Дыхание Красного Дракона. Часть 2 гл. 5

Сергей Вершинин

Форма: Роман
Жанр: Историческая проза
Объём: 14483 знаков с пробелами
Раздел: "Тетралогия "Степной рубеж" Кн.III."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

— Когда-то в далекие-далекие времена, великий хан Баян возвращаясь из военных походов, приходил на реку Аягуз и отдыхал в юрте верной и прекрасной жены Кыз Корпеч. И чтобы возблагодарить Голубое Небо за посланную ему для любви женщину-мечту, он приказал воинам-батырам установить на противоположном, высоком берегу реки золотого барана, на четырех сосновых столбах. Чтобы он радовал Небо своим сеянием в лучах восходящего солнца. Так было долго: соединился с Небом хан Баян, окаменела Кыз Корпеч. Люди перестали верить в Кок-Тенгри, и столбы вечности рухнули под тяжестью золота.

«Дыхание Красного Дракона» третья книга из тетралогии «Степной рубеж». Первую «Полуденной Азии Врата», и вторую «Между двух империй», смотрите на моей странице.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОТСВЕТЫ ДРЕВНИХ КОСТРОВ.

Глава пятая.

Как только рассвело Дудар, Мария, Алтынай и Сауле покинули родной аул старшины Ер-Назара и направились на юго-запад к реке Аягуз. Узнав, что путь неблизкий, Мария нагрузила свою лошадь съестными припасами, что и самой сеть было некуда, но Дудар повелел все оставить.
— Как же это, мой мурза! — попыталась оправдаться Мария перед мужем, когда тот долго смеялся, осматривая ее поклажу. — Девушки наши молодые, здоровые. А коль кушать захотят! Что же мне в степи сусликов вылавливать?
— Весна, Марьям! — ответил он, смахивая с уголка глаза вызванную смехом слезу. — Многие аулы на Тарбагатай идут. День пройдет, к ночи казаха обязательно встретишь. А там где казах — там казан. А где казан там много еды. Гостя не накормить грех. В дорогу еды не дать — тоже грех. Казах съестное в дорогу не берет, казах снедь в юрте всегда держит. Гость пришел — накорми. В гости отправился — отведай. Давний закон Великой Степи.
— Зачем же тогда ты белый уй берешь?!
— Уй для Сауле. Жених в нем гость, невеста — хозяйка. Наоборот очень плохо. Когда Жунсузбая в степи встретим, Сауле свой дом поставит. В гости его пригласит, чаем угостит, накормит.
— А кормить, чем она батыра будет?
Дудар почесал камчой в затылке…
— Надо еще лошадь брать… Для умной Ак-Каскыр!
— То-то, мой мурза… Алтынай, помоги-ка мне уложить все поаккуратней…
Девушка подбежала. Чтобы скрыть веселье лица от дяди, она опустила голову и стала подтягивать ремни одной из кожаных висевших на лошади сумок.
— Э-э-эй! И ты дядю еще поучи!
Дудар махнул рукой и отправился за лошадью…
Для Марии открывалась еще одна сторона Степи. Действительно на пути к святилищу Йер-Суб им встречались малые аулы различных казахских родов и везде их принимали радушно. Слава об Ак-Каскыр — русоволосой пери, и Алтынай стоявших спина к спине в становище Уй-Бас перед султаном Абылаем прокатилась с севера на юг. Обросло многими несуществующими деталями и даже чудесами.
При появлении в очередном ауле гостьи — русоволосой женщины в казахском одеянии, разговор между сидевшими у очага мужчинами как-то сам собой заходил об Ак-Каскыр. Под давлением доверительно поведанных ему, но совершенно выдуманных, порой сказочных историй Дудар признавался, что его русоволосая красавица женге и есть Белая волчица, а дочь — та самая смелая Алтынай.
В приютившей гостей на ночь юрте сразу же начиналась нечто невообразимое: хозяин и собравшиеся у него люди требовали от Дудара позвать к общему благословенному Арухами огню его знаменитую жену и храбрую дочь. Обычно женщины не участвовали в разговоре мужчин, но Ак-Каскыр и Алтынай уже были частью зарождающегося народного сказания о Марьям и Дударе, и их это не касалось. Различные казахские роды живых героев новой легенды причисляли к своим родичам, и они постепенно становились душой всей Степи и олицетворением казахской поэтики.
По кругу собравшихся проходила домбра и доходила до бесстрашной девушки. Все хотели услышать знаменитый каим из уст его юного автора. И Алтынай снова и снова пела:

«Есть право гостя, и преступать нельзя
Степи закон, великому торе, напоминает кыз-бала!
О том, добропочтенный Абылай, пою не я,
О том тебе поет, — бескрайняя казахская земля!!!»…

Из-за неожиданной известности им приходилось подолгу задерживаться в гостях. Никто не хотел отпускать Дудара, его жену Ак-Каскыр, невестку Сауле и дочь Алтынай. Лишь ко второй половине восьмого дня, они все же добрались до реки Аягуз. Дудар распряг гужевых лошадей, освободил их от тяжелого груза и решил поставить на берегу шалаш. На той стороне разлившийся по весне речки величаво возвышался храм святилище богини Йер-Суб, но чтобы его достичь, надо было отыскать брод и на это ушло бы какое-то время, а там уже вечер. Поэтому Мария с Алтынай и Сауле уговорили Дудара ночевать на этом высоком берегу. Держа втайне от мужчины истинную цель своей остановки у святого места, женщины решили дождаться утра и навестить богиню свежими и отдохнувшими.
Увидав с крутого берега реку, Мария вздохнула с огромным облегчением. После долгого пути по степи: солончака и безводья, глубоких колодцев с солоноватой водой, ее взору представился довольно зеленый ее уголок с ивами и кустами дикой черемухи. Уединившись, она разделась до рубахи и с наслаждением вошла в воду. Стоял конец апреля, и степная река была еще холодной, но ей так хотелось напоить тело живительной влагой и смыть с себя долгую дорогу, что, плескаясь Мария не чувствовала холода. Не видела она и возможной опасности.
Выйдя из воды, Ак-Каскыр села на прибрежный камень и распустив волос, стала его расчесывать костяным гребнем. Услышав окрик Алтынай, она обернулась к зарослям тальника.
— Ах ты бесстыжий! Тазша![1] Иди-ка сюда! Вот я тебя сейчас оглажу!..
Из кустов девушка буквально выволокла мальчика лет одиннадцати-двенадцати и угрожающе замахнулась на него камчой. Мальчик испуганно сжался, ожидая удара.
— Постой, Алтынай! — остановила ее Мария.
— Он смотрел на тебя!.. Подглядывал!..
— Отпусти!
Алтынай фыркнула и разжала крепко держащую находку кисть руки.
— Подойди ко мне, — ласково подозвала мальчика Мария. К словам Мельникова добавила характерный жест рукой и он, спешно утерев слезу испуга, послушно приблизился.
— Откуда ты взялся? Почему ты один?
— Я не один! Со мной старшие братья! — ответил мальчик и зло посмотрел на Алтынай. — Мы здесь ищем золотого барана.
— Вот узнают твои братья, что ты делаешь в кустах тальника у реки — тогда уж точно отведаешь камчи! — съязвила Алтынай.
— Как зовут тебя, — сняв с головы мальчика колпак из кошмы, Мария ласково огладила его чубчик и поправила, как девочке, наперед косичку.
— Ермек… — шмыгнув носом, ответил он и откинул ее снова назад. В его глазах испуг смешался с любопытством и только-только зарождающимся осознанием себя мужчиной.
— Быть тебе батыром, Ермек. Только не смотри больше на меня. Я старая.
— Ты красивая! Ты Ак-Каскыр!..
— И ты, про Белую волчицу знаешь?
Опуская взор, мальчик кивнул.
— И все же… Если я, Белая волчица, купаюсь в реке — не смотри. Хорошо?
Мальчик снова кивнул.
— Познакомишь меня с братьями?
Мальчик скосил глаза на Алтынай и ответил:
— А она не скажет, что нашла меня в кустах, когда Ак-Каскыр расплела русый волос?
— Ее зовут Алтынай. Это моя дочь. И она не скажет. Если ее хорошо попросить.
— Алтынай, я не буду смотреть… Даже если ты будешь купаться.
— Вот паршивец![2] — округлив глаза, воскликнула девушка, и они все вместе рассмеялись.
У шустрого мальчика Ермека и его троих братьев, старшему из которых было лет семнадцать. На берегу имелась землянка, которую они соорудили из одной из выкопанных в округе ям. Встретили братья Ак-Каскыр и Алтынай еще на подходе. Самый рослый из них, худой и долговязый юноша поклонился им и, откинув старую кошму своего жилища, учтиво пригласил гостей войти в чернеющую продолговатым чревом землянку. Ямное пристанище юных искателей золотого барана, напомнило Марии логово огнепалого старца и, переглянувшись с Алтынай, она отказалась от оказанной ей чести и предложила остаться на воздухе. Посидеть у костра. Над разведенным возле землянки огнем вертелись вдетые на палочки четыре исхудавших за зиму суслика, и ребята жадными голодными глазами торопили их хоть немного зажариться.
Посидев с ними, учтиво разговаривая со старшим из братьев, Ак-Каскыр настояла на желании разрешить Белой волчице угостить их. Обычаи и традиции казахов не позволяли хозяину принять пищу из рук гостя, но голод победил и он согласился.
Отправив Алтынай за провяленной и высушенной кониной и Дударом, Мария его спросила:
— О каком золотом баране говорил твой брат?
Тот зло посмотрел на Ермека, но все же ответил:
— Наш отец Саиткул был очень беден. Он служил пастухом у дальнего родича жены — нашей доброй матери Айши. Когда она умерла, у бедного отца не было калыма взять другую жену, и мы жили одни. Старшая сестра нам заменяла умершую мать. Но этой зимой случилось совсем худо. Зайсан Эрденэ и его люди, уходя из Великой степи обратно в Джунгарию, разорили наш дом, убили отца. Эрденэ забрал сестру и скот дальнего родича, что мы пасли на зимовке. Теперь нам никто не доверит стада. Я хочу отыскать золотого барана и купить коня. Стать великим батыром, вернуть себе и братьям славу честных людей и отмстить за сестру джунгарину Эрденэ.
— Зайсан Эрденэ человек очень коварный. У него много воинов. В одиночку тебе не справиться.
— Ак-Каскыр знает Эрденэ?
— Он хотел увести барымтой Алтынай, но мой муж Дудар и воины батыра Кулсары не позволили ему это сделать. Они освободили меня и девушку.
— Отец не смог защитить мою сестру. Я убью зайсана Эрденэ. Мы уже отыскали почти сгнившие столбы, на которых возлежал золотой баран.
— Столбы?
— Уважаемая Ак-Каскыр, знает о недостойном ее взора джунгарине и не знает сказание Степи о великом хане Баяне?! О воине и вещем акыне казахов!
— Не знает… — Мария улыбнулась мальчишке. Ей стала забавно, как быстро его юношеский горячий взор из уважительного превратился в недоумевающий.
— Тогда я расскажу тебе его, Ак-Каскыр! — проговорил он. — У меня нет домбры, но есть певучий голос. И я первым поведаю прекрасной из женщин этот очень старинный сказ.
Мария кивнула и приготовилась слушать. Юноша принял горделивую осанку и начал:
— Когда-то в далекие-далекие времена, великий хан Баян возвращаясь из военных походов, приходил на реку Аягуз и отдыхал в юрте верной и прекрасной жены Кыз Корпеч. И чтобы возблагодарить Голубое Небо за посланную ему для любви женщину-мечту, он приказал воинам-батырам установить на противоположном, высоком берегу реки золотого барана, на четырех сосновых столбах. Чтобы он радовал Небо своим сеянием в лучах восходящего солнца. Так было долго: соединился с Небом хан Баян, окаменела Кыз Корпеч. Люди перестали верить в Кок-Тенгри, и столбы вечности рухнули под тяжестью золота. Старики говорят: вечный металл перестал быть символом любви. Теперь он лишь стоимость в монетах и поэтому тяжел. Земля поглотила золотого барана и спрятала его от съедаемых жадностью людей. Они перестали верить в Голубое Небо, и Небо лишила их возможности видеть его.
— Но вы же тоже хотите забрать его у земли?
— Нет, Ак-Каскыр. Мы не хотим его забирать у священной богини Йер-Суб, чей дом ты ведешь по ту сторону реки! — неожиданно юноша упал на колени и прижался лбом к земле и стал говорить с ней. — Но мы очень бедные казахи! У нас нет, ни лошадей, ни верблюдов, ни овец. И мы хотим лишь постричь золотого барана. Ведь за столько лет у него наросла длинная шерсть и ему тяжело ее носить.
— Ничего не нашли?.. — совсем рядом, неожиданно раздался мужской суровый голос. Он был не приветлив и походил на скрежетание воинской стали.
Услышав вопрос подошедшего Дудара, Мария вздрогнула. Уже темнело. Отсветы костра мешали разглядеть лицо мужа. Она даже не знала, что ее мурза, добрый и ласковый, может быть таким жестким, а язык его хлестким словно плеть.
— Нет, уважаемый, — робко, но с вызовом ответил Дудару юноша. — Мы нашли лишь старый бурдюк из-под кумыса. Медные удила и утерянное девушкой кольцо без камня — но оно не золотое — медное.
— Такие как вы позорят славное имя казаха! Разве тому вас учили ваши отец и мать. Забирать у Йер-Суб данное на хранение Голубым Небом — большой грех! Разве вы этого не знаете?
— Многие казахи уже не верят в Кок-Тенгри! Здесь копали и до нас, уважаемый. Мы же верим в Небеса и хотели лишь постричь барана и положить на место. Мы очень бедны, уважаемый. Поскольку у нас нет коней, то султаны жузов не возьмут нас в толенгуты. А нам так хочется быть как они. Покорять степь в седле, под которым дышит крылатый жеребец, носить сверкающий доспех и держать тяжелые найзы.
— Не кричи, Дудар! — заступилась за мальчиков Мария. — Они ищут золото предков, чтобы купить коня оружие, стать великими батырами и защищать родную Землю Мать, над которой благодаря таким юнцам по-прежнему простирается Голубое небо. Что же тут плохого, мой мурза? Завтра мы посетим Йер-Суб и одна лошадь освободиться. Отдай ее старшему из братьев. И может он станет знаменитым воином.
— У него ничего нет, Марьям. Он беден
— У него есть имя!
— Какое?..
Мария в запале открыла рот, но вспомнила, что не спросила об том юношу и обратилась к нему:
— Как зовут тебя, мальчик?
— Баян.
От совпадения имен юноши и древнего легендарного хана, Дудар удивился. Он повернул его к огню костра и проговорил:
— Я дам тебе коня, Баян. И запомню твое лицо. Твои юношеские мечты. Я очень огорчусь, если не увижу тебя среди толенгутов султана Абылая.
— Уважаемый, полусотня толенгутов названого тобой высокородного султана под началом батыра Жунсузбая, держит караул вниз по реке. Но он грозен и не преступен. Поговори с ним, уважаемый! — почти с мольбой ответил юноша. — Он не откажет во встрече тебе, славному Дудару — мужу русоволосой Ак-Каскыр и выслушает твое слово.
— Сильно ли грозен батыр Жунсузбай? — спросил Дудар, голос его стал мягким и даже веселым.
— Очень, уважаемый! Таких батыров я никогда не видел. Я очень хочу быть на него похожим. Боюсь, он и тебя, ата, не послушает.
— Может батыр и грозен, — вставая от костра, весело ответила Мария, — но уважаемого послушает.
Дудара распирала гордость за Жунсузбая. Ему хотелось крикнуть во всю Великую Степь: «Это мой сын! Мой сын!», — но он с усилием сдержал крик в сердце и сухо проговорил:
— Ну что же… Завтра утром мы навестим святилище богини Йер-Суб, а после отправимся вниз по реке, а после отойдем в сторону Тарбагатая. На своем пути мы, наверняка, увидимся с грозным Жунсузбаем. Собирайся и ты Баян. Коня получишь когда мы вернемся с той стороны. С батыром же поговорю при встрече.
Мальчик кивнул и долго, совсем не моргая, смотрел на огонь догорающего костра. Когда Мария и Дудар почти скрылись в темноте, он неожиданно спросил:
— Можно тебя спросить, уважаемый?
— Спрашивай.
— И тебе не жалко коня?
— Если бы ты знал, Баян, какую радость доставили мне твои слова!.. Попросил бы гораздо больше.
— Мне не надо больше, уважаемый. Мне нужен конь, боевой конь! Остальное, я добуду сам.

Примечания.

[1] Тазша (буквально: паршивый, паршивец) - нарицательный образ в сказках народов Востока, обычно хитрец.

[2] Паршивец - в казахских былинах многие батыры оборотни и пользуются этой способностью, чтобы под видом «паршивцев» проникать во вражеский стан, особенно похитителей своих невест или жен.

© Сергей Вершинин, 2010
Дата публикации: 12.12.2010 16:12:54
Просмотров: 2622

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.