки позаботились. У одной из них сын работал в райтопе и буквально в этот же вечер, груженный углем “КамАЗ” подкатил к храму имени Параскевы Пятницы. Храм был на замке и водитель ничего лучшего не придумал, как только высыпать уголь у самого входа в церковь. Несколько тонн угля рассыпавшись, сделали часть улицы непригодной для проезда автотранспорта и заметно покорежили штакетник церковной ограды. Настоятель остался не совсем доволен таким подарком и попросил прихожанок организовать переноску угля в церковный сарай.
-- Что самое главное для верующего? – спрашивал батюшка, и сам же сразу отвечал, -- Молитва и послушание. Самим вам, старицам, уже тяжело уголь носить, так вы мужей, сынов, родственников попросите… Нужно, чтобы за сегодня и завтра уголь был в сарае, а я матушку провожать в город поеду.
И он уехал в город с матушкой, а старицы попросили мужей, сынов и родственников поработать на благо церкви. У кого же ни мужей, ни сынов, ни даже родственников не было, сами пришли на угольные работы, дабы исполнить волю священника.
Надо сказать: родственники верующих трудились не то чтобы в охотку, но все же не покладая рук, но угля было очень много и весь они перетащить в сарай за день не успели. А на другой день у них оказались другие, свои очень важные дела, которыми они занялись в первую очередь и переноска угля отложилась на следующий день, а потом на следующий и так далее…
Отец Николай вернулся из города через неделю и без матушки. Увидев, что его задание не довыполнено, он устроил старушкам настоящий разнос, выражаясь при этом сугубо мирским языком.
В этот же вечер отца Николая видели в джинсовом костюме, при косичке на молодежной дискотеке в районном Дворце культуры, очень веселым и модно отплясывающим с молодой адвокатшей. Где священник провел ночь, никто не знал, но ни в храме, ни в гостинице его не заметили. Зато на другой день жители близ лежащих от церкви домов видели, как отец Николай занимался физическим трудом: грузил лопатой уголь в два цинковых ведра и несколько раз носил ведра в сарай. Правда, не долго. Потом он сидел на скамейке держась за поясницу и когда к нему подошел известный в райцентре алкаш и поэт калмык Гена, то батюшка отправил его за пивом.
Калмык принес две полные трехлитровые банки, и мужчины уединились в храме. За распитием пива под селедочку выяснилось, что на самом деле Гену зовут Иннокентием и по приезду в райцентр Ша лет этак двадцать пять назад его звали Кеша, но как-то раз один заезжий водитель, очевидно что-то не расслышав, назвал его Гешей. Некоторым дружкам Иннокентия из автотранспортного предприятия, где он трудился токарем, новое имя понравилось, и они стали называть его именно так: Гешей. А потом имя Геша как-то незаметно трансформировалось в Гену, и большая часть знакомых стала звать его именно так. Токарь не возражал и откликался на новое имя безропотно и не споря. Новое имя к нему словно приклеилось, и порой даже супруга окликала его именно как Гену. Так Иннокентий-Кеша, стал Гешей-Геной.
Выслушав историю перекрещения, отец Николай даже прослезился, а узнав, что калмык Гена крещен еще в младенчестве по православному и носит крестик, не колеблясь, произвел его в церковные старосты.
-- Живешь ты рядом с церковью. Человек наш – православный. Почему тебе не быть старостой? -- спрашивал не то гостя, не то самого себя священнослужитель, -- Только одно условие, Иннокентий: завтра весь уголь должен быть в сарае, а штакетник стоять ровно: как штык. Понял?
-- Будет сделано, -- отчеканил радостно новый церковный староста и несколько захмелевшие мужчины ударили по рукам.
Дня через два после этого в райцентре была организована большая церковная служба с отпеванием мертвых на старом кладбище расположенном в центре села. Путь священнослужителя и его помощников вылился в настоящий крестный ход. Народу собралось около ста человек и вся эта группа во главе с отцом Николаем и певчими старушками, а так же корреспондентами районной газеты прошла по главной улице райцентра, чем привлекла внимание многих жителей. Некоторые из них, оставив свои рабочие места, вышли на улицу, чтобы воочию лицезреть невиданное ранее зрелище.
Отец Николай дело свое знал, он шустро махал кадилом, обходя могилки, пел красиво и громко. А вот певчие старушонки, видимо стеснялись такого большого количества собравшегося народу и постоянно сбивались с текста и подпевали невпопад.
-- Громче! Громче! – постоянно покрикивал им настоятель, умудряясь не прерывать своего пения, -- Вы, что не ели с утра? Громче петь надо!
Вечером батюшка объявил своему старосте, что в ближайшее время денег от краевой епархии ждать им не придется, а потому нужно зарабатывать самим.
-- Не только крестить народ будем, Иннокентий, но и жилье освящать, дворы. Скот, машины. Все, что не попросят, а иначе не выжить церкви на одни пожертвования ее прихожан. Да и мне денег подкопить нужно. Жениться я задумал. А что? Человек я еще не старый – сорок три года всего…
-- Это как батюшка жениться? – спросил староста, -- У тебя же матушка есть.
-- Какая матушка?
-- Да, та, что приезжала к тебе на той неделе. Вроде как бы Людмилой звали…
-- Да какая она матушка? Так подруга просто. Мы же с ней не то, что не венчаны, не расписаны даже… А раз так, то она мне и не жена вовсе. Я на другой жениться хочу.
Иннокентий посмотрел на святого отца с любопытством, но ничего не сказал.
Объявления о том, что священнослужитель храма Параскевы Пятницы проводит освящение дворов, живности и автомашин Иннокентий расклеил по всему райцентру. Было оно напечатано и в газеты, а вскоре работа, что называется пошла. К храму все чаще и чаще стали подъезжать иномарки, и батюшка, взяв все нужные атрибуты, уезжал на них на освящение. Иногда в другие населенные пункты района и иногда на несколько дней. Теперь у него всегда водились деньги и он не брался, как вначале своего служения, в любое время крестить детей или взрослых, а уже назначал определенный день и час и устанавливал очередность..
Иногда он возвращался с освящения хмурым и посылал Иннокентия в магазин за “Кагором” или пивом. Иной раз святой отец предлагал старосте выпить вместе с ним, а иной раз причащался к бутылке или банке в одиночку, а потом переодевался в джинсовый костюм и уходил куда-то до утра. Несколько раз его опять видели на молодежных вечерах в Доме культуры.
Как-то раз, когда уже осень катила по райцентру полным ходом, к храму подкатила очень крутая иномарка, из нее вышли два новых русских жлоба с цепями на шее и попросили покрестить младенца у них на дому. Отец Иннокентий хотел было отказаться и сказать, чтобы привезли малыша завтра в церковь, но жлобы попросили очень настойчиво и батюшка поехал. Ребенок был больной, вялый и священник не мало помучался, совершая обряд крещения. Правда, пока он это делал, привезшие его сюда жлобы уехали по срочному делу и, как оказалось, увезли с собой все деньги. В общем, расчет за работу производить было некому.
-- Вы не беспокойтесь. Мы завтра с вами рассчитаемся, -- сказала ему молодая мамаша, -- Они приедут и вам, сколько надо завезут.
Мать же молодой мамаши сунула отцу Николаю сумку с продовольствием в виде литровой банки молока, килограмма сала и овощей и проводила его за ограду. И пришлось батюшке добираться до храма по уличному бездорожью и слякоти пешком через все село.
Настроение святого отца испортилось еще больше, после того как он, дойдя до своей обители, увидел, что живший неподалеку отставной сержант милиции сгребает трактором от своего дома опавшую листву и другой хлам прямо к забору церкви.
-- Вы зачем мусор к храму сгребаете? – вполне логично спросил бывшего милиционера настоятель.
-- А ты где здесь храм увидел, а, попик? – резко ответил вопросом на вопрос всегда отличающийся бесцеремонностью располневший отставник, тридцать лет жизни отдавший органам внутренних дел, -- Я тут шестьдесят пять лет живу и никакого храма не знаю и на киношную контору молиться не собираюсь.
-- Можете не молиться, но мусор убрать вам придется, -- сказал ему, несколько повысив голос отец Николай.
-- Тебе надо, ты и убирай! – отрезал ветеран МВД и, прекратив разговор, загнал свой “Беларусь” за ограду собственного дома.
-- Да этому барану бесполезно что-то объяснять, -- сказал вконец расстроенному настоятелю Гена-Иннокентий, -- Он пока в ментовке работал, нахапал на две жизни вперед. Его словами не пробьешь.
-- Не пробьешь, говоришь? Ну и я, Иннокентий, тоже не лыком шит. Какой из меня настоятель храма, если защитить его не смогу? Логично?
-- Логично, -- согласился староста.
-- Так вот ты пойди сейчас и скажи этому мильтону, а еще лучше его жене – она баба набожная, ко мне на служение приходила, я видел, что если он мусор от церкви не уберет, то я его отпою.
-- Как отпоешь? Как покойника что ли?
-- Вот именно как покойника. Заживо отпою и все дела.
-- А разве так можно, отец Николай? -- удивился Иннокентий.
-- Можно!? Не можно!? Откуда я знаю? А что делать прикажешь? Надо же как-то ставить таких вот на место, а не то тебя уважать не будут.
В тот же вечер, когда совсем стемнело, церковный староста постучался в дом отставного сержанта. Повод был: Гена-Иннокентий еще полгода назад занимал у его супруги десятку и вот теперь решил отдать. Когда милицейская жена открыла ворота, Гена объясняя ей зачем пришел, как бы ненароком заметил:
-- Зря, Галина, твой батюшку обидел. Ох, зря. Грех это большой. За это верующих от церкви отлучают, а не верующих еще хуже – заживо отпеть могут. Отпоет вот и тогда твой Григорий не жилец больше на этом свете – заживо сгниет.
-- Врешь, небось? – спросила с надеждой и тревогой в голосе сердобольная Галина, -- Разве заживо отпевают?
-- В отдельных случаях, да. Отец Николай сильно обиделся, пошел свечи зажигать – к отпеванию готовиться. Ты бы сказала своему: нельзя священников обижать… Не шутка ведь…
-- Слушай, Геннадий, поговори с батюшкой… Пусть погодит пока. Я поговорю со своим, может, одумается и завтра мусор уберет… Прощения попросит.
-- Да, я что: поговорю, только не знаю, послушается ли поп? Сильно уж он обиделся.
-- Пусть послушается, а? Я пожертвование церкви сделаю и тебе долг прощу. Не нужна мне твоя десятка. Лучше иди вина купи, угости батюшку… Пусть не сердится…
Иннокентий вернулся в храм с бутылкой водки и сказал батюшке, что припугнул милицейскую супругу.
-- Ну и ладно, пусть наших знает, -- сказал отец Николай, -- Ну, а ты, что стоишь: разливай водку -- снять стресс нужно.
Выпивать сели у окна. Отец Николай зажег свечу в углу, у двери, поэтому питие происходило в полутьме. Зато хорошо было видно окно соседнего дома, где проживал бывший милиционер. За разговором мужчины несколько раз с удовлетворением заметили как сам милиционер и его супруга поочередно и вместе выглядывали из своего дома в сторону храма.
-- Волнуются, -- констатировал священник, -- Пускай, а мы еще одну бутылочку приговорим. А, Иннокентий?
Иннокентий сходил еще за одной бутылкой, а потом еще за одной…
…Отец Николай проснулся от рокота трактора. Он обнаружил, что спит на кровати одетым, а рядом, на полу развалился староста Иннокентий.
-- Кеша, что там? Глянь в окно… -- попросил батюшка.
Иннокентий кряхтя поднялся, подошел к окну.
-- Ментяра мусор отгребает от нашего заборчика. Испугался… – сказал он.
-- То-то. Это тебе не шуточки, -- присел на кровати батюшка, -- А раз так, то беги Иннокентий еще за одной бутылкой, похмеляться будем. На работе скажешь, что в храме работал. Я тебя у начальника твоего отмажу…
Дальше вроде бы духовная и плотская жизнь священника стала налаживаться, заказчиков покреститься и освятить чего-нибудь стало еще больше. Несколько раз отец Иннокентий ездил в город и однажды снова вернулся оттуда не один. А с молодой симпатичной белокурой женщиной.
-- Она будет вашей матушкой, -- сказал он своей пастве в воскресный день перед служением, но только лишь в глазах Иннокентия увидел радостный блеск, остальные верующие молча потупили глаза.
-- Нехорошо батюшка делаешь, -- сказала после служения Мария Ивановна решившая поговорить с отцом Николаем с глазу на глаз, -- Одну матушку привез: не понравилась -- отправил, теперь вторую… Не по божески это. Ты давай, знаешь что: сам если грех на душу берешь, то храм не оскверняй – не оставляй ее ночевать здесь, уводи или увози. И еще, как хочешь, а мы к архиепископу в город с жалобой на тебя поедем. Расскажем, что ты устои веры православной в селе подрываешь…
-- Это я-то подрываю?! Это вы своим непослушанием подрываете. Я вас заставлю сутки псалтырь учить.
-- Псалтырь мы учить и без тебя будем и столько, сколько каждая из нас сможет выучить – выучим, не беспокойся. А в город к архиепископу все равно поедем. Пусть он тебя вразумит. Народ-то наш как батюшку ждал и вот дождался такого… А теперь некоторые к баптистам в молитвенный дом ушли – там водку не пьют и по дискотекам не ходят…
-- Много ты знаешь про сектантов. Они еще и не туда ходят! – попробовал было защититься отец Николай, но Мария Ивановна его одернула:
-- Знаю, их руководитель почти сорок лет со мной на одной улице живет, и я про него ни одного худого слова не слышала, все: “Здравствуйте”, да “Бог в помощь”, а ты два месяца еще не прожил, а приключений сколько о тебе рассказывают…
Отец Николай лишь махнул рукой и отправился обедать.
И делегация из нескольких православных верующих действительно отправилась к архиепископу. Следом уехал в город и отец Николай.
Сразу после этого по райцентру поползли слухи, что батюшку могут заменить и верующим нужно готовиться к приему нового настоятеля. Готовность заключалась в том, чтобы, учитывая опыт работы с отцом Николаем сразу выставить новому священнику ряд условий. А именно: не пить, вести благопристойный образ жизни и соблюдать весь устав церковной жизни. Последнее выражение: “Соблюдать устав церковной жизни” произнес один фронтовик – муж верующей, и оно всем особенно понравилось.
Однако нового священника в райцентре в тот раз не дождались. Приехал старый. Отец Николай получил взыскание от своего церковного начальства, повинился перед ним и был помилован. То есть, отправлен продолжать служение по месту назначения.
-- Все, отныне ни пьянства окаянного, ни баб грешных больше здесь не будет, -- сказал он Иннокентию по приезду, -- Буду вести монашеский образ жизни: минимум плотских потребностей, более духовной пищи.
-- А сможешь? – поинтересовался староста.
-- Придется смочь, -- ответил священник.
Всю зиму и весну отец Николай действительно жил почти по-монашески. Во всяком случае, его никто не замечал выпившим или отплясывающим на дискотеках, а также в компании женщин сомнительного поведения. Батюшка исправно нес службу по воскресным дням и церковным праздникам, а когда было свободное время, в будничные дни недели заходил в редакцию районной газеты побеседовать с корреспондентами, а то и подискутировать. Дело в том, что корреспонденты Володя и Андрюша были людьми весьма поднаторевшими в вопросах трактовки Священного писания. И, если Володя относил себя к православным, то более молодой Андрей больше разделял точку зрения христиан-протестантов.
-- В Библии ничего не говорится о крещении детей и отпевании покойников, -- говорил он своим оппонентам, -- Ни Христос, ни его ученики никаких икон с собой не носили и свечи никому не ставили. Все это уже людьми надумано. Нет этого в Святом писании.
-- А ты святых отцов почитай! – горячо вступал с ним в спор отец Николай.
-- А зачем мне отцы. Мне Библии достаточно. Там ничего не говорится о том, что ты должен быть православным, католиком или протестантом. “Имейте веру Божию” – говорил апостол Павел.
Отец Николай несколько терялся после таких слов и старался переводить разговор на более нейтральные темы.
-- Знаете, я, откровенно говоря, делаю то, что должен делать настоятель: нести служение и все. Больше мне ничего и не надо. Когда я захотел быть священником, изъявил желание, то только четыре месяца был на курсах, где изучали церковно-славянский. А потом вот и приход дали. А вообще-то я инженер.
-- И сразу к нам, в райцентр? – спросил Володя, в дискуссиях почти не участвующий.
-- Да, нет. Служил в одном приходе в областном городе и там такой случай произошел. Пришли как-то к нам мужчина с женщиной и просят слезно: “Помогите! У нас в доме предметы летают, посуда бьется, пол дрожит”. Ясно – народ оккультизмом занимался. Ну и поехали мы с одним священником туда. Едва порог переступили, как нож в косяк двери воткнулся. Хотите -- верьте, хотите, – нет. Я сам бы навряд поверил, если бы не видел своими глазами. Посуда потом полетела. Так вот мы там несколько дней подряд молились, на коленях по нескольку часов стояли, но победили – отогнали нечистую силу. Однако это нам не просто далось. Напарник мой через месяц спился. Я тоже запил месяца через два. А потом меня сюда направили.
-- Ну, вы я вижу уже опытный боец, -- сказал загадочно Андрюша.
-- Ты что не веришь? – спросил отец Николай вполне серьезно.
-- Верю, -- сказал Андрюша тоже серьезно.
В этих беседах выяснилось, что отец Николай страдает бессонницей и почти не может уснуть, не приняв капли пустырника или валерианы. А также, не смотря на то, что человек он верующий, все же очень боится смерти.
-- Когда подумаю, что в гроб положат и в могилу опустят еще ничего, но когда представлю, что землей засыпать начнут… Ой, как жутко становится…
-- Да-а… -- с состраданием посмотрев на него, согласились корреспонденты, -- Не очень веселые мысли.
Тут уже дабы развеять не веселые мысли Андрюша спрашивал священника:
-- А что означает слово “Поп”, отец Николай? В Библии про это тоже ничего не сказано. Наверняка опять что-то из писания святых отцов?
-- Не знаю как там, у святых отцов трактуется, но один человек говорил мне, что слово “ПОП” расшифровывается как “пастырь овец православных”. Насколько точно это тоже не ведаю, -- отвечал поп, тоже стараясь отогнать невеселые мысли.
Веселые мысли и шутки-прибаутки приходили к отцу Николаю, когда он снова встречался с молоденькими типографскими работницами. Две молодые Наташи, спрятавшись за дверь линотипной, дразнили его каждый раз по-новому. То: “Отец Онуфрий! Помолись за нас грешных!”, То: “Благостно, благостно, батюшка Калистрат!”
-- Благостно!-- кричал на весь редакционно-типографский коридор батюшка и громко смеялся.
Благостное поведение отца Николая продолжалось до самой пасхи. Может быть, он где-то и причащался к бутылке-другой в одиночку еще и до страстной недели, но это не было проявлено явно. А вот после пасхи…
В день светлого Христова воскресения батюшку словно подменили. Во второй половине дня он пошел по гостям и не отказывался ни от одной рюмки. Ночью он сильно болел, но утром ему умереть не дали: приехали на иномарке и увезли на венчание. Венчание это происходило в одном деревенском доме и, наверняка не было проведено по канонам православного служения. Но этого и не надо было организаторам свадьбы. Главное для них было то, что на свадьбе присутствует поп.
Разъезды в качестве свадебного батюшки по разного рода празднествам, в большом количестве происходивших в районе и заканчивавшихся большой пьянкой и похмельем, продолжались до праздника Вознесения Господня. А на пятидесятницу случилось, то, что и должно было рано или поздно произойти.
Праздник Святой Троицы, особо почитаемый православным народом в первую половину дня, так же как и на радуницу, население большей частью проводит на кладбище, поминая усопших родных. То же самое происходило и в тот раз, в воскресный день, пятидесятый по счету после пасхи. За отцом Николаем приехали с утра на иномарке и он, забыв про все, отправился на кладбище отпевать усопших. И вот там хорошо выпив у одной могилки, он отправился к другой, потом к третьей и набрался, что называется вусмерть. А покуда вусмерть набрался не только он один, то про упавшего от перепития в кустах батюшку забыли, и те, кто его привозил, и те, к кому он подходил потом. А потому одни уехали, а другие ушли с кладбища без него. Правда, забыли, как оказалось, не все. Батюшка проснулся, когда стало светать, от того, что начал капать мелкий дождичек. Времени было пять часов утра. Это показывали дорогие золотые часы на его руках. Когда святой отец осмотрелся, то оказалось, что часы и трусы – это все, что осталось от его одежды и вещей. Ни рясы, ни серебряного креста, ни кадила, ни чего другого при нем не было. Болела голова, хотелось пить. Больно и нудно кусали комары.
“Господи! – взмолился отец Николай, -- Раздели! Прямо на кладбище! Что же теперь будет? Что? Конец карьеры, конец работы… Господи!”
Дождик усилился, когда отец Николай выбрался на дорогу ведущую к селу. До села было три километра и бедный настоятель, вспомнив молодость, как легкоатлет преодолел это расстояние минут за двадцать. На улицах села, кроме бродячего скота никого не было. Батюшка проулками добрался до дома церковного старосты, разбудил стуком в окно изумленного Иннокентия и, переодевшись в более-менее приличное одеяние старосты, взял у него денег на дорогу и первым же автобусом уехал в город.
Дальнейшая судьба первого настоятеля храма Параскевы Пятницы жителям районного центра Ша неизвестна.

2002.
Красноярск.

© Сергей Кузичкин, 2009
Дата публикации: 22.02.2009 19:59:31
Просмотров: 3021

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.