Вовка-11

Юрий Сотников

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 12269 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

одинадцатый рассказ
Бозэнька
У мышки есть норка. В неё она таскает зерно с пшеничных полей, и те корки хлеба, которые с испугу не успела доесть. В этой норке у неё вылупляются маленькие мышата. И за ними охотится хитрая кошка.
У кошки есть лёжка. В коридоре на коврике, или у тёплой батареи, или на хозяйской подушке. Туда она сносит все рыбные головы, что очистила ей хозяйка, двухлитровую банку сметаны и пойманных в сарае мышат.
А в сарае живёт-поживает скотина. Не та, которая на самом деле скотина - то плохие и подлые люди - а просто животные - корова с сыночком телёнком, свинья, две овцы и курёнки бессчётно. За курями охотится коршун.
Он проживает с семьёй на самом высоком и сильном дереве, в большом гнезде. Там его жена высиживает маленьких коршунят, которые часто дерутся за корм и выталкивают друг дружку. А сытые они затихают, с интересом оглядывая сверху все местные окрестности, а особенно человеческий дом.
В доме живут люди. Как и звери, они тоже спят, едят, рожают детей. Но в отличие от домашних и диких животных, у них есть человеческие души. Эти души с рождения развиваются в обществе соответственно своему разуму и воспитанию, приобретая себе нравы-характеры. И могут стать кем угодно.
Хоть мышью, таская в огромные трёхэтажные норы золочёные корки.
Хоть свиньёй, валяясь в навозном хлеву, одурев от хмеля.
Хоть волком со злобной зубатой пастью, и рвать всё в куски, своё и чужое.
Могут как змея жалить ядом друзей, в тайном уголке пережидая агонию.
Могут слоном быть, быком или лошадью, таща за собою полмира в ярме.
- А ты кто, блатуска?
Я, наверное, кот. Или всё-таки бойкая обезьяна. Потому что кота б не тревожила праздная жизнь безо всякой цели, ему не нужны размышления о людях, о мире. А я, как видишь, вместе с тобою учусь. Что мне поставишь сегодня - уд или неуд?
- Ты мне ответсяес, но я тебя совсем не понимаю. Если мы зывотные, то затсем нам бозэнька?
Чтобы верить в загробную жизнь. В ней и есть справедливость. Ведь здесь, на земле, всё по блату даётся - по дружеским, родственным, по клановым связям. Богатство, фортуна и радость жируют в одном круге общения - а нищета, неудача и горе в другом вечно бедствуют. Вот надежда на справедливость и дала людям веру в великого господа. А во-вторых, Вовка, люди не хотят быть совсем уж животными. Они с самого рождения считают себя высшими существами - они светочи духа и разума. И для подтверждения этого им нужны нравственные сваи, столбы добродетели и мирового порядка. Эту непобедимую мощь даёт нам господь и вера в него. Не будь её - человечество сгинет в аду. И мир опустеет, совсем.
- Ну потсему совсем? Мозэт быть, останутся инопланетянины.
Да ну тебя, дурачок. Я хотел уж обидеться; но он так завлекательно потешался над моим пылом, над заумностью речей, что я и сам рассмеялся себе. И отпустил с доброй руки лёгкий, дружеский, ласковый щелобанчик.

А всё-таки кто же я? Христианин? Может быть; потому что я добр к людям; никогда – ну почти никогда не злюсь, совсем редко обижаясь, и то если только на особо любимых, дорогих моему сердцу. Но среди этого человеческого добра в моей душе есть полное равнодушие к чужим жизням, которые не относятся к моей вере. Нет: я вроде бы сострадаю чуждым нациям, религиям и сообществам – но уж больно хладнокровно; помрут – да и бог с ними. Всякие там американцы, гомосексуалы и сектанты, и их человеческое унижение, очень малую бурьку заводит внутри меня, как чайная ложка в стакане воды.
Так может быть я исламист? Ведь именно они особенно нетерпимы к извращениям человеческого тела и души, и поэтому всегда радуются, прыгают до небес от счастья, когда в америке, в заднице и в секте происходят какие-нибудь неполадки – будь то политический скандал или заворот кишок. Это они страстно желают, чтобы человечество вернулось к своим прародительским истокам. Но с другой стороны – я совсем не хочу жить под чёрной паранджой запретов, канонов и догм – мне мнится вольный мир, в котором никто себя этому миру не навязывает.
Значит, я буддист? У них ведь свобода личности превыше всего, и будь ты человек, тигр или олень – а твоё сущее, то что под оболочкой бренного тела, одинаково важно для жизни, равнозначно.
Тогда почему я отказываю муравьям, стрекозам, птицам и кошкам в величии – себя лишь, человека, почитая настоящим талантом и созидателем вселенной, которому космический разум даровал творческое могущество?
Выходит, я не просто какой-нибудь мелковатый верующий – а сам бог. Ведь моя душа умеет возноситься в любые просторы расстояний и времени, верша там – пусть и мысленно, грёзами, воздушными замками – свой собственный мир, созидая его из химер, которые – кто знает – может быть, уже облекаются плотью, словно благоденственные мечты господа бога.
Но как же тогда быть с моими порочными, развратными мыслями, что при обнажении соблазнов сами лезут мне в голову? в какой хромосоме божественности закодированы мои ярость да злоба, чуждой ненавистной кровью иногда выхлёстывающие из горла?
Наверное, я всё-таки дьявол. Потому что не только сам греховодник, то есть личный проводник греха, но ещё и других людей вовлекаю в вожделённые искушения, хоть яво или на бумаге. По тёмным закоулкам моей души таятся придуманные услады, и вся эта дьявольская блажь кипит и рвётся наружу – прямо, что не могу я её сдержать в себе, нужно обязательно с людьми поделиться.
Тогда зачем же я открываюсь пред всеми так явно, так безбоязненно хуле и поношениям, чтобы меня ненавидели и проклинали? – ведь дьявол всегда действует исподтишка, чужими руками, суть душами. Он во мне есть, конечно: но лишь равнозначная толика с богом, вперемешку со всем остальным.
Наверное, я робот, андроид, в которого втиснули одну материнскую плату, называемую сердцем, а другую отцовскую, разум – и вот тем, что мне перешло от них по наследству, я и живу как все люди на свете. Были в роду благородство, отвага и честь, так мне уже от них никуда не деться, это ярмо будет вечно склонять мою шею перед памятью предков: замуздали – тащи. А если в поколениях сплошь душегубы, насильники, воры, то и моё вроде бы чистое будущее уже запятнано мерзопакостью, к которой я обязательно добавлю своей несмываемой грязи, и крови.
Единственное меня смущает, морочит даже – зачем роботу вера. К чему мне Моххамад, Будда, Иисус – если я уже запрограммирован господом на поклонение и послушание. Будь мы роботами, господь бы нам прислал на землю одного бога, или пророка, а не целый десяток. Ведь чем их больше, тем круче замешивается свара между религиозными кухнями, а в конечном итоге меж всем человечеством. Эти оскорбленья, обиды да войны извращают весь господний миропорядок, превращая его в хаос, бедлам. Коли господь нормальный мужик, и с головой своей дружит – то не он веру в веру привнёс в наши души, а сами мы. Значит, не роботы.

- Володя, как ты думаешь, мы с тобой роботы?
- Сто?- Он отвлёкся от журнала с картинками, в котором ему больше всего нравились наряды чопорных дам и кавалеров. Сам он нарядов таких никогда не имел, и в сословной надменности мной не замечен – поэтому ему интересно чужое, нам чуждое.
- Скажи, похожи мы на железных людей с лампочками в глазах, которых видели на киноэкране?
- Нееее,- уверенно ответил он, и даже махнул рукой, словно бы отсекая посторонние железяки.- У нас мясуско и костотськи как у коловы, а у них нет нитсего.
- А если бы и у них было мясо?- Но я упрям, мне нужна истина.
Он чуть дольше подумал; почесал пятернёй в голове; а потом, найдя мудрый ответ среди густого вороха рыжей соломы, широко улыбнулся:- Они не умеют смеяться.
Тут я сам захохотал над этой простецкой мыслью, и кинул в него диванной подушкой. А он по мне обратно светским журналом. Чопорные дамочки с кавалерами вместе вывалились со страниц, в чём были – кто под шубой, кто неглиже, а иные даже как мать родила – и побежали по углам сломя голову, чтобы всей разноцветной, но одноликой толпой, обживать мышиные щели. Поднялся женский визг, бестолковый и панический, в котором терялись рассудительные мужские голоса.
- Как лоботы,- заявил мне Володька, глядя на их пинки, тумаки, и разинутые в истерике широкогласные рты. Он подошёл, загрёб их веником на совочек и ссыпал обратно в журнал. Страницы ещё немного поерошились от неугомонной бузы – но через минуту всё стихло.

Поздно вечером, когда он уже уснул, я всё ещё бодряче лежал, лупато уставившись в чёрный потолок, и думал: а так ли всё было на самом деле, как повествуют мне летописи? Вдруг эти апостолы, дьяки и кормчие солгали в угоду каким-либо, пусть и высочайшим, интересам. Хоть даже самого господа. Но они ему угодили, а правду похерили, и теперь вот приходится довольствоваться величественной ложью. А с другой стороны это ведь ложь во спасение. Если не было вьяве язычества, Иисуса, древних греков и римлян, Македонского с Чингисханом – то они обязательно должны быть, и значит, их надо придумать. Человечеству нужна собственная великая история, чтобы с неё брать пример, гордиться да лелеять. И бог всему белому свету нужен: а иначе наступит вселенская тьма и хаос, когда люди в неверии ада станут безбоязненно резать друг друга, и следом себя; когда люди в неверии рая перестанут надеяться на справедливость судьбы.
Мысля о судьбах всего мира, в котором в этот миг происходят какие-то поместные бойни, могущие вылиться во всеобщую ядерную войну – я представлял себе огромный миксер, в котором хорошо было б замешать все книги по астрологии да гаданьям, по артефактам и внеземлянам, чтобы их буквы, вывалившись из своих свинцовых ячеек, вдруг слились в единую понятную книгу бытия, написанную с сотворенья времён господом и людьми. Пусть в этой же банке громадной купаются манускрипты о древних цивилизациях Шумерии, Месопотамии, Египта и Вавилона, Ацтекии и Атлантиды, чтоб могучие головы двухметровых гигантов кричали мне оттуда всю правду о жизни, поодиночке да скопом выныривая со дна. Пусть шумят и водоворотят там все молельные требники о праведниках да святых, о философах вечности, а Иисус вместе со своими друзьями пророками проплывает на большом корабле, парусящем страницы талмуда, корана, евангелия – и шепчет всем громогласно – мене текел фарес!

И вдруг я услышал, как Вовка то ли во сне, то ль всерьёз разговаривает по-иноземному. Звучала английская, немецкая, французская речь – я их знаю слегка – наверно испанская, еврейская, китайская – коих я почти не разумею – да так быстро, что казалось, он истинный полиглот, а может быть, даже шпион-следопыт.
Я решил записать пару слов – из тех, что нашей разведке понадобятся. И когда склонился над ним, над Вовкой своим в нетерпении сыска, то головой зацепил гриф старой гитары, давно и бесполезно на стенке висевшей. Гитара упала; спящий Володька взял её в руки; и заиграл. Да как! я такой райской музыки сроду вживую не слыхивал: словно вознёсся надо всей земной обителью – и вот космическая симфония пространства, времени, истины, льётся мне в душу океаном безбрежности.
Восторгаясь талантом и гением мастера, я уже сознательно сунул в Володькину руку простой уголёк из печи – что быстрей мне попался. И вот он начал рисовать, будто мазками Леонардо – мадонну Джоконду – даже приподнялся над постелью, опираясь на локоть, и чёрно-белой пастелью очертал мне в ночи огненную улыбку её.
А потом от полной луны сквозь стекло протянулся к нам тоненький лучик света. Вовка встал, тараща глаза в пустоту, одёрнул на себе короткую пижамку, и подойдя к окну, открыл обе створки. В комнату влетел снежный пух, гонимый холодным ветром, чёрный листок, сухо оторвавшийся от мамки берёзы, и несколько лунных теней, по своему желанию, чтоб согреться.
Володька взлез на подоконник; а я боялся его вспугнуть, потому что не знал медицинских симптомов этой болезни – да и разве болезнь это, если недоумённый по жизни человек вдруг в единый миг становится творцом. Может быть, бог его позвал – тогда надо отпустить – или дьявол – а как узнать.
Я положился на свою интуицию, больше похожую на трусость, и просто провожал Вовку ошеломительным взглядом, теперь уже откровенно и неколебимо веря небесам.- да, вы действительно есть...!!!- шептал я себе, пока Володька шёл по дорожке из лунного света.

© Юрий Сотников, 2015
Дата публикации: 18.11.2015 13:10:13
Просмотров: 2091

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.