Синий свет
Вионор Меретуков
|
Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза Объём: 12068 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
И отправился Тит Лёвин в путешествие, в которое рано или поздно пускается каждый из нас. Раздвинулось время, потеснилось мировое пространство. И Лёвин, презрев все открытые человечеством законы мироздания, подхваченный силами, с которыми не сравняться даже силам гравитации, устремился в загробный мир. Хотелось бы потешить читателя картинами, кои, если верить апокрифам, могли пронестись перед изумленными глазами Тита, пока он своим астральным туловом буравил тугое пространство-время, но будем строго придерживаться правила – писать и говорить только правду. Короче, ни черта мимо нашего героя не пронеслось. И в этом нет ничего странного. Потому что если бы Тит не пребывал в спасительном беспамятстве, а находился в здравом уме и твердой памяти и таращился по сторонам, то он бы не увидел ничего, кроме тьмы, и не услышал бы ничего, кроме вязкого урчания пространства, с неохотой впускающего в свою набитую утробу еще одну человеческую душу. Итак, замкнутый круг, придуманный атеистами, был разорван, и Тит оказался в загробном мире. И ровно в двадцать ноль-ноль по местному времени Тит Фомич Лёвин, в прошлом писатель, закадычный друг Германа, Рафа и старины Гарри, прожигатель жизни и тонкий философ-скептик, не очень-то верный последователь Сократа, Сенеки, Эпикура и Монтеня, предстал пред строгими очами членов высокой комиссии. Первое, что пришло в голову Титу, когда он в халате и меховых тапочках стоял на мраморном полу, была мысль о том, что человечество со всей его непродолжительной историей, убогой непрофессиональной моралью, терзаниями, мизерными достижениями – ничто в сравнении с вечностью и нескончаемыми космическими пространствами. Понимание этого пришло к Лёвину после того, как он попытался окинуть взглядом зал, в котором очутился. Но взгляд не смог упереться ни в стены, ни в иные преграды. Зал не имел ни конца, ни края: стен ни справа, ни слева, ни позади, ни впереди видно не было. Комиссия расположилась за большим непокрытым столом, точной копией стола в знаменитой гостиной его друга Шнейерсона, известного писателя и поэта. Даже резьба на ножках была та же: с диковинными птицами, цветами, идиотскими завитушками и позолотой. Тит быстро пересчитал членов комиссии. Тринадцать. Чтобы голоса не разделились поровну, догадался он. Очень разумно. И число приятное... С правой стороны плечом к плечу сидели шесть не отличимых друг от друга светловолосых бородача. Одеты они были в серые одинаковые хитоны, подпоясанные веревкой. Вид у них был равнодушно-мечтательный. Словно бородачи сидели в очереди к парикмахеру. Слева расположились шестеро смуглых весельчаков с черными рожками на завитых головах. Весельчаки вели себя неспокойно, ерзая и бросая друг на друга бойкие взгляды. В центре, на председательском месте, восседал мрачный субъект со зловещей улыбкой на порочных мясистых губах. Было видно, что председатель силится придать своему лицу выражение умиления и приятной сладости, но эффект получался обратный. На взгляд Тита, субъект был похож на проголодавшегося людоеда, мечтающего об обеде. Образ дымящегося супа или чего-то столь же соблазнительного, вероятно, и в самом деле возник в голове председателя, потому что он потер руки и гурмански пожевал губами. Над головой председателя беззвучно вибрировал золотистый нимб. Профессиональный глаз Тита засек тончайшие шелковые нити, коими нимб был прикреплен к крюку, ввинченному в верхнюю часть высокой спинки кресла. Необычное кресло наводило на приятную мысль об электрической стуле с приспособлением для повешения. Несимпатичный субъект заметил, куда смотрит Лёвин, и еле слышно заворчал. Довольно долго члены комиссии молчали, думая, по всей видимости, какую-то запредельную космическую думу, и изредка без особого интереса посматривали в сторону Лёвина. «Молчите? Ну что ж... Теперь, когда всё кончено, вернее, когда всё только начинается, можно и не торопиться... А ведь всё правда, – Лёвин зажмурился, – я вот умер, а, оказывается, со смертью жизнь не кончается. Не врут церковники...» Он стоял и спал как лошадь. При жизни он так не умел. Здесь получалось. Похоже, члены комиссии потеряли к вновь прибывшему грешнику какой-либо интерес, потому что прервали молчание и продолжили разговор, который, видимо, был начат задолго до появления Тита. Как сквозь вату до Лёвина доносились голоса членов высокой комиссии. – Да, мир абсурден, но стоит ли так из-за этого так убиваться? – Но мы же несем ответственность за человека! Человек совсем запутался... Он не знает, зачем живет... Человек, родившись, сразу сталкивается с уймой вопросов, не претендующих на глобальность, и эти вопросы, к сожалению, захватывают его целиком, не оставляя места для проблем гётевского масштаба. – Может, жизнь дана человеку для того, чтобы он мог задавать вопросы и не находить на них ответы? – Честное слово, вы сами рассуждаете, как простой смертный, как человек! Это же давно всем известно! Вы что, забыли, что существование человечества ограничено жизнью Солнца? Погаснет оно, и «прощайте, скалистые горы...» А заодно и нас прихлопнет к чёртовой матери, прости мою душу грешную... Конечно, человечество может исчезнуть и раньше. По самым разным причинам. Если это произойдет до того, как угаснет светило, то, скорее всего, в этом будет повинен человек. Вседержитель будет разочарован... – Это ужасно. Без следа исчезнет земная цивилизация со всеми ее войнами, великими целями, страданиями, тираниями, демократиями. Со всеми ее грандиозными достижениями, свершениями и победами, со всеми людьми, которые эту историю творили: композиторами, пекарями, рабочими, инженерами, учителями, полководцами, учеными, солдатами, пахарями, писателями, артистами, врачами, художниками. Сгинут праведники и преступники, злодеи и их жертвы. Всё, всё сгинет! Вместе с ними уйдет в Небытие мир, который они создавали своим трудом и воображением. Повторяю, это ужасно! Ведь погибнет целый мир! – Ну и чёрт с ним! По мне, лучше бы его и вовсе не было. И оставьте ваши глупости! Не было человека несколько тысячелетий назад, и вселенная прекрасно обходилась без него. Появился двуногий вонючка и всё испортил... – Тогда зачем всё это? В чем смысл существования Вселенной? Зачем тогда Вечность, Время, Пространство? Этого же – без человека и без нас – никто не увидит!!! Существование Вселенной тогда имеет смысл, когда в ней есть разумная жизнь. Или это не так? – Не так. С какой стати в чем-то должен быть смысл? Эту максиму придумал человек, которому вы потворствуете. А человек – создание, как известно, неразумное, ограниченное, живущее в мире фантазий и помимо этого еще и наделенное непомерными амбициями. Двуногий прямоходящий вообразил себя центром мироздания, чуть ли не богом, а на самом деле, человек во Вселенной явление случайное, временное, необязательное, мизерное. Как, впрочем, и мы... Глыбы льда, океаны огня, малые и большие планеты, звёзды, сверхзвёзды, белые карлики – вот что во Вселенной главное, и всё это будет продолжать свое бесконечное и бессмысленное движение во Вселенной, и никто не будет задаваться вопросом, а зачем эти громады куда-то движутся и когда это всё началось и когда закончится. Бездушные глыбы просто будут носиться, и никто никогда не узнает, зачем существует Вселенная. – Мир человека разваливается! – Сразу видно, что в вас заговорили человеческие корни! – Ну, уж нет! - Как нет! Не от обезьяны же произошли! – Коллеги, давайте отвлечёмся... – Давайте. Может, в подкидного перекинемся? – Нет-нет! Прежде дело. Итак, посмотрим, откуда родом этот наш свежеиспеченный покойничек. А прибыл он, оказывается, с востока, из отсталой страны под название Россия. Там всем плохо живется... – Только не ему! Вы только посмотрите на его рожу! Вон как его разнесло от обжорства! – Нет, у него рожа такая от пьянства. А пьянствует он, оттого что страдает... – Страдал, господа, страдал! Так что вы там о России-то?.. – Плохо человек там живет... – Вы лучше посмотрите, как живет человек на западе! – Живет там человек действительно хорошо. Это верно. Но совершенно бездуховно. А вот в России на духовности держится всё. – На честном слове всё там держится, вот на чём! – Это одно и то же... – Повторяю, мир человека разваливается... – В том-то и закавыка, что мир уже развалился, и никто, кроме меня, этого и не заметил... – Всё ведь так и задумывалось. Всё идет в соответствии с генеральным планом Создателя. – Мир всё больше напоминает мне сон этолога... – А кто такой этолог? – Это тот, кто следит за тем, как спариваются кашалоты и носороги... – Интересно! Вот бы посмотреть! – Я тоже хочу быть этологом! – Как вам не стыдно, господа?! Сейчас же прекратите! – А вы знаете, коллеги, я вчера в Лете поймал вот такую щуку! – Неужели? Вот бы никогда не подумал, что там еще водится рыба... – Да-а, в этом году хорошие погоды стоят... – Грибы должны скоро пойти... – Что грибы... Знали бы вы, какие покойнички на подходе! – Мудро, весьма мудро, коллеги, но мы удаляемся от темы. Что мы будем делать с этим... полусонным мертвецом? Его что, так и похоронили, в меховых шлепанцах, с небритой физией и в халате? Совсем стыд потеряли... Апостол Павел, кто прислал нам этого неправильного грешника? – Кто-то из отдела, который ведает земной литературой... Какая-то баба... – Апостол, постыдились бы! Впрочем, чего ещё ждать от перекрасившегося язычника... – А что я такого сказал?! – Вы бы лучше посоветовали, что нам с ним делать, куда определить? Он что, писатель? Может, к изменникам родины, кровосмесителям и насильникам? – Писателям там самое место! – Он здесь временно... – Как это – временно? Он что – мессия? – Действительно! Пусть ждет Страшного Суда, как все... – А вот мы ему сейчас прямо здесь Страшный Суд и наладим! – Тогда воскрешать придется. – Совершенно не обязательно! Сказано же: «И воздастся каждому по вере его». А коли он неверующий, а я по роже вижу, что он неверующий, то мы ему сейчас так воздадим, что от него мокрого места не останется. – Вот его досье. Там в конце указано, петитом... Вот читайте: «вернуть после хорошей взбучки обратно в мир живых...» – Я бы не стал этого делать, экселенце. Я бы его, гада, на сковородку, в топку к чертям, на шампур, на барбекю, в коптильню, в доменную печь, в конвертер! – Не будьте таким кровожадным. И потом, конвертер... Разве это наказание? Я бы его отправил обратно, пусть мучается... Там, на земле, и без ваших конвертеров у него жизнь будет такая, что он волком взвоет... – Так-с, посмотрим, Тит Фомич Лёвин, значит, однофамилец толстовского недотепы... «А здесь не соскучишься», подумал Тит. – Ну-с! – услышал он громкий командный голос и открыл глаза. – Рассказывайте! Тит расправил плечи и с достоинством посмотрел в сторону стола с членами комиссии. Сначала он хотел вкратце изложить автобиографию. И уже открыл рот... Но что-то случилось с ним в это мгновение. ...Взорвалось время, куда-то испарились прожитые годы, и он почувствовал себя маленьким мальчиком, легким как спичка или лист бумаги. Он стоял в саду, в котором бушевал белый цвет и пахло поздней весной... Бездонный небосклон нависал над землей, как перевернутый необозримый океан, готовый поглотить ее вместе с Титом и прекрасным садом. Когда маленький мальчик запрокинул голову, то едва устоял на ногах, так силен был синий свет. Небосклон звенел в его ушах, как колокол, и нестерпимая синева резала глаза, и всё это колоссальное безумие стало падать на землю, стремясь накрыть маленького человека, который вдруг впервые в жизни понял, что он и небо неразрывно связаны друг с другом. И разлучить их не в силах никто на свете. И в его маленькое сердце вошли покой и счастье. Он хотел, чтобы покой и счастье были с ним вечно. Но они улетучилось так же быстро, как появились. Навсегда оставив в сердце ноющую тоску, сладкую грусть и горькое предчувствие тревоги, беды, неизбежного и всегда неожиданного финала. (Фрагмент романа «Дважды войти в одну реку») © Вионор Меретуков, 2010 Дата публикации: 21.11.2010 15:36:37 Просмотров: 2687 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|