Мифы и реальность 2 Продолжение

Сергей Вершинин

Форма: Монография
Жанр: Публицистика
Объём: 32198 знаков с пробелами
Раздел: "Размышления на тему Орды."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Мировая историография, по большей части, учитывает появление народности или ее исчезновение по первой и последней дате сохранившегося упоминания. На мой взгляд, такой подход возможен только к городам, населенным пунктам и то бывает весьма затруднителен, при переносе или переименовании токовых. И чем дальше от нас события, тем трудней определить их исторические очертания.

Исходя из обозначенной еще имперскими историками формулы: половцы исчезли, растворившись в многоликой Орде, но мы знаем, что половцы – народность тюркско-язычной группы – это кипчаки, а кипчаки не исчезли, они и сегодня составляют определенную часть современного казахского народа образовавшегося как этнос в XV-XVI столетиях, и не только казахского.

Для примера приведу вам только несколько фамилий с тюркскими (возможно половецкими) корнями: Басманов, Вельяминов, Бабичев, Апраксин, Строгонов, Татищев, Шаховской, Шереметьев, Урусов, Державин, Карамзин, Киреевский, Бутурлин, Ермолов, Алябьев, Чаадаев, Рахманинов, Корсаков, Салтыков, Бердяев, Горчаков, Ахматов, Кропоткин, Милюков, Юсупов, Тютчев, Булгаков, Мичурин… Список можно продолжить, но и из этого понятно, что русско-тюркские княжеские и дворянские роды были составляющей частью лучших людей Российской империи. Иван Бунин писал: «А.И.Куприн гордился тремя вещами: во-первых, что был русским офицером, во-вторых, тем, что приходился внуком татарскому хану; только на третье место он ставил свою литературную известность».

Проживший короткую, но яркую жизнь Ч.Ч. Валиханов являлся потомком одной из династических линий казахских ханов и русским офицером, выдающимся ученым и писателем, и это не было чем-то необычным, выпадающим из правила. Поскольку никакого правила или хитрости «колонизации» которые по сетованию Керзона «недоступны для англичанина», и не существовало.

При внешней стороне отрицания тюркского влияния и пристрастия к европейским ценностям, несомненно, обладая имперскими амбициями, Россия все же не стала подобием Запада. Страной патрициев и плебеев, нации господ и многочисленных рабов из подвластных им малых народов. В подтверждение огромного различия приведу вам еще одну цитату, теперь советского историка Ф.Ф. Нестерова: «В 1690 году англичане под предводительством Вильгельма Орлеанского нанесли поражение ирландским католикам, и с тех пор каждый год в день битвы проходят они сплоченными колоннами по улицам североирландских городов, демонстрируя свою силу, волю к господству, бросая свое ликование и призрение в лицо сыновей, внуков, правнуков, праправнуков побежденных». Согласитесь, ничего подобного в России не могло быть, даже в самые амбициозные времена.

В чем же секрет российской обособленности, отдельного пути? – часто задается вопросом русский интеллигент на протяжении столетий, тот мыслитель, у которого от ума, к сожалению, только горе.

Во-первых, никакого «отдельного пути» нет, есть исторический путь Евразии, который рассматривается историками однобоко, то с западной, то с восточной стороны. В результате мы видим лишь тот или иной профиль, но не анфас. Во-вторых, именно влияние тюркских фамилий, генетических носителей того, что Европа и приверженцы европейского мышления в самой России называют «монгольским игом», «татарщиной», служит основой патриотизма до самопожертвования и на протяжении последних восьми столетий не дает Российскому многонациональному государству окончательно превратиться в колониальную империю западноевропейского образца.

Каковым же оно было – влияние народов тюркской группы на Киевскую и Московскую Русь? Летописные источники политики взаимоотношений половцев и русичей разрознены и скупы. Например, Андрей Боголюбский, пытавшийся править как «самовластец», изгнал из Суздальской земли удельных князей оперяясь на воинов тюркского происхождения. Вопреки воли старших бояр (первых людей Киевской земли), он окружил себя «отроками» из младшей дружины. «Отроки» (или уланы) русского князя были по большей части половцы, они составляли гвардию Боголюбского на манер «гулямов», воинов-тюрков служивших тогда во всех мусульманских странах. Подобную гвардию из степняков имел в XII в. и черниговский князь Ярослав Всеволодович, среди которых числились «топчакы» (кипчаки). Во второй половине столетия из общей массы ханов Половецких летописцами выделяется Кончак (бессмертное «Слово о полку Игореве»), в записях Лавреньтевской летописи даже дается его краткая родословная. Кончак сын половецкого хана Отрока (имя – ?) и грузинской царевны Гурандухт был могуч: «иже снесе Сулу, пешь ходя, котел нося на плечеву», и грозен».

Вежи грозного половецкого хана были расположены на реке Тор – правом притоке Северного Донца, граница Половецкой Степи с Русской Землей проходила по реке Суле. Примечательны речи половецких ханов Кончака и Гзака произнесенные в погоне за убежавшим из плена князем Игорем: «Говорит Гзак Кончаку: «Если сокол к гнезду летит, расстреляем соколенка своими золочеными стрелами». Говорит Кончак Гзаку: «Если сокол к гнезду летит, то опутаем мы соколенка красной девицей» (сын князя Игоря Владимир находился в плену у половцев и женился на дочери хана Кончака). И сказал Гзак Кончаку: «Если его опутаем красной девицей, не будет у нас ни соколенка, ни красной девицы, и станут нас птицы бить в поле Половецком». Диалог, вставленный в «Слово» неизвестным автором, лишь приоткрывает нам некую тайну взаимоотношений через родство, древний обычай, терявший на рубеже XII-XIII веков свое значение в силу влияния на Киевскую Русь Византийской империи, через христианское вероисповедание.

Русские летописцы (священнослужители высоких чинов, под чьим прямым надзором составлялись рукописи, в основном были греки – выходцы из Византийской империи) при описании хана Кончака бранных эпитетов не жалели: треклятый, окаянный, безбожный, кощей, но нам он интересен совсем другим: «В лето 6713 [1205]. На зиму великий князь Всеволод ожени сына своего Ярослава и приведоша за оны Юрьев¬ну Кончаковича», говорит Лаврентьевская летопись. В.Н Татищев в своей «Истории» эту летописную запись комментирует так: Лета 6713 (1205) князь великий Всеволод послал на болгар войско немалое судами. Воеводы же ходили даже до хомол. Много болгар, черемис, мордвы и комон по¬били и со многим полоном возвратились. По сем женил князь великий сына своего Ярослава, взяв за него княжну половецкую, дочь Юрия Кончаковича.

К сожалению, больше никаких сведений о первом браке Ярослава Всеволодовича и внучки хана Кончака не сохранилось, было ли у Ярослава потомство от первой жены, тоже неизвестно. С.А.Плетнева о половецком тесте (согласно имени Юрий – христианина) русского князя написала так: «После Калкинского поражения 1223г. донские и подмосковные половцы (выделено – С.В.), возглавляемые Юрией Кончаковичем — «больший всех половец» — по существу были уничтожены. Оставшиеся там разрозненные небольшие орды и роды не играли уже никакой роли в истории русских княжеств». Как просто иногда историографы разделываются с тем или иным народом. Давайте все же рассмотрим, куда могли «исчезнуть» донские и подмосковные половцы?

По разрядным книгам XVII столетия примерно 17% старорусской знати вели родословную от ордынских феодалов, вдвое больше потомков тюркской крови, от смешанных браков по материнской линии. По сохранившимся сведеньям видно, что приезжать к Москве, и определятся на верное служение, ордынские феодалы стали почти сразу же после ее образования как княжества. Так, например, на службу к князю Ивану Калите (не поздней 1340 г.) из Орды приехал мурза Чита, его крещеный Иваном сын по прозванию Годун, является родоначальником Годуновых, один из которых Борис Федорович стал в конце XVI столетия царем всея Руси.

Чем же притягивала тюркские фамилии еще не болевшая европейским просвещением земля Залеская, начиная с первой половины XIV в.? Не могли же мурзы Джучиева улуса, решившие связать свою дальнейшую жизнь и судьбу потомков с Москвой, знать, что князья московские, чье княжество было меньше современного одноименного мегаполиса, через столетия станут править огромной державой. Чтобы понять причину возвышения Москвы и желание ордынских мурз служить маленькому северо-восточному княжеству русской земли осмотрим предшествующий исторический период западной части Евразии.

Киевская православная Русь на протяжении трех веков своего существования выстраивала свои структуры по западноевропейскому образцу – т.е. городов-государств и ничем от католического Запада, как, впрочем, и от мусульманского Востока, не отличалась. Как не печально признать, наряду с ремеслом, важную роль в жизни древнерусских городов (княжеских уделов) играла торговля – в особенности работорговля. В роли работорговцев в славные времена «вещего Олега» выступали, в первую очередь, князь Киева и его дружина. Летопись сохранила упоминание о трех селах, в которых содержалось восемьсот наложниц князя Владимира крестившего Русь. По-видимому, в данном случае речь идет не столько о наложницах, сколько о запасах «живого товара» предназначенного для продажи.

В те времена рабыня стоила 5 «гривен кун» («кунами» и «ногатами» тогда называли арабские дирхемы или заменявшие их «меховые деньги», шкурки куниц). Купцы, прибывающие в Булгар и Итиль с Востока для пополнения гаремов правителей мусульманских стран, платили за рабынь – славянских красавиц, арабским серебром. Дирхемы были самой распространенной монетой, как на Руси, так и в Скандинавии. 20 дирхемов (или кун, ногат) составляли гривну, таким образом, рабыня в Киеве стоила 100 дирхемов, в то время как в Багдаде красивая белая девушка-славянка стоила 15 тысяч дирхемов.

Торговля живым товаром приносила огромные прибыли и имела такой размах, что Киевская Русь была заполнена арабской монетой. От данного временного промежутка осталось более полутора тысяч схронов, один лишь клад, найденный археологами в районе Мурома, содержал 42 килограмма серебра. В богоизбранном Константинополе за рабов платили шелками, «паволоками», по две паволоки за молодого и сильного мужчину. Одна паволока стоила от 10 до 50 номисм, в переводе на арабские деньги – 320-1600 дирхемов. Девушки на рынках Царьграда стоили в 4 раза дороже. По некоторым оценкам, количество рабов, ежегодно продаваемых в арабские страны и в Византию, на рубеже X-XI вв. исчислялось десятками тысяч, не случайно слово «славянин» приобрело в европейских языках значение «раб».

В середине XI столетия произошло значительное перемещение торговых путей. Хазарский каганат был уничтожен, вслед за этим кочевники-тюрки (половцы) перекрыли торговые пути на Восток. О прекращении торговли с мусульманскими странами свидетельствует резкое уменьшение поступления в Европу арабских дирхемов. В XI в. дирхемы, бывшие основной монетой, исчезли из обращения и на Руси, их заменили слитки серебра и «меховые деньги». Прорыв половцев, пришедших из Великой Степи в Причерноморье, стал серьезным препятствием для торговли с Византией. Киевским князьям, чтобы провожать и встречать греческих купцов-работорговцев, приходилось, чуть ли не каждый год, спускаться с дружиной по Днепру. Уже в середине XII столетия князь Мстислав Изяславович говорил о том, что половцы «пути отнимают».

Западноевропейская система городов-государств, основанная на льготах сравнительно-небольшого числа горожан и полном бесправии сельского населения, на плечи которого ложилась все бремя налогообложения, на Киевской земле усугублялось противоборством вероисповеданий бытующих в народе одновременно. Православная Русь была сосредоточена только в городах, там было изобилие церквей и монастырей. Становясь горожанином – гражданином, славянин принимал крещение и пользовался всеми правами человека свободного, т.е. людина, но большая масса смердов оставалась на погостах (поселениях) выплачивала дань городу и не торопилась вступать в «греческую веру». Пропасть между населением городов и деревень на рубеже XI-XII столетий была огромной, князья не спешили выводить простой народ из языческого мракобесия. Объемы работорговли из-за «злобных степняков» сократились в десятки раз, а после принятия христианства начались еще и затруднения с продажей рабов в Константинополе – там неохотно покупали людей своей веры, – православных.

С точки зрения горожан Киевской Руси смерды – это были бесправные данники, а при случае – военная добыча. Характерно, что русское слово «гражданин» происходит от слова «горожанин», селяне, жившие вне стен города, не имели гражданских прав. Были ли киевляне, новгородцы… считавшие, что платить налоги удел смердов, – т.е. людей занимающихся земледелием, наследниками завоевателей, смешавшимися со славянами или нет, на мой взгляд, вторично и не имеет решающего значения в развитии отношений высшего и низшего сословия. К сожалению, отголоски того, когда большой и богатый город считает себя, привилегированной республикой, отдельной от всей страны, можно встретить и сегодня.

Дань со смердов для великого князя сидевшего в Киеве и «князей молодших» управлявших в уделах-городах, в XI-XII вв. собиралась уже не мехами, как прежде, а серебром. Походы на Царьград прекратились, и князья не заключали торговых договоров с Византией. Примерно с середины XI столетия (появление половцев у границ Киевской Руси) городские бояре, – старшие дружинники, неохотно, но стали переходить от работорговли к созданию рабовладельческих хозяйств. Вокруг городов появились многочисленные села, населенные отнюдь не свободными людьми, а рабами, которых теперь, в силу половецкого заслона, было невозможно сбыть на рынках Константинополя и Багдада.

Хоронившиеся в диких, непроходимых лесах славяне, сберегавшие прежнюю веру, по-прежнему были источником работорговли, но теперь и христиане этой участи не избегали. Источником рабов для боярских хозяйств, и одной из причин междоусобных разногласий, были войны между княжествами, в ходе которых городские ополчения захватывали большие полоны. Под 1149г. летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем семь тысяч пленных, а в 1160 г. Изяслав Давыдович, воюя в Смоленской области взял десять тысяч пленных. Во время войны с Новгородом, в 1169 г., суздальцы «села вся взяша и пожгоша и люди по селам исекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша». После поражения суздальцев, их, в свою очередь, продавали в Новгороде по 2 ногаты за человека – то есть дешевле овцы. Для Киевской Руси характерна обособленность власти и неучастие основных масс внегородского населения в делах государства, в том числе и по его защите.

Давняя традиция рабовладения, в XI столетии подчеркивала ту грань русского раннего феодализма, которая разделяла города и сельское население, отделяла «мужей» от «смердов». Это привело города-государства к упадку, уровень жизни в них постепенно менялся к худшему, в летописях рубежа XII-XIII вв. все чаще и чаще указываются голодные годы. Только Киев находясь в более выгодных природных условиях, еще держался, но и он постепенно терял своих данников-смердов предпочитавших уходить на северо-восток в Залеские земли, где жили славяне-язычники вятичи. Уходили славяне и на Дон, Волгу к половцам и хазарам. Сливаясь с местным поволжским населением, они создавали целые искусственные тюрко-славянские этносы, например, Бродники, которые считаются предками донских казаков.

Выдающийся историк-евразиец Л.Н.Гумилев отрицает слияние пришедших с Великой Степи половцев и коренного населения нижнего Поволжья – хазар, в книге «Открытие Хазарии» он пишет: «…метисация половцев и хазарами была затруднена обычаями тех и других. Хазары были христиане, и отдавать дочерей иноверцам им запрещал закон. Половцы жили родовым строем, и принять чужака в род, значило сделать его совладельцем всех пастбищных угодий и участником в дележе добычи...Зато смешению хазар с русскими не препятствовало ничто».

Из выше сказанного, ученый выводит, что жившие по Волге в XII-XIII столетиях Бродники и помогавшие монгольскому нойону Субутай-багатуру одолеть объединенную дружину князей Киевской Руси: «народ русско-хазарского происхождения, наследники древних хазар». Позволю себе смелость не согласиться: половцы охотно шли на родство со знатью киевской земли исповедовавших христианство (примерно третья часть русских князей состояли в браке с половецкими царевнами или были рождены ими), больше того, половецкий хан Юрий Кончакович сам был христианином но, к сожалению, такие браки не достигали привычного для родоплеменного строя результата, о чем и печалятся ханы Кончак и Гзак в «Слове о полку Игореве».

Я уже упоминал размышления Ч.Ч. Валиханова, о том, что принявших христианство казахов не считали соплеменниками, а причисляли к русским или казакам: скорей всего нечто подобное происходило и с хазарами принявшими иудаизм, со славянами и половцами перешедшими в христианство, и с булгарами исповедующими Ислам. Но была религия, которая объединяла всех, и не мешала, при массовом кровосмешении славян северо-восточной Руси, народов Поволжья и даже Кавказа, оставаться в рамках своего племени – это язычество. Славянское язычество и тюркское тенгрианство в силу понятия многобожия лояльно относились к выше обозначенным мировым конфессиям, чего нельзя сказать о вероисповеданиях считающих, что их бог истина, а все остальное ересь, и не имеет право на существование. К сожалению, мировая практика показывает, что любая концепция единобожия, как только приобретала силу, начинала искоренять не только старую веру – веру отцов (духов) у приютивших ее языческих народов, но и другие себе подобные. Именно истребление многобожия, легло в основу исторического понятия религиозные войны. Об этом и говорит «Слово»: «Если его опутаем красной девицей, не будет у нас ни соколенка, ни красной девицы, и станут нас птицы бить в поле Половецком», т.е. наши внуки на нашей же земле.

Другое дело обратный процесс: славяне-язычники, в основном простые люди: охотники, рыболовы и земледельцы, принимались в родню всеми народами Поволжья. В русском фольклоре издавна бытует поговорка «С Дону выдачи нет». Примерно с XV столетия в Дикое поле, по причинам которые мы укажем ниже стали бежать обездоленные крестьяне Московского государства – христиане-общинники, и по-прежнему находили у многонационального сообщества нижнего Поволжья и Дона приют, защиту и свободу вероисповедания. Впоследствии, слободы (поселения свободных крестьян) русскоязычных людей, стали распространяться и за Урал в Сибирь.

Примечательные сведенья о происходящем в XII столетии на равнинных просторах Волго-Донского междуречья, о слиянии народов славянкой и тюркской группы в некий союз (за сто лет до «нашествия») можно получить из сохранившихся в испанской «Королевской исторической библиотеке» арабских источников опубликованных и вошедших в широкий научный оборот только в 1953 г. В отличие от русских летописей, они менее предвзяты, и рисуют нам несколько другую историческую картину Среднего и Нижнего Поволжья того времени.

После разгрома в X столетии Белой Вежи, Самандера...и прочих городов Хазарии Киевским князем Святославом, империя хазарских каганов утратила былую мощь и доминирующее военно-политическое значение на западной территории Евразии, но вовсе не прекратила свое существование. Живший более 20 лет (с 1131 по 1153 гг.) в Саксине (новая столица Хазарии в низовьях Волги) Абу Хамида ал-Гарнати (Абу-л Фида), оставил потомкам два труда: «Тухват ал-албаб ва нухват ал-аджаб» (Подарок умам и выборка чудес) и «Ал-Муриб ан бад аджаиб ал-Магриб» (Ясное изложение некоторых чудес Магриба).

«Магриб» общепринятое на мусульманском Востоке название Северной Африки, но арабским историком в него вложено другое понятие и имеет второе значение этого слова «Западные земли». За время проживания в Саксине ал-Гарнати вместе с купеческими караванами много путешествовал, посетил страны Восточной Европы, Малой и Средней Азии. Побывал он и в Киевской Руси, а так же волжском Булгаре.

Столицу Хазарии ал-Гарнати описывает так: «И на ней (Волге – С.В.) находиться город, который называют Саджсин, в нем сорок племен гуззов, и у каждого племени отдельный эмир. У них (гуззов – С.В.) большие дворы, а в каждом дворе – покрытый войлоками шатер, огромный, как большой купол, один вмещающий сто и больше человек. А в городе купцов разных народностей и чужеземцев и арабов из Магриба (здесь, Северная Африка – С.В.) – тысячи, не счесть их числа». Далее ал-Гарнати говорит, что правит в Саксине «царь Булгар». Как приверженец Ислама, говоря о городе, он подробно описывает множество мусульманских храмов, главную «Соборную» мечеть, где правитель и его окружение совершают «пятничное моление», но признает что основная масса населения города (гуззы – С.В.) «не мусульмане» и придерживаются своих обычаев.

Выходец из теплых краев, араб ал-Гарнати красочно повествует о суровой хазарской зиме, о зимних жилицах Саксина: «Дома состоят из больших бревен сосны, положенных один на другого, а их крыши и потолки из деревянных досок. И разводят они в домах огонь, двери же у них маленькие, завешиваемые бараньими шкурами с мехом, и внутри домов жарко, как в бане, а дров у них много». За исключением утепляющих вход бараньих шкур, это ничто иное, как русская изба. Именно изба ставилась из бревен хвойных деревьев с крышей из доски – теса и топилась по-черному до жаркого состояния. Такой вид жилья был широко распространен на Северо-Восточной Руси, на юго-западе преобладали хаты – округлые мазаные глиной строения, крытые соломой, так в Сибирских деревнях строят бани. Сам по себе этот факт, оставленный ал-Гарнати в своих описаниях Саксина, уже очень интересный и требует многостороннего осмысления, но послушайте дальше: «И замерзает эта река (Волга – С.В.) так, как земля, ходят по ней лошади и телята и всякий домашний скот. И на этом льду они (жители города – С.В.) сражаются».

Кулачные бои на льду реки? Такой способ зимнего развлечения мужчин еще недавно считался исконно славяно-русским, но Саксин хазарский город с многонациональным населением, большая часть которого составляли гуззы – племя тюркской группы, видимо, проповедовавшие тенгрианство, очень схожее со славянским язычеством. Интересен рассказ ал-Гарнати и о Булгаре: «Между Саджсином и Булгаром по этой реке (Волге – С.В.) надо плыть 40 дней. А Булгар тоже огромный город, весь построенный из сосны, а городская стена из дуба». Другой арабский историк Ахмед ибн Фадлан, путешествуя по Волге двумя веками ранее в 921-922 гг., и рассказывая в своих записях о могуществе хазарского кагана, приводит случай отказа хана Булгарии выдать свою дочь за правителя каганата и называет его «царем славян». В начале X столетия хан Булгарии мог быть царем только одних славян – вятичей, располагавшихся в окско-волжском междуречье и территории будущего Московского княжества, которую своих сочинениях ал-Гарнати назвал «Страна Мрака, откуда берет начало великая река Итиль».

«Страна Мрака» – Залеская земля северо-восточных славян-вятичей вплоть до XIII в., являлось белым пятном и в историографии Киевской Руси. До первой половины указанного столетия она не входила не в одно русское княжество. В летописях Залесье отмечено определенной независимостью от общей структуры русских городов-государств, очагом язычества сразу трех супер-этносов: восточнославянского, финно-угорского и тюркского. Их поселения были тесно связаны между собой браками через свадебный обряд язычников «умыкания у воды», они имели единое торговое и религиозно-культовое пространство, с уходящими родоплеменными корнями далеко за Камень (Урал, Сибирь и Казахстан), Среднее и Нижнее Поволжье и Волго-Донское междуречье. В «Сказании о построении града Ярославля» (закладка крепости дат. 1010 г.) говорится: «И се бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нем же насельницы человецы, поганыя веры – языцы зли суще... Идол ему же кланястасе сии, бысть Волос, сиречь скотий бог». Еще XV-XVI вв. в Ярославском Поволжье боготворили «хозяина» – медведя, в утке видели прародительницу мира, поклонялись камням, например, «Синему камню», лежащему на берегу Плещеева озера.

Медведя – Нуми-Торума поселившегося на Камне, можно отыскать в эпосах Урала, Сибири, Великой Степи. Бажов свои «Уральские сказания» неслучайно писал в Казахстане. Согласно уральским приданиям дошедших до нас в Алтайском эпосе «Маадай-кара», славянский бог Велес (одна из ипостасей которого медведь) женился на хозяйке Золотой (или медной) горы, дочери бога Неба Тенгри. Древнее славянское название медведя – волохатый, жрицы культа медведя обычно ходили в шкуре этого жертвенного зверя и звались волхвы. В отличие от XVIII столетия, когда Российская империя принимала присяги о верноподданстве у иноверцев-мусульман на «Аль-Коране», подобные акты XV-XVII вв. содержат расплывчатое клятвоприношение «на шерсти, согласно их вере».

Сегодня мы знаем, что у славян-язычников существовала «книга Велеса (Волоса)», а у народов тюркской группы так называемая «Войлочная книга». Из-за полного отсутствия последней, мы не можем сказать были ли эти книги культов торгово-скотоводческой направленности (славянский Велес бог скота и торговли) схожи, но, безусловно одно: обе священные книги (волос, войлок) попадают под понятие «шерсти». Вид присяги «на шерсти» указывался в грамотах о вхождении в верноподданство царям Московии ордынских царевичей, впоследствии народов живших по Уралу и в Сибири.

Бытующие и по сей день, высказывания западноевропейских гостей при Московском дворе XV столетия, по поводу хождения в Московии медведей, возможно, имело реальную – языческую основу, к тому времени так и не искорененных православием до конца волхвов. Послушаем, что говорит «Сказание о построении града Ярославля»: «люди сии клятвою у Волоса обеща князю жити в согласии и оброцы ему даяти, но точию не хотяху креститися», т.е. приносили присягу у изваяния бога Волоса, или на книги Волоса, иначе говоря «на шерсти». Описывая приход князя Ярослава в Медвежий угол – крестить язычников, происходит следующее: «Но егда входи в сие селище, людии его испустити от клети некоего люта-зверя и псов, да растешут князя и сущих с ним. Но Господь сохранил Благоверного князя; сей секирою своею победи зверя». Такие описание княжеских «побед» многочисленны, их расценивают как показатель изуверства и некоторого тупоумия жрецов-язычников, зачастую не учитывая литературный подход к укреплению христианства, через княжескую власть и силу оружия. Но факты, имеющие реальную основу, не литературно-обобщенную, на протяжении веков показывают, что никакое вероисповедание секирой не победишь и людей от него в одночасье не отринешь. Каким-то невероятным образом, оно теплится в глубине души последующих поколений той или иной народности. Угасая и снова впихивая, старая вера часто принимает формы симбиоза с религией новой.

В связи с выше сказанным очень интересен культ священных камней, широко распространенный в Верхнем Поволжье. «Житие Преподобного Иринарха» повествует: «что бысть во граде Переславле камень за Борисом и Глебом (Борисоглебский монастырь – С.В.) в бояраку (овраг, рытвина – С.В.), в нем же поселился демон мечти (?– С.В.), творя и привлачая к себе ис Переславля: мужей, жен детей их и расеивая сердца в праздник великих верховных апостолов Петра и Павла. И они слушаху его и к нему стекахуся из года в год и творяху ему почесть». В Житие Иринарха» речь идет о «синем камне», направляясь к царю В.И. Шуйскому, преподобный Иринарх велит свергнуть языческий камень в реку Трубеж.

Таинственный «синий камень» за многовековую историю буквально оброс разными легендами. Поскольку они не относятся к нашей полемике, отмечу только одно: на период начала XVII столетия нахождение святого камня «в буяраке», которому по указанию «Жития Иринарха» покланялся народ, сомнительно: привожу вам суждение И.В. Дубова: «Однако на этих противоречиях была создана схема передвижении «синего камня» с берега Трубежа из центра города (Переславля-Залесского – С.В.) через озеро (Плещеево – С.В.) к с. Городище. В некоторых современных работах говориться о том, что камень находился на холме близ Борисоглебской слободы и даже уточняется – на вершине Александровой горы».

Чем же интересен данный «синий камень», в контексте нашей полемики? Во-первых, указанием его местонахождения – Александрова гора. Переславль-Залеский был первоначальной вотчиной князя Александра Невского и название, несомненно, связанно с ним, а не с каким-то другим князем Древней Руси. Во-вторых – цвет и сакральное значение камня.

Прилагательное «синий» относительно камня имеющего серо-голубоватый окрас, на первый взгляд несет лишь элементарное сочетание цвета и названия, но…В том же Ярославском Поволжье М.И. Смирновым был зафиксирован и описан камень Берендеева болота – идол называемый в народе каменной или синей бабой. Вот как он описывает некий обряд, связанный с культовым камнем: «Деревенские бабы, чтобы не заблудиться, когда собирают клюкву на Берендеевом болоте, кладут перед камнем ягоды и, выворивши наизнанку платье, задом уходят от него; бывают будто бы приношение сюда и по другим поводам, так что временами можно находить там кроме ягод и хлеб». На просторах Великой Степи находками каменных изваяний (баб) никого не удивишь, но в верховьях Волги, подобный идол, согласно описанию служивший одновременно и капищем и указателем дороги, – наследие «нашествия»! Синий камень и синяя баба, на мой взгляд, ни что иное, как отголоски единого верования народов Залеской земли, Поволжья, Урала, Казахстана и Сибири – отголоски «умыкания у воды», Велеса и дочери бога Неба Тенгри, соития славянского язычества, финно-угорского шаманизма и тюркского тенгрианства.

Примечательно суждение И.В. Дубова, который, ссылаясь на исследования М.В.Шорина, пишет: «возникновение культа камней на Северо-западе относиться еще ко времени первоначального заселения данной области, и он был «воспроизведен» в период позднего средневековья (т.е. в во времена «Монгольского ига» – С.В.). Он (М.В. Шорин – С.В.) полагает также, что «синие» камни можно связать с культом мертвых… так как рассматриваемый нами памятник (синий камень – С.В.) находиться у обширного некрополя…Хорошо известен обычай поклоняться мертвым предкам и совершать жертвоприношение в день апостола Петра. Вероятно, «синий камень» был объектом поклонения предкам, душам умерших». Излагая выше сказанное И.В.Дубов придерживается версии скандинавского и финно-угорского влияние (культ камней широко распространен в Финляндии, Эстонии, Латвии…) пришедшее на Верхневолжье вместе с новгородскими словенами, и, почему-то, – наверно, следуя укоренившийся традиции, совершенно исключает тюркский элемент воздействия на культуру данной местности. Несомненно, сам культ камней на Верхнем Поволжье не показателен, он широко распространен на всем евразийском континенте и присущ всем основным религиям мира, к примеру, храм Кааба в Мекке – священный черный камень или менее известная общественности святыня мусульман – белый камень, на котором стоял Ибрагим (библейский Авраам). Нас интересуют не сам культ камней, но предположение некоторого наслоения одного вероисповедания на другое и перечисленные святыни ярославского Поволжья это подтверждают.

В описании М.И. Смирновым идола синей бабы, звучит еще одно интересное словосочетание «Берендеево болото». Согласно Н.М.Карамзину: «Где в одних летописях говориться о Торках, Берендеях и Печенегах, там в других названы только Черные Клобуки. Сие имя для них было общим и дано им, без сомнения, от черных шапок. Тоже значит имя нынешних Каракалпаков, некогда обитавших, по собственному их приданию, в России Восточной, сих же Черных Клобуков называли Черкасами». При этом Н.М.Карамзин делает ссылку на книгу одного из почетных членов Московской Академии наук П.И. Рычкова «Топография Оренбургской губернии». Примечательно следующее, что донские казаки еще в XVIII столетии считали себя черкасами и только по православной вере русскими.

К сожалению, труд члена Петербургской академии наук П.И. Рычкова изданный в 1762 г. в полном объеме мне оказался недоступен, зато в поисках я набрел на не менее интересные данные ЦГАДА, опубликованные в 1966 г. И.Г. Рознером: «Прибывшие в 1721г. в Москву казаки, по «Войсковому делу», рассказывали: «В прошлых давних годах, прадеды и деды, – то есть первые яицкие казаки, – пришли и заселились здесь, на Яике-реке...собравшись с Дону и из иных городов, а татара из Крыму, Кубани и других магометанских народов. Их заселение или, паче, на Яик-реку приходу, ныне будет более двухсот лет. Первых же яицких казаков на Яик-реку приход и заселение, было в те самые времена, когда Тамерлан разные облостя разорял»,

К выделенной мной строке мы вернемся ниже, а сейчас подробнее рассмотрим Медвежий угол. Я бы сказал точнее – шамано-языческо-тенгрианский Берендеев треугольник.

© Сергей Вершинин, 2009
Дата публикации: 14.11.2009 00:40:10
Просмотров: 2571

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.