Судьба княжеского потомка часть вторая

Павел Быков

Форма: Повесть
Жанр: Историческая проза
Объём: 12723 знаков с пробелами
Раздел: "Судьба княжеского потомка"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Судьба княжеского потомка.Часть вторая
Павел Быков

Сибирь, великолепная природа, (горы до небес, великая река, тайга, медведи не пуганные, которые даже в гости захаживают) здоровый климат и самое главное нет. чекистко-большевисткой мрази. Дед решил здесь остановиться и переждать это смутное время. На постой его приняли в крепкую, кержацкую семью Привалихиных, там, где росла пятнадцатилетняя красавица Аринка. Хозяин, мой прадед, был настоящий кержак, сильно верующий, малоразговорчивый домостроевец. Как будто живший во времена Ивана Грозного, да так в них и оставшийся. Дом у него был самый большой, самый крепкий пятистенник на селе, заплот, что тебе крепость. Что такое покой, пустословье он не знал, да и другие члены его семьи, без дела не шастали. Грибы, ягоды, покос, рыбалка, но основное конечно охота, на которую мой прадед уходил месяца на два, на три, и жил один в тайге, на заимке. Может, оттого он и был молчаливый, что ему и поговорить не с кем было. Собаки разговор поддерживать не могут, а медведи если и подходили, то с другими намерениями. Аринке молодой штабс-капитан сильно понравился, да и как не понравиться, если вокруг одни лесовики окружали и вдруг что-то небесное появилось .Бабушка так и поняла, что эти люди с небес спустились. Ни о какой революции она не знала, да и что это такое понятие не имела. Другие манеры, другой говор, другое отношение. Я, рассказывала бабушка, как увидела его, и стала молить бога, чтобы тятя пустил его к нам на постой. Но и тятя заметил, что девка занедужила. Стала о чем-то задумываться, не слышит, что мать ее спрашивает, постоянно прихорашивается, вертится у зеркала и во всем старается угодить постояльцу. И от греха подальше он сплавил Павла Ивановича в другую деревню.
Время и молодость берут свое, война стала уходить в сторону, уже казалось, что этого и не было ни когда, ни белых и ни красных, а была эта спокойная, безмятежная жизнь. Девки стали звать на вечеринки, сосед охотник, на охоту. Стал обживаться молодой князь. Как бывший военный пристрастился к охоте. Ну а молодость, есть молодость, на вечеринке познакомился с хорошенькой сибирячкой, и она его окрутила. Появились дети, дополнительные заботы. Об Аринке, если и вспоминал, то, как о сказке, в которой присутствует принцесса. Но явь брала свое, заботы о детях, о пище насущней. Все чаще и надолго приходилось отлучаться от дома. Однажды бродя по тайге, гоняя лося, он забрел на чужую заимку, где неожиданно повстречал моего прадеда, с Аринкой. Опять же, по словам бабушки, дед зашел в заимку. Встал и обомлел. Аринку он конечно неожидал здесь встретить. Я даже испугалась, думаю, сейчас упадет. Подала табуретку, помогла раздеться, налила чаю. Он как будто язык проглотил, слова вымолвить не может. Чай пьет, а руки трясутся. Потом как упадет на колени, припал к моим ногам и плачет. Аринка не могу без тебя, плохо мне, не губи меня, останься со мной. Я как тоже зареву. Обнялись с ним и оба плачем. Через некоторое время тятя пришел с охоты, увидел нас зареванных, сразу понял все. Но ни чего не сказал, даже не поздоровался с Павлом Ивановичем, а стал готовить снеданье. Так остался Павел Иванович на нашей заимке .Тятенька долго молчал. но где-то через месяц показал на ружье и промолвил, мотри внимательно. Павел Иванович сказал ему, что, «без Арины я жить не смогу». Стали они вместе жить, охотиться. Набили много дичи, но пришла весна, и пора возвращаться домой. И мой дед, не раздумывая, пошел к Аринке, предварительно передав с оказией набитые им шкурки соболя, белки, рыси, и больше он с той семьей не виделся.
***
Вернемся к реальности. Жара в камере невозможная, пот ручьем льет, дышать совершенно нечем, приходится подходить к кормушке и дышать сколько возможно. Правда если кормушка открыта. То есть если дежурит нормальный охранник, который входит в наше состояние. Все это, плюс малоподвижность, начало негативно воздействовать на мое здоровье. Стали опухать ноги. Я обратился к Анне Ивановне, (вы помните, что она ко мне ходила каждый день) сразу скажу, небыло ни каких проблем. Она вызвала врача и меня снова перевели в медсанчасть, т.е. сюда же, на Володарке. И меня снова повели коридорами, снова появились чистые коридоры и знакомый запах валерьянки
Положили (или посадили) меня в ту же палату. Но вошел я уже по-другому. Зашел уже не какой-то новосиделец, а битый «зэка», прошедший тюремные этапы. Уверенно поздоровался, занял нижнюю койку. Встретил своего старого знакомого, того самого химика, инвалида-колясочника. С ним до сих пор не знают. Что делать, он нуждается в уходе, а в зоне кто за ним будет ухаживать, здесь хотя бы санитары есть. Но и здесь его бесконечно держать не могут. С ним естественно мы хорошо встретились, поговорили. Вспомнили знакомых, где кто находится. И снова потекла монотонная больнично-тюремная жизнь. Правда, произошли небольшие изменения. Зашел молодой парень, но уже знакомый с обычаями тюрьмы. Также здесь находились молодые хлопцы, тоже знакомые с тюремной жизнью и они организовали почтовую связь. Я даже не предполагал, что письма, так, называемые «малявы», можно послать в любую камеру нашей тюрьмы, даже если камера находится в соседнем здании. Распускают свитера на нитки, из них делают так называемую дорогу. Из газет делают длинную трубку, и получается духовое ружье. Заряжают «маляву» привязанную к нитке и резко дуют. «Малява» может лететь до десяти метров в длину. Если длина между зданиями больше, тогда и стой стороны пуляют, в пути они переплетаются и почта доходит до места назначения. Поэтому в тюрьме, что-то скрыть от других заключенных очень трудно. Ты не успел войти, а о тебе уже все известно. А если, что-то дополнительно хотят узнать, то пускают «малявы» по кругу и они обходят все камеры и если, что кому известно, то сразу пишут сообщение. Я конечно не влазил в эти почтовые перевозки, в основном играл в шахматы, с одним из зэков, иногда, правда, стоял на стрелке, загораживал глазок, когда почтальоны работали. Помогал мальчишке-химику. У него начались пролежни. Пришлось вспомнить свою первую специальность, врача-лечебника. Выпросил у «лепил» жидкость дезинфицирующую, правда, дали без слов. Давай каждый день его протирать. Как он будет жить в зоне, я не представляю, да, едва ли, он там выживет. Целый день находится либо в кровати, либо в коляске, спина естественно начинает гнить. На свободе от этого спасения , а в тюрьме это смерть. Да и таких, как я, готовых всегда прийти на помощь, не очень много. Скорее всего, их и нет. Дальнейшую судьбу его я так и не знаю, скорее всего, мое предсказание верно. Я двадцать дней там пролежал, и меня вновь отправили в Республиканскую тюремную больницу, на «Кальварийку».
***
Опять автозак, блуждание по улицам Минска и вот ворота «Кальварийки». «Кальварийка» это тюрьма и Республиканская тюремная больница находящая в центре Минска, на улице Кальварийская. Въезжаем ворота, нас высаживают, тут же полный «шмон», осмотр врача и по отделениям. Опять знакомые врачи, знакомые «шныри». Я к старшему «шнырю». Дорогой, помощь нужна, сам понимаешь, в моем возрасте лазить по этажам не прилично, нужна нижняя койка. Он в палату, быстренько там всех перетасовывает и меня заселяет на первый этаж. Держу себя смело, представился «кликухой», которую успел получить - «доктор». Некоторые зэки, имя спрашивают, есть, зачем, кому надо и так позовет, отвечу, а кому не надо, и нечего звать. А вообще кому не нравлюсь не обращайтесь, я без вас обойдусь. А вы без меня едва ли, рано или поздно все равно ко мне обратитесь. Я уже знал, что я как врач или юрист в этих местах нужен (может для этого меня и посадили).Как это происходит, я и сейчас понять не могу, тюрьма , зэки, обстановка, мрачная, гнетущая, но и здесь находятся люди с кем можно общаться находятся общие интересы. Но самое главное, что это происходит незаметно, само собой. Вот сейчас я познакомился (кто к кому подошел не помню), с бывшим своим коллегой, хирургом, бывшим зав. отделением одной из городских больниц. Сразу на душе становится легче, расслабляешься, не надо постоянно в напряжение находиться. Везде вместе, разговорились, а мне еще и приятно вспомнить свою первую специальность, тем более работать врачом мне нравилось. Собственно, когда я работал на скорой помощи, то есть, мне нравилось видеть результаты своего труда. Да и нравилось, что больные меня любили, и как врач я считался очень квалифицированным. Я рожден был врачом, взяток не брал, отдавал работе себя полностью. Хотя это было давно, но я и сейчас большинству врачей дам фору. Коллега мой сел по дурости. Он сейчас на пенсии и устроился в частную фирму, начальником отдела кадров. Работа была не пыльная, фирма небольшая, но престижная, желающих попасть на работу хватало. Я, говорит, и решил произвести рационализацию, так, сказать, пополнить свой бюджет. Стал с каждого принимаемого на работу брать по пятьдесят у.е.. Жалоб особых не поступало. Но мой подчиненный, учуял это дело и попросил поделиться. Я отказал ему. Но он самостоятельно стал брать, и я не зная об этом, тоже брал. Получился перебор. Загребли по 430 статье (взятка) на целых пять лет. Вот так на старости лет стал взяточником. На судьбу свою он не жаловался, поддержка с воли ему была, да я ему объяснил, сейчас ему год снимут по амнистии, в честь шестидесятилетия освобождения Беларуси, в следующем году, год снимут по амнистии в честь шестидесятилетия победы над Германией, останется три года. Так, как он пенсионер и статья не тяжелая, то он может уйти на условно-досрочное освобождение, по «отсидки», одной трети срока, а это один год. Отсидит не больше года, а там уйдет на условно-досрочное освобождение. Он повеселел, угостил меня конфетами, предложил мне поменяться койками (он лежал на престижном месте), тем более он уходил скоро. Я естественно поменялся. Правда, вышел небольшой конфликт, с молодняком. Подошел молодой зэк, «шестерка» и заявил, что на это место должен лечь другой. Но я вежливо отправил подальше, заявив, что здесь я буду лежать. На чем и порешили.
***
Снова лежу, обстановка угнетающая, но здесь мой организм снова стал отключаться. Лежу и ни чего не слышу, не вижу, словно в ступоре. Даже лечащий врач подошла, и поинтересовалось, что с вами. Я ей объяснил, что это такая реакция моего организма, на действительность. Лежу, и только снова идут картинки из детства.
Опять бабушкины рассказы. Через год после начала совместного житья, родился в январе 1926года мой отец. Дед прижился, стал настоящим кержаком, княжеский титул остался где-то в далеком прошлом. Советская власть и не думала падать, появились сельсоветы, бывших офицеров взяли на учет, правда особого притеснения не было. Стали организовываться колхозы, а так как грамотных особо не было, то деда, не так выбрали, как назначили председателем колхоза. Жизнь потихоньку налаживалась. Дом крепкий, жена красавица, дети здоровы, погреб забит мясом, грибами , ягодой, рыбой, да ни абы какой, а стерлялью, налимом. Что еще для счастья человеку надо. Но страна строила коммунизм, а как без крови коммунизм построить, не захотят люди в коммунизм идти. А тем более князья колхозами управляют. И стали наводить страх по всей Сибири, без суда и следствия, по любому оговору. Первым пошел под пули мой дед, еще бы офицер и бывший князь. Посадили его на сани и по зимнику увезли в Красноярск где и расстреляли .Бабушка не долго убивалась, потому, что и о ней вспомнили. Так же по зимнику увезли и ее с сыном, то есть, моим отцом. И их на всякий случай посадили, как семью врага народа. Много погубили большевики в ту пору сибирского народа, да какого, «медвежатники». Опустела ангарская земля. И только, при Хрущеве стала наполняться, но кем ,швалью, тунеядцами.
***
Познакомился с зэком, таможенником по должности, учителем по образованию. Хороший человек, учитель по истории решил сменить профессию, на более оплачиваемую и естественно более престижную, инспектора таможни. Молодое государство, стало укреплять границу. Строить таможни, вот и у них в поселке, на западной границе Беларуси, образовалась новая таможня. Набрали на работу с бору по сосенке, с любым образованием, лишь бы считалось высшим. Взяли и моего знакомого, Виталия. Как он мне рассказывал, пошел он с радостным воодушевлением, с мечтами о генеральской карьере, ловить контрабандистов и награды. Но не понял мой новый друг, что другие –то сюда пришли не за наградами , а за деньгами. И не понял , что попал он в волчье стадо, и что с волками жить, по волчьи надо выть. Его коллеги кинулись воровать, брать взятки, их естественно начали сажать, и сажать не просто. А пачками по десять, двадцать человек. И не только на ихней таможне, но и по всей стране. За кампанию загребли и Виталия, так мой новый друг и не достиг генеральства, не заработал наград.
продолжение следует...

© Павел Быков, 2008
Дата публикации: 30.01.2008 04:16:36
Просмотров: 2829

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.