Десять лет спустя

Дмитрий Шевчук

Форма: Рассказ
Жанр: Ужасы
Объём: 22260 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Самый ранний рассказ из сохранившихся.

Все персонажи и события – вымышленные. Любое сходство с реально существующими людьми или событиями – случайно.

Яркие фонари освещали усыпанный снегом двор в чужом мне городе. Мороз и позднее время торопили запоздалых прохожих на их пути к дому. Я стоял в углу, образованном стенами двух девятиэтажек, укрытый густой тенью.
Отсюда были видны окна ее квартиры. Там, сидя на мягком диване, смотрели телевизор мужчина и двенадцатилетний мальчик. Я прекрасно чувствовал обоих.
– Спать… – прошептал я, – спать… пора спать.
Уже совсем поздно. Помятый снег во дворе давно не тревожат шаги прохожих. Муж и сын моей будущей жертвы уже легли спать, свет погас, телевизор не работал. Очень хорошо. Сцена готова.
А вот и она.
С тех пор, как мы расстались, я никогда не переставал чувствовать ее. Сначала любящим сердцем, а потом нечеловеческим чутьем вампира. И хоть со временем с меня слетела шелуха человеческих чувств и эмоций, я вздрогнул при ее появлении.

Женщина в джинсах и лыжной куртке с капюшоном, надвинутым на глаза, семенила через двор. Лица из–под капюшона видно не было, только облачко пара от дыхания. Она шла быстро, и не видела, как темная фигура выдвинулась из тени и двинулась следом.

На секунду мной овладел тот страшный голод, который делает всех нас безумными. Я уже не видел ее, только клубок кровеносных сосудов и сердце в центре. Эта кровь была для меня желаннее всех сокровищ мира. Глаза заволокло пеленой, на лбу выступил кровавый пот, исчезли все мысли и только желание прижать губы к ее шее и пить, пить эту бесценную кровь; ощущать, как замедляется биение сердца и наступает сладкая истома агонии.
Но я сдержался. Дверь подъезда уже закрывалась за ней.
Я ускорил свой внутренний ритм, и стороннему наблюдателю показался бы черным вихрем. В один короткий миг я взлетел по лестнице, обогнав ее так, что она даже не поняла, что произошло, и прислонился к стене. Я дрожал, внутри бесновался голод, а шаги звучали все ближе.

Яна поднялась по лестнице, открыла дверь своей квартиры. На секунду в глазах потемнело и что–то, словно ветер, прошелестело мимо, в сторону открытой двери. Она мотнула головой, отгоняя наваждение, и шагнула внутрь.
Включила свет в коридоре и увидела, что сын с мужем спят в обнимку. Это было странно, но, тем не менее, радовало; в последнее время папа и сын стали отдаляться друг от друга. Сережка подрастал, вступая в пору переходного возраста. Андрею это было неприятно, и между ними частенько вспыхивали ссоры, но, сегодня, должно быть, произошло нечто необычное. Она улыбнулась и вошла в зал, совмещенный с небольшой, но хорошо оснащенной кухней. Открыв холодильник, она достала пакет с соком, сняла с полки стакан и уселась за компьютер. Вскоре зажужжал модем. Яна в нетерпении прихлебывала мелкими глотками сок, пока на экране появлялось изображение страницы любимого чата, в котором она обитала уже десяток лет. Вскоре загрузка была закончена, по экрану побежали реплики, и Яна отстучала на клавиатуре свой первый привет.
– Чат, – тихо прошелестело сзади.
Яна напряглась, прислушиваясь. Звук больше не повторялся, и она пожала плечами, дескать, померещилось.

Оставаться неощутимым для жертвы очень тяжело. Никакой магии тут нет, это, скорее, сравнимо с гипнотическим воздействием, с внушением: «Меня здесь нет». И я не мог быть в таком напряжении долго, боясь утратить силы и оказаться во власти голода. Хорошо, что Яна не стала метаться по квартире. Взяв сок из холодильника, она уселась за компьютер, оставив лишь маленькую лампочку рядом.
Я стоял в кухне, скрытый в тени и наблюдал за тем, как, немного сутулясь, она барабанит пальцами по клавиатуре. Годы не прошли для нее даром: она набрала вес, пленительная складочка под подбородком превратилась в полноправный двойной; грудь расплылась, несколько утратив форму, туго перехваченные кольцами пальцы располнели. Но это была она, и мне было даже немного грустно, что так мало осталось от того нежного образа, который я полюбил когда–то.
Но хватит сантиментов. Я тихонько шагнул вперед.
– Чат, – прошептал тихо.
Яна вздрогнула, потом передернула плечами и продолжила стучать по клавишам.
– Чат, – снова сказал я, уже громче и добавил. – Здравствуй, Яна.
Она обернулась на стуле, и я почувствовал, как адреналин рванулся в кровь, ускоряя биение ее сердца. Глядя, как расширяются глаза, и поднимается грудь, я понял, что она сейчас закричит.
– Ты не можешь ни крикнуть, ни пошевелиться, – сказал я. – Если ты согласишься вести себя тихо и спокойно, это пройдет. Согласна?
Она кивнула. Я чуть отвел глаза.
– Кто вы? – спросила она.
– Не узнаешь? – я сделал шаг вперед, подставляя свету лицо. – И помни: ты обещала не кричать.

Когда страшный незнакомец шагнул в круг света, открывая свое лицо, Яна остолбенела второй раз за последние несколько минут. Это был Дима…
Десять лет назад Яна познакомилась с ним в своем чате. Она всегда любила играть мужчинами, а этот доверчивый паренек был идеальной жертвой. Далее была совместная поездка на курорт, душераздирающая сцена прощания на вокзале и… он стал ее со всеми потрохами. Регулярные звонки и электронное общение сделали свое дело – Дима оставил все: семью, работу и приехал к ней. Но к тому времени он успел уже надоесть, и Яна оставила его, одного, в чужом городе, без общения и поддержки. Временами она поддергивала его нервы, зовя к себе в офис ненадолго, а потом и вовсе перестала общаться с ним. Это было не трудно, тем более что на горизонте маячила новая цель. Ее расчет оказался верным, Дима быстро сломался и вернулся в свой город. Следующей ступенью было изгнание его из чата, это было просто. Немного позднее она узнала, что Дима умер от передозировки наркотиков.
И вот теперь этот мертвец стоял совсем рядом, и это был не сон.
– Дима, – произнесла она, наконец, его имя. – Как… как ты оказался здесь? Ты давно приехал?
– Нет, – он взглянул на часы. – Чуть больше часа назад.
– Мне говорили, что ты умер.
– А так и есть, – сказал Дима, и двинулся было к ней, но, увидев, как она отшатнулась, остановился. – Не бойся. Вот, – он опустился на колено, расстегнув на груди плащ. – Послушай.
Яна приложила ухо к его груди. Сердце билось, но что–то было не так…
– Ты… ты не дышишь?
– Нет, – он снова поднялся. – Не дышу. Могу вдыхать и выдыхать, если захочу, когда курю, например. Но потребности в дыхании у меня нет.
– Как это?
– Подумай, – он приподнял брови. – Присмотрись. Твой разум найдет объяснение.
На самом деле, стоило Яне приглядеться, она увидела, как изменился Дима. Округлое, добродушное лицо стало более худым, кожа была почти молочного цвета. Серо–коричневые глаза стали черными, и ей казалось, что в них время от времени проскальзывают отблески, похожие на молнии. Ярко–алые губы выделялись на бледном лице. Вся его фигура была как–то странно неподвижна.
– Дим, я могу прикоснуться к тебе? – спросила она. – Звучит глупо, но я хочу убедиться, что это не сон.
– Да, пожалуйста, – ответил он. – Только тебе не понравится.
Яна встала и коснулась его щеки. Кожа была твердой, как мрамор и такой же холодной.
И тут Дима исчез. Только что он стоял перед нею, и вот его нет, рука касается пустоты.
– Ну, – голос, раздавшийся сзади, заставил Яну вздрогнуть. – Я не сон?
Дима сидел сзади, на ее стуле.
– Как ты это сделал?
– Сделал три шага и сел на стул, – ответил он. – Просто я сделал это так быстро, что ты не заметила.
– Ты холодный, – сказала она.
– Как камень, – он утвердительно кивнул и беззвучно рассмеялся.
От увиденного Яне стало не по себе. Смеясь, Дима широко открыл рот, и она увидела его клыки. Длинные и острые. Неестественно длинные и острые.
– Ты… – она отказывалась верить и не могла произнести то, о чем думала.
– Что я? – лукаво улыбаясь, спросил он. – Вампир? Да. – Он указал рукой на диван, – садись, в ногах правды нет.
Яна опустилась на диван:
- Чего ты хочешь?
- Поговорить, – ответил вампир. – Это не затянется, ведь рассвета ждать уже не так долго.

Я смотрел в ее расширенные от испуга зрачки. Страх усиливал ее запахи, они сводили меня с ума. Я повернулся к компьютеру, отключил модем, закрыл страницу чата.
– Я обещал тебе встречу. И теперь сдерживаю обещание.
– Дима… но зачем?
– Не «зачем», а «почему», – ответил я. – Ты, как всегда, не улавливаешь сути. Надо же, Яна Артеменко, преуспевающий бизнесмен, благотворительница и меценатка, комсомолка, спортсменка, красавица, не улавливает смысла элементарных вещей.
От моих слов в ней закипала злость.
– Я должен был взглянуть в твои глаза. Найти в них ответ на вопрос, который так долго волновал меня и мучил. Я ведь верил, Яна. Но ошибся…
– В чем?
– И снова неверно, – рассмеялся я. – В ком. В тебе. Я верил в нашу любовь и твою силу. И верил не только до конца, но даже когда все кончилось. Со временем я осознал, что ты просто закомплексованное и слабое существо, скрывающее от себя правду о собственной слабости за бастионами чужих мудростей и велеречий. Ты лживый человек, Яна, худший вид лжеца. Ты лжешь о своих чувствах себе и людям, которые любят тебя, несешь им страдание. Они приходят к тебе в поисках правды, но ты отвергаешь их и втаптываешь в грязь упорно и тщательно, пока не убедишься, что они не смогут причинить тебе вред. Так было до меня, со мной и со многими после меня… скажешь, нет? Я следил за тобой все это время.
– Ты пришел, чтобы сказать мне это? – прошипела она.
– Не только, – я поднялся, всколыхнулись полы плаща. – Я пришел, чтобы обвинить тебя.
– В чем? – вскрикнула она.
– В том, что ты предала любовь. Неоднократно. Ты рождала ее в людях, оставаясь бесстрастной и хладнокровной, и, убивая ее, оставалась такой же. Когда я еще был человеком, то говорил тебе, что любовь – это одно из немногих явлений, которое удерживает этот спятивший мир от полного разрушения. Говорил, что любовь нужно беречь и защищать. И ты соглашалась со мной. Лицемерка…
Как все же много еще осталось во мне от человека…
– Так, путем несложной логики, мы приходим к выводу, что, разрушая любовь, ты разрушаешь мир, – продолжил я. – Яна, сколько мужчин ради тебя бросали свои дома и семьи? Сколько из них обожглось о твой огонь, сколько сгорело? И, что обидно, это ведь даже и не огонь. Это мираж огня, ведь внутри ты не горишь и даже не тлеешь. Холодный и расчетливый разум… нет, Бог слеп или несправедлив, раз позволил тебе так долго продолжать эти игры. Но сегодня все закончится.

Страх и ярость боролись в ее душе. Яна подняла глаза на вампира:
– Что закончится?
– Твои игры, – ответил он. – И твоя жизнь. Посмотри на меня: я ведь теперь твоя копия. Такой же холодный и бесстрастный. Я вампир, но и ты тоже; я пью кровь, чтобы жить, всегда один, в темноте. Я не убиваю, но, если такое случается – смерть быстра и милосердна. Ты же вращаешься в свете, окружая себя друзьями и поклонниками. Твои жертвы живут и после встречи с тобой, но ты выжигаешь их души дотла… разве это жизнь? Когда душа уже ничего не чувствует и боится даже крошечного намека на существование каких–то чувств? Когда она пуста, словно колодец, из которого вычерпали воду до дна? Ты хуже любого вампира! После тебя в людях остается лишь неверие, твое неверие, которое они несут дальше, словно заразу.
Вампир отвернулся, глядя в черноту за окном. Яна не знала, что ответить. Разум бился в поисках аргументов, и не находил их.
– Знаешь, это было ужасно, – сказал Дима. – Я тогда был в жутком состоянии. Сначала хотел стать богатым и успешным, хотел быть достойным тебя. А, когда все выяснилось – смысл жизни был утерян…
– Ты никогда не был самодостаточным, – с нотой презрения бросила Яна. – Всегда искал, кто подберет тебя, и был готов вручить свое сердце любой, кто приласкает тебя, даже так, мимоходом.
Вампир обернулся, лукавая улыбка кривила его губы.
– Да, возможно, в этом ты права, – сказал он. – Но я никого не предал. И себя не предавал. Когда шел за тобой, меня вело сердце. Подумать только, когда я говорил тебе слова любви, ты упивалась своим триумфом. Увы, это время истекло, как и время твоей жизни.
– И ты не боишься поступить неправильно? – Яну снова бросило в холод, и голос предательски дрожал.
– А разве я говорю, что поступаю правильно? – спросил он, оскалив клыки на мгновение. – Когда я стал вампиром, я мечтал, как мы встретимся и я выпью твою кровь, а потом, смешав ее со своей, сделаю тебя равной себе. Моей бессмертной подругой, моей вечной возлюбленной… как глупо! Остается только радоваться, что этого не случится. Твоя смерть будет достойным возмездием за твою жизнь…
Вампир сделал шаг вперед, и тишину разорвали три пистолетных выстрела…

Я увлекся. Изливая свою боль, я снова ощутил себя человеком. И, глядя в ее глаза, еще раз убедился в том, что никакой ошибки здесь нет. Раскайся она хоть на миг – я бы исчез. Но раскаяния не было, только страх и злость. Это, в свою очередь, разозлило и меня. Я перестал контролировать ситуацию и не заметил Андрея. Он возник в дверях с пистолетом, а еще через секунду я почувствовал, как пули рвут мое тело. Две в грудь, одна – в живот. Пора падать, а то еще пальнет в голову.

Звуки выстрелов заставили Яну зажать уши. В комнате плавал пороховой дым, вампир лежал на полу без движения, Андрей все еще не опускал оружия.
– Ненормальный, – сказал Андрей, подходя ближе и пиная тело ногой. Он пригляделся и перевел взгляд на Яну. – Это… Яна, это же Дима…
Она кивнула.
– Господи, – пробормотал Андрей, – откуда он взялся? Звони в милицию… хотя… я сам позво…
Вампир внезапно взвился с пола. Левая рука захватила пистолет и вырвала его из руки Андрея, вместе с двумя пальцами; сокрушительный удар правой в грудь сломал ребра и швырнул мужа Яны на стену. Хрипя и отплевываясь кровью, тот рухнул на пол.
Яна рванулась к телефону, но под пристальным взглядом вампира ноги отказались ходить, и она осела на пол.
Дима стоял, развернув плечи. Он отшвырнул пистолет в угол, направился к Андрею. Тот не пытался подняться и лишь отползал, прикрывая голову руками.
– Привет, Андрей, – весело сказал Дима. – Что–то ты не рад меня видеть.
Андрей только хрипел.
– Да и неразговорчив ты что–то, – Дима приблизился к нему вплотную и сильно ударил ногой в бок. – Кто же так гостей встречает? Ты во всех здесь стреляешь? Да? Нет? – каждый вопрос сопровождался ударом. – А надо было стрелять, придурок, надо было. Но только раньше. Теперь без толку уже. Ну, куда ты ползешь? – очередной удар опрокинул Андрея на спину. Дима снял перчатку и, коротко размахнувшись, ударил его пальцами в грудь. Раздался звук рвущейся кожи, хруст костей. Пальцы вампира сомкнулись вокруг грудины, он резким рывком поднял Андрея в воздух и тот забился от дикой боли.
– Гостеприимство подразумевает угощение, – сказал Дима. – Время кормить гостя…
– Будь… ты проклят… – прохрипел Андрей.

Мной овладело бешенство. Наверное, эта черта позволяет вампирам выживать в экстремальных ситуациях. Тепло крови Андрея на пальцах и вид беззащитной жертвы, довели меня до исступления. Он уползал, а я бил его и издевался, издевался и бил. Подняв его в воздух, я чувствовал, как кровь струится по руке, пропитывая манжет рубашки и рукав пиджака.
Я смотрел в его лицо, искаженное болью, глаза плотно закрыты.
– Гостеприимство подразумевает угощение, – сказал я. – Время кормить гостя.
И тут он открыл глаза. Взгляд был осмысленным, словно боль оставила его.
– Будь… ты проклят…
Моя рука на миг дрогнула.
– Не беспокойся, Андрей, – улыбаться не хотелось. – Я уже проклят.
Я подтянул его к себе и впился в шею. Кровь была безвкусной, словно кефир. Но я пил и пил ее, и безумие потихоньку разжимало свои когти. Наконец я отпустил тело; искореженная груда мяса и костей рухнула на ковер. Я опустился рядом на колено.
– Андрей, ты умираешь, – сказал я. – Твои травмы и кровопотери несовместимы с жизнью… и… – я не знал, что сказать. – И… я сожалею…
Хрипя и задыхаясь, Андрей все не умирал.
– Яна, – прошептал он, – Яна…
Я взглянул на несчастное существо, сжавшееся на полу:
– Яна, подойди.
Она подошла и опустилась на колени перед ним, прямо в кровавую лужу.
– Я все знал, – прохрипел Андрей. – Все эти годы знал.
Она тихо вскрикнула и прижала окровавленную руку к лицу, оставляя на коже алые разводы.
– И про Димку знал… – продолжал он, – и про всех остальных. Но… я думал… что, если я уйду, тебе будет плохо и тяжело, – он улыбнулся, уже начиналась агония. – Я люблю… тебя…

Вампир отвернулся и прижал ладонь к виску, словно спасаясь от сильной головной боли.
– Сережку береги, – сказал Андрей. – А Димка… он не обидит тебя… я это зна…
Его слова перешли в длинный, надрывный хрип, который резко оборвался.
Яна беззвучно плакала. Дима поднялся на ноги, и теперь стоял к ней спиной. Пальцы окровавленных рук были сжаты, вся его фигура выражала напряжение.
– Его смерть, – тихо сказала Яна. – Скажешь, это тоже моя вина?
Вампир молчал.
– Отвечай!!!
– Не ори, – полушепотом прорычал Дима, разворачиваясь к ней, и Яна отшатнулась от яростного огня в его взгляде. – Его смерть, это не твоя вина. И не моя. Это судьба. Он бы все равно не смог убить меня и здесь не могло быть другого финала.
Рыдания сотрясали ее тело, голова поникла, концы длинных светлых волос купались в застывающей крови. Вскоре к рыданиям примешались стоны.
– Знаешь, почему тебе так больно? – спросил вампир. – Потому, что сейчас ты понимаешь, что вся твоя жизнь, вся твоя система ценностей, весь этот мирок, построенный с таким старанием, это ничто иное, как обман. Иллюзия, которую ты создавала все эти годы, очки, которыми ты закрыла свои глаза от самой себя. И все это роскошное и вычурное строение не стоит этой смерти. Как органична созданная тобою жизнь! И, при этом, она не стоит ни гроша, – вампир переплел тонкие пальцы. – Единственный просчет, единственная неучтенная составляющая – его любовь. Одна только фраза лишила смысла труд стольких лет. Его смерть, это не твоя вина, это твое наказание, за все эти годы вранья. И мое наказание за то, что я любил тебя.
Он быстрым, неуловимым движением оказался возле нее, пальцами взял за подбородок и заставил повернуться.
– Почему ты плачешь теперь? – спросил Дима. – Тебе его жаль? Или тебе жаль своей иллюзорной жизни, которая создавалась годами и разрушилась в один момент? В первое я не верю, так что, скорее всего, это второе.
– Убей меня, – сказала она.
Вампир усмехнулся, встал и отошел от нее.
– Убей меня!!!
– Нет, – ответил он чуть слышно. – Я не убью тебя. Я не имею права, – он перевел глаза на труп Андрея. – Своей смертью он защитил твое право на жизнь. Он защитил свою любовь. – Дима прищурился. – Неужели ты такая эгоистка, что не понимаешь? Неужели ты настолько эгоистична, что умрешь от стыда за свою глупость, оставив жить маленького сына, у которого, кроме тебя, никого больше нет? Тебе подарили жизнь, а что делать с этим подарком – решай сама.

Я смотрел, как она поднимается с колен и перешагивает через труп. Вся измазанная кровью, раскаленные гневом глаза и оскаленный рот… мне даже стало на секунду смешно. Она подошла ко мне вплотную. Я ощутил ее запах, такой знакомый еще по тем временам, когда я был человеком… и понял, что свободен.
– Дима, – процедила она сквозь зубы, – лучше убей меня сейчас. Если ты этого не сделаешь, я… я жизнь положу, но найду и уничтожу тебя. У тебя есть только один шанс остаться в живых – убить меня сейчас.
Моего легкого толчка было достаточно, чтобы она проехала по полу через комнату и врезалась спиной в стену.
– Яна, ты превзошла все мои ожидания, – я подошел и присел рядом с ней так, что наши глаза оказались на одном уровне. – Ты еще тупее и эгоистичнее, чем казалась. Если бы не Андрей, я убил бы тебя. Если бы я был чуть старше, чуть опытнее, как вампир, я не дал бы ему проснуться – и все равно убил бы тебя. Но ты жива.
– Я убью тебя, если ты не убьешь меня сейчас, – прошипела она.
В ее обозленных глазах я не видел ничего, кроме злобы и эгоизма.
– Живи. Я не стану брать на себя ответственность за твою смерть, – сказал я. – Делай, что хочешь, я признаю за тобой право на месть. Но учти: если ты попробуешь отомстить, если я хотя бы заподозрю тебя в попытке сделать это… я найду тебя и сделаю такой же, как я сам. А потом прикую цепями в своем подвале. Там никто не услышит твоих криков, и ты никогда оттуда не выйдешь. Я буду приносить тебе пищу изредка, и ты будешь жрать, ибо не один вампир не может устоять перед муками голода. И еще я буду говорить с тобой. Каждую ночь я буду говорить о твоей ничтожности и о том, что ты всего лишь маленькая, бессмысленная дрянь, озлобленная на весь мир. И ты не дотянешься руками до ушей, чтобы заткнуть их. Это будет продолжаться каждый день, год за годом, столетие за столетием, – я шептал ей на ухо, посылая в мозг мощные зрительные образы. – А, если меня убьют, и некому будет приносить тебе пищу, ты будешь умирать от голода еще несколько веков. Представь себе все это и, если хочешь, отомсти мне.
Сколько злобы в этих глазах…
– И все же, – сказала она, – я рискну.
– Воля твоя, – ответил я, выпрямляясь. Подошел к балкону и дверь. – Что ж, тогда я жду. Прощай.
Я взвился в небо. Поднявшись метров на пятьдесят вверх, замер, прислушиваясь. Там, далеко внизу открылась балконная дверь, и, через несколько мгновений, раздался глухой звук удара…
Снег заскрипел под моими подошвами, когда я опустился перед ней. Мертвые глаза смотрели в сторону, все тело производило впечатление бесформенного мешка с набросанными туда костями; из разбитой головы вытекала кровь и мозг, поднимался пар.
Мне стало невыносимо жаль Андрея…
– Эгоистичная, бессмысленная дрянь… – сказал я и снова взлетел к звездам.

г. Симферополь, 2005.
Редакция от 21.09.2012.

© Дмитрий Шевчук, 2016
Дата публикации: 31.05.2016 00:17:24
Просмотров: 2134

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владислав Эстрайх [2016-06-02 10:52:35]

Наш ответ Стефани Майер?

Чисто написано. Но... по драматургической и риторической составляющей заметно, что это "самый ранний рассказ из сохранившихся". Тем не менее, в качестве раннего произведения - интригует. Ждём Ваших зрелых работ.

Ответить

Дмитрий Шевчук [2016-06-02 14:19:37]

Огромное спасибо за внимание к моему скромному тексту!