Башмачник

Анатолий Агарков

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 33985 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Надо же так майдануться –
власть в стране нацистам отдать.
/на злобу дня/

Сообразив, что везут не топить – скорее всего, в город на продажу – разбрюзжался:
- М-да. Неведомо вам, конечно, но существуют законы мироздания, и лучше бы их не нарушать. Дорветесь до веселящего напитка, и хана придет племени. Выродитесь вы в больных и убогих. Так уже было, и с вами будет. А потом мир кончится, и никто не удержится – ищи листочек в листопад.
Вздохнул и оглядел компанию – ага, впечатлились!
- Только те выживут, кто блюдет законы. Знаете, что это такое? Закон гостеприимства: кто не дал приюта путнику – смерть. Закон о независимости: кто покусился на чужую свободу – смерть. Закон о защите здоровья: кто ударил или обидел беспомощного – смерть мучительная. Жестоко? А с законами мироздания иначе не получается…
Что ж, тишина звенящая была мне в этот момент слаще любых оваций. О, как их проняло! Что значит ораторское искусство!
Гребцы мои, ускоренными темпами прогрессировавшие в искусстве пития, выглядели ужасно. Истерзанные – самое близкое определение. Вечером выпил – утром похмелье: законы мироздания не отменишь.
- Кабан, ты слышал, что он несет?
- Дурачок! – сурово сказал мой хозяин и мне. – Как наверну щас веслом! А потом отпинаю. Заткнись и не шебарши.
- Правду не запинаешь! – огрызнулся я и притих от греха.
- Ну, хорошо, не нравятся вам законы, возьмем понятное слово, что сути не меняет, - высказал наболевшее, на второй день пути и вынужденного молчания. – Так по заветам не поступают. Это дело всех касается… или коснется – я так думаю. А вы как дети….
- Утоплю и закопаю, - пообещал Кабан, взглядом помножив меня на ноль.
- Правду не закопаешь!
Мой хозяин ожидаемо разорался. Рыбаки хихикали и хватались за бока. Плот плыл по течению реки. А мне подумалось – жили люди, думали о жратве и сексе; явился я и научил их пьянствовать; на том стоит, и стоять будет человеческая раса.
- Раб! – злобно напомнил о себе Кабан. – Тебя пнуть?
- Хозяин, а ты не задумывался, почему главный у людей называется вожаком, а вовсе не погонщиком? – ласково спросил я.
Увы, «подразнить собак» мое любимое развлечение – благодаря чему еще в детстве получал по шее или расширял лексикон в области нецензурной речи.
- Ты главный? Это я главный, они главные, – кивнул Кабан на гребцов. – А ты корм свинячий.
Я охнул невольно и растеряно замолчал. По искалеченной спине пробежалось стадо резвых мурашек, оставив на память о себе морозные ощущения. До меня вдруг дошло, что, даже разливая им веселящий напиток, оставался бы деревенским дурачком. Уж точно не староста! К чертям собачьим светскую власть – надо было просто прихериться Посланцем Неба и терпеливо идти вперед. Хорошую пугалку придумать неверящим. Однако до сих пор не могу понять – в какую историческую эпоху меня занесло? какому временному отрезку цивилизации соответствует бронзовый реквизит?
И тут меня накрыло. Душа ширилась, ширилась, рвалась куда-то… и, конечно, вырвалась. Блин! Миру людей нужно рабство? Так я это устрою – оно будет вечным: всех вас сделаю рабами Божьими!
Напрягся и попробовал сесть – не получилось.
- Надо же, зашевелился! – подивился хозяин мой.
Настолько был захвачен народившейся мыслью, что даже не стал огрызаться.
Лежа мысли плющатся в голове – попробовал рывком подняться, но боль в позвоночнике уверенно уложила обратно.
Боль отступила – сразу стало легче, и сознание прояснилось.
Можно и так назваться – Сын Неба, но как-то не глянется: бездоказательно.
- Нет, ты здесь не излечишься, - посочувствовал рыбак. – Надо бы тебе на Место Выхода Животворящей Силы. Там практически из мертвых поднимаются. Если, конечно, знать, что и как делать.
Я тактично молчал, давая возможность рыбаку высказаться – и выболтать секрет, которым давно интересуюсь. Информация дороже всего, а никто не хочет делиться.
- Ну, как раз с этим все просто! – сказал другой рыбак с чувством превосходства. – В Месте том живут знающие люди – они все покажут.
Он спохватился и замолчал. Покосился на меня и сердито треснул себя по лбу ладонью. Вот и поговорили…. Но хоть что-то.
Значит, есть такое Место Выхода Животворящей Силы – место, где человек может все. Вот бы добраться туда и тогда уж решить, как и чем покорить аборигенов, чтобы стать владыкою странного мира. А уж потом смогу пожить всласть.
Ха! Мечтательно прикрыл глаза. Представилось ярко, как сижу за огромным столом в собственном неприступном дворце – весело молодки носятся с едой, а державная рука покоится на талии прекрасной жены. Почему нет? У меня, между прочим, полтора высших образования…
Мечты теснились в голове, множились и вызывали чувство сладостного щемления в груди.
Воровато огляделся – никто не читает моих мыслей? Что ж, наверное, это главное – достичь заповедного Места Выхода Животворящей Силы. Вернуть здоровье и – почему бы не набраться этой самой силы? А вдруг получится? И тогда – в задницу кабанью все эти светско-духовные лидерства! Я буду властелином мира и никаких гвоздей!
Накопилось, блин!
- Не врут легенды-то! – вздохнул своим мыслям еще один рыбак. – И почему там люди не живут?
- А то давай, - посоветовал товарищ. – Бери свою бабу и топай туда.
- Силы без меры – это смерть, - сердито сказал мой хозяин. – С того и не живут, а гибнут там. То-то же.
- Зато сам буду знать, что да как, - поморщив лоб и ничего не насоображав, утешился рыбак.
- Возьмите меня с собой, - попросился. – Я быстрей разберусь, что там к чему.
- Куда с тобой, неходячим? – удивился рыбак.
Кабан потемнел лицом и опасно голову опустил:
- А веслом меж лопаток поглянется?
- Вот этого не знаю, - серьезно сказал. – Отец мой и Создатель мира сего как-то не известил, для чего посылает меня сюда и насколько. Только знаю: как умру – сразу вернусь домой. А пока… Незабываемый опыт, конечно, но… бр-р! Лучше о нем где-нибудь почитать.
Жалкий свиновод погрозил кулаком Сыну Создателя и будущему властелину мира.
Я лежал на плоту, плывущему вниз по реке, злой на весь свет. Спина мерзко болела. Так не мечтай о несбыточном – довольствуйся тем, что имеешь. А есть у меня несчастная жизнь и жестокий хозяин, который везет калеку-раба на невольничий рынок. Дела мои – дрянь! И оставалось надеяться, что хуже не станет.
- Не понял, - озадачен рыбак. – Если доставить тебя к Месту Выхода Животворящей Силы, есть шанс что-нибудь сляпать и для себя?
Мой хозяин бросил острый взгляд на него, но промолчал.
- Когда-то в том Месте жили люди, - все же заговорил он. – И неплохо жили. Потом захотели еще большого – тронулись умом и разбрелись по белу свету.
- Говорят, они учат добру, только их мало кто видел, - вставил рыбак.
Волхвы! – мелькнула мысль. – Господи, я хочу быть волхвом!
- И что? Если тронулся умом, надо лезть ко всем с дурацкими советами? Я бы таких.., - хозяин опять погрозил мне веслом. – Плевать, что ты сын Творца – никто не купит, свиньям скормлю.
Прикрыл глаза, чтоб ненависть не светила так откровенно, и промолчал.
Кабан грозил, грозил и, наконец, исполнил свою угрозу в тот самый момент, когда перестал обращать на него внимание. И потому сильно удивился, когда весло ткнулось в бок. Вспыхнула боль, и взгляд на хозяина, полный ненависти, вышел на удивление убедительным.
Оказалось – приплыли. За разговорами три дня пролетели.
Кабан таки ткнул веслом – еще отпинать грозился, да не исполнил: вот он город.
Он раскинулся на берегу реки. Не город вообще-то: нет мощных стен и Золотых ворот – но как назвать бескрайнее скопище землянок, избушек, домов и каких-то строений деревянных, каменных, глинобитных, в которых тоже жили и трудились люди? Так что – город. Общественных удобств никаких – вода из реки, туалет под кустом и свалка повсюду. Здорово, да?
Но были сады.
Меня перегрузили с плота на носилки и понесли – боль полоснула и отпустила. С любопытством взирал на дома, жители которых зевали, потягивались, завтракали, готовились к дойке коз и коров, с которыми жили под одной крышей, куда-то спешили, не забивая головы новостью – кто это прибыл к ним утренним рейсом на пятибревенчатом плоту? Подумаешь – Сын Бога со свитою! Тут завязка на портках лопнула – вот зараза, язви ее!
Как хорошо было б сейчас встать с носилок, потянуться всласть да поясно поклониться – здравствуйте, люди, вот я и прибыл! Встречайте благую весть!
А была, не была!
- Здравствуйте, люди! Вот я и прибыл, - поднял руку и заорал. – Приветствуйте Сына Бога!
Никто даже не оглянулся.
- Че орешь-то? – приблизил свое лицо Кабан. – Не явишь чуда сейчас – убью. Ну?!
Судорожно вздохнул – встать бы сейчас, вот это чудо! Где-то читал, что обездвиживание можно снять силой внушения. Снять вообще можно все, что касается физиологии и психики – беспредельны возможности человека. Но…. не могу.
Завидев тупичок в глинобитных заборах, Кабан заставил повернуть туда.
Носилки опустили – вокруг все те же гнусные рожи.
- Сын Бога! – потешался Кабан, вырезая упругую вицу из колючего куста. – Едрить твою! Пыль придорожная! Сейчас я с тебя гонор сгоню. Ведь как говорится, главное в человеке не внешность, а норов. Сейчас познакомлю со своим поближе.
- Ты ничего не знаешь о силе настоящей веры, - сказал пересохшими губами. – Всех вас создал мой отец: вы – рабы божьи. Вот и все. Умирая, попадете на Страшный суд. Праведный будет жить вечно в раю, а грешный вечно мучиться в аду.
- Тогда испытай, сын божий, ад на земле! – сказал Кабан.
Ребра ожгло болью.
- Иисус терпел и нам велел, - прошептал, прикрыв повлажневшие глаза.
Кто-то из рыбаков шумно вздохнул – будто охнул.
Стало легко. Вместе – всегда легче.
Это было удивительно – меня стегали, а я вслух молился, не зная ни единой молитвы прежде. Может, самогипноз? Или генная память предков? Но какая разница, если помогает. Лишь бы не рыдать, не извиваться от боли, не просить пощады – не делать того, что дикарь этот ждет от меня. Да я кричал, но кричал молитвы к Создателю – чем больнее, тем громче.
- Скалишься? – покривился Кабан и отбросил измочаленный прут, все занозы которого в моем теле.
А я, наверное, сошел с ума - улыбался. Когда рвут кожу на живом человеке – это не только больно, это смертью грозит. А смерть – избавление.
- Вы – братья мои, - сказал осипшим голосом. – У нас один общий отец. Мы должны друг друга любить.
- Ты что, калека, жить устал? Сейчас я тебя проткну!
Кабан в сердцах сплюнул и взялся за копье – цветовая насыщенность его лица приобретала все более интенсивный оттенок.
- Эй! Эй! Эй! – рыбаки всполошились, вцепились в него. – Что же мы будем продавать, кроме плота?
- Эй, вы там! – невежливо рявкнул крепкий мужик, подходя. – Когда наругаетесь между собой, не забудьте поздороваться: перед вами хозяин дома.
- Добра и здоровья вашему дому, - кивнул Кабан. – А сунешься в наши дела, накостыляем.
- Да ну? – повел широченными плечами мужик.
- Дурак, да? – спросил мой хозяин. – Один с четырьмя…
Мужик моментально сделался серьезным, и следа дурашливости не осталось.
- Дык дерутся умением, а не числом.
Кабан тут же ощерился и бросился на мужика. Тот бешено закрутился, раздавая хлесткие удары всем четверым. Я размашисто крестился, изображая неистовую молитву.
Мужик взаправду драться умел – одному саданул по коленной чашечке, да и другому: чего мелочиться? Двум другим по почкам надавал.
- Бежим! – крикнул один рыбак.
- А убежим? – крикнул второй.
Самое время – Кабан хрипел и рвался из крепких рук мужика.
- Нам повезло! – крикнул третий и первым бросился наутек.
Кабан таки вырвался и припустил вторым с поля боя.
Конечно, это было его удачей – задраться и убежать с разбитой харей.
Мужик проводил всех веселым взглядом, обернулся ко мне:
- Бойцы так себе, но в одном хороши – бегают резво, ажна зайцы лысеют от зависти к ним. Мне кажется, ты их уже не догонишь.
- Не кажется.
Победителю вольно шутить.
- Ну а ты кто такой? – спросил, разглядывая меня.
А я был готов обливаться слезами радости. Блин! И думал, думал, думал – кем бы прихериться?
- Мне нужна помощь. Очень нужна. Вы единственный в этом городе, к кому я за ней могу обратиться.
- А что ты тут руками-то колдовал – бесноватый?
- Молился за вашу победу.
На грубый прогиб усмехнулся презрительно – живи пока, пригодишься. И ушел.
Накатила усталость. Сколько можно? Бьешься, бьешься – ну, хотя бы спина не болела, да семенили ноги. Знал, конечно – безмерное горе и безнадежность одних ломают навсегда, для других неожиданно становятся дорогой к вершинам духа. И вот сейчас, когда удача и люди оставили меня, собственная глупость (дался же этот клад!) отдала на произвол судьбы, и я предоставлен лишь своим силам (которых, увы, совсем немного в искалеченном теле) только неукротимая сила духа, как второе дыхание, может спасти.
Поднял взор к небу:
- Отец мой, дай сил и ответь – правильно ли иду? Или обманываюсь иллюзиями, и люди – просто разумные звери? Есть ли высшие законы мироздания или их нет? Возрадуются ли страждущие? Воздастся ли преступившим?
Смотрел в фантастические фигурации облаков в пустой надежде увидеть Знак – знак того, что справедливость есть. И, конечно, не видел. Да и откуда быть – Бог еще не зачал Иисуса Христа.
Утопиться, что ли да в свое время вернуться? Так река далеко. Закрыл глаза.
- Эй, ты спишь?
Открыл глаза – женщина. Конечно, женщина! В этом путешествии мне в утешители выпадают женщины. Достаточно молодая. Очень своеобразная. Ух, какие строгие глаза.
- Сейчас тебя в дом перенесут.
Мне понравилось у башмачника – простые отношения, ясные задачи. У него была усадьба на окраине города и лавка в центре. Там чинилась обувь, тачалась новая – туда меня и определили жить, работать и сторожить. Начал осваивать новую профессию.
Иногда раздражали клиенты, но чаще с ними общался хозяин. Одно оставалось, как и прежде – сидячая работа и никакой надежды на выздоровление. Мне нужно было найти загадочное МВЖС. Думал об этом, мечтал, а на досуге играл роль Сына Бога и пытался ввести окружающих в раннее христианство.
- Укажи Знак присутствия Бога на земле, - требовали они. – Любой.
Я пожимал плечами: Бог – это же очевидно, он же перед глазами; все вокруг – это Бог. Кажется, так церковь учит. Но им было непонятно. Да и мне.
У меня появились сторонники. Вечерами приходили соседи и бездомные нищие, выносили меня из лавки прямо в рабочем кресле, сами усаживались подле и внимали моим речам о религии и Боге. Подарки приносили – угощение или что-нибудь из вещей, так что теперь мысли о еде не вызывали обильного слюноотделения. Что может быть в жизни лучше для скромного пастыря? А слушателей, заметил, разом всех в разговорах на загробную жизнь потянуло. Судьба-насмешница дала им возможность ходить, а они готовы руки на себя наложить, чтобы поскорей отойти к Творцу.
Звали меня уважительно – Мастер. Не за руки, сноровито постигающие искусство профессии, а за язык – за проповеди мои.
- Если я – Мастер, то вы – подмастерья?
- Подмастерья? – обсудили они непривычное слово. – Лучше зовите нас мастерки.
Подумал и махнул рукой на дурдом – если затея не сбудется, всех нас развесят на столбы с перекладиной вдоль дороги или на площади. А пока обсуждали вопросы мироздания и бессмертия души.
- Мастер, ты говоришь – души умерших в рай попадают. Так ли это? А может, догадка? А может, на самом деле после смерти ничего нет.
- И с таким ужасом в сердце вы живете? – я убедительно поразился.
- Меня смертью не запугать, - сказал нищий с траншеями оспы на худом лице.
После продолжительной паузы я:
- Уважаю. Вот просто – уважаю. Но душа есть, знаешь ты об этом или нет. Время придет, и она предстанет пред судом. Помни об этом – не греши.
- Мастер, а как Бога узнать? Ты говорил, и дьявол же есть.
Попробовал подскочить от возмущения – не получилось.
- Их не по обличию признают, а по делам предложенным – все хорошее от Бога, все плохое от дьявола. Это понятно?
Нарисовав страшный образ нечистого, так запугал простодушных слушателей, что потом пришлось уговаривать их не бояться мыслей своих, а бояться реальных преступников.
- Мастер, а ты сам с дьяволом встречался?
- Теоретически да.
- И пострадал?
- Практически – от злых людей, чьими душами он овладел.
Итак, я стал учеником башмачника, а на досуге проповедовал. И вот что понял – ненужных знаний не бывает. Пусть не учил я теологию – так, где-то что-то читал, от кого-то слыхал, остальное домыслил. И предположить не мог, что когда-то все пригодится. Ну, неплохо. Хотя Творец наверняка поразвлекался, если бы слышал меня.
Но вот диво дивное – чем больше я проповедовал, тем больше чувствовал, что глупею. И как бороться с собственной глупостью?
Башмачник нахваливал:
- Работать можешь, а еще лучше говорить. Не здесь тебе надо сидеть. С твоими талантами – в правители города.
- А зачем мне правителем?
И даже вперед подался, чтобы лучше услышать ответ.
Башмачник растерялся – как объяснить очевидное?
- Богатства много будет, - медленно, как больному на голову, объяснял. – Слуги все за тебя будут делать. А ты будешь лежать и блаженствовать.
- И так лежу, и никакого в этом блаженства не вижу, - проворчал недоуменно.
- Эй, не морочь мне голову, - рассердился башмачник. – Правитель города – это власть. Власть сама по себе сладость. И в семье власть – тоже сладость. И я свою власть никому не отдам.
- Власть ничто без законов, - тихо высказал заветную мысль.
Под заслуженное молчание диалог закончился.
Любил я ночами размышлять под тихое шуршание мышей по углам.
Исторический опыт утверждает, что особо плохого в существовании на низшей ступени социальной лестницы нет. Пусть холодно и голодно, но горение ума это не отменяет – скорее наоборот. А вот начальником быть – мало кайфа. Любым: и староста деревни, и правитель империи решают одни и те же проблемы. И количество действующих лиц примерно одно и то же. Император – он ведь не империей управляет на самом деле, а десятком министров. Не может ум человеческий эффективно руководить миллионами людей – вот в чем заблуждение правителей, всех без исключения. Людьми правят законы. Императоры приходят и уходят, а законы остаются. Императоры любят издавать законы – но только хорошие приживаются, а плохие пожирают своих создателей. Но это другая тема – ну ее…
И вдруг сладко защемило в груди. Представилось, как я внушаю законы Божьи, а мне внимают, доверчиво и восторженно… Блин! С моим ораторским искусством стать проповедником – самое то.
Озадаченно потер лоб. Это что же, судьба моя – стать для народа законотворцем божьим? А что? – кому-то же надо! Почему бы мне не стать первосвященником в этой Богом забытой стране?
Я вырезал подошвы из толстой кожи, протыкал их шилом, протягивал дратву…. а в душе пели и перекликались мелодии. Так бывало всякий раз, когда выходил на верный жизненный путь. Музыка гремела и поднималась к небесам. Но явственно пробивалась в ней, крепла и звенела трагическая струна. Таковы судьбы всех мессий. Печально, блин!
Послушникам объявил – слышу голос отца своего!
- Так явственно слышу – протяни руку, дотронешься.
- Что он, Мастер, говорит?
- Он говорит – все, кто верует, должны жить и молиться вместе, владея общим имуществом. Но имущество это принадлежит Ему. Человек рождается, живет, работает лишь для Бога – Ему он строит жилища с высокими куполами и большие монастыри, в которых молятся, каются и работают верующие….
Другого общественного устроения не знал – коммунизм мне ближе всего.
- Ты этому веришь?
- Мне нет нужды верить, я это знаю.
Есть в человеке много непостижимого для него самого. Все таинственное и высокое в нас принадлежит Богу, зато людям присущ здравый смысл. Но странно устроен человек – с невероятной жадностью гребет к себе все на свете; безмерно страдает, когда ему чего-то недостает. А потом вдруг спускает все нажитое с таким трудом. И жизнь свою ненароком. Но может остановиться и начать все сначала. В своих проповедях вещал: есть только один способ избавить человека от таких катаклизмов – общественная собственность и совместная жизнь верующих в единого Бога.
- Трех вещей жаждет человек. Первое – жить всегда или хоть на час, на день, на год дольше других. Второе – быть счастливым в любви, достатке, в друзьях и так далее. Счастье можно найти даже в страдании, если оно от великих чувств – например, воплощенной ненависти. Счастливым можно быть, умирая – при этом превозмогая, борясь, побеждая. Третье – знаний: даже ребенок с удовольствием открывает для себя мир. Жить, чтобы искать истину, в этом смысл человеческого существования. А вера в Бога – основа основ: с нее начинается сознательная жизнь; лишь она дает то, что так жаждет человек. Те, кто не верит в него, живут в грехе, и искупление будет ужасным.
Пытались мне возражать.
- Мастер, ты знаешь людей лишенных недостатков?
- Один перед вами.
- Но ведь ты же Сын Бога!
Блин! Заболтался!
О посиделках наших, разговорах и проповедях слухи пошли по городу. Это как – если кто-то что-то знает, он не удержится от соблазна сказать другому. Даже скупой, прячущий золото в подвалах, хвастает своей бережливостью. Так что уж говорить о людях, которые прикоснулись к чему-то новому. Осведомленность рвется из них, как загадочные глубинные силы, вызывающие землетрясения, порождая любопытство. Слухи разлетаются, как вспугнутые птицы. Новости стареют быстрее женщин и требуют новой информации по теме. Распространяются шепотом, приглушенными голосами, намеками – бывает достаточно взгляда, жеста, чтобы передать нечто важное.
Короче, о нас заговорили в народе – и я так понял: больше о коммуне, чем о Боге.
Однажды башмачник пришел в неурочный час весь не в духе.
- Что за сборища у тебя по ночам? Сдается, ты людей дуришь и в духовники метишь? Искренне говорю – не советую. Ладно, придут – тебя прибьют, а если мастерскую мою сожгут? Кто? Узнаешь, когда придут. На будущее – если не уверен, что можешь соврать убедительно, просто молчи. Лучше пусть тебя примут за идиота, чем за обманщика. Идиотов не убивают.
- Я никого не обманываю, - тихо сказал, потупив взор. – Я с благой вестью спустился на землю. Я – сын Бога.
- Из тебя божий сын, как из свиньи танцовщица. Ну, докажи.
Судорожный полу-вздох полу-всхлип сорвался с губ:
- Разве жизнь моя – не доказательство?
По лицу хозяина мастерской промелькнули отблески целой гаммы чувств – недоверие, страх, смущение и… злоба.
Басовитый башмачник зашипел, как змея, которую прищемило тележное колесо.
- Забудь, что сейчас говорил! Еще раз попытаешься заикнуться, я тебя выкину, как издохшую мышь. Уразумел? Свинячий хвост ты, а не отпрыск бога.
Мой квартиро и работодатель бросил на меня полный ненависти взгляд и ушел, закрыв снаружи входную дверь на запор. На улице загалдели собравшиеся на проповедь мужики, ругаясь с башмачником.
Отвесив ему мысленную затрещину, принялся размышлять – что же делать?
Было о чем призадуматься.
Ах да, я забыл сказать – неволя моя закончилась с бегством Кабана. Башмачник построил наши отношения, как хозяин с работником, вольным отчалить в любое время в любом направлении. Плату за работу он мне не давал, но кормил, и было где жить. Говорили мы о МВЖС. Здоровым, я обещал, больше пользы ему принести. На что, соглашаясь, башмачник сказал – он де не любитель путешествий. Да и не богат – что было правдой.
Итак, что же делать? Может, с идей стать духовным лидером безбожного населения города я действительно выгляжу в глазах хозяина идиотом с погремушкой? Тогда…. Прекратить проповеди, попросить прощения у башмачника? За ложь о родстве с Богом разрешить ему попинать меня? Но чтобы не больно. Наверное, он не зря взбеленился – человек-то хороший. Вдруг и вправду так случится, что спалят мастерскую. Пусть меня убьют – это не страшно: благополучно вернусь в свой обустроенный век. И буду мучиться сожалениями и раскаяниями за набедакуренное здесь.
Да уж, ситуация щекотливая. Мои убеждения всегда остаются при мне. Но идейная борьба в их число не входит. Я реалист и прекрасно понимаю – любая религия есть продукт творчества ума человеческого. Сейчас нахожусь в стране, начисто лишенной признаков теологии. Можно было стать первооткрывателем и сделать на этом карьеру. Но на рожон лезут только дураки и самоубийцы. Уж чего-чего, а этого добра – идейных дураков – и в нашем цивилизованном веке полно. Во всех уголках земного шара воротят они дела. Посмотришь на них, послушаешь и заречешься от идейного фанатизма раз и навсегда. Как гласит народная мудрость – будь проще, и тебе станут реже давать в зубы.
Но ведь я уже влез в эту байду по самые помидоры – сам себя почти убедил. И теперь, даже если бы знал как, сразу измениться мне не под силу.
Проснувшись среди ночи, восстановил в памяти все произошедшее на закате и…. ужаснулся. Мамочки! Во что же я вляпался! Только сейчас с ужасом осознал все последствия бездумного желания выбиться в духовные лидеры, объявив себя Сыном Бога.
Что делать? Скорее всего, попросить хозяина прикопать мой трупик под ближайшим деревом, пока фанатики с обеих сторон (враги и сторонники) не разгромили его мастерскую. Или убраться отсюда на площадь городскую? – мне ведь даже нищие милостыню приносили: проживу.
«Толян, одумайся! – кричало подсознание. – Сейчас тебя хозяин закрыл от фанатов, а на площади ты будешь совсем беззащитным».
«А была, не была – один раз живем! На площадь – и проповедовать!»
«Ну и дурак!»
«Дуракам всегда везет!»
Башмачник утром пришел – я ему:
- Дай руку.
- Зачем?
- Заберу для своей коллекции оторванных конечностей. Есть у меня такое хобби.
Преисполненный подозрений все-таки выделил в мое распоряжение мозолистую пятерню – да так сдавил мне ладонь, что слезы брызнули. Тем не менее:
- Спасибо за все, и последняя просьба – перенеси меня на площадь.
- Ты мужественный человек! – с печалью в голосе сказал башмачник. – Но не сын Бога и там погибнешь.
- Ты прости, но мне не верится, что можно предсказать судьбу, только подержавшись за руку – вдруг все получится наоборот?
Хозяин покликал четырех соседей из числа моих фанатов, пожертвовал кресло. Еще полчаса тряски, и я в центре города в тени раскидистого дерева на площади вымощенной булыжником.
Мои впечатления на новом месте?
Архитектурный стиль центра города лишен фантазии и скорее убог. Наблюдается некая ограниченность достопримечательностей – другими словами, их нет вообще, если не считать таковой большую мусорную кучу (куда я ползал по нужде) прямо на площади. Здесь сходились дороги купцов и покупателей, мошенников и просто искателей приключений.
Добрый башмачник подарил мне щетки для чистки обуви и корзину плетеную для хранения оных. Я стал не нищим, а чистильщиком обуви на шумном базаре. Лучше б шарманку – эх, погибает во мне менестрель!
Однако настроение совсем не лирическое. Поссориться с другом плохо, но куда хуже узнать, что тот, кого ты считал своим другом, отнюдь не испытывает к тебе схожих чувств.
Я с чего вообще заговорил о дружбе? Кто такой друг? Для одних друг – это собутыльник. Другие считают таковым всякого, кто готов дать в долг и надолго забыть об этом. Общепризнанно: друг – это человек всегда готовый прийти на помощь в беде, пособит делом или советом, скажет правду в лицо. Наверное, я добром платил башмачнику за добро, но в душе хотел считать его другом. Хорошо помню, как он Кабана за меня приласкал: тот, наверное, до сих пор среди зайцев свой – окосел и резво бегает. Как же мне теперь обидно узнать, что мои хорошие намерения оказались не поняты и были отброшены за ненадобностью.
А чего я собственно хотел? Чтобы свободный мастеровой человек с восторгом принял дружбу раба и калеки? Ведь знал это, а напридумывал невесть что! Показалось, башмачник другой – не как все. Ага, как же! Лишь только возникла угроза его благополучию – выкинул из дому, как дохлую мышь! Получил реальностью по оптимизму? Другой раз будешь умнее. Хотя, если уж Бог не дал ума сразу, откуда ж ему потом взяться?
Этими размышлениями развлекал себя день. К вечеру собрались мои фанаты – накормили, слово за слово разговорились, и до глубокой ночи шли дебаты, что есть Бог. Одно хорошо – я теперь свободен как ветер, и не надо вставать на работу с приходом хозяина.
Все-таки поразительно, как отсутствие пищи (или ее гарантии) влияет на аппетит. Живя у башмачника, никогда не думал о еде и воротил нос от того, что приносили нищие. Теперь ел все, чем угощали (клининговый бизнес мой не давал результатов) и всегда хотел есть. Именно так!
Ужас! А как пахло едой на базаре! Готовые мясо, рыба, блюда из грибов, мед, ягоды, фрукты, овощи – ароматы, выворачивающие душу.
Нет, для душевного спокойствия надо было выбрать место поглуше.
Единственное спасение – развлекать себя думами.
Анализируя все происшедшее со мной, пришел к выводу – для того и существует закон всемирного невезения, чтобы я в него вляпался. И как следствие физических недостатков – стал похож на человека с проблемами умственного развития: то опиум для народа глаголю, то настойку из мухоморов готовлю. И коль я врать не люблю – это ж о скольких вещах забывать нельзя! – ну ее к черту, такую жизнь!
Когда сумерки сжирали последние солнечные лучи, базар пустел – один за другим появлялись мои ученики.
От длительного сидения затек главный орган, подвергающийся нагрузке – тот, что пониже спины. И поясница начала выказывать свое недовольство моей неподвижностью. Пришлось спуститься с кресла (трона?) и на булыжной мостовой принять позу римского патриция.
Еще один нищий подошел:
- Прими, Мастер, мои подношения.
Скинув с плеча мешок, он стал рыться в нем, в поисках ингредиентов для предстоящего ужина. Я полулежал и смотрел на его неспешные движения, ни о чем не думая – просто наслаждался прохладой наступающей ночи.
- Эй, Мастер, что есть звезды?
Вот так всегда! Только расслабишься, размечтаешься… бамс! Пинок под зад – привет от жизни! Дескать – я на месте не стою и тебе не дам!
Ну, да ладно…. С другой стороны – так приятно ощущать себя всезнайкой, когда в рот глядят и внимают каждому слову. Глядишь, за умного примут. И еще – в просвещении есть эффект подчинения. Вспомнились школа, институт, даже учебка анапская, где меня насыщали различными знаниями. А потом требовали их предъявить. Другое дело, книга – и интересно, и познавательно, и никто ничего не требует от тебя. Историю, географию, астрономию… изучал я не на уроках.
Так что там у нас? Звезды небесные…. Я вернулся в кресло – началась проповедь.
Объяснил все, как знал. В простате – сила! А вам бы все Бога поминать?
Что-то в моих куцых мозгах бумснуло, будто огненный шар взорвался, и догадка изволила посетить голову, отягощенную знаниями двадцатого века. Ну, конечно же! И как мог забыть? Почему не вспомнил об этом раньше? Ведь я – инженер. Могу, к примеру, построить ветряной насос, водопровод и подавать живительную влагу из реки прямо сюда, на прокаленную солнцем площадь. Чтоб фонтан бил. Объявить это чудом Господним. Дальше – больше! Надо использовать свои знания, чтобы убедить этих людей в своей незаурядности. Анатоль Всемогущий – звучит гордо!
Я от души потянулся, зевнул и… наткнулся взглядом на меня окружавших. Они расположились живописной группой, кому как удобно, и с интересом наблюдали за моими действиями. Что им здесь, театр? Было бы на что смотреть. Другое дело – умные проповеди….
- Вы чего? – обвел их недоуменным взглядом.
- Да вот, наблюдаем Мастера за работой. Потрясающее зрелище – ты сидишь, как замороженный кусок мяса, только губы шевелятся. Это нам впору спрашивать – ты чего? Богу молился?
- А вы думали, фиги комарам кручу? Конечно же, молюсь о спасении душ ваших.
- Бог тебя слышит?
- А то! Вот прямо сейчас повелел создать здесь на площади фонтан, чтобы каждый желающий мог свою жажду утолить.
Народ понимающе закивал головами – вода в жаркий день ой как необходима.
Нехорошее предчувствие холодной змейкой пробежало по телу.
- Погодите…. Он велел нам создавать – вы будете мне помогать?
Народ шустро зашевелился вокруг, пытая меня на предмет самочувствия и дополнительных желаний – ну, там, есть, спать, сказочку на ночь…. Пришлось убеждать моих прихожан в своем полном довольствии жизнью.
Калекой быть плохо! Мерзко, противно, гадко… ну и так далее. Единственный плюс – внимание и забота, которыми при этом оделяют. Да и то не всегда. Да и то не всех. Меня, к примеру, чтят Мастером и сыном Бога, а не за то, что не могу ходить.
Впрочем, оставим это – тут дела поважнее настигли.
Как только утром мы собрались на реку – я, естественно, на носилках: они легче трона – на одной из узких улочек ведущих с площади нас встретила очень «горячая» и тесная (в прямом смысле слова) компания. Впереди мужики с мотыгами и дрынами. Чуть дальше расположился зрительный ряд из стариков, женщин и детишек. На их лицах читалось возмущенное негодование пополам с предвкушением редкого зрелища. Видать, не каждый день в городе уму-разуму публично учат.
Нам дали пройти не больше десятка шагов, потом раздался яростный вопль и вперед выскочил шустрый такой дедок. Вытянув в нашу сторону перст, он грозно заверещал что-то. Преградившие нам дорогу сперва зароптали, потом загудели, а потом и вовсе взвыли с яростью религиозных фанатиков. Похоже, живыми нам мимо них не протиснуться. Впрочем, столбов с перекладинами тоже не будет – нас просто разорвут на куски. Потому что контролировать разбушевавшуюся толпу самому Господу не всегда под силу.
По правде, все это было глупо до абсурда. Если вдуматься – мы говорили о Боге, о сущем мире, никому зла не желали и не делали. Наоборот – собрались водопровод изладить для общественных нужд. А тут готовы нас растерзать. Кто эти люди? Откуда злоба?
Снова раздался рев, сопровождаемый потрясанием кулаков и руганью. И на нас устремилась лавина бородатых мужиков. Сторонники мои на мгновение замерли в замешательстве…. потом, бросив носилки (то бишь меня вместе с ними), кинулись прочь. По мне пронеслась волна перекошенных от жажды крови лиц.

А. Агарков
санаторий «Урал»
апрель 2015 г

© Анатолий Агарков, 2015
Дата публикации: 23.04.2015 06:17:59
Просмотров: 2431

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.