Сундук

Ольга Питерская

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 9188 знаков с пробелами
Раздел: "рассказики"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Юлька сидела на сундуке в прихожей. Со стороны могло показаться, что она внимательно, через коридор, через кухню, смотрит в окно. На самом деле, она не видела окна. Собственно, кухни и коридора тоже не видела. Юлька боялась моргнуть, потому что, как только она прикрывала глаза, кто-то внутренний, маленький и беззащитный, начинал канючить: "Как же так? Как же так можно?". "Так" было нельзя. Не просто нельзя, а совершенно не реально. Но "так" случилось, сотворилось во всей своей невозможности, и теперь Юлька сидела на сундуке в прихожей, боясь моргнуть.
Сундук этот, бабушкино приданое, давно был приговорен на выброс. Спасло его чудо - Юлькиной маме, ещё с советских времён стоявшей в городской очереди на квартиру, вдруг эту квартиру дали. Небольшую, двухкомнатную в зелёном районе на пятом этаже новенькой высотки, с огромной лоджией по периметру. Не хоромы, но по сравнению с прежней пыльной и заплесневелой коммуналкой - настоящий подарок. Во время переезда, когда грузчики уже вынесли мебель, коробки, чемоданы и рюкзаки, оказалось, что множество необходимых вещей не упаковано. Юлька была готова плюнуть на все эти кастрюльки, флаконы, игрушки, книжки, щётки, тарелки, тем более, что упаковывать их было совсем не во что, но основательный муж Толик остановил метнувшуюся было к соседям за пакетами тёщу, выволок на середину комнаты сундук:
- Складывайте.
Сложили, перевезли, доплатив всего за одно дополнительное место. Поставили временно в прихожей, а сундук взял и прижился - очень уж удобно было хранить в нём несезонную обувь и верхнюю одежду.
"Как же так можно? Как же так?"

Буквально с первых дней знакомства Юлька поняла, что главная черта Толика - основательность. Он и ухаживал за ней так, будто работу делал: по праздникам цветы, по воскресеньям кино, два раза в месяц загородные прогулки. Поначалу подруга Томка ещё звала её на выставки, в филармонию, в театры. И Юлька, конечно, не отказывалась. Но куда бы они ни пришли, там же оказывался и Толик. Не приближался, держал дистанцию, но и не исчезал. Когда подруги шли по улице, Толик следовал за ними в нескольких метрах.
- Маньяк какой-то, - оглядываясь, шипела Томка, - ну вот что ему надо?
- Да пусть ходит, если хочет. Мне не мешает, - пожимала плечами Юлька.
- Зато мне мешает. Скажи честно, он тебе очень нравится? Ты жить без него не можешь?
- Не знаю. Он хороший, правда. А других всё равно нет.
- И не будет. С таким-то эскортом...
Они не ссорились с Томкой, просто постепенно перестали видеться, и всё их общение свелось к редким телефонным разговорам.
"Моя смешная девчонка", - называл её Толик, и Юльке это нравилось. Не пусик-мусик-рыбка-зайка, а смешная девчонка - слегка иронично и по-хорошему так покровительственно. В день трёхлетия знакомства он предложил пожениться. "Я подумаю", - ответила Юлька и бросилась к маме: - "Давай, советуй". Мама предпочла советам аргументы: двадцать пять лет, а на горизонте, кроме Толика, никого. Он надёжный и, кажется, действительно любит Юльку. Правда, сама Татьяна Георгиевна представляла будущего зятя немного иначе, но не ей же с ним жить. А если что, то развестись всегда не поздно.
- Мам, а когда ты за папу замуж выходила, ты так же рассуждала?
- А я тогда совсем не рассуждала. С первой встречи знала, что он - мой человек.
На следующий день Юлька сказала "да".
"Как же так? Как же так можно?"

Первая дочка, Верочка, получилась удивительно похожей на маму, а вторая, Надюша, - на папу. Толик обожал обеих, учил их играть в футбол и кататься на лыжах, а Юлька, глядя на их возню, иногда вспоминала, что могла когда-то сказать "нет". Ну и дура бы была.

Весна в этом году примчалась, как электричка, и, не замедляя ход, уехала в лето. Татьяна Георгиевна двадцатого мая отправилась на дачу - просушить, прибрать, протопить, и теперь звонила ежедневно, рассказывала, как цветёт черемуха, как поют по утрам птицы, что в ручье, проходящем через участок, были замечены то ли рыбки, то ли тритоны, кто их разберёт, и как она соскучилась по внучкам. Юлька с Толиком собирали вещи и продукты, девчонки отчаянно помогали... В пятницу сходили в цирк, отметив Верочкину похвальную грамоту за первый класс и Наденькино окончание детского сада.
Вчера, в субботу, с самого утра поехали на дачу.
Девочки, едва поздоровавшись с бабушкой, оседлали велосипеды и укатили к друзьям. Толик подправил покосившиеся за зиму рамы и пошёл пилить и колоть дрова. Юлька почистила картошку, сварила компот, а потом не удержалась, развесила гамак и улеглась в нём с пледом, книжкой и горбушкой чёрного хлеба - с детства обожала отщипывать хлеб именно на улице. Вечером, оставив бабушку с внучками чаёвничать на веранде, успели на последнюю электричку. Дома сразу завалились спать. До отпуска, впервые выпавшего Юльке с Толиком одновременно, оставалось две недели. И нужно было ещё окончательно решить, где провести этот замечательный отпуск - на Чёрном море или на Байкале.
"Как же так?"

Утром Юлька проснулась от того, что Толик ходил по комнате и складывал вещи в рюкзак. Интересно, что он придумал?
- Мы куда-то уезжаем?
- Почти. Ты спи, рано ещё.
Она почти уснула, но когда из кухни дотянулся запах яичницы с колбасой, встала, накинула халат.
Толик допивал чай. Она подсела к столу:
- Ну, рассказывай, что придумал?
- Да, в общем, ничего нового. Я ухожу, Юль.
- Как это? Куда? Зачем? Что случилось? - сон мгновенно исчез. Что-то происходило, настолько чужое, неправильное, что о нём и думать не возможно, - Подожди, давай по порядку. Ты уходишь. Хорошо. Куда? На сколько?
- Юль, я совсем ухожу. Никто не виноват. Я полюбил другую женщину, - Толик ещё что-то бубнил, внимательно разглядывая грязную из-под яичницы тарелку. Смешная девчонка сидела напротив, пытаясь заглянуть ему в глаза. Или уже не очень смешная?
- Ну давай, иди, раз решил, - ей вдруг подумалось, что, если сейчас быстро пойти и лечь спать, а потом проснуться, то, возможно, покажут другой фильм, не такой страшный.
Толик надел рюкзак, взял сумку, обернулся.
- Пока.
- Пока.
Всё как обычно, только не чмокнул в щечку на прощанье. Хотя, настоящее прощанье - это же именно сейчас. Но тогда что было раньше? Не настоящее? Настоящее стало прошлым или ненастоящим? Смешно. И слова смешные. Соломенная вдова. Одинокая женщина. Соломенная женщина. Но дети-то не соломенные? Господи, она не сказала, а он, наверное, просто забыл, не подумал. Юлька метнулась из квартиры.
Толик стоял на площадке, ждал лифт.
- Постой! А как же девочки? Они же любят тебя!
- Ничего, не они первые. Привыкнут.
Не оборачиваясь, вошёл в разъехавшиеся створки, нажал кнопку первого. Створки сомкнулись, Юлька осталась одна. Медленно-медленно, только начиная осваивать движения в этом новеньком личном вакууме, она зашла в квартиру, села на сундук в прихожей, закрыла глаза.
"Как же так можно? Как же так?"

На следующей неделе Юлька поняла, для кого на самом деле был изобретён телевизор. Именно для неё. Ну, может быть, ещё для сотен или тысяч таких же, боящихся моргнуть. Оказалось, это просто - вечером лечь на диван перед включенным телевизором и постараться сосредоточиться на каком-нибудь сериале. Утром открыть глаза, выключить телевизор и... можно топать на работу. Оставалась одна-единственная задача: подобрать такие слова для дочерей и мамы, чтобы они поняли суть произошедшего, но не очень сильно расстроились. Хотя, маме Толик никогда особенно не нравился, а вот для девочек лучшего папы не придумать. И если уходит лучший, то те, кто остаются - худшие? Может быть, сказать им, что папу арестовали? Или взяли в плен? Или вообще убили? Промучившись неделю, Юлька решила сказать правду, как есть, даже приготовила фразу: "Папа ушёл от нас к другой женщине".
Девчонки, успевшие за неделю загореть и разбить по одной коленке, встречали её на платформе с букетиками ландышей.
- Лапы мои, как же я соскучилась.
- А где папа?
- Сейчас домой придём, расскажу.
На веранде стол был уже накрыт для завтрака: греча, масло, молоко, чай, кофе.
- Привет, ма.
- Ты одна?
- Ага.
Солнце медленно карабкалось по небу, распугивая редкие облачка.
- Вы уже купались? Теплая вода?
- Ты лучше расскажи, что там с Толиком.
- А, да, - уставилась в окно на голую яблоню. - Так получилось, что папа ушёл... - и замолчала.
- К другой женщине? - младшая. Смотрит серёзно, будто всё понимает.
- Мам, да не расстраивайся. Мы же тебя любим. И никогда никуда не уйдём, - Верочка обняла справа, Наденька слева. Зашептали что-то в оба уха, ласковое. Щекотно.
Юлька посмотрела на Татьяну Георгиевну. Та сидела спокойно, машинально болтая ложечкой в чашке, и плакала.
В воскресенье вечером в электричке Юлька поняла важную вещь: Толик непременно вернётся, потому что нигде больше так любить и прощать, как в их семье, не умеют.

Он действительно вернётся. Через два года. Откроет дверь своим ключом, оставит вещи в прихожей, пройдёт на кухню, скажет: "Привет" и нальёт себе чаю. В ответ на молчание выдвинет аргумент: "Я здесь прописан, здесь и буду жить". Попытается шутить: "Я, конечно, не прав, но лев. Значит, спать буду слева". "Ты будешь спать на раскладушке. Или на сундуке. А лучше - за дверью", - ответит Юлька и очень пожалеет, что откладывала на потом оформление развода.
Толик выберет сундук.

© Ольга Питерская, 2013
Дата публикации: 20.04.2013 12:37:08
Просмотров: 2676

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Елена Хмелевская [2013-04-26 02:58:17]

Кнчно, это субъективно, но мне почему-то стала больше нравиться ваша проза. Эта, конкретная проза.)) Нет, не больше ваших стихов, а вообще. Что-то в ней такое появилось... Законченность, оформленность, свой стиль - не знаю точно, как это назвать. Наверное, просто мы с ней друг до друга доросли.))

Ответить

Ольга Питерская [2013-04-27 15:48:45]

Ох, Лена, проза - слишком громкое слово для моих поделок. Стихи, кстати, тоже. Но выше головы все равно не прыгнуть.)
А вам я очень рада. Скучаю, наверное.)