Месть Чингисхана

Татьяна Буденкова

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 24527 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Всё в нашем мире взаимосвязано. И всему своё время.

За тувинской деревушкой Йиме река Хемчик входит в горы Хемчикского хребта, бьется в каменных тисках, сильно извиваясь в скалах. Каменные берега сходятся иногда на несколько десятков метров, образуя узкие каньоны с отвесными стенами. За деревушкой, на каменистой осыпи, где как-то умудрились закрепиться скудные травы и колючие кусты караганы, возле костра сидели трое. Огонь трещал и брызгал в небо золотистыми искрами. А вверху раскинулся чёрный бархат неба, сплошь усыпанный мелкими и крупными бриллиантами звезд.
- Давно это было. Так давно, что дед моего деда еще ребенком от своего деда слышал. Помнишь ту каменную дорогу, что начинается и кончается в степи? Это теперь она никому не нужна, а были времена, когда Чингисхан на ней смотр своим лучшим воинам устраивал, - старый Монгуш выпустил клуб дыма, и в его узких глазах скользнул отсвет костра. Остальные двое, затаив дыхание, слушали.
- Однако если от нашей Йиме спуститься по Хемчику километров двадцать, а может и все двадцать пять, уж больно крутит он между каменных уступов, то есть там одно место, от него до Шанчи километров семь будет, - затянувшись любимой трубкой, рассказчик надолго замолчал, казалось, заснул. И Борис не выдержал:
- Что за место-то? Уж какой год с тобой рыбачим, говори, коли начал, - Борис родом из России, но всю жизнь прожил в Туве, рыбак и охотник заядлый. Свой для местных.
- Ночь только началась, однако. Еще чай не вскипел. Не спеши. Вот думаю, не зря ли я этот разговор к ночи начал? - и потомок вольных кочевников, сдвинув свой борт, шапку из тонкого белого войлока, почесал затылок. Где-то на склоне прошуршали камешки из-под копыт козерога, и по каньону разнесся его крик, чем-то напоминающий собачий лай.
- Раз начал, продолжай. Мужики-то все взрослые. Чего бояться? - поежился Донгак, сосед и бессменный товарищ Бориса по рыбалке и охоте.
- Тут думать надо, - засомневался Монгуш. И опять надолго замолчал. Только плеск воды да редкий крик ночной птицы нарушали тишину.
- Ну вот, растравил людей, теперь думать будет, - беззлобно подначил Борис.
- Давно думаю. Предупредить надо бы. От неразумности да неведенья и до беды недалеко. Однако, плохо это. А вдруг не поверят, поднимут старого на смех. Опять плохо. Сказать плохо, не сказать плохо! - старый шаман заерзал на своем бревне, то ли удобнее устраиваясь, то ли от волнения.
- Да нам хоть говори, хоть нет, все одно недалече от тебя живем. Куда твою тайну денем? А насчет смеяться, это ты, эжим*, загнул. Виданное ли дело! С твоим-то возрастом и положением, кто посмеет? - Борис подбросил в костер сухих веток, тот щелкнул и вдруг вспыхнул неожиданно ярким языком пламени. Огненный змей взметнулся в ночное небо, оторвался от костра и исчез в бездонной черноте.
- Знак, однако. К худу или к добру? - Монгуш, не мигая, смотрел на огонь, словно ожидал ответа на свой вопрос.
Прохладный воздух доносил до рыбаков речные запахи, наполняя простанство таинственными шорохами и неясными звуками. Старый шаман снял висевший на поясе небольшой изогнутый нож, выковырял им остатки табака из трубки и бережно спрятал ее. Потом приподнялся и высыпал в котелок с водой горсть заварки, подождав немного, снял его с огня.
- Где подвесной мост перекинут, помнишь, Борис? Сколь ты меня ни уговаривал, я в том месте не рыбачил и ночевать не оставался.
Оба рыбака место помнили. Удивляло оно. А местные и вообще обходили его стороной, хотя в последнее время там даже деревянный дом из трех комнат построили, и стали появляться приезжие, охочие до удивительно красивых и загадочных мест. А уж что там за рыбалка...
- Хемчик вон какой, - Донгак повел головой из стороны в сторону, желая показать бесконечную, по его меркам, длину реки, - а чего-то всех приезжих туда манит. Прямо наваждение какое-то.
- Оно и есть. Силу это место имеет большую. Вот она людей и притягивает.
- Ну, Монгуш, это ты хватил. На вертолетах из России прилетают. Это ж какую силу надо, чтобы вертолет притянуть? Да и кому и зачем сюда людей тянуть? - недоверчиво и чуть насмешливо покачал головой Борис.
- Зачем винтокрылую машину тянуть? Куда ее люди направят, туда она и полетит, однако... - Монгуш замолчал на полуслове, глядя то ли на языки пламени, то ли сквозь огонь прямо в текущее через него время. - Притягивает сюда тех, кто судьбы многих и многих в руках держит, - говорил шаман негромко и неторопливо, поэтому рыбаки напряженно вслушивались в его слова. - В том месте под Хемчиком великая сила сокрыта. Стремнина... стремнина бьется предупредить... А у них уши, будто золотом завешаны. Не слышат Хемчика, рыбачат.
- Чему быть, того не миновать, - вздохнул Борис.
- Так и мы рыбачить... - чуть слышно проговорил Донгак. - Почему сразу о плохом?
- Хорошее дарят. Предупреждают о беде... - узкие черные глаза шамана заполнили красные отблески костра. - Шибко воды Хемчика камни катают. Зло катают, - покачал головой старик и даже снасти рыбацкие готовить к утренней зорьке не стал.
- Да как обычно, вода перекатывает камни, а в ночной тишине да в горной теснине звучит ... - Борис помолчал, прислушиваясь, и уже не так громко и уверенно закончил: - ...внушительно.
- Ты с горы на Хемчик смотрел? Видел, в том извилистом месте река два русла имеет? Текла по одному, потом по другому, да вдруг и на прежнее вернулась, - старик разлил чай по кружкам. И на некоторое время все опять замолчали.
- Кому надо реку с места на место гонять?- удивился Донгак. - Я сколь себя помню, всегда так было. Только вот дом недавно построили, да гости туда зачастили, что правда, то правда.
- Извилину реки в том месте сначала спрямили. По новому руслу, как мне думается, бежала она недолго, только путь по камням накатала, да чуть новые берега подмыла в каменной осыпи. А тут ее в прежнее русло вернули. Было это, я уже говорил, так давно, что дед моего деда еще ребенком от своего деда слышал, - Монгуш, не отрываясь, смотрел на огонь, блики метались по смуглому морщинистому лицу охотника, будто пытаясь заглянуть через глаза в самую душу.
- Значит, клад там спрятан, - предположил Борис.
- Клад? Хм... - Монгуш заглянул в опустевшую кружку, - наверное, и клад есть.
- Ну, так зачем реку-то с места на место? - не терпелось Донгаку.
- В те далекие времена по этим местам возвращался Чингисхан в свои земли. Много военной добычи: золота, драгоценных камней, мечей и разного другого добра при нем было. А еще стада коней и воинов тьма-тьмущая. Шел, да заболел. Решила Судьба остановить его и выбрала для этого место, откуда его мать родом. В коем месте род начался, в том и пресечь. Как ни били шаманы в бубны, какие камлания ни проводили, неумолима была Судьба. Умер Чингисхан. Солнце же палило нещадно. Лето было, самый разгар. Стал великий Хан, как простой лучник, смердеть, и деть его было некуда, а почести полагались великие. И придумала тогда его мать, чтоб никто из завоеванных им не свел счеты с мертвым, как отправить своего сына в мир иной, чтоб никто его покой не потревожил, и продолжал бы он там жизнь свою в роскоши и довольстве. А для этого... - Шорох осыпающихся камней и призыв козерога вновь разнеслись над рекой. Жутким уханьем прокричал филин, и в вернувшейся ночной тишине всем послышалось, что вода в Хемчике не просто бурлит, перекатывая камни, а рокочет: "Хан, Хан, Хан..."
- Давайте спать. Хватит уже сказки сказывать, - Борис зябко поежился.
- Нет, уж пусть доскажет, - Донгак слегка охрип от волнения, а ведь на волков в степи без страха охотится.
- Придумала мать Чингисхана план такой: отвести воды Хемчика в сторону, устроить на основном русле усыпальницу сыну, положить с ним все его богатство, жен любимых, лучших скакунов да воинов для сопровождения и достойного представления перед царем небесным, потом вернуть реку в прежнее русло. А чтоб никто на богатство сына не польстился да покой его не потревожил, как все было окончено, сварила поминальный напиток и угостила всех присутствующих. Когда напиток был выпит, в живых остались только она да маленькая внучка. Боясь мести от побежденных, как простая степнячка вернулась в дом отца с ребенком на руках, выдав внучку за дочь свою, сказав, что муж погиб в степи от рук грабителей. Сама же все думала, что как внучка подрастет, она ей все расскажет, а там видно будет, как дальше жить. Но Судьба опять вмешалась, и бабушка, которую дочь Чингисхана считала матерью, умерла, не успев вырастить ребенка, - Монгуш замолчал, устав от длинной речи. Он и прежде рассказывал удивительные истории, а рассказчик Монгуш отменный, но эту историю его друзья слушали с особым волнением. В воздухе висело странное напряжение и слова шамана вовсе не казались выдумкой.
Коряжина, на которой сидел Донгак, лежала как раз на границе всполохов костра, и пламя то выхватывало его из ночи, то он вдруг исчезал.
- Получается, под руслом Хемчика могила Чингисхана?- пламя выхватило из темноты лицо Донгака. - А сколько похоронено там воинов смелых и женщин... красивых? И кони, - он прислушался, будто через время до него донесся предсмертный трубный зов лошадей. - Тысячи душ... - выдохнул громким шопотом, и исчез в темноте.
- Дед так говорил. Вот оттуда и сила, что притягивает людей, - кивнул шаман.
- Так что ж ты до сих пор молчал?
- Не моя тайна. Хемчик молчал, вот и я молчал, - Монгуш глянул в сторону Донгака, который опять на мгновенье появился в отблеске огня.
- Дочь-то, что с ней стало? - спросил Борис, будучи отцом четырех красавиц.
- А смотрите, те из тувинок, что имеют рысьи крапинки в зрачках, это ее правнучки, - серьезно и горделиво ответил Монгуш. - Да не о том вы спрашиваете. Беда рядом ходит. Под руслом могила. А люди над ней празднества и всякие развлечения устраивают. За шумом и суетой не слышат предупреждения. Не к добру это. Не за тем их в эти места судьба приводит.
Тут, как специально, костер опять выстрелил ярким языком пламени, казалось, уж и веток не подкидывали.
- Ладно. Теперь точно пора на боковую, - и Борис стал устраиваться на ночлег.
Ночь прошла неспокойно. Монгуш еще долго сидел, глядя на огонь, и казалось, разговаривал с ним на только им понятном языке. Донгак никак не мог улечься и сердито поругивался, беспокойно ворочаясь. Борису снился незнакомый поселок и странная дорога, белая и блестящая. Тревога даже во сне теснила грудь. Наконец забрезжил рассвет.

А тем временем в поселке, удивительно похожем на тот, что видел Борис во сне, раньше обычного проснулась Светлана, нажала кнопку будильника, чтоб зря не звенел, и поднялась с кровати.
Утро: серое пасмурное, под стать погоде настроение. На душе кошки скребут, а все из-за этого сна! Будто они всем отделом приехали отдыхать на берег реки. А река зажата между обрывистых скал, почти лишенных растительности, и лишь на небольшом плесе цепляются за каменистую почву низкорослые кустарники.
- Где же мы тут отдыхать будем? - подумала Света и тут же увидела, как вода вдруг живой ртутной лентой стала перемещаться в сторону, обнажая свое русло. Эта тяжелая страшная вода надвигалась на них. Света бросилась бежать, но дорога поднималась круто в гору.
- А-а-а-а!!! - закричала Света и проснулась. Казалось, что сердце бьется в горле. Страх сковал тело, но было что-то еще в этом сне, что она очень старалась вспомнить и никак не могла. Уже закончила умывание и приложила к лицу мягкое махровое полотенце, как вдруг поняла: ну да, дорога, по которой бежала во сне, точь-в-точь та, что ведет от управления до станции. Как она могла оказаться в том незнакомом месте? Ладно. Больше рассуждать некогда, и она стала собирать дочь в садик. Дальше все как всегда. Круговорот начинающегося дня затянул Светлану в свои сети.
Рабочий день в планово-экономическом отделе ГЭС начинался уже много лет с одного и того же ритуала:
- Надежда Ивановна, чайничек? А?
- Счас, Людочка, счас.
- Бабоньки, еще ничего тяжелее бумажки не подняли, а уже диету нарушаете, - посмеивалась толстенькая Нинель.
Вся троица работала вместе со дня пуска ГЭС. Уже успели вырасти дети и родиться внуки. Наталья и Светлана пришли будто совсем недавно. Одна три года, другая пять лет назад. Ну и дети их были ровесниками внуков старшей троицы. Однако никакого расслоения в этом небольшом женском коллективе не наблюдалось. Чай и сладкие булочки любили все.
Надежда Ивановна приоткрыла крышку чайника - доливать воды или хватит?
- Ну и как? Ой! Девочки, что это? - Наташа побелела, ее стол стоял у окна, последние сказанные ей слова заглушил мощный звук, чем-то напоминающий раскат грома. Все кинулись к окну. Какое-то мгновение молча смотрели на исчезнувшую часть крыши машинного зала, на клубы тумана и вырвавшуюся белую громаду воды. В следующую секунду все пять женщин кинулись к выходу.
Света бежала в сторону садика, а в голове билась только одна мысль: Ирочку забрать, быстрее, быстрее... Рядом бежала Наташа
- Потом куда? Слышь?
- Куда повыше, - задыхаясь на бегу, ответила Света.
Возле садика столкнулась с мужем, тот держал обутую в один туфель Ирочку, их старенький "жигуль", доставшийся от отца по наследству, тарахтел у ворот.
- Слава Богу! А то за тобой собрался. Садись. Деньги есть?
- Немного. Может, домой заедем? Документы....
- Хоть бы что-нибудь объявили. Эвакуацию или че!
- Ага, объявили... У нас как всегда... Поехали, если еще не поздно!

По улицам двигался плотный поток машин. На заправке образовалась приличная очередь. Пока муж ожидал, Света добежала до стоявшего неподалеку павильона - воды прикупить и что-нибудь съестного дочке. Но стеклянная дверь оказалась закрытой. Рядом, в маленьком ларечке явно шла торговля, расторопный черноволосый мужчина продавал минералку в литровых бутылках. Когда Света услышала цену, то будто и заранее ожидала, раза в три дороже обычного. Но никто не спорил, брали быстро, и расчет вели примерно, сдачи никто даже и не ждал.
Села в машину, муж тоже только крякнукл, мол, бензин кусается, хотя ценники висели все прежние.
- Ну, протягиваешь деньги, а тебе: тариф двойной. А тут сзади торопят, чуть ли кулаком в спину не тычут.
- Ладно, не расстраивайся. Давай-ка куда повыше выбираться.
Проселок, по которому они ехали, должен был закончиться выездом на дорогу из чистого белого мрамора, идущую круто в гору. Там небольшая речка Изербель уходила в специально проложенную трубу, оставляя небольшой проезд для машин. До этой спасительной дороги было уже рукой подать. Но трубу, которая отводила речку, забило обломками старых веток, засохшей травой и невесть откуда принесенным мусором: пакетами, пивными банками... и речка размыла себе новое русло. Так что путь до уходившей в гору мраморной дороги был отрезан напрочь! И эти несколько десятков метров на их старом "жигуленке" не преодолеть!
- И что же теперь? Куда? Назад некуда! - Света с ужасом рассматривала промоину, то и дело судорожно оглядываясь на машину, в которой сидела дочка.
- Вброд перейдем. Сначала Иринку перенесу, отправлю в сторону дороги, потом вернусь за тобой. Вот ведь какой-то мудак, наверное, и деньги получил за... это! - он кивнул на забитую мусором отводную трубу.
-А-а-а! Не хочу! Мама! Ма-а-а.... - Иринка, одной рукой обняв отца за шею, другую тянула к Свете и, заливаясь слезами, звала ее на помощь.
-Ира, Ирочка, не бойся! Я счас, счас! - она металась по скользкой глине, норовя пуститься следом!
-Стой, дура! Стой, тебе говорят!
Глина поехала из-под ног, и Света плюхнулась в холодную жижу. Уцепилась руками за остатки каких-то корней, но поток воды тащил в сторону. Гнилые и скользкие от глины корни оборвались!
-М-м-м... - она упала на живот, пытаясь, дотянутся до сухой травы. И бережок вот он, и сухой участок рядом, а никак, ну никак не вылезти! Что-то кричал муж. Что? Не разобрать. "Ох, и попадет же мне!" - откуда только пришла такая дурацкая мысль? Но нога вдруг нащупала что-то твердое, она уперлась и на четвереньках выползла назад! Оглянулась. Муж добрался до противоположного берега и, опустив дочку с рук, что-то торопливо пытался объяснить ей, но та только мотала головой и смотрела на Свету через несущийся поток. Наконец, она сделала несколько шагов в сторону мраморной дороги, муж одобрительно кивнул и снова бросился в воду. Но только он дошел примерно до середины пути, девочка остановилась и замерла в нерешительности.
- Иди, тебе говорят! - оглянулся на дочь. Но она продолжала стоять, прижав к груди ладошки.
- Давай! - подставил Свете спину.
- Вода в машине осталась... ну та, что купили, - она пыталась перекричать шум потока над самым ухом мужа, но он уже почти дошел до противоположного берега.
Мокрые и грязные, пошли вверх по сверкающей мраморной дороге. Муж снял с себя рубашку и укутал Ирку, завязав на поясе рукава, чтоб не сваливалась.

Ожидание тянулось долго. Вроде и август, но то ли от холода, то ли от пережитого волнения зуб на зуб не попадал. Муж некурящий. Так что ни спичек, ни зажигалки. Оставалось прислушиваться и всматриваться в горизонт.
- Господи, хоть бы обошлось. Где жить-то будем и на что?
- Ты под ноги глянь.
- Ну?
- Да говорят, что лучше этого мрамора нигде в мире нет. Сами итальянцы признали. Статуи дорогущие из него делают.
- Статуи-то, может, из него и делают, но как мне хоть одну котлетку для Иришки сварганить? Вечно ты о мировых проблемах рассуждаешь. Лучше бы о семье подумал.
- Светик, ну зачем ты так? Мы все вместе. Мы живы, здоровы, все образуется, - но по голосу мужа Света поняла, что у него нервы тоже, что называется, на пределе. Иринка просила пить, кивая назад, там же есть вода, а ей пить хочется. Убеждения потерпеть - не помогали.
- Если б что, то уж случилось бы. Наверно, можно и назад.
- Пойдем потихоньку... там видно будет.
Усталые и разбитые, вернулись все к тому же потоку грязи. "Жигулёнок" стоял на прежнем месте, и только теперь Света заметила, что все четыре дверки у него открыты.
- Вроде закрывали?
- Я свою - точно. Ладно, Светик, давай в обратном порядке. Теперь ты первая едешь верхом, - неожиданно улыбнулся он.
Возвращались домой по привычным улочкам своего поселка. Дома по телевизору шли обычные программы, но ясно, что утренний кошмар будет иметь продолжение. Отмылись, поужинали. Муж нетерпеливо листал каналы телевидения, узнавая подробности происшествия. А Света, уложив спать уставшую и испуганную дочь, пошла к соседке, у которой сын и невестка работали на станции. Это вернее всяких "Новостей" будет.

Летняя ночь коротка. Из-за скалистых берегов не видно восхода солнца. Воздух наполняется щебетом мелких птах, над рекой поднимается туман, контуры кустов и каменных глыб все отчетливее проступают в предутренней прохладе.
Монгуш потянулся, разминая затекшую спину, прислушался к шороху воды и вдруг тревожно засуетился у тлеющего костерка.
- Однако, сколько спать можно? Как под боком у жены разлеглись, - и направился к реке с котелком.
Донгак и Борис тоже поднялись. Не успели перекинуться парой слов, как увидели спешащего с берега Монгуша:
- Вот оно как бывает. Старый - не значит глупый. Однако шибко домой надо, - и подойдя поближе к своим товарищам, заметил, что и они не разбирают рыбачьи снасти.
- Что случилось? - видя тревогу старого охотника, спросил Борис.
- Наклонился воду котелком зачерпнуть, на меня как из зеркала, глаза смотрят, да злые, недовольные, и тут волна как швырнет котелок, - Монгуш пошарил на поясе, нащупывая ракушку-амулет.
- Что-то мне тоже никакая рыбалка на ум не идет, - подтвердил возникшее беспокойство Борис.
- Да ну вас! Наслушались на ночь глядя. Надо было вместо чая капнуть в кружечку на донышко, вот и спали бы спокойно, - огрызнулся Донгак.
Монгуш так на него стрельнул косым разрезом своих глаз, что тот осекся на полуслове.
- Однако, еще сон мне приснился. Вода в Хемчике с виду обычная, а я вижу, будто второе течение под верхним слоем. Вдруг вода потемнела, вроде гуще стала и направилась страшной силой вниз, в Енисей, значит. А потом голос, не знаю, откуда, говорит: вода придет туда, где мраморная дорога, - Монгуш смотрел то на Бориса, то на Донгака.
- Я тоже плохой сон видел. Да сразу как встал - забыл. А вот про воду разговор зашел, вспомнил, - Донгак повесил котелок с водой над костром, подбросил в огонь веток, - только где это видано, чтоб дороги из мрамора строили?
- Зато я знаю, где есть такая дорога, - уже с осознанной тревогой в голосе сказал Борис. - У меня старшая дочь в Абакане учится, там недалеко, я помню, она хвасталась, их на экскурсию возили, говорит, чистый мрамор под ногами, а по нему тяжелые машины ездят, - немного помолчав, добавил, - давайте-ка домой собираться. Что-то не до рыбалки совсем.
- Долго ли голому одеться? Подпоясался - пошел, - невесело пошутил Донгак.

Раскинувшийся в вольной тувинской степи городок Шагонар еще издали светил окнами новых пятиэтажек. Прогретый за день асфальт дышал запахом гудрона. Видавший виды УАЗик, экипированный лебедкой и дополнительными фарами, рычал много раз перебранным мотором. Подъезжая к дому, Борис все сильнее спешил. Уж больно нехорошо было на душе. Монгуш человек серьезный, из семьи шаманов. Зря слова лишнего не скажет. Ну, слава Богу, ворота. Он уже поставил машину в гараж, когда на крыльцо вышла жена.
- Никак что случилось? - встревожилась она. - Вернулись, не успев уехать.
- Как дома? Девчонки? Все в порядке? - вопросом на вопрос ответил Борис.
- Господи, да что с тобой?
- Не волнуйся. Все хорошо. Так... Затапливай баньку, а я пока Тамаре позвоню. Как она там?
- Да только что звонила. Говорит, что хоть Абакан и куда больше Шагонара, а дома все равно лучше. С учебой тоже все в порядке. И перевод получила.
- Ну... тогда ладно. В баньку-то со мной пойдешь? - вроде немного отлегло, но тревога так и сидела внутри, не давая душе покоя.
На следующий день, работая у себя в кабинете, Борис уже начал посмеиваться над своими страхами, когда зазвонил сотовый телефон и высветился дочкин номер:
- Пап, ты не волнуйся. Вроде все обошлось. Слышно меня? Алло? Пап!? - Борис слушал дочь, и под ложечкой медленно холодело.
- Папа, алло!
- Слышу, Томочка, слышу. Что случилось?
- Авария на ГЭС. Люди испугались, в магазинах скупили все спички, соль, хлеб, воду. Мы с девчонками взяли свою палатку и убежали на холм, тут дачи недалеко, Самохвал называются. Наверно, ночевать тут будем. Вот потому по сотовому и звоню. Если связь пропадет - не волнуйся, значит, батарейка села. Мы тут в безопасности. Ладно, экономлю батарейку, потом перезвоню, - и в трубке раздались гудки.
- Доча, дочь! Але!!! - батарейку экономить надо, батарейку... - Так, а что матери сказать?

Остаток дня, вечер и ночь провели у телевизора. К разобранной постели даже не подошли. Периодически пытались дозвониться до кого-нибудь из знакомых. Дочкин телефон отвечал казенным голосом, что он либо отключен, либо недоступен.
Домашний телефон зазвонил только на следующее утро, резко и неожиданно, хотя так ждали этого звонка.
- Пап, я с рабочего телефона звоню. Ну и паникеры! Зато солью и спичками запаслись на год! Все нормально. Авария, конечно. Ну, что поделаешь! Здесь уже МЧС разворачивается. Так что не волнуйтесь.
- Я матери трубку дам, а то... сама понимаешь...

На третий день Борис прочитал в газете, что авария на Саяно-Шушенской ГЭС уникальна, и ее характер пока неизвестен: "Авария исключительная, природа ее не понятна, ничего подобного в мировой практике не наблюдалось".
- Однако, старый Монгуш прав,- думал Борис, перебирая мотор своего уазика. Вспомнились внучки Монгуша, да и сам он... с рысьими крапинками в глазах.
- Эх! - Борис бросил масляную тряпку, умылся, переоделся, уселся в "Тойоту" и помчался к другу. Через тувинскую степь по стреле асфальта летел японский "Марк", Борис ехал к Монгушу, поговорить надо. Мысли донимали разные. Вспомнилось место, о котором Монгуш говорил, Борис сам не раз там бывал. Шаман Монгуш все точно описал. За полвека, прожитых в Туве, легенду о могиле Чингисхана не раз приходилось слышать и от других старожилов. Да и последующие события... Уж больно все сложилось в одну цепочку. А если и правда под руслом Хемчика могила, и не только Хан, но и его лучники, жены, скакуны похоронены? Ведь не просто так из поколения в поколение передают в семье шаманов эту легенду? А дыма без огня не бывает.

* эжим - друг, перевод с тувинского

© Татьяна Буденкова, 2015
Дата публикации: 19.02.2015 02:54:08
Просмотров: 2302

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.