Дыхание Красного Дракона. Часть 1 гл. 13

Сергей Вершинин

Форма: Роман
Жанр: Историческая проза
Объём: 12652 знаков с пробелами
Раздел: "Тетралогия "Степной рубеж" Кн.III."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

— С прибытием, Андрей Игнатьевич. И инженер Тренин, и Анна Матвеевна, и поручица Румянцева… Все туточки. Совет держат.
— И по какому поводу?
— Как по какому?.. Ах ты!.. Старый я дурень! Вы ж про то ничего не ведаете! — дед Иван замолчал. Привязав коня Самойлова к коновязи, он нагнулся и подобрал сухую навозную лепешку. — Вот незадача, Андрей Игнатьевич, офицерские лошади хоть и благородных кровей, а гадят, как просты…

«Дыхание Красного Дракона» третья книга из тетралогии «Степной рубеж». Первую «Полуденной Азии Врата», и вторую «Между двух империй», смотрите на моей странице.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЕЛИЗАВЕТЫ ВТОРЯ РАЗВЛЕЧЕНИЯМ.

Глава тринадцатая.

Самойлов въехал в крепость на подаренном султаном Абылаем вороном жеребце. Галопом миновав через мост оборонительный ров, открытые на день ворота, караулку и, оставляя с левой стороны церковь, офицерские дома первой постройки, поручик лихо свернул вправо. Остановив карабаира у коновязи новой штаб-палаты, он срыгнул из седла и бросил поводья деду Ивану.
— Комендант у себя, Иван? — спросил он.
— С прибытием, Андрей Игнатьевич. И инженер Тренин, и Анна Матвеевна, и поручица Румянцева… Все туточки. Совет держат.
— И по какому поводу?
— Как по какому?.. Ах ты!.. Старый я дурень! Вы ж про то ничего не ведаете! — дед Иван замолчал. Привязав коня Самойлова к коновязи, он нагнулся и подобрал сухую навозную лепешку. — Вот незадача, Андрей Игнатьевич, офицерские лошади хоть и благородных кровей, а гадят, как просты…
— А если без аллегорий, Иван!
— Так свели господина Шумейцева в острог. Давичи, — менее часа будет, Евсей его с почетом мимо баб наших провел. Ох, и долго бабенки смеялись. После того происшествия, батюшка наш Аким Иванович, и держит совет. Думу думает, стало быть. А о чем? То тебе, Андрей Игнатьевич, лучше у него самого поспрошать.
Иван бросил находку в самодельный короб из ивняка и нагнулся за другой лепешкой.
Андрей не стал терять времени на дальнейшие расспросы хитрого деда и отправился в штаб-палату. Уже у входа в большую комнату он услышал речь Тюменева. Комендант говорил громко, таким голосом он обычно отдавал непререкаемые приказы.
— Несомненно, Евграф Евграфович, Шумейцев в остроге долго не пробудет. Возможно и то, что его сменим мы с вами. И поэтому, ждать торгов Петрова дня нам недосуг. Берите, любезный, деньги. И без промедления отъезжайте на ярмарку в Троицк, купите там все необходимое для укреплений крепости. А так же для возведения нового лазарета, нижнего форштадта и казарм, для прибывающих на службу в крепость Святого Петра трехсот человек конного башкиро-мещеряковского полка. Остальную сумму я сегодня же раздам отставным солдатам и возьму с них расписки о предоставлении должных государевых субсидий.
— Аким Иванович! — воскликнула Анна. — Вас могут обвинить в растрате. Тысяча рублей серебром сумма не малая…
— Все мы под Богом ходим, Аннушка. Сегодня утром Иван Григорьевич отъехал в Тобольск с рапортом сибирскому губернатору Соймонову, где я подробно изложил обстоятельства дела и приложил составленную оным капралом ведомость об определении данной суммы на нужды крепости. Так, что, глядишь, и обойдется, не сочтут за растрату.
— Опять Андреева! — встряла в разговор Румянцева. — В Омск Сашу, — в Тобольск Ивана! Будто и сыскать для посыла более некого!
— Для тебя, Софья Корнеевна, и стараюсь. Коль оба донесения доставят родные братья, так вроде они и не причем. Лишь посыльные… «Слово и Дело». Соображать надо!.. А не бабьим умом вертеть.
Софья подбоченилась и хотела ответить коменданту в его же духе, но в комнату вошел Самойлов. Появление в комнате Андрея Игнатьевича на действиях присутствующих отразилось по-разному: Тренин дружески пожал поручику руку, Тюменев кивнул и, воспользовавшись паузой, стал набивать табаком «дракона». Подавая руку для поцелуя, Анна зарумянилась. Передумав нападать на коменданта, Софья немного кокетничала, приседая и принимая тем от него внимание.
После того, как формальности кавалерского этикета, в отношении находящихся в помещении дам, были соблюдены, Самойлов вытянулся во фрунт перед комендантом крепости и доложил:
— Господин подполковник, смею высказать глубокое сожаление по поводу неисполнения вашего приказания в должной мере. Так как указанный вами к аресту драгун Привалов сбежал.
— Час от часу не легче! — проговорил Тюменев. Забыв зажечь трубку, он потянул ее всеми легкими, только наличие при разговоре женщин не позволили ему от души ругнутся. После небольшой паузы, он проговорил: — Андрей Игнатьевич, считаете ли вы, что драгун Привалов почувствовал угрозу и самолично покинул лагерь? Или все же был предупрежден сотоварищами и уже после того бежал? Как вы сами понимаете: сей нюанс очень важен.
— По получению ордера я послал за ним драгунов Остапа Репу и Илью Вологжанина, но они уже не обнаружили его в лагере.
— И тот, и другой значатся в списки Привалова как раскольники. Исходя из тайного положения государыни о неблагонадежности сих персон, вполне могли быть его соумышленниками.
— Я сего не думаю, Аким Иванович. Кроме того, из располагаемой мною в сосновом бору воинской команды в присланном вами списке тайных раскольников не значился только драгун Привалов, коего я и должен был арестовать по вашему указу.
— Добро пожаловать в заговорщики, Андрей Игнатьевич! — засмеялся Тренин. — Теперь Шумейцеву точно долго не сидеть в остроге. Главный свидетель его темных в крепости делишек бесследно исчез на бескрайних степных просторах.
— Вы пытались его поймать, поручик? — спросил комендант, нервно прикуривая трубку от огнива.
— Сразу же, по горячим следам. Пропала лодка, что дало мне право думать, что драгун Привалов переправился на левый берег Ишима или спустился вниз, где и ушел в Степь. В селе Вогульском беглеца не видели, следовательно, он, пройдя по течению несколько верст, скрылся на правой стороне реки. Я хорошо знаю Барымтача, это очень сметливый, изворотливого ума человек. Отличное знание языка киргиз-кайсаков позволит ему без особого труда затеряться среди их становищ, потому дальнейшие поиски оного, считаю пустой тратой времени.
— Он-то оборотист, — наконец-то затянувшись полной грудью и с облегчением выпуская из легких дым, изрек Тюменев. — А вот мы, господа-офицеры, весьма сегодня оплошали. Нет у нас теперь козырей против Родиона Петровича. Поручик Тренин, отправляйтесь в Троицк сегодня же. Переночуете в редуте Кривоозерном и далее по крепостям оборонительной линии. На карательные меры имперская рука скорая, потому времени у нас мало и надо успеть завершить задуманное. Возьмешь с собой Спиридона Крутикова, он солдат надежный, пусть подберет себе пяток товарищей и ямщиков на три подводы…
— И я поеду! — неожиданно проговорила Софья.
— Это зачем тебе, Софья Корнеевна, так приспело ехать? — удивился Тюменев. — Ведь не для закупки красно-бархатных нарядов да ажурных лент Евграф Евграфович в Троицк направляется. А за прибором для обмера уровня земли и планировки зданий. За коваными гвоздями, железными скобами, лопатами и прочим нужном в строительстве инвентарем.
— Батюшка, Корней Данилович, отписал мне, что по весне на Троицкой ярмарке из Екатеринбурга с сестрой моей младшей будет. Хочу повидать. Ну и заодно присмотрю за деньгами вашими. Если опосля, кто спросит, скажу: Не на сукно заморское полюбовницам в усладу да выпивку потрачено, а на дела строительные, бабьему уму непонятные.
— Ох, и язва ты, Софья Корнеевна! — ухмыльнулся Аким Иванович. — Беру свои слова о бабьем уме обратно. Хотел я для того дела Анну просить…
— Пусть Софья едет! — почти вскликнула Шустова.
Тюменев посмотрел на нее, после на Андрея, оба постарались избежать встречи с глазами коменданта.
— Коль так — поезжай, Софья Корнеевна. Успеешь за два часа собраться?
— Я помогу! — ответила за Румянцеву Анна и взяла ее за руку. — Пошли Софья.
Госпожа Румянцева, поочередно откланялась в реверансе Акиму Ивановичу, инженеру Тренину и поручику Самойлову. Прощаясь с Андреем, она приблизила губы к его уху и что-то шепнула. Анна дернула ее, но та договорила до конца, сощурила глаза и плавно присела с очаровательным грудным вздохом, до отказа наполнившим декольте ее платья.
Только после довольно томного расставания с поручиком, Софья полностью подчинилась Анне. Покинув комнаты коменданта, они вышли на улицу и быстро пересекли крепостной плац, направляясь в малое здание старой штаб-палаты.
Помогая Софье собраться в дорогу, укладывая немногочисленные вещи, что та решила взять с собой, Анна не переставала думать: о чем Софья кокетничала с Андреем? Постепенно в ней зарождалась жгучая ревность, огнем пожирая сердце, и она стала сожалеть, что, поддавшись на бабьи слезы, доверила госпоже Румянцевой самое сокровенное — свою любовь.
Наконец не выдержав испепеляющего ее душу пожара, Анна проговорила:
— Я-то, Софья Корнеевна, думала ты изменилась!
— О чем ты, Анна?
— Об Андрее!
— Ах, это!
— Что ты ему шептала!?
— Так, ничего особенного. Сообщила, что в моем будуаре сегодня вечером его будет ждать очень красивая и стеснительная дама. И если он не придет, то окажет этой даме неуважение, после которого столь изысканный кавалер уже не сможет рассчитывать на томимую долгим ожиданием любовь.
— Дама! Какая дама?
— Ну поскольку я отъезжаю… В крепости остается только одна дама дворянского сословия — ты!
— Я!.. Я буду ждать его здесь!
— В спальне ты найдешь все необходимое… Надеюсь, моя чересчур скромная подруга Анна, не наделает без меня никаких глупостей?
Шустова села на стул и задумчиво произнесла:
— Я тоже на это надеюсь
— У тебя еще есть время предупредить Дарью, что сегодня ночевать ты будешь здесь.
Софья встала перед Шустовой на колени и обняла за талию. Заглядывая в ее опущенные глаза, игриво ласкаясь, она мурлыкнула и произнесла:
— Он придет Аня. Я прощена?
— Прощена ли моя чересчур кокетливая подруга?.. — в свою очередь прищурилась Анна. — Думаю, что прощена. Спасибо тебе, Соня…
Румянцева уехала. Покидая крепость как крестьянка на одной из трех подвод, она дружески помахала рукой Шустовой. Проводив ее до въездных ворот, Анна вернулась в старую штаб-палату. Здесь еще все напоминала о Софье. В воздухе витал запах французских духов, в опочивальне стоял открытым ее огромный походный сундук. Шикарная постель, покрытая и зашторенная тончайшим шелком, видимо тоже из сундука, томно ожидала грядущего вечера.
«Вечера!..», — сердце Анны бешено заколотилось. Никогда еще она так не ждала и не боялась захода солнца. У ней было ощущение что этот вечер изменит весь мир, но вот в худшую или лучшую сторону, она не знала. Ей казалось, что все люди живущие под отчитывающим часы жизни солнцем так же как и она с особым трепетанием ждали сегодняшнего заката… Или не ждали? Главное чтобы его ждал Андрей.
«А если он снова не придет? — терзала себя сомнениями Анна. — Не придет… А если придет!!!..» Уже много лет она не знала мужчины. Не помнила запаха мужской ночной рубахи и колкости усов при амурных поцелуях. Ее тело привыкло обходиться без мужских ласк, но душа жаждала любви… Обожаемого мужского взгляда, в котором одновременно перемешались бы восторг, почтение и вожделение — неудержимая жажда обладания…
Ожидание вечера так измучило Анну, что, притулившись в расположенное в гостиной кресло, она опустилась в негу и задремала. Когда она открыла глаза, то оказалась в темноте. Наверно, было около одиннадцати, и крепость уже погрузилась в шуршащую майскими жуками ночь.
Подойдя к окну, Шустова взглянула на небо. Из-за небольшой тучки величаво выплыл серебряный месяц. Прохаживаясь по небосклону, будто молодец, он высматривал себе в подруги звездочку, а они красовались перед ним золочеными сарафанами.
— Андрей сегодня не придет. Не придет никогда… Надо закрыть ставни и ложиться спать,— печально прошептала Анна, прислонившись к прохладному стеклу лбом, но он еще больше занялся жаром, то ли от стыда, то ли от в одночасье обрушившихся на нее мечтаний о бабьем счастье. Запалив одинокую свечу, Шустова направилась в сени. Выйдя из горницы, она подняла ее повыше, чтобы озарить проход до дверей и увидела стоявшего в сенях офицера.
— Андрей! — выдохнула Анна, и прижалась губами к колючим усам поручика, словно родник, отыскивая под ними желанные уста.
Одиноко-горевшая восковая свечка из дрогнувшей руки двадцатипятилетней Матушки-Капитанши упала, но Самойлов подхватил ее. Фитилек уткнулся в его мужскую ладонь и потух. Они окунулись во тьму. Обвивая шею Андрея, Анна не переставала его целовать, покрывая слегка влажными губами нос, щеки, подбородок. И в полной темноте она видела мужской взор желания. Взор, о котором мечтала, и которого, может быть, на самом деле и не было. Он пришел, а остальное в ночь наконец-то сбывшихся снов, отошло, отринуло и казалось не важным. Он пришел и был в ее ласкающих объятиях.
После поцелуев бурной встречи Анна уложила голову на его плечо и тихо шепнула:
— Почему ты так долго не приходил?
— Я пришел час назад, — ответил Андрей, беря ее в ладони, отрывая от грешной земли и унося в рай, — но боялся зайти.
— Дурачок… — находясь во сне, в их прекрасном сне, ласково прошептала Анна и снова отыскала губами уста Андрея. — Мой дурачок…

© Сергей Вершинин, 2010
Дата публикации: 14.07.2010 10:00:12
Просмотров: 2533

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.