Кошмар Ивана Аполинарьевича
Славицкий Илья
|
Форма: Рассказ
Жанр: Психоделическая проза Объём: 7014 знаков с пробелами Раздел: "Про Ивана Аполинарьевича" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Однажды Иван Аполинарьевич объелся на ночь жениной кулебяки, долго ворочался в постели и, наконец, уснул с тяжестью на сердце. Но поспать ему удалось совсем недолго. Сначала зазвонил будильник, а потом и жена тут как тут: – Вставать пора, на автобус опоздаем. Что такое? – подумал Иван Аполинарьевич, с трудом открывая глаза и садясь на кровати. – Какой автобус? И почему в такую рань? Да ты что, милый? – проворковала жена, – Ты же сам эту экскурсию купил, даже переплатил, чтобы не пропустить. Последний раз в этом сезоне, а, может, их и вообще закроют. Защитники природы нашей, чтобы она совсем не исчезла. Иван Аполинарьевич всё ещё ничего не понимает, но – жена есть жена. Встал, оделся, умылся, съел яйцо всмятку с чаем, женой уже приготовленные. А у двери сумка туристская, всё собрано вчера ещё. Как раз и автобус подъехал, с улицы гудит: – Садитесь. Сели, народу много, тут и Егор Сидорыч со своей старой кошкой в корзинке на коленях, и другой сосед, с маленькой болонкой. Там – кто-то с рыбками в банке, там, вроде, кто с козой даже. Кто с кем, в общем. Ивану Аполинарьевичу неловко стало – он один с женой, да и та без ошейника. А жена – умница, из сумки достаёт сверточек, а там мышка сидит, в чепчике и с биноклем на шее. Наверное, она бинокль взяла, чтобы чего важного не пропустить и другим мышам потом рассказать. Подумал так Иван Аполинарьевич, достал из сумки свой бинокль, и тоже на шею повесил. И вовремя как раз. Автобус остановился и водитель-экскурсовод заговорил сладким голосом: – Уважаемые дамы и господа. Наш автобус прибыл в единственный в своём роде природный заповедник, где в естественных условиях произрастает и размножается флора и фауна, давно исчезнувшие в других местах нашей прекрасной, но, увы, преображенной разумом планеты. Пожалуйста, смотрите в оба, цветы не топчите, животных не кормите и больше 100 фолларов сразу не давайте, даже если очень будут просить, не то совсем избалуются, а им нельзя, скоро очередные ме... Тут в динамиках что-то зашипело, и конца фразы Иван Аполинарьевич не расслышал. А водитель уже по салону идет, и каждому даёт кошелек с жетонами такими, пластиковыми, но вроде денег, с гербом, портретами и цифрами. 1 фоллар, два, три с половиной, восемь и 5/16 и так далее, до 312.5. Более крупных не попалось. Потом двери открылись, и все наружу высыпали. Кругом – красота. Лес, цветы на полянках, ягоды. Жена мышку свою на землю опустила, а та, как ни в чем не бывало, из кошелёчка своего несколько блестящих бубриков вынула – целый фоллар-то ей не удержать – и под куст ближайший – шасть. А оттуда только: «шур-шур-шур» да «шур-шур-шур». – Договариваются о чём-то, – подумал Иван Аполинарьевич. И точно. Вылезает женина мышка, и несет плакат: «Долой кошко-собачью демократию! Каждой свободной мыши – собственную мышеловку! Голосуйте за подпольных республиканцев. Мишу Мышкина в мэры!» – Это она, наверное, в партию вступила, – догадался Иван Аполинарьевич. И точно, с другой стороны как раз идёт кошка Егора Сидоровича. В футболке с чьим-то усатым портретом. И тоже плакат тащит: «Мышей – в подполье. Скажем дружное «Мяу» за нашу и вашу свободу. «Вискас» по доступной цене. Голосуйте за Василия Кошака». И тут такое началось. Собаки лают, коза блеет, рыбы молчат, но как-то со смыслом. Потом откуда-то появился знакомый уже Ивану Аполинарьевичу кандитат от партии зелёных, под ручку с председательшей городских демократов. И оба – к Ивану Аполинарьевичу, да не просто так, а с намёком, вроде: «Пошли с нами, красавчик, и возьмём не дорого». Ивану Аполинарьевичу неудобно, всё же жена тут, и вообще. Глядь, а жены и след простыл, только бинокль мышиный валяется в траве, да кошелёк пустой. Окрутили женщину беззащитную, демоны, – подумал Иван Аполинарьевич, ан, глядь, а самого уже ноги в лес несут. Вслед за парочкой сладкой, что давеча привиделась. А впереди, вроде – улицы, и фонари красные, а вдоль фасадов всё лица знакомые. Этот вот недавно по телевизору в дебатах выступал. Точно, вон того ух как отделал! А та вон – Администрацию критиковала, и всё за народ постоять рвалась, только дайте. Денег тоже просила кто сколько может на кАмпанию. Или на кОмпанию? Иван Аполинарьевич всегда эти два слова путал. А поперек улицы растяжка: «Наши публичные политики – самые чистые политики в мире. Они проверяются два раза в месяц у доктора Моргенштерн. Получите полное удовольствие!» Кто-то ухватил Ивана Аполинарьевича за рукав и пытался записать его в партию с непонятным названием, что-то там про просвещение крокодилов. И просил совсем немного вступительных. Иван Аполинарьевич сунул купюру в открытую настеж зубастую пасть, рванулся, побежал... Очень он боялся этих животных. Дальше он немного не помнил, но очнулся на каком-то собрании. Он сидел по правую руку председателя, ел омары, и периодически стучал по графину вилкой, призывая всех присутствующих к порядку. Это было довольно бессмысленно, поскольку из всех присутствующих только он один и сидел за столом, в то время как остальные прыгали по столам, цеплялись лохматыми лапами и хвостами за люстры и всячески старались укусить, или хоть тарелкой стукнуть оппонента. Впрочем, всё это делалось очень галантно, с соблюдением протокола, и даже немного по-французски. Потом с люстры выступил Председатель, поблагодарил всех за достигнутый консенсус, и обещал сокрушительную победу на ближайших... Тут Ивана Аполинарьевича снова куда-то понесло, поволокло, закружило по коридорам и кабинетам, по митингам и опросам, по редакциям и рейтингам, пока, вдруг, он не распознал рядом теплую руку жены, ухватился за неё, как за спасительный круг и... О, чудо! Калейдоскоп замер, все сидели на местах, водитель пересчитал присутствующих. Не досчитались всего нескольких туристов, но водитель успокоил, сказав, что это допускается Правилами. Естественная, так сказать, убыль. Может быть, их съели, а может, наоборот, в президенты выбрали. Тут всякое случается. Природа, мол, наша в своём натуральном развитии. – А мы, – говорит, – дальше сейчас поедем, в Долину Счастья, или, как тут её называют, Голимый Вуд. Всем пристегнуться и надеть шлемы защитные. Неровен час, башку снесут. Тут это запросто. Главное, Микки Маусу с Ледяным Цаплиным на 4D не попасться, а остальное, туфта. А тут в окошко как раз кто-то усатый смотрит, и рокот такой, ритмический: «Трум-трум-тарабах-дзен...» Иван Аполинарьевич женину руку сжал, глаза от страха зажмурил, а жена его трясет за плечо, и будильник под ухом звенит, надрывается. Открыл он глаза, а уже утро, десять часов с гаком. Жена смотрит удивлённо, не понимает, зачем он её руки не отпускает. А самой, видать, приятно. Мыши под полом шуршат, за окном Егор Сидорович у себя на крыльце – кошку гладит, по радио Пятый концерт Композитора играют и до выборов ещё полгода почти... – Ну, кажется, обошлось, – вздохнул облегченно Иван Аполинарьевич, и пошёл убирать на антресоли сумку со шлемами мотоциклетными, биноклями и оставшимися пластиковыми фолларами. 6/24/10 © Славицкий Илья, 2010 Дата публикации: 26.06.2010 09:36:25 Просмотров: 2586 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|