Гена Янев и русский север.

Никита Янев

Форма: Очерк
Жанр: Публицистика
Объём: 11495 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

после того, как всё закончилось, всё стало так, как до того, как всё началось, за вычетом одной мелодии.

Доремифасолясидо-1.

Похвастаться, кого больше публиковали, в кого больше из-за угла стреляли, кто более меткий, кого больше пытали – такой клавиши вообще нету в нотах: тщеславие-честолюбие.

Есть нота до – до того, как началось. Есть нота ре – ремонтировать, не строить. Есть нота ми – минуточку, здесь ничего нельзя отремонтировать, если заново не построишь на пустыре.

Фа – фараонов, шаманов, викингов, менеджеров среднего звена. А потом плюнуть, что все, как зомби, идут, не поднимая голову, на постапокалиптике по полю. А потом, когда подойдут достаточно близко для жертвы, поднимут оскаленные кровавые клыки и пустые глазницы.

Со – соберись, мурзилка. Если вас несколько осталось, сгруппируйтесь спинами, как десантники в конфликте, и пробирайтесь за линию горизонта, как подводная лодка в степях Украины и революция, интервенция, гражданская, диктатура.

Ля – ляляля, про себя напевая мелодию, в которой нет смысла. Нет, есть смысл, ведь, если личность передаваема, как аватар в портале, то она бессмертна, как Христос в Кане Галилейстей и антиалкогольный психотренинг: меня зовут Шон, я - алкоголик.

Есть нота си – ситуация вышла из-под контроля. Есть ещё одна нота до – после того, как всё закончилось, всё стало так, как до того, как всё началось, за вычетом одной мелодии.

Доремифасолясидо-2.

Мне нужно рассказать, как передаётся личность. Для этого мне нужно в качестве автора предать своих близких, потому что у меня есть только один герой: Гена Янев – ангел. И его родственники, Майка Пупкова, дочка, аватара, Марья Родина, жена, сталкер, Орфеева Эвридика, женщина-гора, тёща. Что же нам делать?

А вот что. Давайте всё делать постепенно, пошагово, как на тренинге. Покажем сначала две таблетки, которые спасают на постапокалиптике в поле от преждевременной смерти при жизни на тусовке.

1 таблетка: дом в деревне, остров в море, мастерская, глинобитные куклы, деревянная скульптура, картины из папье-маше и гуашей, одежда для инталляций.

Големы – не клоны, анаграмма, как та мелодия с личностью Бога, которую передаёт ангел, сидящий на крыльце перед отбоем, дотягивающий сигарету, с лицом несчастным, как птица, или тупым, как чайник, луё-моё, по-русски не понимаю, по интересам.

2 таблетка. Астрал, в котором такое плотное пространство и время, что его можно ножом резать, вынутым из плоти героя в подворотне, зарезанного за просто так, без видимой пользы, на одном аффекте.

Потому что оно (пространство-время и хронотоп) всё из ангелов, склеенных, как ячейки в сотах, белое, как молоко в подойнике, и светящееся, как звёзды в небе. Поэтому лучше по швам личностей ангелов резать, там не такое сплошное пространство, как в аффекте.

Здесь ведь нет предательства, правда? И вот наш герой: автор в доме в деревне на острове в море, выписал родственников по электронной почте, как опергруппу на выезд, и вложил в рот героев записку, как анаграмму.

Что Постсуицидальная реанимация, как сталкер на зоне, запомнила Гену Янева на свете, и выбрала Гену Янева-2 в мужья, среди скинхедов, мажоров, зомби на постапокалиптике в поле.

Которой, как слепоглухонемой Платон Каратаев, был своя собственная личность, ремесленник и мастер, но та точка, к которой он шёл, как подводная лодка в степях Украины на пеленг сквозь революцию, интервенцию, гражданскую, диктатуру, вместе со своими:

Соловьёвым, Верой Верной, Ренессансной мадонной, Постсуицидальной реанимацией, Саамом, Ирокезом, Генами Яневыми -2,3,4, Ленами Яневыми, Фата-морганой, жёнами, мужьями, детьми, внуками, общиной верных, мастерской возле жизни, домом в деревне, пьесой на ладони, личностями, порталом, сквозь зону, психушку, шоу, интернет, постапокалиптику, поле.

Это было как инцест немного. Потому что там всё время перекрещивались личности ангелов, как маски героев и судьбы родственников. И автору надо было быть чистым, как схима, чтобы не предать и не нарушить.

Короче, Майка Пупкова и Платон Каратаев-2, как вторая жизнь Майки Пупковой, аватара, и третья жизнь Гены Янева, автора, родили Гену Янева-3. Там ведь не важно по сюжету, были ли это Постсуицидальная реанимация и Платон Каратаев на острове Соловки в Белом море, или Майка Пупкова и Гена Янев-2 в Мегаполисе-Апокалипсисе.

В новой прозе нон-фикшн, и беллетристике пьеса на ладони, важно, что это были точка и переданная личность, как ангел. Поэтому вопрос предательства и инцеста, с его Эдиповой трагедией, снимаем: как Бог так внутри себя разделился на: чуть больше света и чуть меньше света, как аффект и ангел.

И как он так смотрит, с какой галёрки, на приключения героев. И как они так шли, как десантники в конфликте на точку в тумане. И как личность ангела передавалась сквозь порталы со звезды на звезду, как Гены Яневы-2,3,4. И какие шли искаженья и аффекты, как зомби, фрики, тролли, вампиры и предательство на свете.

И их надо было очистить, как первородный грех и инцест Эдипа, что Бог внутри себя разделился, как автор и герой, на: чуть больше света и чуть меньше света, как десантники в конфликте и точка, чтобы личность передавалась, как роддом и роды.

Чтобы ангела вырвало от перенапряженья, и чтобы он запомнил, что было после потери сознанья и что было в точке плазмы. И передал нашим, что типа у него бред душевнобольного, чтобы неофиты и футболисты ничего не поняли, как пиво на футболе, луё-моё, по-русски не понимаю.

Вот почему Гена Янев, автор, рыпался в голову, писал в стол, и за женщин-гор сховался, как схима, по жизни. Чтобы, как свечка и плазма, не предать, очистить и передать личность, как точка и ангел, наконец-то я объяснился и оправдался.

Потому что всё остальное – только сюжеты про родственников, на которых вы всё равно женились, чтобы передать секрет. Их столько, что когда перестали жениться, было даже жалко, что как же так, такие красивые и страшные зомби, фрики, вампиры, тролли, блондинки, ангелы, аватары, авторы, герои.

И вы передавали личность, и она всё забывала, как пук и яркость, как десантники в конфликте, как аватар в портале, а потом пошагово вспоминала, как схима.

Доремифасолясидо-3.

Гена Янев помнит папу, Гена Янев помнит маму. Папа был без характера и одержимый, мама была сильная и как в тумане. Соединяем: как в тумане и без характера, и получаем: я – чмо, как приступ. Соединяем зависимость и сильный характер и получаем: все – Бог, как беллетристику нон-фикшн, и пьесу на ладони, жанр, все у тебя на ладони, и ты тоже.

И вот вам уже весь Гена Янев и судьба, с её: все – Бог, я – чмо в 12, Бог Бога Богом о Бога чистит в 24, яяяяяяя в 36, 1 + 1 = 1 в 48.

У нас тут, собственно, другая геополитическая проблема: власть расшатала все устои на постапокалиптике и кинулась на другие власти, как уголовник и медведь-шатун.

У нас, в принципе, остался один маленький мальчик Гена Янев, хоть он уже седой и без зубов, с его: раз они так, то и я так. Запрятаться от всех и перенестися, как личное начало, портал и жанр.

И вот новый пункт, ещё более подробный, чем предыдущие пункты: Гены Яневы-2,3,4. Гена Янев не маньяк и понимает, как русский язык, пластилин и океан в «Солярисе», что, скорее, наоборот: они – форма, как тело и железо, а он – содержание, как начинка и программа. Причём здесь личное начало тогда?

Но он ведь помнит папу, маму, Гену Янева и судьбу. Как он бежал к маме на работу через весь город в 6 лет, когда у папы начинался приступ, и теперь умеет из этой точки развернуть программу: в 6 лет – ухарь, в 12 – расколовшийся, в 18 – смертник, в 24 – воскресший, в 30 – несчастный, в 36 – счастливый, в 42 – все, в 48 – после всего.

И пойти даже дальше: в 0. Как Гена Янев ещё в пренотале, когда папа и мама познакомились на танцах в парке, прикидывал хрен к носу, как авторская программа про личное начало, что может получиться.

И дальше, Майка Пупкова, аватара, пресекновенье старого рода: индейцев, инопланетян, мутантов, послеконцасветцев, и начало нового рода: гопников, мажоров, фриков, аватаров. Дочка Марии Родиной, сталкера, и Гены Янева, липунюшки в кармане у девочки на зоне.

И Гены Яневы-2,3,4, евангелические, ангелические. Доставали дудочку из лукошка и играли доремифасолясидо, как пьесу на ладони и жанр нон-фикшн, как эффект сотой обезьяны и Липунюшка в кармане у девочки на зоне, словно их научил кто-то.

Гена Янев не искал утешенья, Гену Янева интересовал в этом вопросе сам жанр нон-фикшн, все у тебя на ладони, и ты тоже, личное начало, Липунюшка в кармане у девочки на зоне. Как он так, как кино, перебирался, как галлюцинация сквозь постапокалиптику, как наш герой с секретом.

Которой идёт по дороге в ту страну, которой нет, и она становится, как рыба-прилипала и синий кит. Никто ведь не видит, что – есть, а чего – нет. Как микросюжет и макросюжет за руку. К нему прилипали дамочки, подростки, другие герои, как подводная лодка в степях Украины и революция, интервенция, гражданская, диктатура.

Короче, слава и слава о славе это такие же разные вещи, как железо и начинка. Он ведь никогда не узнает, как они передаются: личное начало и авторская программа. Он только будет вспоминать постепенно Гену Янева, как Гены Яневы-2,3,4. Как Гена Янев вспоминал папу и маму в пренотале, как Липунюшка в кармане у девочки на зоне.

Пока иерархи и толпа, распни, распни, в глаза плюются на тех, кто мог затусить с приятелями по пиву, но им лакейщиной надавило, и они за всех заступились, пока все прикинулись целочкой на воздушном шаре: луё-моё, по-русски не понимаю.

И так закончилась старая история, с её: Европой, Россией и Америкой, и началась новая история, с её: ренессансом, апокалипсисом, экклезиастом, что после всего опять всё началося.

Гена Янев и русский север.

Теперь на местах начнутся: Крым и Донбасс. Сначала Прибалтика и Приморье, потом Кавказ и Ростов. Останется только север в его европейской части. Что власть – воры, милиция – бандиты, суд – продажный.

Самое смешное, что всю кашу заварили фрики из высшей власти, потому что почувствовали с жиру, что некуда двигаться, что всё прогнило, и придумали фашистское шоу – бей фашистов.

А там и интервенты конями заиграют. Китай хитрожопый. Европа с новой вестью. Америка с гражданской. Мусульмане с халифатом. И что у нас остаётся: землячество, цех, род? Дулю в нос и приподносье. Жанр. Гена Янев. Липунюшка в кармане у девочки на зоне.

Жанр, портал, минутка, пук и яркость. И чё нам делать с этой точкой, из которой всё можно построить, а можно всё похерить, на хер. И вот Гена Янев и русский север. Недавно наткнулся в ютубе на видео 1997 года с Соловков. Мария Родина, Майка Пупкова, Соловьёв, лицей нетрадиционных технологий № 3377, Гена Янев.

В 1997 сторожили Хутор от белофиннов Мария Родина, Гена Янев и Майка Пупкова. В 1998 Гена Янев на год остался, арендовали барак на Северной на 6 лет, ловили рыбу, жарили грибы с картошкой, ремесленничали, писали книги, как голем и анаграмма.

Потом местным корыстью надавило, как всем местным, на 10 лет. Потом они очнулись и видят, что у них 2 выхода остались: постапокалиптика и Гена Янев. Постапокалиптика как война всех против всех, а Гена Янев как община верных, мастерская возле жизни, дом в деревне, и Гены Яневы-2,3,4, жанр, портал, минутка, пук и яркость.

Поэтому Соловьёв и Вера Верная, мэры и шаманы из подводной части острова, приглашать стали на надводную часть острова на свои деньги, чтобы приехал, и записал, и запомнил, и передал, как схиму, что выбора, на самом деле, нет, что это за выбор, похерить, на хер, за личную корысть побыть ещё полстолька, или процвести, как новая природа.

Август 2014.

© Никита Янев, 2014
Дата публикации: 01.11.2014 11:48:59
Просмотров: 2373

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.