Дети одного отца - IV

Валерий Панин

Форма: Повесть
Жанр: Психоделическая проза
Объём: 15545 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

4. Саша

Александра Валерьевна сбавляет скорость – темнеет, да и трассу местами пересекают белые языки снежных намётов, и её юркую «японочку» слегка водит. Кроме всего прочего, обогреватели лобового стекла «Мазды-2» не справляются с усиливающимся морозом, уменьшая обзор. Хорошо хоть в салоне достаточно тепло. Молодая женщина закуривает тонкую сигарету. Вообще-то, она редко предаётся вредной привычке – некурящий муж с неодобрением относится к этой слабости, но сегодня в машине она едет одна. Серёжа, конечно, обидится за то, что выходные ему придётся коротать одному. Александра Валерьевна улыбается: надо же, никогда не думала выйти замуж за мужчину, который был бы так беспомощен в домашнем хозяйстве! Ни полы помыть, ни яичницу пожарить. Что поделать – продукт воспитания в неполной семье, где мать лечила своё одиночество безмерной любовью к единственному сыну. Но ничего, холодильник забит продуктами, еды она ему наготовила – до понедельника продержится.

Нет, всё-таки странно: всю сознательную жизнь она подспудно искала для себя мужчину, хоть сколько-нибудь напоминающего ей отца – такого же красивого, сильного, смелого, всё знающего и всё умеющего, однако с тех пор, как представители противоположного пола начали уделять ей внимание, приходило разочарование – похожих не было не только среди юношей в школе или университете, но и среди старшего поколения. Нет, были и красивые. Смелые и сильные тоже попадались, но… чего-то им всем не хватало… Неудивительно, что молодые люди считали её несколько странной, а подружки-завистницы распустили слух о её лесбийских наклонностях. Александра Валерьевна громко смеётся в машине, заглушая концерт Фредди Меркури. А что? При её-то росте в метр восемьдесят два и, несмотря на рост, стройной фигуре, копной непокорных рыжих волос и странными трёхцветными глазами рыси, наверное, вполне можно сойти за лесбиянку. Не случайно три-четыре девицы на курсе пожирали её взглядами…. Боже! Как она испугалась, разозлилась и буквально онемела, когда ей популярно объяснили причину их немого обожания.

…А вот своего мужа Серёжу Александра получила по завещанию. Элеонора Викторовна – мать Сергея и заведующая их лабораторией – заболевает, и её, молоденькую сотрудницу, только что окончившую аспирантуру, отправляют навестить захворавшую начальницу и отнести стандартный профсоюзный набор фруктов и сладостей. Завлаб имела репутацию властной и привередливой дамы, поэтому Саша без особой радости идёт исполнять общественную нагрузку. Дверь квартиры открывает высокий, чуть полноватый молодой мужчина с мягкими чертами лица, одетый в офицерские брюки с подтяжками и белую майку. Он подслеповато щурится, разглядывая посетительницу, а затем вдруг краснеет и убегает в глубь квартиры, оставив растерянную девушку на пороге. Через некоторое время он возвращается вновь, но уже одетый в вельветовый костюм и рубашку. Приглашает девушку войти, помогает снять плащ и осведомляется об её имени.

- Саша. Александра…
- А, простите, отчество?
- Валерьевна.
- Довольно необычное сочетание, – комментирует мужчина.
- Да, все так говорят, – поддерживает беседу Александра Валерьевна. – А Вас?
- Ой, простите ради бога! – Мужчина снова краснеет. – Ванкуров Сергей Михайлович.
- Стандартный набор элементов, – продолжает шутку Саша.
- Не понял… – мужчина опять близоруко щурится, словно пытается высмотреть ответ на лице посетительницы.

Теперь приходит её очередь смутиться:

- Извините меня… Мне бы Элеонору Викторовну…
- Ах, да, – говорит мужчина. – Пойдёмте, я представлю Вас своей маме.

Сергей Михайлович ведёт Александру Валерьевну к закрытой двери дальней комнаты, осторожно стучит, прислушивается и, открыв дверь, громко произносит: «Мама! К тебе гостья. Её зовут Александра Валерьевна!» В ответ раздаётся знакомый резкий голос: «А-а, Брунина? Заходите, пожалуйста…» В большой комнате с высокими потолками располагается двуспальная кровать, шкаф для одежды и большой письменный стол, заваленный разными бумагами, справочниками и книгами. За ним-то и сидит заболевшая начальница. Если бы не белая повязка на голове, трудно было бы пожилую женщину в строгом деловом костюме назвать больной. Выглядит она точно так же, как и в своём рабочем кабинете. Внимательно оглядев поверх очков пришедшую сотрудницу, Элеонора Викторовна проговаривает:

- Единственный положительный момент в болезни – это наличие дополнительного свободного времени, которое можно потратить на различные запущенные дела.
- А… Вы уже поправляетесь? – Молодая девушка чувствует себя не в своей тарелке.
- Отнюдь. – Женщина двумя руками сжимает виски и прикрывает глаза. – К сожалению, мне стало хуже, но есть очень интересные работы аспирантов, которые я курирую. Они не должны страдать только из-за того, что их научному руководителю вздумалось поболеть.
- Но, может, лучше пару дней полежать, чтобы быстрее выздороветь?
- Нет, не лучше, – начальница морщится. – Природа моего заболевания такова, что не предполагает полного исцеления. Это хроническое и, боюсь, фатальное. – Элеонора Викторовна снова внимательным взглядом окидывает фигуру смущённой девушки. – Кстати, я знакомилась с проектом Вашей кандидатской диссертации и полагаю…

Внезапно откуда-то со стороны кухни раздаётся грохот падающей посуды и звон стекла. На лице женщины отражается тревога и, как ни странно, смущение. Она делает попытку встать, но снова хватается за виски и опирается локтями на стол. Лицо искажает гримаса боли. Затем она сдавленным голосом просит:

- Александра Валерьевна, голубушка, будьте добры, сходите на кухню и посмотрите, что там случилось. Серёжа у меня совсем неспособен… за ним постоянно требуется догляд. Он… такой неловкий…
- Конечно, Элеонора Викторовна…

На кухне посреди груды битых тарелок, кастрюль и прочей утвари стоит растерянный Сергей Михайлович и, похоже, не знает, что делать с сотворённым беспорядком. Вдобавок, посудный шкаф над мойкой почему-то висит на одном гвозде. Молодой мужчина разводит руками:

- Понимаете, я хотел подогреть в бутылке молоко. Врач посоветовал маме принимать лекарство с тёплым молоком. А оно перегрелось, и тогда я решил охладить бутылку в кастрюле с холодной водой, но она почему-то лопнула, и я пролил горячее молоко себе на брюки… И вот… – Вид у Сергея Михайловича настолько трагикомичный, что Александра Валерьевна невольно смеётся.
- Ничего страшного, это беда легко поправима!
- Вы так думаете? – с сомнением произносит он.
- Не сомневайтесь.

Через полчаса битая посуда покоится в мусорном ведре, целая перемыта и составлена в стопки на обеденном столе. Осталось только повесить на место посудный шкаф.

- У вас есть молоток?
- Молоток? – Мужчина непонимающе смотрит на раскрасневшуюся девушку. – Но мы же не сможем забить гвоздь на старое место. Посмотрите, какая стала большая дырка. Мне кажется, здесь нужен специалист. Правда, я не знаю, где его искать… Но у мамы должен быть номер его телефона…
- А мне кажется… – девушка на секунду задумывается. – Принесите мне, пожалуйста, молоток и простой карандаш.

Увидев на лице Сергея Михайловича новый вопрос, она повторяет:

- Вы принесите мне то, что я прошу, а потом увидите, зачем это нужно. Хорошо?
- Да, конечно, Александра Валерьевна.

Мужчина выходит с кухни, а спустя пять минут приносит видавший виды молоток и совсем новый, ещё не заточенный карандаш. Девушка легко запрыгивает на табуретку, гвоздём замеряет глубину, на которую он должен войти в стену, и делает отметку на карандаше. Аккуратно отрезав ножом нужную длину, вбивает деревянную пробку в разболтавшееся отверстие, а затем тремя точными ударами всаживает в середину карандаша гвоздь. Сергей Михайлович с восхищением смотрит за манипуляциями своей новой знакомой. Александра Валерьевна передаёт ему молоток и просит:

- А теперь придержите меня, пока я буду навешивать шкаф.

Мужчина спохватывается и, подойдя к девушке, стоящей на табуретке, вытягивает руки, но тут же отдёргивает их.

- А… извините, как держать?
- Держите меня за талию. И не бойтесь, я не кусаюсь.
- Да-да, конечно…

Сергей Михайлович осторожно, словно это была не девушка, а редчайшая китайская ваза, кладёт свои руки ей на талию, при этом, Александра Валерьевна явно чувствует, как они дрожат.

- Держите крепче, иначе я вместе со шкафом свалюсь на Вас.
- Хорошо, хорошо… – произносит мужчина, закрывает глаза и крепче сдавливает упругое тело девушки.
- Ну, вот и всё! Готово.

Сергей Михайлович открывает глаза, смотрит на висящий шкаф, при этом в его карих глазах написан такой восторг, словно ему только что показали необыкновенный фокус.

- И правда, висит! – Радостно восклицает он. – Вот здорово!
- А теперь Вы можете отпустить меня. – Александра Валерьевна с улыбкой смотрит на него сверху вниз.

Мужчина замечает, что всё ещё держит девушку за талию.

- Ой, простите меня! – Он убирает руки, с недоумением смотрит на них, а затем прячет за спиной. И снова краснеет. – Большое Вам спасибо, Александра Валерьевна.
- Не за что…

Через полчаса под её чутким руководством для Элеоноры Викторовны согрето молоко и сварена овсяная каша, а для Сергея Михайловича приготовлена жареная картошка. Они уплетают её прямо со сковородки, запивая крепким, сладким чаем. Мужчина возбуждён и засыпает девушку вопросами:

- А скажите, где Вы всему этому научились?
- Чему «этому»?
- Ну… – он показывает вилкой, на шкаф, на сковородку. – Гвозди забивать, вкусно варить, жарить?
- А… Это всё папа…
- А кто Ваш папа по профессии?

Александра Валерьевна задумывается, а потом отвечает:

- Мой папа – это всё.
- То есть? – Сергей Михайлович привычно щурится. – Как это «всё»?
- А так. Мой папа – сторож, дворник, кочегар, слесарь-инструментальщик, водитель, комбайнёр, тракторист, строитель. А ещё – музыкант, режиссёр, актёр, журналист, писатель, поэт…
- Но… – вилка с кусочками жареной картошки замирает на полпути ко рту, а лицо мужчины выражает искреннее недоумение.
- Не удивляйтесь, – улыбается девушка. – Мой папа окончил музыкальную школу, его настоятельно приглашали в музыкальное училище при Московской консерватории, но он поступил в институт культуры на режиссёрское отделение. С отличием закончил, а через пять лет снова поступил в университет на факультет журналистики и вновь окончил с отличием. А в его трудовой книжке значатся все профессии, которые я Вам перечислила. Сейчас он пишет стихи и прозу, его статьи и очерки печатаются в центральных газетах.
- Вы, Александра Валерьевна, счастливый человек. Таким отцом можно только гордиться.
- Нет, Сергей Михайлович. Я совсем несчастлива, а своим отцом не всегда горжусь…
- Но почему?
- Потому что он оставил нашу семью, когда мне было чуть больше пяти лет.
- Подождите… А как же тогда гвозди, картошка?
- Представьте себе, мне и брату отец с трёх лет давал в руки молоток и заставлял выправлять старые гвозди. И когда управлялся на кухне, всегда рассказывал все секреты приготовления тех или иных блюд. В четыре года я уже самостоятельно могла сварить манную кашу. А детская память очень крепкая… Всё помнится…

На кухне появляется Элеонора Викторовна.

- Александра Валерьевна. Мы с Серёжей выражаем искреннюю благодарность за всё, что Вы сегодня для нас сделали. Надо признать, Ваш приход был как нельзя кстати. Даже не представляю, как бы мы без Вас обошлись. Я удивляюсь Серёже, он такой стеснительный с девушками, что до сих пор не смог ни с одной познакомиться. Да и к лучшему, я думаю. Нынешние дамочки… не о Вас будет сказано, не внушают мне доверия… А вот с Вами он как-то быстро нашёл общий язык и совсем Вас не стесняется.
- Мама! – Лицо Сергея Михайловича становится пунцовым.
- Серёжа, не перебивай меня, когда я говорю! – одёргивает сына пожилая женщина, а затем вновь обращается к девушке. – У меня, голубушка, будет к Вам просьба: если Вы не сильно заняты ближайшие несколько дней, не могли бы Вы приходить к нам после работы? Дело в том, что я, по всей видимости, вынуждена буду лечь в больницу, а Серёжа… впрочем, Вы сами видели, что может случиться, если его оставить одного.

Александра Валерьевна смотрит то на больную женщину, то на сына и… не может сказать «нет». В течение следующих трёх недель, пока Элеонора Викторовна лежит в больнице, она приходит по вечерам к ним домой, убирает квартиру, стирает на машинке бельё, варит для Сергея Михайловича обеды, а в десять часов вечера благодарный мужчина провожает её до общежития. От него она узнаёт, что у его мамы опухоль головного мозга, и что она уже не операбельна. Рассказывает он и о своём отце, которого ни разу не видел, и о котором Элеонора Викторовна никогда не рассказывала, категорически запрещая задавать о нём вопросы. Но через маминых подруг он всё же узнаёт, что его отец – геолог. Он познакомился с мамой в Москве, когда та проходила там ординатуру…

- Наши истории похожи, – говорит Александра Валерьевна.
- Нет, – возражает Сергей Михайлович. – От Вас отец ушёл, а ко мне даже не приходил…

А потом Элеонора Викторовна умирает, и девушка всячески помогает и с похоронами, и с организацией поминок. После того, как отвели сороковины, осунувшийся Сергей Михайлович просит её остаться в опустевшей квартире. Они садятся на кухне и красный от смущения мужчина, запинаясь, говорит о том, что покойная мама перед самой смертью завещала ему, Сергею Михайловичу, сделать предложение руки и сердца ей, Александре Валерьевне. От волнения он почти заикается:

- Саша… я понимаю, что Вы меня… не любите. Я это чувствую. И всё же… прошу Вас, подумайте, прежде чем отказать. Я Вас полюбил с того самого дня, как Вы впервые к нам пришли. И я… не из-за мамы… я бы и сам в скором времени просил бы Вас стать моей женой. Может быть… – Он что-то ищет во внутреннем кармане пиджака. – Вот, мама просила передать Вам это, – и Сергей Михайлович подаёт ей в руки запечатанный конверт, на котором написано только одно слово: «Саше». – Только… – Он смотрит Александре Валерьевне в глаза. – Вы его прочтите дома, а потом скажете мне своё решение. Хорошо?

В письме Элеонора Викторовна умоляет Сашеньку не бросать её сына Серёжу. «Я, наверное, была ему плохой матерью. – Пишет она. – Не смогла ничему научить. Он же, как ребёнок. Ни шагу не сделает без мудрого совета. А времена нынче, ох, какие жестокие! Легко можно нарваться на какую-нибудь авантюристку. А Серёжа такой доверчивый».

Заканчивалось письмо так: «Умоляю, Сашенька! Завещаю тебе моего сына, будь ему верной женой и ангелом-хранителем! Я обрету покой только тогда, когда вы поженитесь. Не откажи мне, Саша. За это я сделаю тебе два подарка: ты получишь прекрасную квартиру в центре города и у тебя никогда не будет свекрови…» Последнее предложение звучало довольно двусмысленно.

И снова Александра Валерьевна не смогла сказать «нет». Через два месяца они поженились. Впрочем, она ещё ни разу не пожалела о своём решении. Если не считать того, что в домашних делах муж был совершенно беспомощен, во всём другом он являл собой прекрасный образец настоящего семьянина. Немаловажную роль играл и тот факт, что полновластным главой семьи была именно она. А любовь… Что ж, она почти любила своего Серёжу. И была почти счастлива… Счастье могло быть и полным, если бы не мысли об отце…

Ну, ничего! Вот и родная девятиэтажка. Скоро она узнает, зачем мать собирает семейный совет. Это может быть только из-за отца. Неужели решил вернуться? Нет, вряд ли… Он никогда не возвращается в прошлое. Тогда что?

Александра Валерьевна ловким маневром впихивает свою «Мазду» между двумя «Жигулями» на стоянке возле своего подъезда и выходит из машины. Полдесятого. В материнских окнах горит свет. Ждёт!

© Валерий Панин, 2011
Дата публикации: 21.01.2011 06:55:24
Просмотров: 2644

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.