Трёхногий пёс

Кямал Асланов

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 7211 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

ТРЁХНОГИЙ ПЁС

-Понимаешь, это должен был получиться очень интересный фильм. Интересный по сути. Меня давно волновала проблема подростковой жесткости. Откуда она идёт, почему находит себе место в нашей благополучной жизни? Такие вопросы мы обычно предпочитаем не рассматривать, боимся, видимо, залезть в неугодные дебри, придти к ненужным выводам, одним словом, проявляем гражданскую трусость, как это принято говорить. Но тут обстоятельства сложились таким образом, что жизнь сама заставила меня обратиться к проблеме… Нет, никто меня не бил. Просто моя жена… Точнее бывшая подруга… Её характер… Одним словом, я решил написать о жестокости. Меня тогда помню, поразила одна заметка в газете, где рассказывалось, как дети во дворе публично повесили собаку. Представляешь, среди бела дня у всех на глазах совершили жестокость. И ни у кого даже язык не повернулся остановить их. И вот я решил написать об этом, провести , так сказать, своеобразный социологический разбор, вывести своё суждение. В конце концов, мы художники просто обязаны это сделать. По моему глубокому убеждению проблемы сегодня потому и множатся, что мы не находим, а зачатую и не решаемся искать на них ответа… Взять к примеру мою бывшую. Ведь если бы в своё время… Впрочем, это сейчас к делу не относится. Разговор о жестокости, о которой я решил написать.
Я всё обдумал тщательно. Фильм должен был начаться со сцены повешения собаки. Тут я учёл даже как это сделать. Вешать нужно было муляж. Придти в самый обыкновенный двор, каких немало, инсценировать повешение, а потом посмотреть, как на это отреагируют окружающие. Дети есть дети. К ним у нас отношение особенное. А тут вдруг повешение, осуществляемое руками этих ангелочков. Как на это посмотрят посторонние? Ведь сила стереотипа велика. Мы часто не то, что не можем, но просто не хотим менять привычных представлений. С ними удобней жить. Принято было, например, считать, что моя жена взрослый ребёнок. А то, что этот ребёнок не хочет жить по-взрослому, что хорошо устроился в этой роли, никого не интересовало. Кому нужны чужие заботы? Гораздо приятней любоваться капризами взрослого ребёнка. Так и здесь. Никто не хотел заниматься судьбой какой-то дворовой собаки. Пусть даже повешенной малолетними убийцами. Уж лучше считать их милыми ангелочками. Ведь иначе придётся делать какие-то выводы, принимать меры. А это всегда дело хлопотное.
Так что задумка у меня была замечательная. А в том, что фильм в итоге получился не таким, вина не моя, а режиссёра. Понимаю, что так говорят почти все сценаристы, но тем не менее ничего не могу с собой поделать.
Хотя с самого начала он мне даже понравился. Я имею в виду режиссёра. Такой энергичный, напористый. Так лихо меня взял в оборот. Ну, представь себе, не успел я опомниться, как очутился в кабинете директора киностудии, ещё через полчаса уже подписывал договор, а ещё через некоторое время сидел в тесной комнатушке съёмочной группы и слушал восторженный отзыв о своём сценарии. Это действовало как наркотик. Ведь не каждый день встречаешь человека, который с таким энтузиазмом подхватывает и развивает твою мысль. Правда, во всём, что говорил режиссёр, сквозил некоторый формализм, попытка давить на внешний эффект, особенно в сценах насилия. Но я был счастлив тогда. И мне хотелось думать, что это и есть настоящее режиссёрское видение темы. Сомнения начали появляться у меня позднее, когда началась работа над разработкой непосредственно режиссёрского сценария. Именно тогда я всё чаще стал замечать, что он делает всё по-своему. В его действиях постоянно сквозило какое-то тупое упрямство. Казалось бы, все аргументы исчерпаны, я окончательно убедил его в своей правоте, однако наутро он снова начинал с того, что говорил вчера. Вначале я ещё пытался переубедить его, приводил всё новые доказательства своей правоты, однако вскоре, поняв безнадёжность всех попыток, стал успокаивать себя тем, что видимо всё-таки плохо знаю кино и мне надо довериться режиссёру. Так он одержал надо мной первую победу.
Дальше последовало большее. Ему непременно понадобились непрофессиональные актёры, то есть неподготовленные дети. И напрасно я твердил ему, что нельзя травмировать детскую психику сценами пусть даже не настоящей, а инсценированной жестокости. В ответ он только и знал, что говорил о непосредственности детского восприятия, не испорченности неподготовленных актёров. Так что здесь я тоже, в конце концов, вынужден был отступить.
Коса нашла у нас на камень, когда вплотную встал вопрос о трёхногой собаке. У меня в сценарии рефреном, сквозным эпизодом проходил образ калеки – трёхногой собаки, которая брела одиноко по улицам города. И никому из людей до неё не было никакого дела. Находка пришлась по душе нашему режиссёру. Он часто очень красочно рассказывал, как представляет себе эту сцену на экране. Но, когда дело дошло до съёмок, вдруг выяснилось, что никто из нашей съёмочной группы не может найти хотя бы одну трёхногую собаку. Их как будто вдруг вымели из нашего города. Напрасно рыскали по улицам администратор и ассистенты режиссёра. Не было не только трёхногих, но даже мало-мальски искалеченных собак. А сроки съёмок между тем поджимали. Потому совсем не удивительно, что в мозгу нашего режиссёра постепенно созрел план, который я сразу принял в штыки. Да, да, он предложил поймать любую бездомную собаку и… ампутировать ей ногу. А это противоречило не только всем моим моральным принципам, но и смыслу нашей работы. Получалось, что мы, призывая людей к доброте, сами учиняли жестокость. Потому я сразу же предложил исключить эпизод из фильма. Если нет трёхногой собаки, пусть фильм получится хуже. Лишь бы не калечить животное.
Против этого восстал режиссёр. Он заявил, что лучше вообще откажется от работы, чем согласится снять фильм без собаки-калеки. Так постепенно дело у нас дошло до того, что встал вопрос о прекращении нашего сотрудничества вообще. Я готов был расторгнуть договор и вернуть киностудии деньги. Режиссёр пугал меня, что надо будет вернуть и те, что потрачены на съёмки. Но я соглашался и на это. И уже как будто одерживал победу, как вдруг вмешалась моя жена. То есть она сделала это не нарочно. Произошло совпадение. У неё был такой характер. Иногда что-то взбредало в голову, и она считала это в норме вещей. «Мне нужно новое манто, - сказала она, - А остальное меня не касается». То есть о том, как и где заработать на это новое манто, по обычаю обязан был позаботиться я. И это меня, как правило, сбивало с толку.
Правда, на этот раз я раздумывал недолго. И уже вскоре, как мне показалось, придумал гениальный выход. Я решил взять ответственность на себя. Пусть мне будет хуже. Пусть поймают собаку, пусть режут ей ногу, но после этого она должна принадлежать мне. А уж о том, чтобы искупить перед ней вину, я позабочусь сам…
Так что ты видишь сейчас перед собой результат той самой сделки… Не бойся, она сюда больше не войдёт. Я запер её на кухне. Кто мог знать, что такая окажется? Кусается, никого не признаёт. Прямо бедствие какое-то. Чего, спрашивается, не хватает?… А жена? Нет, она ушла не из-за собаки. Просто так должно было случиться.

© Кямал Асланов, 2016
Дата публикации: 10.05.2016 02:34:44
Просмотров: 2619

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Мила Горина [2017-03-27 17:17:33]

Потрясающий рассказ! Мила Горина

Ответить

Кямал Асланов [2017-03-29 00:41:00]

Спасибо. Рад был понравиться

Владислав Эстрайх [2016-05-10 08:18:06]

Хороший рассказ. И концовка хорошая. Прочёл с удовольствием.

Пара моментов, которые царапнули... Во-первых, две опечатки в начале: "подростковой жестОкости" и "приЙти".

Во-вторых, в самом конце не очень верится в вопросы главного героя "Кто мог знать, что такая окажется? ... Чего, спрашивается, не хватает?". Ведь он сам только что говорил, что его толкнули на ужасный поступок, противоречащий всем его моральным принципам. После этого логично было бы оставить финал "холодным", констатирующим факт, или хотя бы приписать герою сожаление о проявленной слабости, но никак не недоумение.

Ответить