В чужом городе
Сергей Кузичкин
|
Форма: Цикл стихов
Жанр: Поэзия (другие жанры) Объём: 1028 строк Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
В ЧУЖОМ ГОРОДЕ Стихи из ХХ века Автор этих стихов никогда не относился к поэтам, стать им не мечтал и стихотворным зудом не мучился. И хотя записывать в рифму слова он начал в 16 лет, первые творческие опыты были всё же прозаическими. По мере углубления в творческий процесс стихи время от времени складывались и даже придавались огласке в районных и городских газетах, но не более того. Самым удачным на стихотворный урожай выдался год 1985-й, особенно его вторая половина, которую можно назвать «болдинской осенью» в жизни автора. И пусть стихи эти не отличались новаторством, они помогли пройти трудный период жизни и бесспорно повлияли на творческий рост. По мотивам многих стихов родились рассказы, напечатанные теперь в столичных альманах, сборниках и еженедельниках, региональных литературных журналах. Ну, а последнее стихотворение автор написал в 1990 году. Всё, что сложено им в рифму после – одноразовые застольные поздравления или подписи к фотографиям для газет. В 2000 году тиражом в 100 экземпляров вышла единственная книжечка стихов автора «Ранняя девушка Утро», растворившаяся теперь во времени и пространстве. Новая книжка тоже навряд ли найдёт широкого читателя и увеличит армию поклонников, скорее она нужна больше автору, чем читателю и потому состоит из избранных стихов и, наверное, является очередной остановкой на его творческом пути, длинною почти в три десятилетия, завершает очередной творческий этап. Настало время оглянуться назад, поразмыслить, отдать должное стихам, и идти дальше… Теперь у жизни уж иная мерка… *** Ну что ж: ещё одна проверка Надёжности, и верности, и чувств. Как птица в клетке я уж не мечусь, Теперь у жизни уж иная мерка — Переоценка ценностей и сверка Уже прошли. И к ним я не вернусь... 1990. НАЕДИНЕ С ПАМЯТЬЮ О фотографии — застывшие мгновенья! Цветы, улыбки, тихая река – Простой щелчок затвора – добрый гений, Нам останавливает время на века! Оно замрёт под глянцем в чёрно-белом, А с ним трава, свет дня, открытый взгляд... Ах, как давно листва та отшумела... А этот снег был столько лет назад! И ты жива ещё... На этом снимке Тебе как прежде — девятнадцать лет... Ничто теперь не сможет спрятать в дымке Искринки памяти... Их жгущий душу свет! Душа горит... И память всё острее... И ностальгия горло захлестнёт... Вот старый двор... Вот мокрая аллея... Слышны шаги... Звонок... Сейчас Вот... Вот... Но горьким холодком пустого коридора В лицо утрата выдохнет злой смех: — Лови мираж! Коль нетерпимо скоро Хотел быть лучше ты и даже выше всех! О фотографии! Порою вы способны Поднять, унизить, даже оскорбить... Всесильна память... Память бесподобна... Но так бессильна, чтобы повторить... 1985. ЗИМА Вроде бы пора по сроку, Все ж нежданная, сама, Белолица, белоока К нам нагрянула зима. В город бросила снежками, Застелила все дворы. А мороз окно цветами Расписал для детворы! 1986. РАЗЛАД Ты осталась на перроне, Поезд тронул, покатил... А сосед мой по вагону Что-то громко говорил. Я лицом к стеклу прижался, Снег кружил и прилипал... Я с тобою не прощался, Я тебя такой не знал! Ты осталась! Да, осталась! Рвётся из меня душа. Вот сорвётся... Вот сорвалась... И к тебе пошла... Пошла! И пошла… А я остался… И со мной ранимый след: Плотно между пальцев сжался Тобой порванный билет... 1982. *** Ранняя девушка УТРО – Почти что ещё подросток, Румянцем на щёчках играя, Меня обнимала всерьёз. А мне дышать было трудно От поцелуев звонких, И я задыхался, касаясь Грудей её и волос. Оставшись одна без мужа, Звала в луговые травы И жаром в лицо дышала Вдова молодая ДЕНЬ. Шептала на ухо: ”Нужен”, Просила, чтоб не оставил, Смеялась, благоухала, Как будто цвела сирень. А в пору листвы круженья, В дожди: осенний и нудный, Задув на окошке свечи, Ворвавшись, словно метель, Любви захотев, нетерпенья, Забыв про все пересуды, Соседка по имени ВЕЧЕР Ложилась в мою постель. Зима заставала нежданно В гостиницах и общагах И кутался я в одеяло, И было порою невмочь... И одинокий и пьяный Стихи сочинял бродяга, А за окном рыдала Седая старуха НОЧЬ... 1985. *** Единственная женщина. Одна на целом свете. Одна во всей Галактике И во Вселенной всей. Вдруг обо мне подумает Однажды на рассвете И спросит риторически: “Где ты сейчас, Сергей?” Нет, не Сергей, конечно, А Серёжа... «Как ты живёшь, единственный сынок. Всё чаще мысли меня разные тревожат, Но больше та, что ты так одинок. Зачем блуждаешь ты в краях далёких, И ищешь то, что вовсе не терял? Храни Господь тебя от помыслов жестоких И силы дай в пути, чтоб не устал. Мне весточку не забывай послать попутно И постарайся обрести очаг – Ведь одному на свете очень трудно – Неужто это не поймёшь никак?” Единственная женщина. Кто думает и любит. Похвалит меня редко, А чаще побранит. Сильней её любви Святой уже не будет, А мир иной любовь не сотворит. И на земле, при заземлённых чувствах, Пройдут сквозь сердце женщины. Совсем... Одна сгорит так ярко... В свете тусклом Мелькнёт другая... А зачем? Зачем? Зачем? Зачем бегу я в даль за синей птицей? Мчусь в поездах? Иду пешком по ржи? Зачем пустые дни проходят вереницей? Единственная женщина, скажи... 1990. КВАРТИРАНТ Дверь откроется без скрипа — Я уйду. Прошуршит листвою липа — На ветру. Я уйду, чтоб не вернуться — Никогда. И поймём мы: наши чувства — Ерунда. Дочка скажет, встав с кроватки: “Дождь пошёл... Где, -- тихонько спросит, -- дядя?” “Он ушёл”… Вот и всё. Забыть не трудно — До конца. Будет дождь стучать в то утро — Без конца. 1989. РАЗГОВОР С ЖЕНЩИНОЙ — Ты сколько лет живёшь одна? — Всю жизнь живу одна... — Ты и в мечтах своих одна? — В мечтах... Да, я одна... — Неужто и во снах одна? — Я и во снах одна... — Скажи, а в радости одна? — О радость! Жаль она одна... — Ну а беда? Беда одна? — Не ходит к нам беда одна И пьёт до дна, до дна, до дна... 1990. СОН На закате увидел море, Шум волны услыхал, Чаек крик И нечаянно будто возник Из волны силуэт незнакомый. Видел берег И тень кипариса, Видел, в море садилось солнце И опять: силуэт в оконце, И имя услышал “Лариса”. А на город луна наплывала, Доносилась мелодия Листа... “А по-гречески чайка – лариса, Между прочим...” — Волна прошептала. Вы как чайка над морем взвивались, Как лариса кружили и пели, И рукой прикоснуться хотели К волосам моим... И не решались... А рассвет подступал несмелый, В его бликах качался катер. ...На всю жизнь я запомнил фарватер, Белых чаек, И вас в платье белом... 1989. Наталье Любовь наша — не поэма. Если есть она, любовь. Жизнь сплошная теорема — Докажи всё вновь и вновь. Оттого стихи не пишутся О любви и о тебе И частенько в доме слышится: “Ты себе, а я себе”. Родились мы под Весами, И качают нас Весы. Мы бросаемся словами — Мирно тикают часы. И уходит наше время — Отведённый для нас срок. И шумят листвой деревья И течёт с берёзы сок. Но случается: к созвездью Приближается Луна, И звучит бравурной медью В душе музыки весна. Целый день — день откровений. Целой ночи — любви ночь. Никаких ни в чём сомнений, И печаль уходит прочь! ...Но наступит понедельник, Вторник или день иной, От верхушек старых елей Ляжет тень на нас с тобой. Вспомнишь: не полил магнезию И совсем зачахла роза... И кончается поэзия... Ну а дальше — проза, проза... 1989. Я ВЕРНУСЬ... Инне Была в жизни Марина, Была в жизни Елена, Была даже Ирина — Все промчались мгновенно. Промелькнула Наташа, Стёрлась в памяти Нина, Но разбитую чашу Легко склеила Инна. В жизни всё не случайно: Чаша полна вина, Чтоб познать его тайну — Нужно выпить до дна. А я верил – не верил: У порога стоял И в открытые двери Очень долго стучал. Сомневался гадая, В себе сдерживал жар: Шутка дьявола злая Иль Божественный дар? Кто послал тебя, Инна, Для меня в трудный час? Я в бреду твоё имя Повторял сотни раз. Судьба круто вильнула И я вновь в вираже, Жизнь куда б не свернула — Удержусь я уже. И заря на востоке Ещё вспыхнет не раз, И хорошие строки Напишу я про нас. Скоро кончатся муки И я знаю, вернусь. Я возьму твою руку И губами коснусь. И на рынках Рубцовска И других городов Я куплю тебе броских, Ярких, красных цветов. 1990. МАРТ Весны начало — к лету старт! На эстафету вышел март. Весёлый молодец, румяный... Но озорной, порой коварный. Разбросил бисером проталинки, В галоши приоделись валенки, В застывшие реки движенье вдохнул... Но снегом и вьюгою вдруг припугнул. И снова по утру ударил мороз — Закутывай лучше и щёки, и нос! 1991. АПРЕЛЬ Апрель, как барышня, капризный... Играет солнце в льдинках-призмах, Журчит ручьями по кюветам, Капелью плачет он при этом. Затейник, с первого апреля Пройдёт шутя — весну согреет. И краски роняя горстями, В траве запылает цветами. 1993. МАЙ Лета предвестник — праздничный май. Громко стучит в ворота: « Открывай! А ну просыпайся, вставай, не зевай! Я шумом и гамом заполню весь край! И массой приятных для сердца хлопот, И гулом весенних на поле работ. На дачу спеши, спеши в сад, огород — В хозяйстве прибавится много забот. Я землю накрою зелёной травой, И жемчугом брошу под утро — росой. Деревья одев в изумруд молодой, Под вечер зажгу диск Луны золотой... На бархатном небе алмазной звездой В короткую ночь укажу путь домой. ...А жаждущих соком с берёз напою. Лишь в мае бывает так — словно в Раю... 1996. ЛЕТО Лета взгляд — озёра чистые, Его след — в лугах цветы, Пенье — птицы голосистые, Зори — признак красоты. Лета грусть туманом стелется... Ветер гладит бигуди У рябины — стройной девицы... Лета плач — дожди, дожди... 1985. ИЮЛЬ Знойный месяц ласковый июль — Лета золотая середина. В огороде резкий запах тмина, И на ветке паутины тюль. А над полем жаворонок вьётся: С каждым днем все звонче, звонче голос. Набирает силу, зреет колос И земля дождями не напьётся... 1985. РАЯ Рая – чёлка золотая — Любит солнышко её. И веснушки дарит Рае — Покрывает ей лицо. Живёт Рая возле речки, Носит воду ведерцом. Напоила всех овечек, Привела в порядок дом. Вот помощница какая! Ну, и в правду, золотая! 1993. СИВКА Деревеньки вдоль родной Идёт транспорт гужевой, Самый, что есть, проходной! И по сено, и на ферму, В поле с плугом, В луг — с косой — Везде Сивка пройдёт первым. Верный друг он нам с тобой. То, что лошади не в моде, Пусть кто хочет говорит. Испокон веков в народе Сивка-бурка знаменит! “Но-о! Родимый, но-о! Вперёд! — Сенокос давно идёт”... 1993. В ОЖИДАНИИ ТЕБЯ Как долго длился тот июль — Его вторая половина. К окну тянулася рябина, Туман качался словно тюль. Мне о тебе листва шептала, Ночами тихо плакал дождь, И знал я: где-то ты идёшь, Но так тебя мне не хватало! Я жил предчувствием той встречи, И ждал тебя мой дом и сад, Дороги не было назад... И больше века длился вечер! И ночи не было конца... И звёзды на реке купались, И эхом в сердце отозвались Шаги под утро у крыльца... И ты вошла... Дверь настежь отворила, Ворвался август с ароматом трав... И буднично сказала: — Ты был прав... Как будто никуда не уходила... 1986. В ЧУЖОМ ГОРОДЕ В твой город пропахший асфальтом и потом. Я нырнул, как в прокуренный дымом вулкан. Испарялись, казалось, дома и капоты И гаишник запрятался в пыльный «стакан». На стоянках такси беспробудно дремали, Пересохли в киосках табак и вода... Я приехал – Меня здесь не ждали и не звали сюда никогда! Я искал – меня арки глотали и угрюмо жевали дворы. Мы опять с тобой в прятки играли и тошнило от этой игры. А под вечер, шатаясь устало, я стоял у закрытых дверей... Отрезвляли меня: шум вокзала, скорый поезд и волны огней... 1985. АХ, ЧЕРЁМУХА... Ах, черёмуха белая,— До чего же ты смелая! Ах ты, ягодка чёрная,— До чего же проворная! Ах ты, розочка красная,— До чего же прекрасная! Я ж травинка зелёная — От земли отсечённая... 1994. АВГУСТ И вновь венчает лето август, И урожай доставит радость. Земля щедра: в цветах, в плодах, Стада на скошенных лугах... Но этих дней такая малость… Уж дышит вслед, торопит осень. Над горизонтом чиста просинь, В полях набрала темп страда, Вдоль речки движутся стада: Душистый клевер сочен очень. А в выходной пустеет город. И на квадраты лес расколот, Полны под вечер электрички... С венком цветов сплелись косички — Невесты взгляд красив и молод. Прохладой веет по утрам, Стоит над речкою туман, И громче вторит крику эхо… Настала вновь пора ореха, Лесным и хлопотным делам... 1985. ДРУГ Наверно не были друзьями Мечтая о любви большой. Легла вдруг пропасть между нами И раскололся шар земной. Ты снова полна одиночества, И нет покоя больше мне... Кассандра ты! За все пророчества Гореть достойна ты в огне! Но я горю. Считаюсь другом... Душа остыла без тепла. А за окном то дождь, то вьюга... Проходит молодость... ПРОШЛА... 1985. МЕЛАНХОЛИЯ — Ты никому совсем не нужен! Рвёт ветер листья и плюёт в лицо. И, оскорбляя, брызжет дождь по лужам, И грязь цепляет туфли и ещё... Через дорогу, против парка, Смеётся окнами огромный дом. — И никому тебя не жалко! — В истерике заходит гром. Куда идти? Мир сжался до предела. Огромный мир стал узок и жесток... Старуха Ночь в глаза мне прохрипела: — Среди людей навек ты одинок! 1989. ОСЕНЬ Листья — медь и позолота. Дождик — капли янтаря. Иней — дивная работа, Словно россыпь хрусталя. Тучи как свинец... Молочный Зачерпну туман ведром. А река сверкает ночью Лентой, будто серебром. Осень чувства обостряет, Светлой грустью полнит высь... Уходя, снежком бросает... Осень, в будущем, вернись! 1985. НЕЖДАННАЯ ГОСТЬЯ Как-то сразу и нежданно Осень в двери постучалась. Отворил, листвой румяной На крыльцо она спускалась. — Разреши. И в дверь впорхнула, Краски мне перемешала, Покачала абажуром, Холодком в лицо дышала. — Что молчишь?— меня спросила. Я в ответ пожал плечами. — Ту не жди, она забыла, Там, за дальними холмами. Улыбнулась: — Я оттуда. Без тебя легко, поверь ей. А с тобою было трудно — Нужно адское терпенье: Угождать, любить и верить В те туманные мечты, В те несбыточные цели, Что выдумываешь ты. То не каждому по силам, В том с тобою мы сродни... Подмигнула мне игриво. Я ответил: — Уходи... Осень хлопнула дверями, Рассердилась: — Посмотри... И дождями, как слезами, Била в окна до зари. 1985. Памяти Николая Рубцова Растут на белых ветках зелёные цветы, Где через речку ходят паромы и плоты, Где в небе догорает его полей звезда, Где недруги и други, и радость и беда. Где на столе полрюмки — не выпит самогон, Пылится на комоде забытый патефон, Где стукнешь по карману — порою не слыхать… Зато в душе такая, такая благодать! Что стукнешь по другому — и тоже не звенит. Зато поэт поглажен, побрит и знаменит. Он выйдет на дорогу, на речку, под откос Слегка пошелестевши остатками волос. Поэту жить не долго, но так светла печаль... И по холмам Отчизны ускачут мысли вдаль... К той девушке, которой он рвал в лугах букет, Из-за любви к которой он гнал велосипед. Поэту мало надо: стихов, любви, мечты... Чтоб чаще расцветали зелёные цветы! 1990. СТАРАЯ, СТАРАЯ СКАЗКА памяти Олега Даля Старая, старая сказка, Где кукольник, дождь и трактир. И юной хозяйки взгляд ласков, Глядит она в сказочный мир. Оранжевый отсвет камина, Светильник с огарком свечи, Смеётся и плачет Мальвина, “Эй, эй!”— Буратино кричит. За ширмой рождается чудо, И ночь отступает и дождь... Трактирщик забыл о простуде, Забыл про усталость и дрожь. Дворец королевский и стража, И маленький принц и злодей — Возникнут, исчезнут и сразу Становится сердцу теплей... Всю ночь продолжается сказка, А утром готов саквояж: Уложены куклы и маски — Нехитрый актёра багаж. Слеза заблестит у хозяйки трактира, Вздохнёт, улыбаясь ревнивый отец... И счастья желая, здоровья и мира, Уйдёт актер дальше — В счастливый конец. Туда, где живут люди мудро, Растоплена в радостях ложь... В холодное серое утро, В осенний навязчивый дождь... 1990. СЕНТЯБРЬ Пришёл СЕНТЯБРЬ с листопадом, Дождями, утренней прохладой, С белесым инеем в траве, Поджёг осины на костре... И НАС К ЗИМЕ ГОТОВИТ ОН... Ещё стоит грибной туман Средь сосен. Готов к отлету караван — Покинут осень, Умчат вчерашние птенцы Туда, где лето... А снегири — зимы гонцы Спешат уж где-то... И В ЭТОТ МЕСЯЦ Я ВЛЮБЛЁН... На берегу взгрустнула ива, Качают воды жёлтый лист, Шлёт коростель Протяжный свист И заяц прячется пугливо... КАК МНОГО КРАСОК В СЕНТЯБРЕ... Снежок летит, кружит и тает, Лучами солнышко играет — Блестит у края луж ледком И тянет ранним холодком... И УТРО МОЕТСЯ В ЗАРЕ... И НАС К ЗИМЕ ГОТОВИТ ОН... И В ЭТОТ МЕСЯЦ Я ВЛЮБЛЁН... КАК МНОГО КРАСОК В СЕНТЯБРЕ... 1985. БАБЬЕ ЛЕТО 1. Среди сентябрьских дождей, Средь жёлтых кленов, тополей, Среди задумчивых полей — Осколок малый лета... Как ясен день! Как воздух чист! На паутине жёлтый лист — Тропинка в август где-то... 2. Лета бабьего — неделя. Листопадов карусели. Снова платья запестрели. Но так мал, так мал их срок... И стирают всё дожди: До весны тепла не жди. Ожиданье. Впереди — Иней, изморозь, снежок... 1985. ПРОВОДЫ В СЕНТЯБРЕ Сентябрь. Мокрая аллея. В ногах пожухлая листва. Как листья падают слова Тебя коснуться не успея... А дождь штрих*ет горизонт. Фонарь поскрипывает старый. Чуть хриплый голос под гитару. И словно парус пёстрый зонт... В твоей руке букетик клёна, Притих, промок, озяб вокзал... Я не успел... Не всё сказал... Неслось за поездом: — Алёна!.. 1985. *** светлой памяти Елены Вновь по улицам Тайшета Разгулялся листопад. В дверь стучусь я — нет ответа, В сотый раз бреду назад. Осень чувства обостряет, Но на пятом этаже Меня уж не ожидают И не будут ждать уже... Осень шлёт дожди косые, Сына кутаю теплей... Мне твоя родня — чужие, Не хожу я больше к ней... Улыбаешься с портрета, Распустились те цветы, Помнишь, позапрошлым летом Их высаживала ты?.. Тяжело вздохну под вечер: Суета сует кругом... Как во время первой встречи Пахнет в воздухе дождём... 1985. ОКТЯБРЬ И вот ОКТЯБРЬ. Октябрём Заполнен город, сад и дом. И мрачный парк, и стадион... Как в осень мелкий дождь влюблён! Он сутки шепчет напролёт И всё идёт, идёт, идёт... Под вечер так печален сад, А ясной ночью листопад — Салют вдоль Млечного пути: Рассыпал месяц конфетти... А утром новая заря Родится в муках НОЯБРЯ... 1985. АДАПТАЦИЯ Адаптироваться в жизни, приспособиться На земле не каждому дано. Не ко всем святая Богородица Благосклонна. То-то и оно... Оттого, наверно, отщепенцы, Диссиденты, эмигранты, тут и там. А в казённых заведениях клиенты Спят, завшивев, по рядам и по углам. От того бродяги как туристы Грудью раздвигают параллель, На каком меридиане жизни Ждёт законный дом их и постель? Оттого поэты одиноки — Жизнь идёт в ненужной суете... Им награда — отчеканенные строки, Их удел — по жизни в маете. И в любви, как правило, несчастны, И не могут приспособиться в друзья... Для поэтов адаптация напрасна, Но живут они, пока живёт земля... 1990. СУЕТА Суетимся, суетимся И вздыхаем: ”Ох!” и “Ах!” Может быть ещё родимся, Где-нибудь в антимирах... Может быть, но это после, А пока ведь жизнь одна — Иногда кричим от злости И дуреем от вина. И порой зерно от плевел Мы не в силах отличить, В жизни ничего не сделав, Хорошо хотим пожить. Но не всем она даётся Девка хитрая — Фортуна: С одним спит, с другим смеётся, Козни третьему подсунув. А мы, словно муравьишки, Продолжаем суету: Скромно стряпаем делишки, Верим в детскую мечту, Ждём свиданья с телемагом, Футболистам “Бей!” – кричим, На парад идём под флагом, На собраниях молчим. Жёны нас не понимают, Дети, как с других миров, Ненавидя наш, ломают Никому не нужных дров. Горько старики вздыхают И качают головой, Мол, не то, не так мечтали, Не за это шли мы в бой... Только солнце, как и раньше, Будит нас не торопясь, И, работая без фальши, Знать ничью не хочет власть... 1989. памяти Владимира Высоцкого По прямой, по прямой, по прямой — Не свернуть, обогнуть, не сойти, По отнюдь не прямому пути Маршрут выбрал он жизненный свой. Мчались кони его вдоль обрыва, И охота была на волков, Соткан весь из эмоций и слов “ЯК” в пике уходил горделиво. И цвели, и цвели васильки, Те, что в полюшке выросли чистом... Был ПОЭТОМ и был он АРТИСТОМ, И МАЭСТРО был вольной строки. Не сберёг он себя, не сберёг... Шёл на скорости и на пределе, От него всегда чего-то хотели... Он действительно многое мог. …Урезонил коней на Ваганьково, Где закончил свой жизненный путь... Будто только прилёг отдохнуть Перед жарко натопленной банькою... 1994. ПЕРВОСНЕЖЬЕ А за ночь город припорошит... Прекрасно утро, день хороший. На крышах снег – как на вершинах, На площадях – словно в долинах, На узких улочках-ущельях Обильный снег... Как новоселье! Но он не долог, он не вечен, И ждёт природа новой встречи: Зимы, дыханье затая, Большого снега. ДЕКАБРЯ. 1985. Из цикла “ЛИЦА И МОНОЛОГИ” *** Мало знал, много знал, Поднимался и падал. И в достатке рискуя, От риска порой уходил. И считал, что любовь и удача в награду, Скомпенсируют всё Вместо стольких растраченных сил. Но однажды так сильно и больно ушибся, Сам подняться не смог, и никто мне руки не подал. В синеве же, над полем, как смерть Чёрный ворон вскружился И картавя, добычу себе поджидал... Я лежал седьмой день, Был голодный, оборванный, мерзкий... Остеклевший мой взгляд в сорок крат воронье приближал... И припомнил я день из далёкого детства, Когда птичье – воронье гнездо я ногами топтал. В жизни этой имеет всё цену по смыслу: Кто попал в твою сеть, для кого же добыча ты сам... Только как ни крутил — Всё равно оно так же и вышло: Что себе ни урвал, ни украл — Всё отдал. Воронье потроха расклюет — Не подохнет. И истлеют бедро и берцовая кость — Весь скелет... И никто обо мне на земле не заплачет, не вспомнит... И не скажет никто: мол, вот был человек, А теперь его нет... Много знал, мало знал, Поднимался и падал, И в достатке рискуя, От риска порой уходил... Мне пред Господом бы На колени подняться – награда, В смертный час “Отче наш” Прохрипеть мне хватило бы сил... 1989. ВСЁ НЕ ТАК... Когда, наконец, прозвенел мой “звонок” И дверь КПП приоткрылась на волю, То сердце облилось слезами и кровью, Когда преступил я заветный порог. И вышел я, вышел в просторные степи, В поля, на луга со цветами в росе... И в город огромный: на площади все, Но улицы душу стянули, как сети... Не ласково встретил меня родной двор — Смеялись в лицо надо мною качели, И дом был угрюм – этажи спать хотели, И дверь проскрипела неласково: — Вор!.. И долго замок не хотел открываться, И молча соседка прошла стороной, Меня не узнав... Я вернулся домой... Но понял: не стоило мне возвращаться. И снова собрав свой походный рюкзак, Я в ночь выхожу на большую дорогу, Иду я в места позабытые Богом... И снова по жизни не то и не так... Доныне бросает мой утлый челнок — Кипят за кормою солёные волны И снятся огни маяков, света полны, И остров, который найти я не смог... И берег, который достигнуть не смог... И пристань, к которой причалить не смог... 1986. КОГДА Я ВЕРНУСЬ... Снег выпадет. Уляжется. Растает. И это трижды повторится — Я приду. Как хищный зверь, покинув свою стаю, С главой повинной к дому подойду. Нальются соком в это время травы, В туманной дымке спрячется река, Не будет радости, и в доме будут правы, И не узнает сын наверняка. А может дождь ударит в переплёты, Мать тихо скажет: — Проходи сынок... В её лице морщинами заботы Отметят нами пережитый срок. Иль будет так: Забыв про все плохое, Пожмёт мне руку отчим, и тогда Заговорит наперебой родня такое: — Берись за ум... — Что думаешь?.. — Года... И я кивну, возьму на руки сына И буду долго-долго говорить... А вечером нас увлечёт кинокартина Из тех – про жизнь, про то как надо жить. Снег выпадет, уляжется, растает, И я вернусь к семейному костру... А пока на небе звёзды замерзают, Стынут часовые на ветру. 1986. *** Я в детстве был красивым малым, За что хвалили все отца. И счастье в жизни предрекали Из-за округлости лица. И я лицом своим гордился — Его кремами вдохновлял... Но вот однажды оступился И ПО-ТЕ-РЯЛ! Гляжусь в трюмо — Лица не видно. В больших не видно зеркалах... И вот что главное: Обидно – Не помню я его в чертах. Каким я был — совсем не помню, Никто меня не узнаёт... А в море также плещут волны, А жизнь идёт!.. Как долго я страдал, томился, Чужие лица примерял... Когда ещё раз оступился — СЕРДЦЕ ПОТЕРЯЛ!.. И не болит теперь под грудью, И нет помина про печаль, Идут, снуют куда-то люди, И никого из них не жаль!.. Нет ни лица теперь, ни сердца, Но жизнь опять не хороша — Ведь вместе с ними мне в наследство ДОСТАЛАСЯ ДУША! Она зубною болью точит И прижимает, как в тиски... То вдаль позвать меня захочет, То вдохновенья, то тоски... Я потерять её желаю — Сдать в камеру хранения! Ещё есть память — тварь такая! — Ночами шлёт видения: Родных, и близких, и ушедших, И сны про первую любовь... И я, проснувшись сумасшедше Кляну её, родню, и кровь, И предков разных поколений... И душу всю испепеля, Молю Иисуса на коленях, Чтоб обрести себя! 1988. *** Жизнь нас учит смеяться сквозь слёзы — В январе хлынет дождь, В лето лягут снега... Тают детства туманные грёзы, И всё дальше надежд берега... 1988. ИЗ “АРМЕЙСКИХ МОТИВОВ” НОЧНОЙ БОЙ Друзьям-танкистам Звучит в шлемофонах команда: “Вперёд!” И дружно ревут дизеля. Я весь во вниманьи: сейчас промелькнёт В прицеле мишень: та, моя! От лязганья траков грохот шальной — Теперь в мире нет тишины... И ночь, отступив, наблюдает за мной Прищуренным глазом луны. Я к цели проникся презреньем слепым, Ведь если не я – то она... Видна мне в прицеле сквозь ночь, и сквозь дым Двадцатая в жизни весна. Видны мне: дорога и каменный дом, И окна на пять этажей, И девушка Лена, и мама с отцом... Ну, где же та цель? Ну, скорей!.. ...Машину качнуло, обдало огнём, От боли померкло в глазах... Но цель уловил я звериным чутьём И “пуск” умирая, нажал... 1985. *** Сгорела осень золотая, Пришла зима... И снегопад Шёл долго-долго, отдаляя И разделяя нас... Назад Ты не смогла уже вернуться, И эти новые снега Припорошили память, чувства, Нас разбросав по берегам. Остались письма без ответа, И телефонные звонки Тебя преследовать по свету Не успевают... И гудки Разрежут комнату пустую. И разошьёт мороз окно... И вновь по памяти рисую Я, краски взяв и полотно. Тебя… И имя повторяю... Плохой художник и поэт... Но не смогу... И кисть роняю — Вновь не окончен твой портрет. Потом всю ночь гляжу на звёзды, Не в силах справиться с тоской... А утром покупаю розы И целый день живу тобой!.. 1985. ДЕКАБРЬ Дни коротки — словно точки, Ночи длинны — как тире... И морзянкой, в одиночку Вьюга плачет во дворе... 1985. © Сергей Кузичкин, 2008 Дата публикации: 29.11.2008 22:58:56 Просмотров: 4647 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|