Кот (купейная исповедь) - VI
Валерий Панин
|
Форма: Повесть
Жанр: Просто о жизни Объём: 10259 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
КОТЫ БЫВАЮТ РАЗНЫМИ, В ТОМ ЧИСЛЕ, И РЕДКИМИ... Глава шестая …Василий был на даче… Когда под вечер я в отчаянье подбежала к дому, то с облегчением увидела, что входная дверь не заперта. И хотя внутри его не оказалось, сердце от радости забилось где-то у горла: «Он здесь! Он никуда не исчез!» Уйти далеко он не мог, поэтому я скинула плащ и вышла на улицу. В соседнем дворе неестественно зло надрывалась собака. Она буквально захлёбывалась лаем, и я пошла на шум, уверенная в том, что мой Кот именно там – с хозяином двухэтажного особняка они нередко допоздна засиживались за шахматной доской. Он и впрямь был у соседа, но не играл в шахматы. Присев на старенький табурет, Василий делал наброски в походном планшете. А картина перед ним была более чем живописная. Хозяйский пёс из последних сил рвался с цепи. Глаза его горели таким бешенством и яростью, словно он собирался сразиться, по меньшей мере, со львом, тогда как перед ним, буквально в двух сантиметрах от брызжущей слюной пасти, мирно и тихо сидела самая обыкновенная кошка и вылизывала пушистый живот. Казалось, она не видит и не слышит исходящего лютой ненавистью пса у себя за спиной. Стараясь быть незамеченной, я тихо подошла и встала за спиной любимого человека. Но он услышал меня. Или учуял. Мне иногда казалось, что его обоняние развито не хуже, чем у диких животных. Не поворачивая головы, Кот произнёс: - Животные, как и люди, умеют мстить. Но их жажда мщения прямолинейна и, по своей сути, не жестока. И лишь кошки, подобно человеку, способны на изощрённую, утончённую месть, зачастую не связанную с какой-либо обидой… Смотри как она встала! Даже головы к нему не повернула… Видишь? Видишь – её хвост чуть задел чувствительный нос беснующегося пса? А теперь она медленно, не теряя грации и достоинства, уходит, оставляя врага побеждённым, не нанеся при этом ему ни одного удара… Высший класс ведения психологического боя. - Это похоже на пытку, – недоумённо сказала я. - Так и есть. Как правило, хищные звери сразу убивают добытую дичь, но кошка, поймав мышь, играет с нею. Порой, довольно продолжительное время. Сначала она ограничивает её в движении, повреждая шейные позвонки, а затем, якобы, отпускает, даря иллюзорную надежду на спасение. Но раз за разом несчастная оказывается в её зубах, и каждый раз думает, что это точно конец… Я положила руку ему на плечо и позвала: - Любимый, пойдём домой. Я весь день искала тебя, чтобы сказать… - Пойдём, – перебил меня Василий. – Нам есть, о чём поговорить. Он захлопнул планшет и стремительно направился к калитке. Я покорно поплелась следом. Дома, не проронив ни слова, он накрыл на стол, и мы сели ужинать. Молчание было невыносимо. Наконец, Василий налил в чашки чаю и произнёс тихим безжизненным голосом: - Диа. Сегодня ты переночуешь здесь, а завтра уедешь домой. Я разрываю с тобой отношения. Видя моё желание что-то сказать, он резко выставил перед собой ладонь: - Ни слова, Диа. Все слова сейчас будут пусты и бесполезны. Я не общаюсь с людьми, на которых надета маска. Всё. Прощай, – и он удалился в свой кабинет… Утром я уехала… Самыми трудными были первые дни. Думаю, всем вам знакомо это состояние, когда лишаешься самого близкого человека. Кажется, весь мир теряет краски и звуки, окружающие люди и вещи становятся ненужными и лишними. Нет желания с кем-либо разговаривать да и видеть никого не хочется. Всё теряет смысл и значимость. Особенно мучительно было по вечерам и ночью, когда августовский тёплый ветер шевелил занавески на открытых окнах, а спелая Луна пробивалась сквозь ткань, рисуя в темноте навязчивые образы. Вы не поверите, но я часами разглядывала себя в зеркале, пытая обнаружить следы той самой маски, о которой говорил Василий, но кроме осунувшегося, подурневшего лица ничего не находила. Видимо человек, носящий её, так к ней привыкает, что принимает за свой истинный облик. А потом пришла тоска. Из меня ушли все чувства и желания. Не хотелось ничего: ни вставать по утрам, ни принимать душ и идти на работу. А после работы не хотелось идти домой, и я подолгу бездумно сидела на скамейке в парке, в который воровкой прокралась осень. Как-то роясь в шкафу, я обнаружила кинокамеру Василия. После поездки на Валаам, где он много снимал, она осталась у меня и я про неё забыла. Мне вдруг до ужаса захотелось посмотреть на ту далёкую и счастливую жизнь, которая то ли была, то ли приснилась мне. Но я совсем не умела пользоваться такими сложными вещами, как кинокамера. Было безумно жаль… И вдруг меня озарила мысль, что я могу его увидеть. Увидеть! Хоть раз ещё увидеть любимое и родное лицо, заглянуть в жёлтые, чуть прищуренные глаза… Повод самый что ни на есть подходящий – вернуть кинокамеру. Дорогая всё-таки вещь. Звонить не стала, рассчитывая на эффект неожиданности. Жизнь приобрела некоторый смысл. И сразу же появилось множество мыслей: когда идти? в чём? какой макияж наложить? Критически осмотрев гардероб, я поняла, что погибла – ничего путного и достойного случая в нём просто не было. Ну, не в вечернем же платье шагать по городу с кинокамерой в руке! А лицо? Разве это лицо? Краше в гроб кладут! …А потом как-то навалилось равнодушие. К чему всё это? Мой Котяра не из тех мужчин, которых можно было завлечь модной юбкой или сногсшибательным макияжем. Решила идти сразу, чтобы – как в омут головой. Оделась в первое, что под руку попало, от косметики отказалась, положила камеру в пакет и пошла. В знакомом подъезде вдруг отказались идти ноги. Страшно стало. И вся затея такой глупой показалась, что я малодушно решила повернуть назад. А камеру передать потом, через знакомых. Совсем было пошла, как вдруг вижу: сверху по лестнице спускается кот. Нет, не мой Василий, а самый настоящий такой дворовый котик. Пушистый. Совершенно не боясь, подошёл ко мне, стоящей у двери, потёрся мягки ухом об ноги и мяукнул. Иди, мол, не бойся. «Ну, так тому и быть!» – решила я, и бодро застучала босоножками по ступенькам. Василий открыл сразу. Посторонился, пропуская меня, и сказал: «Здравствуй…» Я ответила и прошла в горенку, где ничего не изменилось. Так же было чисто и уютно. До боли знакомые вещи находились на своих местах. Только меня среди них не было… - Чай? кофе? – Спросил Василий. - Нет. Спасибо, не буду, – севшим от волнения голосом отозвалась я. – Вот камеру твою принесла. После Валаама у меня осталась. - Да? Голос у Кота был всё такой же мягкий и завораживающий. Он внимательно смотрел на меня, словно впервые видел, а я почувствовала себя так неудобно в этом нелепом летнем платье, немодных босоножках и с лицом доходяги. - Извини, я тороплюсь, – пробормотала я, и заторопилась к выходу. - Стой! Я обернулась. - Пойдём, пожалуйста, в студию, – попросил он. Внутри у меня всё затрепетало. - Зачем? – Спросила я. - Мне надо сделать несколько набросков, а лица подходящего нет. - Лица? Но ты сказал, что у меня нет лица. И я тебе поверила. На мне маска. - Сейчас её нет. От тебя пахнет горем… - Тебе нужно горе? – Голос мой неожиданно зазвенел. – Ты хочешь убедиться, что я горюю? Так я не стану скрывать – я действительно тоскую. Я так тоскую, что… - Диа! Моё имя прозвучало как выстрел. От неожиданности я замолчала и тихо направилась в студию. …Он рисовал, как одержимый, быстро делая один набросок за другим. И это продолжалось так долго, что я устала. Наконец, он бросил карандаш на мольберт и подошёл ко мне. Какие у него были глаза! Не жёлтые и не зелёные, а… как два пламени свечи. Казалось, они прожигали насквозь… А потом… Потом мы очутились на лежаке, на шкурах, и я на какое-то время снова окунулась в то давнее и сладкое, когда в один и тот же миг умираешь и возрождаешься, когда нет ни времени, ни пространства. Когда нет ничего и никого – только мы… …А после душа он попросил меня уйти. Сказал, что к нему должны прийти английские адвокаты, чтобы решить некоторые формальности относительно его лондонской выставки. Я сразу поняла, что это была отговорка. Дело было не в адвокатах, а в какой-нибудь смазливой девке, которая, по-видимому, совсем недавно заняла моё место. Это было хуже пощёчины. Хуже публичной казни. Внутри меня что-то ухнуло. - А завтра ты снова сможешь ко мне прийти, – виновато добавил он. Я собрала последние остатки сил: - Я никогда не приду к Вам, Василий Арнольдович. И попрошу Вас забыть о моём существовании. Это очень серьёзно, – отчеканила я и вышла из квартиры. Последнее, что я услышала, было «Диа…» … Ну вот, собственно, и всё… Остальное вам известно. …Через месяц я узнала, что беременна… Потом, искала его всюду и везде, а потом сделала аборт… как и предупреждал старый еврей гинеколог Тихон Абрамович – с печальными последствиями… …Невесёлая вышла история?.. Ну что ж, и такие бывают. Без счастливого конца… Хотя… Если уж договаривать всё до конца, то скажу ещё одну вещь. Не в командировку я еду. Здесь на станции, где мне сейчас сходить, приют есть. Там дети воспитываются, от которых матери в роддоме отказались. Полгода назад я сюда по работе приезжала – на инспектирование детских домов и интернатов. Один ребёнок – крохотуля совсем – всё в угол жался. Другие-то набросились на нас, конфеты и игрушки ждут, а это дичится, только глазёнки жёлтые посвёркивают. Я подошла к нему и спросила, как его зовут, а он неожиданно чистеньким голоском ответил: - Василий. - Кот Васька, значит? - А ты откуда знаешь? - Что знаю, малыш? - Что я Кот? – он доверчиво посмотрел на меня своими глазёнками, в которых вспыхивали жёлтые и зелёные искорки, а во мне вдруг всё оборвалось. …Вот теперь, наконец-то, я все бумаги оформила на усыновление. Еду забирать моего Котёнка… Станция… Спасибо вам за всё, за то, что были терпеливы. За то, что выслушали. И… не осуждайте, если сможете… До свидания… Эпилог - Вон она по перрону идёт… - Н-да… Вот тебе и история… - А Вы думаете, что она правду рассказала? - Ну что Вы, разве такое придумаешь? - В поезде всё что угодно придумать можно. Поди, проверь… Больно уж гладенько да красивенько у неё вышло. - А таблетки глотала тоже для гладкости? Я ж видела, как она побледнела… - А может она актриса. А перед нами роль репетировала… - Женщины! Как вам не стыдно? Она ж просила не осуждать её… - А Вы, мужчина, нам рот не затыкайте. Правильно она сказала, все вы коты да кобели. И на уме у вас только одно… … Конец © Валерий Панин, 2010 Дата публикации: 14.10.2010 04:05:44 Просмотров: 2674 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|