Из книги "Расскажи, Гамаюн" - 7
Татьяна Игнатьева
|
Форма: Цикл стихов
Жанр: Философская лирика Объём: 287 строк Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Пройдём судьбы изломы без сена и соломы. Пройдём без проволочек, без запятых и точек, без скобок и намёков, без переноса сроков, без фальши и без гнева, без грозового неба. Пройдём по той тропинке, где мчались без запинки, не видя и не слыша, что ниже и что выше, что хорошо, что плохо. Любя единым вздохом. Раскрывшись, не жалея, до дна, до апогея. И после пытки школьной, Чтоб стать совсем довольным судьбою возмужалой – расстанемся, пожалуй… *** Весна Как ни вздыхал февраль, ни ныл, но всё же Он отступил во след чумной зиме. Колдует март холодный, но не строже Предшественника в снежной кутерьме. И там вдали у ленты горизонта Уже парами кружится апрель. А дальше – больше – внутреннему фронту Трубит отбой пичужная свирель. Хотя, оно – не трубы, не фанфары, Но всё ж душа сдаётся и во фрунт Встают давно забытые гитары, И изумрудом полыхает грунт. Давно дремавшей юности свобода И красота, и силы, и мечты Вдруг всколыхнёт цветущая природа, И вновь тернистый мир полюбишь ты. Одной Земли окажется так мало, И не удержит сумеречный страх – Ты полетишь как женщина Шагала В пронзительно-лиловых небесах. *** И опять поднебесье иных городов, Отражённых в мельканье машинных зеркал, Будет верить в незыблемость рухнувших скал, И рассветом гореть в хороводе ветров. И опять в лабиринте дорог и углов Тусклых улиц заблудится, плача, весна. И дворовых колодцев добравшись до дна, Распластается в лужах предутренних снов. И миры зазеркалья надменных витрин Разольют, расплескают забытый вчера, А сегодня живой от утра до утра Не рождённый, не умерший аквамарин. Метрономом сердец донный мир всколыхнёт. И прорвётся, польётся на волю поток Жарких мыслей и чувств, ожидающих срок, Когда вызреет свет и растопится лёд. *** «Много откроется новых страниц В книге весенней». Людмила Спесивцева В книге весенней нечитаных глав Зреют страницы. Вот и домой уже мчатся стремглав Южные птицы. Вот уже плещут ланиты волны Звёздным плюмажем. Время прощания юной весны С зимнею стражей. Мир застилает ковром медуниц Синие чащи. Время открытия новых страниц Жизни летящей. *** Горсть слезинок упавшего ночью дождя, И откуда невесть прилетевший листок… Это длится бессрочно века и века. Но всё мнится – растает, чуть-чуть погодя, В зыбкий миг перехода истока в исток. На сырой, по-осеннему жухлой траве Остаётся никем не прочитанный след – Убегающей жизни былая строка. А вдогонку, как будто на откуп молве, Ветер кинул так щедро пригоршню монет. И осенних монеток берёзовых звон Покатился по чашам поющих сердец. Что же песня моя вдруг пошла с молотка? Бродит каином ложь в листопадный сезон. И не прав ни купец, ни глупец, ни мудрец. А листок, пролетевший сквозь снег и капель, Сохранил по цветущему саду тоску. Словно, памятью строк переполнясь, рука Обращается впредь, презирая скудель, К неземному, неведомому языку. *** c est la vie "мыслям не за что зацепиться" Елена Евгеньева Ах, как же хорошо, свободно, легко! Мыслям не за что зацепиться. Улетают они, как птицы, Порою на долго и далеко. И будто воздушный шарик тягучее зависание вне пространства и времени. И пульсация темени уже даже вне меня по следам угасания. И слёзы, и смех, и свет, и тьма – наяву. Всё вперемешку, но не хаотично, и всё бесстрашно, безмерно, безлично, беспричинно и чинно! Что это? Неужели – живу!? *** Тишь вечерняя да синь призрачных туманов, шёпот тоненьких осин – заговор шаманов. Золотого неба свет, соловья запевы, и садов горячий цвет в колокольцах спелых. Паровоза сизый дым – беглые узоры. К берегам необжитым сны уносит скорый. Зреет летняя тоска по незримым странам, где в обнимку облака с призрачным туманом. *** Вот и дождь прошумел, поднимаются травы. Отдохнув, принимается петь соловей. Разливаются рощами птичьи октавы, Нежит золото вечера главы церквей. И молитвами песни над тихой рекою, Что несёт на просторы волна-бирюза. От рожденья до смерти навеки с тобою Богородицы светом нетленным глаза. Словно мамы глаза, где любви отраженье, И живёт тишина на душе и вовне… След дождя – невесомое капель скольженье, И дрожит мотылёк нараспашку в окне. *** Это сон, что вокруг происходит – обычный сон. И ночной, и дневной, и вечерний – всегдашний, в общем. Поначалу роптало сердце, теперь не ропщет, Лишь покорно свой ход приглушает ещё на тон. А я просто смотрю – это Я, что вдыхает жизнь В каждый явленный миг, разгоняя его до вихря. Вихрь в сердце стучится, взывая – проснись, трусиха! Но взывает без злости, без спешки, без укоризн. Закипая, вдруг рвётся сердце и в ширь, и ввысь, И куда-то за край, хотя нет никакого края. А я просто смотрю, улыбаясь и разрешая: Если нужен нам новый мир – так давай, взорвись! *** РАЗГОВОРЫ ЗА КАДРОМ (Триптих, цикл в цикле) "Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас." Ганс Христиан Андерсен Разбавленные плаваньем кулис, Приправленные привкусом желаний, Настояны на сне воспоминаний – Такие разговоры родились, Что затерялась напрочь череда Следов первоисточника былого. И тянет пробежать по сказке снова. И ты бежишь, но только вот куда?.. *** Снежнокоролевский синдром Как тебя, милочка – Герда? Ну, что ж, звучит! Гордая, чистая, смелая, видно, дева! Тут без охраны в полярной моей ночи Ты не дрожишь, хоть и тёплого не надела. Ах, тебя греет любовь! Я смеюсь, прости. Глупость людская – я часто об этом мыслю – В слабой горсти через беды и страх нести Каплю химеры, рискуя при этом жизнью! Первому встречному истины толковать Мне не к лицу. Захочу – уведу любого! Это у вас – через душу всё, да кровать. Мне же хватает простого, как вечность, слова. Я не прошу, я приказываю – ступай! Мне от вас жарко – сердечных и твердолобых. Вот тебе твой ненаглядный холодный Кай. Если любовь твоя греет – возьми, попробуй! *** Гердовский апгрейд Это не слёзы, не слёзы — коварный ветер, Не обольщайся, бездушное изваянье! Перед тобой не сорвусь ни за что на свете, Не любоваться тебе на моё страданье! Только скажи, что же это случилось с Каем – Всё безразлично ему и меня не видит. Может, я так изменилась, совсем другая В этой изорванной старой чужой хламиде? Может, уже разлюбил, изменяя клятве, Ты приморозила, ведьма, очаровала! Что же такое есть у тебя, треклятой, Что человечьей любви ему стало мало?! Да, твоя кожа белей и глаза огромны, Да, у тебя меха, и хрусталь, и злато… Но ведь когда-то он мальчиком был прескромным, Лишь на меня одну он глядел когда-то. Что же меняется в этом неверном мире? Всё? Почему я не чую тогда, не знаю? Что за нелепый совет – посмотреть пошире, Или ещё нелепей – с другого краю! Ах, не мудра я по-вашему, не практична! Так, удивляться чему – не учили строго. Думала, век пропою я беспечной птичкой… Ты не поделишься мудростью хоть немного? Ну, извини, что ругала, признаюсь – дура. Если уж всё меняется – не отстану. Да не гляди ты так важно, так зло и хмуро. Думаю, мы поладим, я мудрой стану! Я бы с твоими советами подружилась, Да подошла бы как раз к недотроге Каю… Что ты, совсем не думала! Сделай милость… Ах, что-то в сердце кольнуло, я замерзаю. *** Раскаяние Кая Что ты пристала, Герда, уходи. Раскаяться? С какого перепуга! Ты не Господь, не мать мне…ах, подруга! И хочешь знать, что у меня в груди? Так вот – не Каин я, всего лишь – Кай. Не Каин, слышишь, не грози мне пальцем! Я не был неприкаянным скитальцем – Я сбился с ног, разыскивая рай. Всего лишь рай. Не прихоть, согласись, Искать приюта для души и тела… Но поздно понял – жажде оголтелой Не утолиться, не поднявшись ввысь. А как тут, детка, сдаться небесам, Когда вокруг извечная свобода: Возможность оторвать себя от сброда И сделать целый Мир, хоть Вечность – сам! Теперь-то понял, что свобода – миф. Нет разницы – у бабушкиной печки, У Королевы Снежной, иль в уздечке Твоей, но лишь без инициатив. Да хоть в пустыне, та же блажь и спесь…. Едино всё, пока в огне желанья Душа без тишины и покаянья И присно не замрёт, как ныне здесь… Так что, ступай, мне жаль, что столько лет Ты маешься, вернуть меня стараясь. Ждёшь моего раскаянья? Что ж – каюсь, Но только в том, что Кая больше нет. *** Час осени Час осени прокаркала ворона, Померкла позолота дальних крыш. У клёна от дождей поникла крона, Лишь только умиляется спорыш. Но скоро-скоро всё засыплет медью, Заволочёт туманной кисеёй. И будет ветер долгую обедню Служить над засыхающей стернёй. И будут ввечеру трещать поленья, И кошка греть бока у очага. И будет сердце ждать Богоявленья, И вышлет снежных ангелов Сварга. *** Не удержит Вот и августа прощальный денёк. Вот и лета ускользающий лист. Что-то значит этот призрачный срок. Кто-то ведает мельканием лиц, Поворотами дорог и судьбы, Замиранием и взрывом сердец. Что ж поддакивают если б, кабы, Коль отмерено – начало-конец. Есть, конечно чаша райских даров. Но попробуй-ка поди отхлебни. Как ни пользуешь ты тех докторов, А приходят неминучие дни. Не удержит даже песня сверчка, Даже август в позолоте и хне… Так зачем последним жестом рука Тянет звёздочку потрогать в окне. © Татьяна Игнатьева, 2018 Дата публикации: 28.08.2018 17:34:37 Просмотров: 1702 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|