Застрахуй

Сергей Стукало

Форма: Рассказ
Жанр: Юмор и сатира
Объём: 43335 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Всё что вы ни скажете, будет использовано против вас...
Из голливудских фильмов

Застрахуй

— Привет, Алина! Ты дома? Я забегу "на минуточку"? Есть интересные новости!
— Конечно, забегай! Интересным новостям всегда рада! Жду!!!
С небольшими вариациями этот телефонный разговор повторялся несколько раз в неделю на протяжении уже более двух месяцев. Новая подруга навещала Алину с периодичностью хорошо отлаженного часового механизма.
То, что в народе эту подругу уже давно зовут "Застрахуй", Алина была не в курсе.
Впрочем, об этом всё же можно было догадаться. Например, по тому, что обещанные "новости" Застрахуй никогда не рассказывала. Наверное, за неимением таковых. Зато она исправно наворачивала жареную картошку и борщец со сметаной. Борщец со сметаной Застрахуй любила особенно. Больше, чем борщ и картошечку, Застрахуй обожала лишь одно-единственное дело — "разводить лохов".
Их она просто обожала!!!
Мир вокруг Застрах*я был прост донельзя и делился на "говнюков" и "лохов". "Говнюки" —это те, кто отказывался страховаться в "АБВГД" и неохотно лез за кошельком, оплачивая сделанные Застрах*ем покупки. "Говнюки" были непонятны и непредсказуемы. "Говнюков" Застрахуй не любила. И в самом деле — за что их любить?
Впрочем, и "лохи" у Застрах*я в любимчиках не значились.
Обожание, это ещё не любовь — верно?
Она вообще любила немногое: прежде всего саму себя, и ещё, чтобы всё было тип-топ. Всё, что не вписывалось в эту схему, Застрахуй была готова порвать как Тузик грелку.
И рвала — будьте уверены!!!
А Вы, уважаемый читатель? Слышали ли Вы про то, что "разведение лохов" — дело не столько благородное, сколько выгодное?! Куда выгоднее организации притонов и, по возможным последствиям, безопаснее торговли наркотой и оружием.

* * *

Писателя Застрахуй заприметила на его авторском вечере в книжном магазине.
Импозантный такой и хорошо одетый мужчинка при галстуке.
Она сразу же достала неработающую видеокамеру и с деловым видом приникла к её видоискателю. Не сразу заметивший её усердие писатель перестал метаться по залу с собственным фотоаппаратом и, подыгрывая неожиданной "кинооператорше" стал вещать, не вертясь и старательно артикулируя.
"Повёлся,лошара!" — отметила этот момент Застрахуй.
"Лох!" — окончательно определила она, когда тот, после окончания официальной части вечера, пригласил всех желающих к столу.
"Роскошный лох!" — поправила она себя десять минут спустя, оценив на глазок сумму, на которую был накрыт стол.
"А лохов-то, лохов-то тут сколько! — радостно восхитилась фальшивая кинооператорша, когда большая часть гостей, подписав у хозяина вечера приобретённые книги, наскоро простилась и удалилась за закрывшуюся за ними дверь. — Деликатничают, лошары!" — отметила она.
Сама Застрахуй уходить не стала. И книгу приобретать не стала тоже.
"Ещё чего?!.. — Сам подарит!!!" — решила она и, заняв место за столом, вблизи мясной нарезки и коньяка, принялась азартно просчитывать варианты.
"Будем брать! — решила она, отметив, что писатель, обнаружив ураганную убыль спиртного, тут же отрядил гонца за коньяком, выделив тому полторы тысячи "деревянных". — Всенепременнейше брать! Такие лошары на свободе долго не ходят!"
Застрахуй была права. Сама будучи дамой не промах, она знала, что другие "застрахуи" — не дремлют!
"Перехватят! Как пить дать, перехватят!!! — всполошилась она, пересчитав находящихся в зале поклонниц писателя. — Эх! Активнее надо быть, активнее!"
Сказано — сделано!

Для начала Застрахуй, сделав многозначительное и грозное выражение лица, опросила всех сидящих за столом женщин: состояли ли те с писателем в интимных отношениях. Т.е. спали ли они с ним в одной постели.
Смутившиеся "лошары" от интима с писателем дружно отказались.
"Ну и дуры!" — радостно подытожила Застрахуй и, на всякий случай, предложила соседке слева застраховать бизнес или жизнь. На выбор. Та вяло отказалась.
"Не прокатило..." — с сожалением отметила это дело Застрахуй и потеряла к ней всяческий интерес.

Когда поклонники и коллеги по перу наконец-то оставили писателя в покое, и тот взял в руки рюмку и бутерброд, она взяла его под руку.
— Здравствуйте, — сказала писателю Застрахуй. — Я режиссёр массовых мероприятий. Мне очень понравился ваш сегодняшний вечер! — и, помахав перед его лицом нерабочей видеокамерой, предложила. — А можно я подарю вам диск с его записью?
— Можно! — улыбнулся писатель и, откусив краешек бутерброда, потянулся губами к рюмке.
— А можно я организую несколько ваших авторских вечеров? — спросила Застрахуй, вынимая из его рук рюмку и ставя её на стол. — И, знаете что, давайте-ка отойдём в сторону и обсудим это дело! — предложила она, увлекая его за собой от застолья, как водится, уже забывшего о виновнике торжества. — Это будут лучшие площадки города! Я организую вам наполняемость залов, лучшую рекламу и прессу! Всё будет просто тип-топ! Вы не пожалеете!!!
— Надеюсь! — снова улыбнулся её собеседник и, вздохнув, с сожалением оставил подле рюмки уже надкушенный бутерброд.
Питавшийся не чаще одного раза в сутки, писатель был голоден.

Отведя этого "лоха" в закуток между книжными полками, Застрахуй ещё долго гипнотизировала его перспективами их совместного сотрудничества.
"Повёлся!" — радостно отметила она, когда писатель, вручив ей вместо цепко удерживаемого локтя визитку, направился к столу. Визитку охотница на писателей тут же спрятала в специальный кармашек чёрной вместительной сумки. К компромату она относилась трепетно.
"Нет, ну и "лошара!!! — ухмыльнулась Застрахуй, наблюдая, как вернувшийся за стол писатель растеряно пытается обнаружить свои, столь опрометчиво оставленные на столе, рюмку и бутерброд. — В большой семье хлебалом не щёлкают!" — отметила она философски и, отодвинув стоявшую на ближней полке увесистую книгу, достала из-за неё сделанный перед началом застолья "неприкосновенный запас" — доверху наполненный коньяком пластиковый стаканчик и бутерброд с красной рыбой. Она знала, что победа будет за ней, потому как даже среди самых неповоротливых "застрах**в" у "лошар" нет никаких шансов.
Что ни говори, а застрахуи — это сила!!!

Ближе к окончанию вечера, перед тем как уйти из книжного магазина, Застрахуй тщательно расспросила его хозяек и других, отзывавшихся на слово "писатель", лохов. Интересовал её один-единственный вопрос: когда и где планируются другие авторские вечера?
Зачем это ей было нужно? Ни за что не догадаетесь! — чтобы компромата на писателя собралось достаточно, надо было не менее пяти раз появиться рядом с ним на людях, недвусмысленно демонстрируя свои близкие с этим лошарой отношения!!!
Закрывая за собой дверь магазина, Застрахуй окинула взглядом стоявшие на полках книги. И восхитилась. Книг было много. В то, что кто-то регулярно их покупает и, тем более, читает, она не верила, но знала, что издание книжной продукции стоит немалых денег.
"Это ж сколько деньжищ эти "лошары" на ветер зря пускают!!!" — сокрушенно покачала она головой, но тут же дисциплинированно напустила на лицо выражение холодной отстранённости. Охотница на писателей знала, что торопиться в серьёзных делах нельзя. Необходимо учитывать каждую мелочь: писатели — существа честолюбивые, а потому на их следующий сходняк опять придётся тащить видеокамеру. То, что сработало один раз, не должно дать осечки и во второй. Большой рыбе — большая блесна.
Кроме того, даже с нерабочей видеокамерой её пускали всегда, везде и без вопросов.
У сдохшего год назад видеоагрегата был только один изъян — весил тот немало, да и место в сумке занимал изрядно.

* * *

На следующий авторский вечер Застрахуй явилась за час до его начала. Что уж там она понарассказывала хозяйкам магазина и тем гостям, кто по неосторожности пришёл раньше срока, история умалчивает. Но, в этот раз, ни ведущая вечер хозяйка, ни большинство гостей уже не удивились, когда она, умело ловя моменты, когда писатель не смотрел в её сторону, взглядами, жестами, всем своим поведением продемонстрировала, что именно она и есть та самая "курочка", которую "топчет" этот одетый в удавку пёстрого галстука "петушок". Её петушок!!!

* * *

Очередной звонок.
— Привет, Алина! Ты дома? Я забегу "на минуточку"? Надо посоветоваться!
— "Посоветоваться"?!.. — это было что-то новенькое. До этого изрядно поднадоевшая "подруга" обещала только "новости". Если честно, Алина уже проклинала тот день, когда на вечере у писателя дала этой назойливой дамочке свою визитку и обменялась с ней номерами сотовых телефонов. Новоявленной "подруге" давно надо было дать от ворот поворот, но любопытство перевесило, и Алина, вздохнув, пригласила:
— Забегай! Посоветоваться, так посоветоваться!!!
Как и всякая женщина, она была любопытна.

— Чем угощать будешь? — радостно потёрла руки Застрахуй, умащиваясь на жалобно скрипящей табуретке.
— Сначала советоваться! Ты говорила, что нужен совет! — напомнила Алина.
Застрахуй поморщилась.
На пустой желудок воевать и выяснять отношения с хозяйкой квартиры было опасно. Мало того, что может не накормить, так ещё, от азарта и волнения, желудочный сок разыграется так, что до ближайшей "Шаурмы" или "Чебуречной" придётся бежать на рысях.
А голод — не тётка.

— У меня гастрит! — нахохлившись предупредила свою подругу Застрахуй и сделала ещё одну попытку: — Может, всё же сначала поедим?
— Сначала дело! — отрезала Алина.
— Дело, так дело... — вздохнула Застрахуй. — Тут вот какие обстоятельства... Была я сегодня у колдуньи... — и, не удержавшись, пожаловалась: — Тридцать тысяч оставила!!!..
— У колдуньи?!.. Тридцать тысяч?!.. — вытаращила глаза Алина.
— Ворожба, приворот и соперницу извести — на круг сразу три дела — дешевле не стоят! — обиделась Застрахуй.
— Приворот... Извести... — окончательно растерялась Алина. — А изводить зачем?
— Ну не жить же её оставлять?! — изумилась такой наивности Застрахуй. — А ну как она и сама к ведьме пойдёт? — и, с удовлетворением отметив, что её собеседница деморализована и раздавлена, вкрадчиво продолжила: — Твоему сыну сколько лет?
— Че... Четырнадцать... — побледнела Алина.
— Совпадает... — задумчиво пробормотала Застрахуй и, резким движением выпростав вперёд руку, крепко ухватила хозяйку дома за прядку аккуратно расчёсанных волос. — А голову ты чем, сучка такая, красишь?
— Н-н-ничем! — ответила хозяйка и, больно сжав пухлое запястье Застрах*я своей, с виду не очень сильной, изящной ручкой, освободила волосы. — У меня всё натуральное!!!
— Это хорошо, что натуральное! — с облегчением выдохнула совершенно не обидевшаяся Застрахуй. — Мне лишний грех на душу не нужен. Но смотри!!! Если что — у меня твоя фотография есть!!!
Она энергично потёрла ущемлённое запястье и хитро сощурилась:
— А ты с ним спала?
— С кем? — не поняла Алина.
— С писателем! — изумилась её недогадливости Затрахуй и, нахмурившись, рубанула, как отрезала. — Я тебя, подруга, уже давно предупредила — он мой! А ты, сучка подзаборная, до сих пор вокруг отираешься!!! Мельтешишь! Смотри, чтобы я тебя рядом с ним больше не видела!!! Если что — я ни перед чем не остановлюсь! Как говорится — "ничего личного"!.. И, кстати, что у нас там на обед?
— А на обед у нас — хрен через всё наглое хлебало!.. Пошла вон! — устало подытожила хозяйка квартиры. — А, если не понятно, то я сейчас любовнику позвоню.
— Какому любовнику? — насторожилась Застрахуй.
— Полковнику. ФСБшному. Из охраны Президента.

Застрахуй недоверчиво фыркнула, но углубляться и обострять не стала.
Мало ли... Такого ферзя в рукаве, как любовник из охраны Президента, у неё не было.
Спускаясь по выщербленным гранитным ступенькам, Застрахуй с неудовольствием отметила, что опрометчиво разлившийся желудочный сок уже начинает бунтовать. Выйдя из подъезда, она отпустила стальную дверь, тут же захлопнувшуюся с масляным чмоком, и нашла глазами окна только что покинутой ею квартиры. Не удержавшись, погрозила в их направлении кулаком и обозвала бывшую подругу "говнючкой".
Жареной картошки и борщеца со сметаной было жаль.
Да и до ближайшей "Чебуречной" ещё шлёпать и шлёпать.
Повеселела Застрахуй лишь после того, как представила, как очень скоро неизвестная ей "блондинка и её четырнадцатилетний сын" покроются язвами, ослепнут и испустят дух. "В страшных мучениях".
Именно так, как она заказала влетевшей в копеечку колдунье.

* * *

Неделю спустя, собравшись с мыслями и внимательно изучив визитку писателя, Застрахуй отправилась к нему на работу. Сделать это было несложно: в визитке, как это и положено, было указано местонахождение этой самой работы. Войдя в бизнес-центр и подойдя к девушке на "ресепшн", она протянула ей драгоценный картонный прямоугольник и попросила "вызвать к ней этого человека".
Девушка удивлённо вскинула брови, но, подняв трубку внутреннего телефона, вызвала.
— Визитку верни! — недовольно буркнула той чуть не лишившаяся компромата Застрахуй.

Вызванный на неожиданное рандеву писатель удивился, но всё же спустился вниз, в вестибюль. Обнаружив там эту, уже начавшую его раздражать, настырную даму, он несколько растерялся, но, быстро собравшись, холодно поздоровался и поинтересовался, чем собственно обязан. От своей давней приятельницы и хозяек магазина он знал, что его назойливая поклонница более чем настойчиво распускает слухи о своих с ним близких отношениях. Мало того, умудрилась пригрозить расправой нескольким постоянным посетительницам его авторских вечеров. Надо полагать, они ей чем-то не понравились. Кроме того, настырная дама "достала" приятельницу писателя, книжный магазин и его хозяек, а также приходивших на вечера мужчин предложениями застраховаться в "АБВГД", аппелируя к тому, что раз они друзья писателя, то им надо поддержать и этот его "семейный бизнес". Последнее предложение разрушало её же собственную версию о работе режиссёром, но, похоже, фальшивой затейнице массовых мероприятий было всё равно.
И вот это "чудо природы" перед ним.
Поневоле растеряешься.
— Ты мне друг? — ошарашила его дама.
— Ну... — неопределённо отреагировал писатель.
— Так друг или нет? — поджала губы его собеседница и нахмурилась.
У писателя было плохо с фантазией. Он не предполагал, что его согласие можно использовать против него и, наверное, сдуру, кивнул.
— Тогда садись! — приказала Застрахуй.
Писатель отодвинул стоявший у круглого столика голубой икеевский стульчик и присел на его краешек.
— Вот! Смотри! — и его собеседница хлопнула о стол прозрачной пластиковой папкой. — Смотри!!!
— Что это? — не понял писатель.
— Как что? Счета!!!
— Какие счета?
— За кредит!
— Но я не брал никаких кредитов... То есть — вообще никогда не брал!!!
— Я брала! — отрезала Застрахуй. — И рассчитывала на тебя! Вот, смотри, — и она сноровисто извлекла из папки распечатанные на принтере листочки. — Это начальная сумма кредита. Двести тысяч. Здесь отмечено погашение задолженности и проценты, — ткнула она в одну из многочисленных граф. — Сорок пять тысяч я уже заплатила. Остальное — никак. Теперь твоя очередь!!!
— Почему "моя"? — опешил писатель. — Я ни о чём таком с тобой не договаривался!
— Как "не договаривался"? — опешила в свою очередь Застрахуй. Такой "подляны" от этого "лоха" она явно не ожидала. — Ты же сам сказал, что мы — друзья!!!
— Но не до такой же степени! — пожал плечами писатель. — К примеру, все знают, что я не отказался бы от спонсорской помощи на переиздание сборника рассказов... Ты готова заплатить за него шестьдесят тысяч?
— У меня денег нет! — насупилась его собеседница.
— Ещё один кредит возьми!
— С какого перепугу?
— Ну, а я "с какого перепугу" должен оплачивать твои долги?
— С такого, что мы — друзья! Если не заплатишь, все узнают, что я от тебя беременная!!!
— А это ещё с какого перепуга? Я что, с тобой спал?
— Лучше заплати. — посоветовала Застрахуй, искренне удивившись такой дремучей непонятливости. — У меня и доказательство есть! — и она показала писателю его собственную визитку. — Думаешь, если начнёшь отказываться, у тебя будет меньше проблем?
Ошарашенный писатель представил, как на одном из его авторских вечеров эта широкозадая мадам постклимактического возраста начнёт дудеть о своей беременной покинутости, размахивая листочками кредитного договора и его визиткой, и ему стало нехорошо. Сплетню тут же подхватят — народ такое любит — и, несмотря на неизбежное разоблачение шантажистки, клеймо связавшегося с дурой идиота за ним останется надолго. На какое-то мгновение у него возникла мысль дать этому Остапу Бендеру в юбке денег, с условием, что тот раз и навсегда пропадёт с горизонта. Мысль была глупой — писатель знал, что шантажисты, стоит им хоть в чём-то уступить, уже не отстанут.
"Убить её, что ли?" — устало подумал он и иронично хмыкнул, представив себя возле открытой шахты офисного лифта, суетящегося в бесплодных попытках запихнуть туда увесистое тело шантажистки.
Сюрр. Полнейший сюрр.
Бросив ещё один взгляд на подтверждающие реальность этого сюрра кредитные бумаги, писатель обнаружил и вовсе удивительное. Он увидел дату оформления кредита.
На бумагах значился январь текущего года, а с фальшивой кинооператоршей он познакомился только в апреле.
— Любезная... — сказал писатель, чувствуя, что сатанеет, и с ненавистью уставился собеседнице в переносицу. — Как вы вообще могли рассчитывать на меня? Если! В момент оформления кредита! Мы! Были! Не знакомы!!!
В прошлом писатель служил в вооружённых силах. В своё время от такого его взгляда бледнели самые отпетые нарушители воинской дисциплины, а умению молниеносно ориентироваться в самой сложной обстановке и при этом сохранять самообладание завидовали многие и многие его коллеги.
В этот раз ни взгляд, ни самообладание ему не помогли.
— Я рассчитывала на тебя, — упрямо повторила шантажистка.
— Как? — взорвался писатель. — Как можно рассчитывать на человека, которого ты до этого ни разу в жизни не видел? Мало того, даже не знал о его существовании!!!
— Я рассчитывала на тебя, — явно не поняла сказанное собеседница.
"Иди в жопу, дура!" — мысленно послал шантажистку писатель. Ему очень хотелось озвучить это свое пожелание и вслух, но он сделал глубокий вдох и сдержался. Любой всплеск эмоций — это проявление слабости, а на войне слабых бьют. В том, что против него развязана самая настоящая война, он уже не сомневался. "В каком ухе звенит?" — подумал он, и обострившееся восприятие тут же подсказало: послышавшийся в ушах свист стабилизаторов вскоре сменится разрывами тяжёлых авиабомб. Захотелось крикнуть: "Воздух!" — и рыбкой нырнуть под ближайший икеевский столик. Писатель с сомнением взглянул на хлипкую одноногую конструкцию столика, затем на шантажистку. Последняя живо напомнила ему грозный вражеский бомбардировщик, под завязку набитый тяжёлыми бетонобойными бомбами. Или это не одинокий шальной бомбовоз, а целый тщательно спланированный авианалёт?
Для окончательной абсурдности происходящему не хватало сущей безделицы. Некоего завершающего штриха.
— А второго счёта, на ещё одни двести тысяч, у тебя с собой нет? — поинтересовался писатель.
— Есть! — обрадовалась шантажистка. — Вот! — и она, торопясь и путаясь в отделениях, выудила из недр своей сумки вторую, точно такую же пластиковую папку.
Второй комплект кредитных документов выглядел копией первого. В нём даже сумма значилась та же самая. Отличалась лишь дата оформления — в соответствующей графе значился май текущего года.
— Этот — тоже мне возвращать? — на всякий случай уточнил писатель и вытер ладонью разом вспотевший подбородок.
"Не нервничай! — мысленно приказал он себе. — Ни в коем случае не нервничай!"
— Ты, главное, первый кредит погаси! — посоветовала ему Застрахуй. — А там что-нибудь придумаем, — и успокоила. — У меня друзей много!
Но писатель отчего-то не успокоился.
— Вечер перестаёт быть томным, — заметил он. — Прощайте, мадам Грицацуева! — и встал, явно намереваясь удалиться туда, откуда получасом ранее пришёл — за стеклянную дверь, возле которой маячил грозного вида охранник.
— Стой!!!.. — рявкнула Застрахуй. — Будь, в конце концов, мужчиной! Хотя бы сто тысяч заплати!!! — и вкрадчиво добавила: — Ну чего тебе стоит? Прямо сейчас снимешь с карточки сто тысяч, и спи спокойно!
Оторопевший писатель и в самом деле остановился. Прикинул. Сто тысяч рублей составляли две с половиной его получки и, в качестве цены за душевное спокойствие, были суммой вопиюще чрезмерной. Да и не было у него на карточке такой суммы. Впрочем, душевного спокойствия теперь не было тоже.
— Охренела? — на всякий случай уточнил он.
— Ну хоть тридцать тысяч верни! Для начала! — взмолилась шантажистка. — Уж их-то я, всяко, на тебя истратила!!!
— На меня?! — окончательно ошалел писатель. — Когда это? И по какому поводу?
Мгновенное напряжение памяти и экспресс-поиск в ней полученных от шантажистки подарков отозвался короткими гудками. Эта дама подарками не разбрасывалась. В реестре непонятных, но имевших место быть фактов тоже ничего такого не значилось. Тем паче на такую сумму.
— На тебя, родимый! — не оставила путей к отступлению Застрахуй. — Ты же ничего про себя не рассказывал, вот мне и пришлось идти к колдунье!!!
— К колдунье? — изумился писатель и тут же ощерился. — А я тебя об этом просил? Опять же, почему такая сумма? — и, хмыкнув, мысленно отметил: "Нет! Эту дуру точно надо мочить!!! Замочить, и прикопать!"
— Как "почему"? — изумилась не подозревавшая о ходе его мыслей шантажистка. — А за гадание? И за то, чтобы блондинку и её сына извести, из-за которых ты ерепенишься! Пойми, ради тебя стараюсь!!! Потом "спасибо" скажешь! Эта сука тебя приворожила, так что за избавление от неё — всяко тебе платить!
— Какая ещё блондинка? Какого сына?
— Ублюдка её. Четырнадцатилетнего! — огрызнулась Застрахуй.
Писатель снова напряг память.
Нет. Среди его знакомых — блондинок, обременённых четырнадцатилетними сыновьями, не значилось. Он вообще не испытывал пиетета к блондинкам. Ему нравились умные женщины. Вне привязки к их окрасу. Перед ним же сидела явная идиотка. Самоуверенная и наглая. Происходящее не лезло ни в какие ворота. Дальнейшее выяснение отношений смысла не имело.
"Иди в жопу!" — во второй раз, и снова мысленно, пожелал своей собеседнице писатель и удалился. Не оглядываясь и не комментируя.
Застрахуй даже расстроилась.
Что-то в происходящем было не так, — не вписывалось оно в стандартные реакции такого рода "клиентов". "Ну, ничего-ничего! — успокоила себя шантажистка. — Будет и на нашей улице праздник!"
Когда он настанет и что для этого надо делать она не представляла. Осенило нашу героиню уже на выходе. На ступеньках бизнес-центра. Её словно молнией пронзило. Она даже остановилась: задуманное сорвалось из-за неправильного подхода!
"Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! Натощак мужики упрямы и несговорчивы", — вспомнила она цитату из недавно проштудированного пособия "Замуж за миллионера". Дейла Карнеги, купленного по совету продавщицы вместе с этим пособием, она так и не осилила. Тот оказался слишком заумным, к тому же требовал от желающих чего-либо добиться каждодневных усилий. — "Для придурков написано! — вынесла Застрахуй свой вердикт в отношении Дейла. —То ли дело Оксана Робски и Ксюша Собчак!!! Не послушала умных женщин, и вот он результат!" — "Тереть базар" с непоевшим писателем было тактической ошибкой, т.е. шагом опрометчивым и непродуманным.
"Ничего! — повторила она ещё раз, упрямо поджав губы. — Мы пойдём другим путём! Никуда он не денется!"
— Тут поблизости чебуречная есть? — спросила она куривших на крыльце мужчин.
— Там! — показал пальцем один из них в сторону метро.

Вернувшись в свой офис, писатель сделал себе кофе покрепче и, поставив исходящую сладким ароматом чашку перед собой, ещё долго не мог приступить к работе.
Он думал.
Так ничего и не придумав, открыл файл незаконченного письма в профильное министерство, дописал оборванное на полуслове предложение, отхлебнул из чашки превратившийся в холодное пойло кофе, и, неизвестно по какому поводу, заявил:
— Удавлю, суку!
Сидевшие за соседними столами коллеги удивлённо переглянулись, но ничего не сказали. Технари знают, что останавливать того, кто вышел на тропу войны, не столько опрометчиво, сколько чревато. Да и задавать вопросы такому человеку — себе дороже.

* * *

Враг никогда не дремлет.
Если у вас не имеется хотя бы завалящего плана боевых действий, а у вашего противника он есть — вы проиграете. Добрая половина великих стратегов стала таковыми лишь в результате банального отсутствия сколь-либо внятных идей на тему ведения войны у их коллег из вражьего стана.
Писателю не повезло. Ни вечером, ни ночью милитаристские идеи его не посетили.

Наутро на работе, прямо у входной двери, его встретила офисная секретарша. У секретарши был явно испуганный вид.
— Там!.. — и она показала пальчиком в сторону переговорной. — Там вас ждут!

Переговоры с потенциальными клиентами были назначены на 11.00, но участие писателя в них было под вопросом. Технологии, по которым он специализировался как инженер и эксперт, были пока маловостребованы, хотя в предварительных консультациях перед переговорами он участвовал, и, насколько ему помнилось, кто-то из чинов городской администрации взял у него визитку. Но полагать, что кто-то из них пришёл загодя, мало того — ждёт именно его... Нет, не блещут русские чиновники ни пунктуальностью в делах, ни инициативой, ни, тем более, рвением и усердием. Значит, не они...
— Кто ждёт? — уточнил так ничего и не понявший писатель.
— Дама! — трагическим шёпотом сообщила секретарша и, округлив глаза, пожаловалась: — Сначала спросила, крашу ли я волосы и есть ли у меня сын. А потом стала интересоваться — сплю ли я с боссом, и, в конце концов, заявила, что будет ждать вас...
— А-ааа... Это сумасшедшая поклонница, — тут же сообразил о ком идёт речь писатель. — Не берите в голову! Сейчас я её выпровожу!!!

Открывая дверь переговорной, он уже был готов к поединку. Его губы были крепко сжаты, ноздри хищно трепетали, глаза горели решимостью.
— Здесь шестой этаж, — заметил писатель оторопевшей шантажистке вместо приветствия, — а окно открывается на удивление легко и без скрипа. Буквально одним движением. Вы, мадам, в десанте не служили? Парашют при вас?
— Н-н-нет... — растерялась Застрахуй, забыв заранее заготовленную язвительную тираду.
Терять инициативу было нельзя, и она напрягла память. Память утерянную реплику не вернула, зато охотно подтвердила отсутствие парашюта.
— Мне твоя помощь нужна... — всхлипнула расстроенная пропажей домашней заготовки шантажистка и, достав из сумки видеокамеру, пожаловалась. — Вот. Сломалась...
— Я похож на ремонтную мастерскую? — съязвил писатель. — Опять же сегодня четверг. А по четвергам я не подаю. Давайте, мадам, ваш пропуск, шлёпнем на него печать и идите себе с миром, — и, отворив окно, уточнил. — Впрочем, сюда можно без печати и без пропуска.
— У меня камера сломалась... — повторно всхлипнула не нашедшаяся с ответом шантажистка.
— Эта? — риторически поинтересовался писатель и закрыл створку вызвавшего прогнозируемую реакцию стеклопакета.
— Эта...
— Давно?
— Полтора года назад...
— Полтора? — опешил писатель, сразу припомнив, что за полгода знакомства так и не получил обещанную видеозапись своего вечера. — Зачем тогда её везде таскать?
— Я думала, вдруг заработает...
— Понятно... — сказал ничего не понявший писатель.
— Мне нужен адрес ремонтной мастерской, — осторожно уточнила Застрахуй. — Это — последняя просьба. Помоги, а?
"Дура-дурой... — вздохнул писатель. — Может, зря я с ней так?.."
— Хорошо! — решился он и зачем-то предложил. — Кофе будешь?
— Буду!!! — обрадовалась шантажистка.
"Это я погорячился", — тут же раскаялся писатель.
Если ваш враг рад вашим действиям, это значит, что вы допустили промах, из которого он выжмет всё, что сможет. Вплоть до своей победы и вашего поражения.

Когда через полторы минуты писатель вернулся с чашкой свежезаваренного кофе, его утренняя гостья уже вполне пришла в себя. Она улыбалась, но в прищуренных глазах плавилась непреклонная решимость.
Заметив и оценив её взгляд, писатель нервно взглянул на часы. До начала переговоров оставалось около часа. "Успею!" — успокоил он себя и удалился на свое рабочее место пытать Интернет.
Через пятнадцать минут, вынимая из принтера распечатку с адресами нескольких ремонтных мастерских, он ощутил внезапный приступ тревоги.
В этот раз интуиция его не подвела.
Открывшего дверь переговорной писателя едва не хватил удар.
На зеркальной глади огромного стола, на сложенной вдвое газете, лежали два огромных чебурека. Запах от них был настолько густым, что в воздухе можно было вешать мясницкий топор. Тот, которым с одного удара перерубают говяжью ногу.
— Садись и ешь! — приказала писателю Застрахуй.
"Сейчас поест, а там и поговорим! — истолковала она в свою пользу его замешательство. — Небось, ещё и не завтракал!.. — с сочувствием отметила она бледность лица своего собеседника и проступившую на его лбу обильную испарину. — Вон, как его на аппетит пробрало!" — и решительно двинула пропитавшуюся маслом бесплатную метрошную газету в сторону впавшего в ступор инженера.
— Кушай! Не стесняйся! Это я тебе принесла!!!
Продолжавший стоять столбом писатель приступать к трапезе не торопился. Придя в себя, он снова взглянул на часы и снова ужаснулся. До прихода переговорщиков оставалось сорок минут. Если прямо сейчас открыть окно на проветривание и выбросить в него любительницу чебуреков и её разящее дешёвой закусочной угощение, есть шанс, что густое амбре разогретого лука и прогорклого масла успеет улетучиться.
Впрочем, не факт...
"Чистоплотная таджикская семья из восемнадцати человек снимет недорогую однокомнатную квартиру в вашем районе..." — ни к месту вспомнил писатель бородатый ксенофобский анекдот. Затем в его памяти всплыла пословица про "Посади свинью за стол..." и ему до зуда захотелось реализовать только что посетившую его фантазию на тему десантирования шантажистки за борт.
— Немедленно убрала эту погань!.. Немедленно!!! — сквозь сжатые зубы потребовал он и снова открыл окно.
Застрахуй протестующее пискнула, но, испуганно покосившись на выходящий в глухой двор оконный проём, перечить не стала.
Когда чебуреки скрылись в целлофановом пакете, а тот — в недрах вместительной сумки, писатель облегчённо вздохнул и с видимым удовольствием положил листик распечатки в оставшееся на столе масляное пятно.
— Забирай свои адреса, и чтобы я тебя больше не видел!
— Зачем они мне? — искренне удивилась Застрахуй и, положив сломанную камеру на пропитавшийся маслом листок, передвинула его к писателю. — Сам бери и сам неси в ремонт! Ты же хочешь, чтобы я тебя снимала? Значит, тебе и нести!!!
— Не хочу! Я вообще против, чтобы меня "снимали"! — ошарашил её писатель и, передвинув камеру к её владелице, поторопил: — Освободите плацкарту, мадам! Здесь сейчас будут переговоры с городской администрацией!
— Сначала заплати! — упрямо поджала губы почувствовавшая уязвимое место шантажистка. — С тебя шестьдесят тысяч! — и пояснила. — Тридцать за колдунью и ещё тридцать — за тест на беременность! У меня уже полгода месячных нет, пришлось проходить обследование, проверяться. А знаешь, сколько это дело сейчас стоит?
— Знаю. Тест на беременность продаётся в любом универсаме. На кассе. Вместе с презервативами. "Две полоски" называется. И стоит это удовольствие двадцать четыре рубля, — устало вздохнул писатель и язвительно поинтересовался: — Неужели господа гинекологи были настолько поражены, что не растолковали, что при климаксе месячных не бывает? — не дождавшись ответа, набрал в лёгкие воздуха и гаркнул: — Пошла вон! Дура!!!
Громко гаркнул, аж эхо щёлкнуло.
Шантажистка взвизгнула, судорожно сунула камеру в сумку и ломанулась в дверь.
Состроив суровое и непреклонное лицо, писатель проводил её в лифт, а затем и до стойки ресепшн.
— Зачем вы к нам торговых агентов пропускаете? — строго спросил он знакомого администратора. — Эта дамочка показала вам визитку страхового агента? Фальшивая визитка! На самом деле она продает чебуреки с собачатиной! Можете проверить — у неё их полная сумка!!!
— Больше не пустим! — улыбнулся администратор и, кивнув охраннику, сделал отметку в своём журнале.
Остановившаяся было Застрахуй с опаской покосилась на двинувшегося в её сторону дюжего охранника и ретировалась, не комментируя ситуацию.
"Злой какой! — подумала она о писателе, спускаясь по ступенькам, и решила. — А всё потому, что не поел! Ну, ничего! Будет и на нашей улице праздник! Зря, что ли я за справку о беременности столько деньжищ отвалила?"

* * *

Вернувшегося в офис писателя встретила секретарша. В её глазах читались неподдельное уважение и нешуточный восторг.
— Как вы её! — отметила она и полюбопытствовала. — А что она хотела?
— Чебуреки продавала, — ответил писатель. — По тридцать тысяч за штуку.

Вернувшись на рабочее место, он задумался. И придумал. В этот раз сообразительность и фантазия его не подвели.
Первым делом он составил список своих друзей и знакомых, с которыми так или иначе могла пересекаться эта странная "поклонница". Список получился внушительным, но вразумительности и внутренней логики в нём не наблюдалось. Писатель обречённо вздохнул и вышел на кухню. Сделав там себе кофе покрепче, методично обзвонил всех значившихся в списке. Друзья и знакомые поделились более чем любопытной информацией. Почти у каждого из них энергичная дама пыталась занять крупную сумму, упирая на то, что она "очень близкая подруга" писателя, а то и вовсе пытаясь сделать это от его имени. К настоящей же подруге писателя, помогавшей ему в проведении авторских вечеров, шантажистка ходила обедать. В те дни, когда Алины не оказывалось дома, она "мстила" ей, совершая опустошительные набеги на книжный магазин, в ужасающих количествах уничтожая покупаемые его хозяйками "к чаю" пирожные и печенье. Весь этот гастрономический беспредел подавался под соусом "угощая меня, вы делаете приятное писателю".
Кроме того, выяснилось, что часть мужской аудитории перестала посещать авторские вечера именно из-за назойливых финансовых домогательств этой настырной особы. Большинство же женщин было тривиально запугано. Шантажистка угрожала им физической расправой. Дело дошло до того, что наиболее упрямой и "непонятливой" из поклонниц была продемонстрирована плоская стеклянная фляжка из-под коньяка. Во фляжке, по утверждению доморощенной террористки, находилась концентрированная азотная кислота. Так ли это было на самом деле, было непонятно, но похожая на ослиную мочу жидкость, фляжку с которой Застрахуй то и дело энергично встряхивала, перепугала упрямицу до полусмерти.
В ходе разбирательства вскрылось и вовсе интересное: почти в каждый свой визит в книжный магазин Застрахуй совершала мелкие кражи. Нет, не книг. Книги она не читала уже тридцать пять лет, завязав с этим бестолковым и неприбыльным занятием сразу же после окончания школы. А вот брошюрками с комиксами и примитивными сканвордами она не брезговала.
Вполне естественно, что женская часть аудитории, разъярённая наездами шантажистки, следила за ней более чем внимательно. Поэтому случаи, когда печатная продукция "ненароком" отправлялась в сумку шантажистки мимо кассы, были зафиксированы с дотошностью, способной вызвать зависть у профессионального дознавателя.

Мелких мошенников трудно прищучить. Оставляемые ими улики недолговечны и, чаще всего, классифицируются юридической наукой как "несущественные". Благодаря этому сия разновидность профессиональных проходимцев, несмотря на их всеобщее осуждение, де-факто остается неподсудной. В итоге эти мерзавцы наглеют и ведут себя подобно навозным мухам: они непрошибаемы, упрямы и неутомимы в своей назойливости.
Закончив опрос, пожевав губами и похмыкав, писатель взял листок с черновиком какой-то устаревшей схемы и, после некоторого размышления, записал на его обратной стороне выявленные им "грехи" любительницы дармовщины. Получилось семь подпадающих под статьи Уголовного кодекса пунктов:
— рукоприкладство или действия на грани рукоприкладства;
— угрозы расправы с причинением увечий;
— угрозы физического уничтожения;
— распускание порочащих слухов;
— совершение действий от имени лица, не уполномочившего её на них — сиречь подлог, мошенничество и интриганство;
— вымогательство;
— шантаж;
— мелкие кражи.
За пределами списка уголовно наказуемых деяний осталось пять пунктов: попытки наведение порчи и физического истребления "соперниц" с помощью шарлатанов, выдающих себя за магов, чародеев и прочих экстрасенсов; чревоугодие; жадность; беспросветная глупость и ослиное упрямство; непрошибаемая наглость.
Немного подумав, инженер вычеркнул последний пункт, как проистекающий из глупости шантажистки — а глупость уже была зафиксирована им пунктом ранее.
Процесс сбора информации, её систематизация и осмысление успокоили взвинченные нервы и настроили писателя на ироничное восприятие недавних событий. Получившееся описание противницы на "злого демона" и "исчадие ада" не тянуло. Нелепая и глупая фигура — не более.
"А ну её в жопу!" — привычно решил писатель и открыл почтовую программу. В списке входящей корреспонденции, помимо ответа из министерства и остатков неотфильтрованного почтовым сервером спама, обнаружилось письмо от главного редактора одного из московских журналов.
Неделю назад редактор обещал писателю прислать на его вечер свою живущую в Питере заместительницу — взять развёрнутое интервью, отобрать фотографии для его иллюстрирования и, на перспективу, несколько рассказов для публикации.
Заместительница на вечере не объявилась.
"Что-то не срослось, — вспомнил об этой истории писатель и предположил: — Сейчас извиняться будет".
Извинений в письме не оказалось, зато оно изобиловало наполненными экспрессией эпитетами и язвительными комментариями. Экспрессия и язвительность редактора были выстроены вокруг инцидента, случившегося на авторском вечере. Точнее, перед его началом.
Накануне озадаченная редактором заместительница два вечера просидела в Интернете — изучала творчество писателя и готовила вопросы для интервью. Серьёзный журнал предполагает именно такой, серьёзный, подход. В книжном магазине заместительница появилась задолго до начала вечера, зная, что ни во время мероприятия, ни после него времени на спокойный и вдумчивый разговор у неё не будет. Предупреждённый редактором писатель уже ждал её, гоняя чаи на кухоньке магазина.
Остановившуюся в нерешительности на входе магазина заместительницу первой обнаружила шарахавшаяся по книжному залу Застрахуй. Обнаружила и насторожилась: "молодая, красивая, да к тому же блондинка". Как тут было не насторожиться?
— На вечер пришла? — спросила она, подойдя вплотную и загородив фюзеляжем дорогу.
— На вечер, — улыбнулась гостья.
— Знаешь его? — уточнила Застрахуй, кивнув в сторону висевшего на стене объявления с фотографией писателя.
— Знаю, — улыбнулась блондинка. — Я, собственно, не на вечер, а к нему пришла.
— К нему? — ощерилась Застрахуй. — А кто тебя сюда звал? — и, больно ухватив гостью за ухо, направила её к выходу. — Пошла вон отсюда! Проститутка!!!

После прочтения письма и уточнения подробностей произошедшего, разъярённый писатель открыл лежавшую на столе визитницу и, найдя нужную визитку, набрал значившийся на ней телефонный номер.
— Здравствуй, Саша! — сказал писатель. — Дело у меня к тебе. На двести тысяч. Хотя тебе за его разруливание будет только коньяк. Но — хороший коньяк!
— Если это в моих силах, то прибавь к коньяку новую книгу с автографом, и можешь считать, что дело в шляпе, — ответил его собеседник.
Через полчаса, закончив разговор, писатель ещё раз взглянул на выполненную в бирюзовых тонах кремовую визитку с двуглавым орлом российского герба в левом её углу и, почесав в затылке, хмыкнул. "Уполномоченный ФСБ по Центральному району" — значилось на визитке.
— Пипец котёнку! — подвёл он итог состоявшейся беседы.
И был прав.

Через два дня шантажистке позвонили, и приятный женский голос пригласил её на беседу, заставив записать название учреждения, его адрес, а также время и номер кабинета. От таких приглашений отказываться не принято, и утром следующего дня в назначенное ей время перепуганная шантажистка робко постучала в украшенную бронзовой табличкой дверь.
— Присаживайтесь! — поздоровавшись, сказал ей хозяин кабинета и, предупредив об ответственности за дачу ложных показаний, достал из ящика стола стандартный бланк допроса.
Потом, задав несколько стандартных вопросов, он записал в него данные посетительницы. Затем невыносимо долго сверял их с соответствующими графами истребованного у визитёрши паспорта и вызванной на экран ноутбука справкой из внутренней базы данных.
Последовавший за этим вопрос поверг шантажистку в шок.
— Как давно вы работаете на грузинскую разведку? — спросил её особист.

Неделю спустя писатель и особист сидели в том же самом кабинете, беседовали и пили коньяк. Близким друзьям всегда есть о чём поговорить.

Из надписи на титульном листе подаренной особисту книги:
Дорогой Саша! С удовольствием дарю тебе эту книгу. Надеюсь, что она понравится тебе не меньше, чем первая. Спасибо за твоё чувство юмора, за дружбу и готовность придти на помощь в любой жизненной ситуации. Который раз убеждаюсь, что самое ценное, что есть у нас в жизни — это друзья.
С теплом и признательностью, автор.

Два месяца спустя. Из переписки писателя с Алиной на сайте ODNOKLASSNIKI.RU:
Привет! Ты как-то расспрашивал про нашу общую знакомую — лови в ту же копилку!
На днях она приплелась на Выборгскую сторону в клуб, а мы там уже были со Светланой из Харькова. Так вот, она тут же раскусила, что Светлана — дама богатая, а её сын — банкир, и давай у неё телефоны брать да в подруги набиваться. Я и предупредить не успела.
Короче, Светлана недавно сломала ногу, а эта тут как тут: "А ты застраховала своё здоровье? Застраховала? И где? В "ИКЛМН"?"
Тут же достаёт бланк своего "АБВГД" и предлагает Светлане оформить задним числом дорогую страховку и получить ещё одну страховую сумму. Естественно, за откат в виде её половины. Светлана послушала, поулыбалась и выдала, что её сын — генеральный директор этой самой "АБВГД" (я и сама не знала). Просто купил её лет пять назад. По случаю. У той всё и отвалилось. До сих пор в шоке. Звонила мне вчера. По старой памяти. Рассказывала об этом. Боится, что теперь её уволят. Просила повлиять на Светлану, чтобы та молчала.
Что посоветуешь? Позвонить Светлане или пусть будет что будет?

18.08.2009 г.

© Сергей Стукало, 2009
Дата публикации: 20.08.2009 15:07:49
Просмотров: 2923

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.