Кривоногое счастье

Татьяна Буденкова

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 10865 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Счастье - такая тpyдная штyка..." - Из песни слова не выкинешь. Рассказ занял пятое место в жюрейском списке Вк-6.

Вовка почесал кудрявую макушку хрустнул костяшками цепких пальцев и направился к батарее. Поджарый, среднего роста, в старых джинсах, приспособленных для домашней носки, он выглядел даже моложе своих двадцати семи лет. Если звякнуть по батарее, то звук этот услышит сосед Серёга, и вечер пройдёт за душевной беседой. На прошлой неделе жена предварительно взяла для Вовки талончик к зубному, и завтра с утра предстояло посещение врача. Поэтому сегодня, забрав с собой трёхлетнего сынишку, она уехала на дачу без него. Ну, к зубному ещё только завтра, а сегодня... придёт Серёга, Вовка достанет бидончик с ранеточной настойкой, и они будут сидеть в маленькой кухне, неспешно тянуть ароматную жидкость и говорить, говорить, говорить... Главное, чтобы Серый был дома, хотя куда ему деться?
Звонок в дверь прозвучал неожиданно, Вовка никого не ждал. Однако, открыв дверь, остолбенел. Перед ним стоял Серёга, держа в руках замороженную курицу. В майке и старых спортивных штанах, в домашних шлёпках на босу ногу, жилистый и загорелый за прошедший дачный сезон, Серёга выглядел взъерошенным и даже растерянным.
-На.
-На кой она мне?
-А мне? Своей отдашь.
-Так нет её дома. Только тебе по батареи брякнуть хотел... Чего стоишь? Проходи.
-Куда её?
-Суй в морозилку. Дома свою, всю что ли, забили? - Вовка открыл дверцу холодильника.
-Не в том дело. На её хозяина забили, - растерянно развёл в стороны освободившиеся руки Серёга.
-Не понял?
-Я тоже. Есть что?
Вовка, молча, выставил на стол трёхлитровый бидон.
-А как же? - Потом достал из холодильника колбасу, огурцы, накромсал и разложил по тарелкам.
-А хлеб и стаканЫ?
-Щас.
Пропустили по одной, по второй...
-В общем такое дело... Людка Вадика своего выставила... вместе с курицей.
Вовка удивлённо посмотрел на Сергея. Людка это младшая сестра Сергея. Разница в годах не велика, но Сергей вырос рослым и видным мужиком, а у Людки ноги точно деревенский ухват, мало того что жутко кривые, так ещё и короткие. В Московской больнице четыре месяца оттрубила, так ничего и не вышло. Зимой на саночках, весной и осенью на самодельной коляске возили Людку в школу, чаще по-соседски выпадало Вовке, он с ней с одной смены учился. Из школы забирал Сергей. Все привыкли и никакой особой проблемы, вроде бы, не было. В детстве разве что не бегала со всеми по крышам гаражей, а так... во дворе понимали и часто по вечерам просто сидели на лавочке возле подъезда. Бывало, конечно, что и одна оставалась, но Людка не обижалась на них, только вздыхала украдкой. С квартирами было туго, и выросшее поколение в большинстве своём, обзаводясь семьёй, продолжало жить с родителями. Ну, как говорится, в тесноте да не в обиде. Легче становилось с наступлением весны. Старшее поколение перебиралось в дачные избушки - насыпушки, на пяти сотках и трудовых денежках хоромы не построишь.
Людка, когда окончила школу, стала настоящей кормилицей для семьи. И шила, и вязала так, что отбоя не было от желающих заказать сшить платье или даже брюки. Приходили тайком, мол, подругу навестить. Она уж у "новеньких" и не принимала заказы, постоянных клиентов только успевай обшивать. А как она готовила?! Как говорил Серёга - язык проглотишь.
-Пришел этот "субчик" первый раз месяца три или четыре назад. Людка ему какую-то рубашку особую шила, апаш, вроде как. Только я смотрю, апаш давно пошит, а этот красавчик захаживать стал.
-Так чего ты ему не навалял?
Серёга глотнул из стакана, посмотрел на Вовку:
-За что? А самоё главное - Людка. Придумала ещё какую-то чертовщину ему сшить. Чуть ни через день на примерку приглашает. И к каждой "примерке" то пирог испечёт, то курицу зажарит. Понимаю, что-то происходит. А вот что? И этого вроде быть не может, и того...
Вовка знал, готовит Людка так, что от одного запаха весь подъезд слюнки глотает.
-Так поговорил бы с ней... брат всё-таки, родной.
-Пробовал. Говорит:"Может это мой единственный шанс в жизни?"
-Не понял? Какой шанс?
-Дурья твоя башка! Она же как мы, тоже молодая. Всё как у всех. Ты просто привык, присмотрелся. Если бы не ноги... Ну не мог я... - Серёга замолчал, молчал и Вовка, не зная, что сказать?
-Как-то раз пришёл Вадик, а Людка мне шепчет: не хочу ли я к тебе в гости сходить? И так выразительно смотрит, что я, ни слова не говоря, к тебе отправился. Потом уж как только этот Вадик к нам - я из дома, не дожидаясь пока она меня выпроваживать начнёт. А у самого руки чешутся. Сам не знаю почему, но хочется этому Вадику по морде съездить.
-Так в чём дело?
-В Людке! - вздохнул Серёга. - Смотрит на меня умоляющим взглядом... Ну, я сказал, что если что... у тебя буду, пусть по батареи звякнет. Она смеётся, а я чувствую, ещё немного и ... вмажу ему, сам не знаю за что, но вмажу! - Не в силах усидеть на табуретке, Серёга заметался по тесной кухне. - А сегодня поднимаюсь по лестнице, возле наших дверей этот самый Вадик. В руке эту самую курицу держит. Я подумал, что Людки дома нет. Давай дверь отмыкать, а та сама открылась. На пороге Людка, меня без слов пропустила, а Вадик только хотел войти, она в крик:
-Сказала - уходи! Чтоб больше тебя не видела! - И хлоп дверью. Я к ней с расспросами, мол, не обидел ли гад? У неё на глазах слёзы, а сама головой мотает:
-Что ты, Серёженька? Это я его выгоняю, видишь?
-И что такого он сотворил, что ты его взашей?
-А ничего. Но ты сам подумай: я ему чуть выше пояса. В люди вместе не выйти. И вообще, у него наверняка девок пруд пруди. Я же, Серёженька, себя в зеркало вижу. Не пара мы. Когда никогда всё равно оставит. Каково-то мне будет? Хотя, и сейчас ... - вздохнула, промокнула слёзы подолом нового халата, который только к его приходу одевала, и такое сказала, что я уж и не знаю как тебе передать?
-Сейчас-то этот Вадик где?
Серёга только отмахнулся, мол, не в нём суть:
-Я, - говорит, - дорогой братец, всё, что хотела от него поимела.
А я думаю: что с него взять? И как дурак спрашиваю:
-В смысле? За рубашку рассчитался?
-В смысле, что Вадик отец моего будущего ребёнка. - И тут у неё слёзы рекой, а я не знаю что делать. Когда Людка плачет... я просто... караул, короче. А она глянула на меня да как засмеётся... сквозь слёзы: - Я о таком счастье и не мечтала. Пошёл бы ты в гараж, картошки дома мало. - От такого "винегрета" я просто не знал, как быть? В гараж идти, или не идти? А она говорит, что одной побыть надо, успокоиться, выплакаться, а передо мной неудобно. Вот и направился к тебе, выхожу, Вадика след простыл, а курица у наших дверей на перилах висит в пакете. Ну не оставлять же людям на смех?

Вот, вроде и всё. Потом накатили друзья ещё и ещё раз. Что уж там из их разговора пересказывать? Только это не финал.
Прошло с тех пор двадцать лет. Молодые ребята шли под окнами дома, того самого, где всё ещё жили теперь уже поседевший Владимир Петрович и полысевший Сергей Иваныч. Чуть впереди в модных кроссовках и куртке-косухе торопился невысокий жутко кривоногий юноша.
-Вадька, слышь, Вадька? - неслось с балкона, - сходил бы в гараж за картошкой. А то тесто уже подошло.
- Мам, ну потом.
-Ладно, напеку лепёшек, вместо пирогов с картошкой! - И сумка полетела с балкона. Вадьке пироги на лепёшки друзья поменять не позволят.

Как-то зимним вечером Людмила разговаривала с сыном. Честно, без утайки рассказав всё как было.
- Я когда забеременела, врачи сказали пятьдесят на пятьдесят, будешь с ногами в отца или в меня. Говорили, что, скорее всего, в меня. Мол, вырастешь, проклинать станешь: чем думала, когда рожала? Но я и так выбрала самого красивого отца для тебя. Многие здоровые девушки такого не нашли. А уж сама... не в силах ничего изменить.
-Ну, ты, мать, даёшь! Кому бы лучше было, если бы я не родился? Уж только не мне, точно! - Вадька пожал плечами. А Людмила Ивановна растерялась. Она приготовилась к серьёзному разговору, оправдываться перед сыном, а тут...
-Ты лучше скажи, куда батя делся?
-Отец-то твой? Так я ему ничего не сказала. Зачем? Не вини его. Он о тебе просто не знает.
-И фотографии нет?
-Нет. И фамилию не знаю. Только имя - Вадик.

Наметывая стежки, строча на машинке, Людмила Ивановна часто думала: какая у неё жизнь? Счастливая или нет? Любила? Скорее всего - нет. С одной стороны, на что могла рассчитывать девушка инвалид? Что молодой и красивый парень будет с обожанием целовать искорёженные ноги? Нет? Ну, хотя бы просто ими любоваться? Искать такого же как сама калеку? А он был нужен? Вот именно. С другой стороны - когда приходит любовь, не до расчётов. Если бы встретился в жизни человек, которого бы полюбила, разве отступилась бы? Людмила Ивановна резко остановила швейную машину. Нет, не могла она рассказать сыну, всего того, что тогда пережила. Вадим очередной раз пришёл на примерку. И все было как всегда: вкусный обед, поцелуи, расставанье ранним утром, как только пойдут автобусы. Но, она уже знала, что беременная.
-Вадик, а ты никогда о семье не думал?
-Какие мои годы?
-Но тепло, уют, дети...
-Ты о чём?
-Я хорошо готовлю, умею шить... и вообще у других, может, ещё большие недостатки, только их не видно. - Её трясло мелкой дрожью. Она вовсе не собиралась говорить ничего такого. Это получилось нечаянно, само собой, она так думала, но чтобы сказать? Сама не понимала, как эти слова вырвались.
-Да ты, ты посмотри на себя! Ты мне ноги должна целовать только за то, что я с тобой сплю! Подо мной такие девахи бывают! А ты... ты что о себе возомнила? - Он торопливо натягивал брюки, прыгая по комнате на одной ноге.
-Вон! Пошёл вон!
-Ну, дура! Да если я буду жениться на всех, с кем сплю, мне гарем придётся заводить!
Потом, что было потом? Через несколько дней Вадим пришёл, как ни в чём не бывало. Она открыла дверь, он протянул мороженую курицу:
-Пожарь. Да дурацких разговоров больше не заводи. А то ноги моей здесь не будет.
-Я тогда всё сказала. Уходи. - Захлопнула дверь и села прямо на пол. Потом пришёл Серёжка и отомкнул своим ключом. Тогда, за его спиной, она последний раз видела Вадима. Людмила Ивановна опустила лапку швейной машинки, и её равномерный стрёкот вновь заполнил комнату. Довела до конца шов, завязала узелок. Если начинать о ногах думать - то, какое уж тут счастье? А если о сыне, о родителях, теперь уж - земля им пухом, о брате, который и женившись, далеко не уехал, на этаж выше живёт и о ней не забывает, о соседях, которые за долгие прожитые рядом годы стали как родные? Ну а ноги? Это такая горчинка в её счастливой жизни. И только об одном не позволяла себе думать Людмила Ивановна, о том, что изменить была не в силах: сын унаследовал сбой в её генетическом коде. Не позволяла, чтоб не перевернуть пусть не очень лёгкую, но вполне счастливую, как она думала, жизнь, с ног на голову.

© Татьяна Буденкова, 2015
Дата публикации: 09.03.2015 12:58:39
Просмотров: 2337

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.