Легенда во всей красе
Николай Юрлов
|
Форма: Эссе
Жанр: Размышления Объём: 4310 знаков с пробелами Раздел: "Окололитературное" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Судьба сибирского старца Фёдора Кузьмича (святого Фёдора Томского) стала для Льва Толстого программой будущих действий. Лев Толстой в Сибири? Неужели? Да точно! Смотрю и глазам своим не верю. Молодой литератор, отставной поручик артиллерии, который после участия в крымской кампании 1855-1856 года больше путешествовал по Европе, нежели находился в России, вдруг преодолел четыре тысячи вёрст (а это надо было сделать в ту пору только на перекладных) и прибыл в Томскую губернию, в Мариинский уезд. Здесь, в селе Краснореченском, на пасеке крестьянина Ивана Латышева, он и повстречался с самым загадочным старцем Российской империи — Фёдором Кузьмичом и провёл с ним многочасовую приватную беседу… Именно так, не больше и не меньше, свидетельствует источник — сетевая статья «Фёдор Кузьмич» из свободной энциклопедии «Википедия», рассказывая о жизни скитальца, причисленного уже в наше время к лику святых (Фёдор Томский). В действительности же «глыба» русской литературы и «матёрый человечище», в оценке классика марксизма, никогда в Сибири не был, и все познания об этом неведомом крае при подготовке несостоявшегося романа «Декабристы» черпал из томов библиотеки, которую в фамильной усадьбе сам и собирал. Безусловно, Сибирь привлекала Льва Толстого ещё и возникшей в её недрах легендой о таинственном старце Фёдоре Кузьмиче, якобы взявшем на себя двойное искупление: пострадать своей монашествующей жизнью не только и не столько за себя, сколько за императора Александра Первого, не вымолившего до конца грех отцеубийства. Находились, как известно, и версии похлеще: Фёдор Кузьмич — это и есть русский государь, ушедший в странники от мирских, пусть даже и царских, дел. Собственно, этот уход и привлёк Льва Николаевича, вдохновив на создание опять-таки «незавершёнки» — повести «Посмертные записки старца Фёдора Кузьмича» (написана она в 1905-м, опубликована в 1912 году): — Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра и Кузьмича, легенда остаётся во всей своей красоте и истинности… Другую вещь писателя, повесть «Отец Сергий», созданную в 1890-1898 годах, где показано превращение красавца-кавалергарда в странствующего по Сибири монаха, можно не считать, это — лишь разминка перед генеральным сражением, подступы к главной теме. «Всё бросить, уйти, исчезнуть», — такие мысли кружат в голове у русского императора, когда от лица Александра Павловича писатель ведёт проникновенный дневниковый разговор. По прошествии многих лет царь убеждён, что ему и не требуется вовсе маленький домик на Рейне, о котором он так давно мечтал и где можно будет отдохнуть от всех забот. Устремления коронованной особы, когда уже и «Бог оглянулся» на него, простираются значительно дальше: «Уйти от всего, но вернуться без тщеславия». Главное при этом — «чтобы никто не знал и чтобы пострадать». Да ведь это же мысли не только литературного персонажа! Это будущие планы самого писателя, и до воплощения их, то есть до ухода из Ясной Поляны, остаётся совсем ничего… Получается, что легенда о таинственном сибирском пилигриме была просто необходима автору в качестве программы собственных действий. Всё к тому и шло, и на малой по объёму незавершённой вещи звучат мотивы будущего освобождения графа Льва Толстого, который пришёл к пониманию, что только «в приближении к смерти разумное желание человека». Но при этом Толстой, оказавшись в плену собственных мировоззренческих конструкций, как-то упускает из виду одну существенную вещь — проблему долга. И даже не именно своего: культурно-исторического, семейного, нравственного, а другого (берите выше!) — державного. Разве есть в том благо для Отечества, когда государь, «помазанник Божий», перечеркнув закон о престолонаследии, добровольно покидает трон, обрекая страну и подданных непонятно на что? Ведь так, собственно, и случилось в печальном декабре 1825 года. Выходит, прав не писатель, как бы заманчиво ни смотрелась предложенная им интерпретация таинственного случая в Таганроге, а всё-таки обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев (1827-1907). Это он в этой красивой с виду легенде справедливо усмотрел зло. И не зря при жизни сделал всё от него зависящее для «купирования» и «подморозки» опасного в масштабах Империи процесса — публикации даже в её уязвимом виде литературной сказочки про гонимого судьбой Фёдора Томского, скитальца и ясновидящего. © Николай ЮРЛОВ, КРАСНОЯРСК © Николай Юрлов, 2016 Дата публикации: 16.02.2016 12:11:47 Просмотров: 2016 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|