Кукла

Наталья Уланова

Форма: Рассказ
Жанр: Детская литература
Объём: 17676 знаков с пробелами
Раздел: "Детская литература"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

* * *
В чём же смысл поступков детских,
В оправданье слов невнятных,
Горьких слёз, ответов дерзких,
Взрослым не всегда понятных?

Полон детский мир вопросов,
Вряд ли кто на них ответит...
Как устроены непросто
Наши маленькие дети!

Виктор Батраченко

Как и при каких обстоятельствах появилась у девочки эта кукла по имени Леночка, она не помнила. А главное, никогда даже не задумывалась над моментом её появления в своей жизни. Наверно они родились вместе. Или кукла была всегда, как папа и мама.
У папы с мамой, оказывается, задолго до её рождения существовала какая-то своя непонятная жизнь, о которой они с удовольствием вспоминали. Частенько слышалось: "а вот в наше время...", "а старыми деньгами...".
Для девочки всё это было странно, удивительно и даже где-то обидно. Ведь довольно непросто осознать, что самые родные на свете люди могли жить когда-то без неё! И мало того, с какой-то особой радостью об этом времени теперь вспоминают...
И потому, чтобы хоть как-то приблизить к себе тот неведомый мир, она часами просиживала над ворохом черно-белых снимков, всматриваясь и выуживая каждую мелочь, запоминая каждый штрих. Фотографии хранились в огромной вместительной папке темно-коричневого цвета, оформленной в виде обычного портфеля. Только вместо щелчка была протянута длинная белая тесёмка, которую девочка долго училась правильно завязывать.
Чтобы просмотреть их все, ей постоянно не хватало или времени, или терпения... А случалось, что и засыпала, повалившись на глянцевые картинки не своего мира. Тогда папа переносил её в кроватку. А она улыбалась, зная прекрасно, что теперь он сам всё за ней уберёт, и у неё не будет никаких сложностей по запихиванию в папку напрочь отказывающихся аккуратно умещаться непослушных фотографий. Его они слушались беспрекословно. А вот её нет...
И так эта процедура с просмотром тянулась из воскресенья в воскресенье. В спешке позавтракав, она серьезным тоном предупреждала домашних, что идёт смотреть фотографии, перехватывала непонятные ей быстро прячущиеся улыбки, мчалась к шкафу в надежде вытащить оттуда неподъемную папку. Это, правда, никогда просто так не давалось. До шкафа, вернее его антресоли, даже стоя на стуле и до предела вытянув руки, оставалось еще порядочно... И потому, внутренне чертыхаясь, каждый раз ей приходилось звать кого-то на помощь и, недовольно хмуря брови, нетерпеливо ждать, когда же они наконец придут. Взрослые особо не торопились, явно не понимая всю глубину её нетерпения и важность предстоящего мероприятия. Наконец, приходил, конечно же, папа (других и не ждали), вставал на стул и с легкостью, всего лишь одной рукой вытягивал вожделенную папку. Затем передавал её девочке, а та, еле обхватив ручонками и почти роняя, с трудом перетаскивала её до дивана, с облегчением грохала на него, усаживалась рядом и, развязывая узелки и утирая мокрый от натуги лоб, обещала самой себе, что сегодня уж обязательно досмотрит фотографии до конца. И всё о них узнает!
И потому с куклой, явно появившейся в том же незнакомом времени, девочке было проще. Она о прошлом молчала и лишь изредка произносила протяжное "ма-ма...ма-ма". Осознавать себя мамой, а значит, взрослой - девочке было лестно и приятно. Но всё-таки эту мысль хотелось укрепить окончательно. Она помчалась к маме и долго стояла у той за спиной.
Мама, или задумавшаяся, или увлеченная делами, обернулась не сразу. А потом, увидев дочку, удивилась:
- Ой, доченька, а ты чего там стоишь?

- Я спросить хочу, - и, заметив искорку доброжелательного любопытства в маминых глазах, продолжила: - Мамочка, а Леночка кому "мама" говорит? Тебе?

Мама улыбнулась:
- Нет, конечно же. Тебе. Это же твоя кукла.

- Это я Леночкина мама тогда? Я?

- Да, ты...

- И она - моя дочка? - уточнила девочка, сияя, как солнце.

- Конечно твоя дочка, доченька. У меня есть ты, а у тебя - Леночка.

Девочка благодарно прижалась к маме, от души поцеловала её в руку и умчалась в комнату, крепко прижимая к себе своего собственного ребенка. Там они долго сидели на диване, разговаривали, и девочка всматривалась в куклу новыми глазами. Поглаживая длинные льняные волосы, она радовалась, что ей досталась такая красивая дочка. Правда, глазки у неё были коричневыми, а не голубыми, как хотелось бы, но чего уж тут поделаешь...
И еще как-то раз мама открыла тайну. Как оказалось, кукла Леночка носит имя, которым должны были назвать девочку, но в последний момент передумали и назвали иначе. Эта тайна стала для неё своеобразным потрясением. Девочка подходила к зеркалу, ставила перед собой куклу и внимательно всматривалась в отражение, представляя какой она могла бы быть... Красавицей...

Лет через пять их семья переезжала на новую квартиру. И при сборе вещей мама поставила жесткое, если не сказать жестокое, условие: брать с собой всё только самое нужное.
Леночке ничего не угрожало, она так и жила в любимицах. Но скольких кукол, не прошедших отбор, пусть страшненьких, но таких ведь любимых, девочка своими руками отнесла на мусорку, залив их пластмассовые тельца исколовшими глаза слезами. Как несла, как оставила там, как возвращалась обратно - она старалась никогда больше не вспоминать. Но почему-то помнила...

Потом они все: родители, дочка, Леночка и вещи - трудно приживались на новом месте. Другая вартира долго оставалась какой-то чужой, неуютной и никак не принимала жильцов.
То и дело, чтобы создать видимость уюта, затевался ремонт. Он мало что привносил во внешнее изменение облика квартиры, но заметно нарушал некогда спокойную и размеренную жизнь домочадцев. Так что, банки с краской, рулоны обоев, замоченные кисти то и дело попадались на глаза и давно не удивляли.
Новый двор и дети тоже не особо спешили принять девочку в свою компанию. У них тут всё было странно и непонятно разграничено. Девочкам запрещалось играть с мальчиками. Это считалось страшным позором. И потому двор был разделен невидимой линией на собственные неприкосновенные не преступаемые территории. Железная горка и качели, правда, оставались общими. Но если вдруг какая-то из враждующих групп решала покататься или покачаться, вторая моментально оттуда ретировалась. Кто придумал эти глупые правила - оставалось загадкой. Никто не знал, но следовали им неукоснительно.
Поначалу девочка, которую новая жизнь откровенно шокировала, пыталась что-то изменить в этом мире, но все попытки потерпели неудачу, и со временем она, смирившись, сама приняла условия этого двора. А мальчишки здесь на самом деле оказались вредными и противными. И не раз издержками этой необъяснимой вражды становились малоприятные ситуации.
Дошло до того, что девочка и её сосед напротив - Олежка, нечаянно сталкиваясь в блоке, ненавидяще зыркали друг на друга, категорически не здоровались и старались как можно быстрее разбежаться по своим делам. Вот так на ровном месте, они стали лютыми врагами на всю жизнь. Взрослые, целиком и полностью отдающие себя работе, ничего не замечали или просто не подозревали, что подобное вообще возможно. Они справляли совместные праздники, дни рождения и никак не могли понять - почему дети напрочь отказываются садиться за общий стол. У последних же, нервное напряжение и страх, что вдруг об этом узнают во дворе, обладали такой силой, что минуту назад совершенно здоровые, они лежали каждый по своим квартирам с нешуточной температурой, лишь бы не переступить порог врага своего.
Девочки тоже разбились на непримиримые между собой лагеря. Одной группой верховодила белесая девочка Наташа с совершенно прозрачным взглядом. В свою компанию она набирала детей, если те без запинки могли произносить "мультипликационный", "революционный", "канализационный". Оступившимся же - она тыкала в грудь выгибающимся указательным пальцем и сквозь зубы уничтожающе шипела: "Иди и читай побольше. У тебя слабый словарный запас".
Девочка панически боялась, что не пройдет отбор и опозорится перед всем двором. В последнее время она только и делала, что просила недоумевающую маму проверить у неё нужный набор слов. А водиться с такой врединой ей почему-то самой не особо и хотелось-то.
Малышнёй там занималась Гюля. Когда речь заходила об её возрасте, то называлась какая-то нереальная и далекая цифра, в которую отказывались верить. Говорили, что ей двадцать пять лет. Гюля была Даун. Что это такое - тоже было непонятно. Она играла в классики, как все. Прыгала в резинки, как все. Правда, очень плохо. И потому её всегда с удовольствием приглашали в свои игры. Было, у кого выигрывать. Единственное, что её отличало от всех - это вечно сопливый нос, брызгающий слюной рот, полнота и повышенный интерес к мужчинам. Она постоянно рассказывала малышне какие-то фантастические любовные истории, в которые верилось с трудом. И именно из-за них, а не её внешности, Гюлю прозвали дурочкой и...хулиганкой.
Еще по двору, каждая сама по себе, ходили Лариса, Карина и Мехрибан.
И пока не решив для себя, с кем именно она будет дружить, девочка играла у себя на балконе, наблюдая с четвертого этажа за всеми разом.
Что интересно, взрослые вели себя совершенно схоже. Дружили и общались там поблочно. Сидели строго на своих скамейках, никогда и никого к себе не приглашая, ревниво оберегая территорию. И если какой ребятенок вдруг забредал не туда, ему тут же предписывалось уйти с неположенных сантиметров с неизменным назиданием в спину: "Иди у себя ори. Здесь тебе не папин дом". И из длинного шестиподъездного дома, скрепя сердце, еще как-то воспринимали жильцов первых трех. В остальных блоках жили какие-то непонятные люди, чуть ли не инопланетяне. Через них к магазину было пройти ближе. Но редко кто выбирал эту дорогу.
И потому после своих соседей и детей из старого дома девочке, особо поначалу, наблюдать подобное было дико, страшно и неприятно.
И потому-у-у... - чем плох балкон?
Шестиметровый, застеклённый, с диваном, шифоньером, полным продуктовых запасов на всю оставшуюся жизнь, на дверцах которого прекрасно пишется мелом, с откидным столиком с гладкой голубой столешницей, с маленьким холодильником "Саратов", всегда полным малинового, клубничного, земляничного варений, привезенных из летних отпусков. Вот только большое неудобство: стул всегда приходилось приносить из комнаты... А потом относить обратно... Через тюлевую занавеску... Очень тяжелое и неприятное занятие...
Да и стол, опирающийся на деревянную подпорку, был прикреплен высоко от пола, под взрослый размер, и потому на стуле приходилось стоять на коленках. Которые потом было не разогнуть и не оттереть от вмятин и красноты.
В тот день, приоткрыв одну половинку окна, чтобы краем глаза всё же поглядывать во двор, девочка усадила только что причесанную Леночку на стол, полюбовалась её роскошными волосами и принялась кропотливо лепить пластилиновые тарелки для семьи из маленького кукольного домика.
Настроение было не очень чтобы очень... Потому что накануне куда-то, спрыгнув с балкона, убежала кошка Васька и найти её в новом дворе было нереально. Да еще мама завесила бельем весь балкон, и от мокрых капель приходилось то и дело уворачиваться. Несколько всё равно попало за шиворот. Девочка решила, что долепит последнюю шестую тарелочку и выйдет во двор.
На улице же, где только что было тихо и спокойно, резко сорвался ветер. Детей начали загонять по домам. И девочка с сожалением наблюдала, как пустеет двор, понимая, что гулять там уже не с кем, да в такую ветрюгу никуда и не пустят.
Резко открылась вторая створка. Она стукнулась о сидевшую на столе Леночку и смахнула её куда-то вниз. Девочка только увидела мелькнувшие напоследок согнутые для сидения и потому разведенные в стороны ноги. Грохота никакого не получилось, лишь что-то мягко чмокнуло.
"Ничего, потом подниму", - решила она. Ведь нужно было еще убирать со стола и заносить в комнату стул.

О Леночке она вспомнила только вечером, когда стало темнеть и захотелось спать. Но поначалу нужно было уложить дочку.
Переступив балконный порожек, девочка застыла в глубоком потрясении. Её кукла, её дочка, её Леночка упала вниз головой в банку с желтой краской.
Утратив дар речи, девочка медленно подошла и потянула Леночку за ногу. Пропитавшаяся краской, та поддалась с трудом. Лицо куклы было обезображено, а слипшиеся волосы превратились в тонкие жгутики, с которых неторопливо стекала густая краска. Испугавшись, девочка отдернула руку, и кукла еще раз шмякнулась в банку.

- Ма-а-а-а-м-а-а-а-а-а!!!!!!!! а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!! Ма-а-а-а-м-а-а-а-а-а!!!!!!!! а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!

На этот дикий крик слетелись ошалевшие взрослые. За несколько секунд, что бежали, они чего только не передумали: что ребенок убился, разбился, выпал с балкона, насмерть покалечился... И когда увидели, что никаких видимых травм нет, тут же облегченно вздохнули.
Девочка же орала, как резаная, и показывала руками на куклу.

Тут же началось эмоциональное выяснение: кто именно оставил открытой банку с краской. Все разом уставились на папу. А тот, от возмущения теряя слова, неровно, и потому подозрительно, запротестовал:
- ...а что...что все сразу на меня смотрят? А что?.. Это не я...

Девочка смотрела на него полными слёз глазами, в которых читалось: "Неужели ты???"

На что он, еще больше волнуясь, ответил:
- Да не я это! Что всегда, чуть что - сразу я виноват!

Мама же, которая всё это время, стояла полная сочувствия и растерянности, тут же собралась и металлическим голосом произнесла:
- Если не ты, тогда кто? Больше и некому!

Папа лишь махнул рукой и ушел куда-то вглубь квартиры.
Девочка смотрела вслед обиженному отцу и верила, что это не он. Но вслух сказать об этом было бы неблагоразумно. Да и куклу ох как жалко-о-о-о. Сейчас не до папы и его обид. И потому она принялась еще громче и отчаяннее реветь.
Мама тем временем вынула Леночку, положила её на толстый слой газет и сказала:
- Пусть высыхает, а там посмотрим. Но, скорее всего, придется выбросить. - И, перехватив взгляд дочери, поправилась: - Да нет, скорее всего в бензине отмоем... Помнишь стишок?
Мы вымоем в бензине
Резиновую Зину,
Мы вымоем в бензине
И пальцем погрозим:
"Не будь такой разиней,
Резиновая Зина.
А то отправим Зину
Обратно в магазин".

Стишок этот девочка когда-то любила и, понимая, что мама хочет её как-то отвлечь, крепко к ней прижалась. Понимая при этом, что горе её накрыло тяжелое, непоправимое, и разиня - это она, а у Леночки больше никогда не будет таких роскошных волос.
Она плакала долго, каждый день. Леночка же сохла плохо...
Затем еще дольше папа отмывал её в бензине. Запах стоял страшный, грязи получилось много, но всё оказалось бесполезным...
Прежней куклы больше не было.
Девочка каждый день, тренируя своё мужество, по собственной инициативе обещала маме отнести её на мусорку. И каждый день находились какие-то причины этого не сделать...
Леночка, совершенно голая и обезображенная, сиротливо валялась на балконе, с желтыми залитыми краской белками и свалявшимися патлами. Выбросить дочку не подымалась рука.
Девочка, подставив скамеечку, часами, не касаясь её, просиживала рядом. А в голове была одна лишь только мысль: "Скоро мама придет, а я опять не сделала того, что сама же и обещала..."
И вдруг её что-то осенило! Она сбегала за ножницами и...почти не дрогнувшей рукой обкромсала свалявшиеся волосы. Голова получилась лысой с еле пробивающимся коротким ёжиком. Больше просто ножницы уже не брали. А что, как у мальчика...
"Как у мальчика?!"
Ресницы пришлось тоже постричь.
"Интересно, а мальчики бывают без ресниц? Наверно, бывают!" - и еще раз внимательно всмотревшись в куклу решила: "Точно бывают!"

Через время, с удовольствием скомкав в газете всё то, что некогда делало куклу Леночкой, и, выбросив это ненужное в мусорное ведро, девочка с удовольствием и какой-то тайной радостью осмотрела новую куклу и поняла, что это теперь Алёшенька.
"Он же такой маленький... Он только что родился... Ему теперь срочно нужны распашонки и пелёнки!" - девочка озиралась по сторонам, судорожно решая, что же ей теперь делать. И что-то надумала.
Тут она услышала, как в подъезде надрывно орёт кошка. Скорее всего, это вернулась Васька.
Девочка оставила Алёшеньку на столе, обернулась, не упадет ли, и помчалась за своей кошкой.
Она еле достала её из узкой щели в подвале. Кошка какое-то время упиралась, но затем, унюхав что-то знакомое, разрешила себя вытянуть за лапы.

Девочка, пока шла наверх, истискала всю кошку, шепча ей на ухо:
- Васенька, ты знаешь, пока тебя не было - я мамой стала. У нас теперь дома есть Алёшенька... Светленький, с коричневыми глазками. ...Правда...немного жёлтенький... Но это же ничего?

Васька поджимала хвост и молчала. Наверно раздумывала, как ей тактичнее объявить и о своем будущем материнстве.

01.06.2007
***
В кукольном домике сонное царство времен -
жизнь не взаймы, но по слишком знакомым укладам...
Здесь получает, как прежде, конфету в награду
за послушание - розовый плюшевый слон.
Рыжая кукла давно поменяла парик
на неуклюжую роскошь соломенной шляпы
с надписью броской: "приветствуем вас из Анапы!"
...здесь фотографии сложены стопкой в архив -
мир черно-белый за бархатом старых альбомов
скрытен, неярок и слишком непрочен наощупь
Здесь открывается, так же, как прежде - лишь ночью -
взрослым невидимый,
маленький кукольный домик...

НИКА-Татьяна Кудинова

© Наталья Уланова, 2008
Дата публикации: 30.05.2008 08:08:57
Просмотров: 3540

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Мадина Туганова [2008-08-31 05:22:50]

Наташенька, прочла твой рассказ с удовольствием!
Ты - молодец! Читать легко и не скучно.
Жалко только, что ты свою главную героиню никак не назвала на фоне стольких героев с именами, которые в принципе не играют никакой роли в рассказе. Но это - придирки дилетанта)))
Вообще - так держать!!!

Ответить