Маньяк

Юрий Иванов

Форма: Рассказ
Жанр: Психологическая проза
Объём: 16374 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

«Это было совсем нетрудно – убить человека. Нож вошел в грудь как-то сам собой, незаметно. Вовик даже ничего не понял. Димка стоял над столом, держа его за грудки, и что-то матерно орал, толкая его вперед-назад. О чем они тогда спорили? Совершенно вылетело из памяти. Наверное, как всегда, о какой-то ерунде – о недолитой водке или о неотданной десятке? Больше им вообще не о чем было разговаривать. Может, о бабах? Да какой хер, бабы… На них давно уже не стояло».
Вовик очнулся и открыл глаза. Димка, скукожившись, лежал на полу лицом в стену, словно грязный куль. На него был поставлен колченогий стул, с которого свисал ком лоскутного ватного одеяла. Локти покойника топорщились, пиджак и рубаха задрались вверх, обнажив синюшную плоть.
Да-а… И точно - здоровенный картофельный мешок, полный мусора. Сразу и не поймешь, что это. И вонял сейчас Дима примерно так же. Под ним и вокруг него распласталась большая мутно-коричневая лужа крови. Она давно завяла, и длинные волосы приятеля коростой присохли к замусоренному полу. Рядом валялись пустые бутылки и древний настенный календарь с голыми девками от 1996 года. На глянцевой поверхности картинки жирно отпечатался чей-то бурый след.
«Да-а… Погуляли. Отдирать теперь придется товарища от плинтуса. Сколько же он здесь лежит? Когда же это я его, а? Ох, незадача…»
Вовик попытался шевельнуть ногой и встать с дивана. Жуть! Голова разламывалась и была какой-то не целой, из неких, отдельно живущих своей отдельной жизнью, частей. Словно бы кто-то сначала расколол ее топором, потом испугался и склеил для вида канцелярским клеем. Типа, так и было…
От движения ноги, его затрясло от боли. Она была везде – в позвоночнике, в шее, в мозгу и даже в заднице. Он снова прикрыл глаза и послушал мысли. Страха не было. Только чувство жуткой тоски и черного стыда. Откуда она – эта чернота? Она как жирная нефть тихо булькала внутри него. Их этого озера тянулись вверх липкая паутинка, залезала в нос, в уши, в глаза… Сверху он ощущал давление какого-то черного ошлепка, наподобие коровьей лепешки.
«Я гриб, что ли? Ох, что делать-то мне? Встать бы как, да понять, что вообще произошло? Ё – моё… Что случилось? Я что, и вправду, Диму-то пришил? Черт знает что! Нет, это не я - точно… Точно помню. Не мог я… Хотя… приставучий он, Димон-то. Такой мудак, как нажрется…Нужно проверить. Бля-а!!! Ведь, если убил – мотать надо отсюда срочно. Менты башку отшибут. А у меня легкие слабые – забьют ведь. Да и вообще… А где хоть я – у себя или у Димки?»
Потихоньку Вовик спустил ноги вниз, на пол, и застыл в странной позе. Потом каким-то чудом ему удалось сесть на пол. На карачках он подполз к трупу и заглянул в лицо. Это был не Димка – какой-то незнакомый мужик в очках. Физиономия его посинела и распухла, ухо было почти оторвано, а в черепе сбоку явственно просматривались глубокие треугольные раны – они были похожи на следы от топора или даже колуна.
«Откуда тут колуны? Чем это его? Кто это вообще такой? Твою же м-мать, да что происходит-то!»
Теперь ему сделалось страшно, и он стремительно начал трезветь. Вовик встал на ноги и огляделся. Квартира была вообще не знакома. Однушка – хрущевка - застеленный газетками стол с засохшей закуской, стулья, продавленные кресла, сервант без стекол, с потрескавшейся полировкой и отбитыми углами. Старый телевизор «Горизонт» на тумбочке. На окнах - серая тюль и такие же серые занавески, напоминающие половые тряпки. Допотопный торшер и стопка старых журналов под ним.
Но самое страшное, что в проеме между стеной и диваном с которого, он только что встал, лежал еще кто-то. И этот кто-то тоже был неживым. Труп словно бы вколотили в этот проем головой вперед, согнув тело пополам в позе человеческого зародыша в материнской утробе. В ногах у этого человека лежал допотопный ржавый утюг. И утюг этот был весь вымазан кровью и чем-то жирно-серым…
Вовик подошел к телу и попытался развернуть его, чтобы увидеть лицо. Это ему не удалось - труп был вбит в узкий проем накрепко и вдобавок еще и присох кровью к стенам. Он только и сумел, что увидеть шею, затылок и пластмассовую дужку очков. В черепе зияла такая же треугольная дыра, как у первого.
«Господи, а это-то кто? Ведь, утюгом обоих очканов захерачили».
Его затрясло. Боль из головы выветрило, словно ее и не было, и мысли лихорадочно забегали по орбитам. Рванул на кухню – никого. Дернул балконную дверь – только хлам и пыль. Вова уселся на диван, и его окатило волной паники – надо бежать, бежать отсюда пока не поздно. Два трупа, мать их за ногу! Откуда? Он был уверен, что он этого сделать не мог – это какой-то маньяк, кто-то чужой, дикарь, пришелец из иного мира крестил здесь всех по головам тяжелым утюгом. Только не он сам.
Нет, Вовик, конечно, в глубине души допускал такую гипотетическую возможность. В последнее время из-за пьянки у него почти постоянно случались глубокие провалы в памяти и наружу вылезала какая-то необъяснимая злоба на весь этот мир, туманились глаза и хотелось кого-нибудь убить. Но это всё по пьяни. Ну, не серьезно же все. Подраться, да, понятно. Поорать, там, до хрипоты, покидаться стаканами…
«А Димка? Откуда это воспоминание, что я ему воткнул нож в сердце. Его же тут нет. Приснилось мне все, что ли?»
Его внезапно затошнило, он рванул в туалет, открыл дверь и закричал. Там, перегнувшись пополам через край ванной, лежал еще один кровавый покойник. На белых стенках ванны виднелись бурые брызги и потеки, словно кто-то водил по ним кровавыми руками, пытаясь, как таракан, выкарабкаться из эмалированной ловушки.
Обхватив руками дверь, Вовик вцепился зубами в фанеру и прикусил: «Димка! Это он – его синие треники и замызганные кеды. Сука! Так, значит, это был не сон? Я действительно ударил приятеля ножом, а потом, начал лупить этих очкариков утюгом по башкам? Я убийца?».
Он прыгнул к входной двери и взялся за ручку – дверь открылась сама собой – не заперто. Вовик выскочил на площадку и побежал вниз. Выйдя из подъезда на солнечный свет, он вздрогнул, прикрыл глаза и быстро, боком проскочил мимо сидящих на лавке старух. Они внимательно посмотрели на него, поджав губы и иронично качая головами.
Пробежав по улице метров триста, Вовик наконец-то остановился. Разрывало грудь, и дыхания просто не было. Дикая сушь во рту, казалось, огнем палит его десны и язык, заставляя немо открывать рот, словно вытащенная на берег рыба. С выпученными глазами он упал на траву прямо в сквере, у какого-то памятника, приминая стриженный газон и недавно высаженные цветы.
И руки его были в крови, и рубашка с короткими рукавами, и брюки, и даже ботинки с носками. Всё было в крови! Вовик был уверен, что и лицо тоже и, наверное, волосы…
«Господи, неужели я убил? И этот маньяк-убийца именно я и никто иной? Что делать-то теперь? Надо идти ментам сдаваться, может удастся объяснить что-то, может попытаются понять. Понять и найти истинного убийцу? Тьфу, дурак… Вот идиот! Истинный убийца ты и есть, зачем им кого-то еще искать? Тем более, я и сам до конца не уверен – убил я или нет? Нет, сдаваться не пойду, ну их в зад…Пусть сами ищут – мне теперь уже все равно».
Вовик, наконец, понял, где находится. Улица Шаброва, тупик. До дому было далеко, но он домой и не пойдет. Что он дурак, что ли? Да и что там, дома-то, – стены, да раскладушка…
«Надо куда-то в деревню валить, подальше да поглуше… К Сереге поеду. Паспорт с собой, денег - десятка, да мелочь еще. На электричке до Юрьевца, а там и до Серегиной деревни недалеко. Пойду, пока не очухались и искать не начали. Чем дальше уйдешь, тем хуже искать. Надо только замыться».
Река была недалеко. Он дворами прошел к мосту, спустился вниз и вышел на знакомое место, где они часто выпивали. Там был небольшой песчаный пляж и раскидистые кусты с замусоренными травяными полянками. Отойдя под кусты, Вовик разделся на берегу, зашел с одеждой по пояс в воду и стал мызгать в ней кровяную рубашку.
Основная кровь, на удивление легко, отмылась, оставив после себя лишь слабые пятна неясного цвета. Он выстирал и брюки, и носки, и ботинки и вообще вычистил самого себя – оттирал кожу песком, глиной, пучками водорослей. Пока одежда подвяливалась, он всё нырял, плескался и отмокал в воде, пытаясь вытравить из себя эту кровавую вонь, запах начинавшего трупного тления и еще какой-то тошнотворный дух, исходящий из его внутренностей – аромат убийцы. Этот запах сидел в самом мозгу – примерно так пахнут канализационные трубы, покрытые изнутри черной слизью, перемешанной со спутанными волосами, гнилой рыбой и, черт знает, еще с чем…
Вовик лежал на берегу реки и нюхал свои руки. Дышал на них и снова нюхал – вонь не проходила. Он снова и снова чистил их песком, почти до крови, потом, плюясь, песком же стал чистить зубы. Запах оставался неизменным. Постепенно он перестал вздрагивать от него и смирился.
Что-то изменилось в нем – он это чувствовал. Это неприятный душок слегка будоражил странные, доселе скрытые, струны. И немного нравился.
- Такая мерзость, а нравится, - с удивлением думал он, снова нюхая свои руки. Внезапно Вовик ощутил, что нечто приятно подергивается внутри него, там в самом низу, в глубине давно забытой мошонки. Что-то жарко подтекало вниз. Какая-то жидкая теплота – запретная и сильная - поднималась вверх по позвоночнику и чего-то необъяснимо хотелось. Такого непонятного, страшного до потустороннести. Так манит смертная черта, если о ней начинаешь долго думать.
Он перешагнул ее - убил трех человек и теперь просто не мог думать ни о чем другом, кроме смерти. От мыслей становилось и страшно, и тошно, и стыдно… Но одновременно и приятно. Это странное знание укрепило в нем неясную уверенность в самом себе. Некая агрессивность и даже злость поднимались в раздутое от волнения горло. Дрожащая рука потянулась к паху и он, не понимая что делает, начал наяривать сам себя, почему-то явственно представляя тот миг, когда нож легко и мягко входит в человеческую плоть.
В этой картине нож становился его членом и эта плоть, такая мягкая и беззащитная, так нуждалась в этом проникновении, чтобы перейти таинственную грань между жизнью и смертью. Когда он взорвался собственным семенем прямо трусы, что-то щелкнуло в голове и всё озарилось светом. Свет всегда приходит к мужчинам во время оргазма. Но он быстро меркнет. А этот совсем не мерк. Словно большая лампочка зажглась в голове и не желала отключаться, несмотря на все реле и выключатели организма. Замыкание. Лампа накаливалась все сильнее и сильнее, и свет стал затапливать все вокруг, изменяя пространство и время.
Теперь Вовик совершенно четко вспомнил, что вчера они с Димкой познакомились с двумя очканавтами – ханыгами, похожими на спившихся доцентов. Сначала Вова хотел их избить, просто так, «за очки». Но Дима его остановил - у "доцентов" были деньги, и он их развел на бутылку. Они пили где-то на улице, потом завалились к этим «ботанам» домой. Водка, конечно, была сильно паленой, но зато ее было много.
Вовик вспомнил и то, что эти мужики ему были неприятны. Они все время спорили, что-то доказывали, жестикулировали и много суетились. Ему показалось, что они вообще педики. Он сидел, пил их водку и наливался злобой. Потом просто встал, взял с пола старый утюг и стал лупить им по голове старшему, потом тому, кто помоложе. Он долго и сладострастно пинал их ногами и бил утюгом наотмашь. Молодого он поднял, воткнул головой в простенок и еще попрыгал на нем, утрамбовывая ботинками его бесчувственное тело. Вовик помнил, что ему при этом было очень хорошо.
Дима был против – он что-то говорил, орал, пытался остановить товарища. Но Вовик, глядя ему прямо в глаза, воткнул под ребра нож и пошел спать. Он очень устал. Убивать – это ведь непросто. Упав на продавленный диван, Вован мгновенно вырубился. Вот такая история.
Вспоминая это, Вовик был совершенно спокоен. Ничего особенного – убил и убил. Ну и что? Наоборот, ему очень захотелось понять до конца, трезвому, а что это такое - убивать? Вспомнить, оживить этот странный сон, где чужая смерть совсем не страшна, а даже легка и приятна…
Он надел штаны, вышел из кустов и пошел по берегу, пиная песок. Нога наткнулась на крупный черный с белыми разводами голыш, на полкило, не меньше. Вовик присел на кочку и стал его рассматривать. Камень, обычный камень – плоский кругляш с ровными краями. Сколько лет оттачивала его природа – кто знает? Прихватив зачем-то камень, он встал.
Было уже около семи вечера. Берег был почти пуст. Только вдали, у плакучих ив, гоношилась какая-то шумная компания поддатых гопников. Он хотел было, как обычно, подойти к ним, попросить закурить и поныть чего-нибудь о похмелье, чтоб налили стопочку. Почему-то, представив себя в своей обычной роли нытика-попрошайки, он испытал отвращение. Сейчас он уже был выше этого.
- Поубивать бы вас всех, - неожиданно пришла в голову злая мысль, - бил бы и бил по вашим пустым башкам, чтоб кровища хлестала по сторонам. Падлы, твари, уроды!!!
Его затрясло от непонятной ненависти. Она была огромна и неопределенна, эта злоба - на весь мир, на людей, на вообще всё живое... Оно жило, радовалось, размножалось. У него было настоящее и будущее, а у Вовика уже ничего этого не было. Только ненормальный жгучий огонь в голове.
Нет он к гопникам не пойдет. Там, в тени под ивами, около этой пьяной компашки роилась какая-то черная тьма. Опасность. Ахтунг! Цурюк!!!
Свет же он увидел совсем рядом – юная худая девушка – почти подросток лежала на полотенце на мысочке, полускрытом от людских глаз камышами и высокой травой. Тонкие ножки были согнуты в коленях, а голова прикрыта каким-то журнальчиком.
От нее исходил свет. Тот свет, что он только что обрел в самом себе. Глядя на эти худые коленки, Вовик ощутил, что в мошонку снова что-то горячо закапало. Пальцы мелко задрожали, и в горле разбух ком, как у танцующего вокруг голубки сизаря.
Не раздумывая, чуть присев, он подкрался поближе к девчонке, потом встал на четвереньки и бегом, по-собачьи подбежал к ней. Сразу, всей тяжестью он навалился на хрупкое тельце, ухватив тонкое горлышко обеими руками. Светловолосая девочка даже не охнула – журнальчик свалился с лица, и ему стали видны огромные выпученные голубые глаза и открытый, ищущий воздуха, рот. Лицо было красно и покрыто капельками пота. Удерживая ее за горло, левой рукой он нашарил камень и замахнулся, чтобы ударить в эти голубые глаза, размозжить этот красный девичий рот и маленький носик, порушив эту правильную геометрию симпатичного лица.
На мгновение он залюбовался этим распухшим от ужаса лицом, и удар пришелся мимо, разрубив щеку и стесав кожу на виске. Рука соскочила с горла, девушка ужом вывернулась из-под него и побежала по берегу, махая руками и пытаясь высоко и тонко кричать помятым горлом : «Маньяк, маньяк!!! Убивают!!!Там, там!!! Помогите!!!». Вовик растерянно стоял на мысочке, впав в ступор. Свет в его голове начал меркнуть.
От компании под ивами быстро отделились трое молодых парней и бросились к нему. Он попытался убежать, но около кустов его нагнали. Здоровенный гопник с разбега прыгнул на него, придавив к земле своим телом, и тут же ударил локтем в глаза. Свет совершенно притух. Вовик завизжал на высокой ноте и попытался выкарабкаться из-под здоровяка. Но его уже откровенно пинали ногами – по ребрам, животу, спине и даже горлу. Гопников было много – они прыгали на маньяке и смеялись. Чей-то каблук врезался глубоко в переносицу и сноп искр вырвался на волю.
Он захрипел – света больше не было вообще. Все исчезло – осталась только черная-черная тьма. И в этой кромешной тьме Вовик спепо шарил руками, надеясь найти, хоть что-нибудь. Рука, наконец-то, наткнулась на что-то знакомое-знакомое. Однако, счастливые крики мучителей - юнцов извне мешали сосредоточиться.
«Что это, а? Что тут? Это дверь, это ручка двери? Да, конечно, это двери в рай!». Но он потрогал предмет еще раз и с ужасом отбросил прочь - это была никакая не дверь, он понял, что это было такое. Вовик тоненько завизжал и провалился вниз. Сверху ему на голову обрушился знакомый ржавый утюг.
Устав от процесса убийства, пьяные гопники ударили маньяка по голове доской, она сломалась, и какой-то затейник с фиксой щепастым сколом прибил его гениталии к песку. Тинейджеры помочились на бомжа, потом дружно взялись за руки-за ноги и, смеясь, забросили Вовика в кучу мусора.

***

© Юрий Иванов, 2011
Дата публикации: 08.12.2011 11:32:44
Просмотров: 4833

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.