Пирушка на поляне

Вионор Меретуков

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 6353 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

На похоронах короля Карла Самсон встретил славного Манфреда, от которого получил приглашение на обратном пути посетить Нибелунгию. Самсон с радостью принял приглашение.

На поминках Самсон с Манфредом нарезались, и Самсон признался, что долгие годы мечтал полежать рядом с Манфредом на его прославленных изумрудных полянах, в окружении хмельных красавиц и веселых собутыльников. И чтобы журчал хрустальный голубой родник, и чтобы пели разноцветные птицы в кронах столетних дубов, и чтобы пенилось терпкое вино в золотых кубках! И чтобы Самсон и Манфред вели пространные высокоумные беседы о таинствах рождения и смерти, о бесконечности, добре и зле... О вечной любви и вечной жизни, в конце концов...

Самсон не заметил, как странно после этого посмотрел на него Манфред.

Увы, в Нибелунгии Самсона ждало разочарование. Сразу после прибытия Самсона прямо в аэропорту Манфредберга, столицы Нибелунгии, погрузили в паланкин и почти сутки несли до этих самых чертовых изумрудных полян: таким образом предупредительный и заботливый Манфред хотел сделать своему высокому гостю приятное. Как назло, всю дорогу шел нескончаемый дождь, матерчатая крыша изношенного паланкина прохудилась, и Самсона заливало холодной сеющей водичкой. И на встречу со своим царственным братом он прибыл совершенно разбитый и простуженный.

...Пока Самсона несли, носильщики, шатавшиеся от смертельной усталости, дважды вываливали его в грязь.

Раскисшая от дождя знаменитая изумрудная поляна, куда приволокли паланкин с Самсоном, представляла собой жалкое зрелище: трава была прибита дождями, местами дерн был вытоптан и обнажилась глинистая земля, древний водяной насос пришел в негодность, и хрустальный родник бездействовал, птички отбыли в неизвестном направлении, и некому было сладкоголосым пением услаждать слух королей.

Огневых, обольстительных красоток, на которых сильно рассчитывал Самсон, также не было. Правда, на краю поляны, на темном от дождя бревне, примостились какие-то женщины, но всем им было далеко за шестьдесят, и вряд ли эти унылые создания с изможденными лицами и руками прачек годились для пьяных забав и удалых любовных утех.

Вино, которым его угощал Манфред, оказалось наполовину разбавленным дождевой водой. Впрочем, разбавленным водой казалось все. И веселье, в котором чувствовались принужденность, пресыщенность и усталость. И постаревшие, как бы размытые лица сотрапезников, и еда, которая больше напоминала не закуску, а баланду, коей потчуют заключенных.

И даже звуки, которые издавал укрывавшийся от дождя под кроной платана струнный оркестр, состоявший исключительно из органиструмов, казались водянистыми, немощными и придушенными, словно исторгали их не древние музыкальные инструменты, а притаившаяся в болотной пучине больная душа земли.

Единственно, чего в эти мгновения хотелось Самсону, так это как можно быстрее удрать отсюда и оказаться у себя дома, подле теплой, нежной Сюзанны.

Но тут за Самсона взялся Манфред, вдруг вознамерившийся на свежего собеседника обрушить все, что накопилось у него на сердце за долгие годы беспробудного пьянства.

Как было сказано выше, вино было изрядно разбавлено. Но если его глушить галлонами... В сером предвечернем свете прямо перед Самсоном возникло распухшее от слез пьяное лицо Манфреда.

— Ты, верно, думаешь, брат мой, – говорил король Нибелунгии, наваливаясь жирной грудью на стол, – что моя песенка спета? Я по лицу твоему вижу... Я все вижу. Я понимаю, ты ждал другого... Я уже давно не тот... И все же главное, мой друг, это то, что большую часть жизни я провел так, как хотел! Я провел ее весело! В пьянках и непотребствах! Меня всегда окружали только очень красивые шлюхи, пил я всегда только лучшие напитки, голод утолял изысканными яствами, ну и прочее... Все-таки есть что вспомнить! У меня были друзья... Ах, какие у меня были друзья! Редкие острословы и прирожденные гении застольных бесед! Как славно мы проводили время! Они теперь все померли... Последним ушел неугомонный шутник и забавник Фриц. Ах, как это печально! Они были как бастионы. И вот эти бастионы пали. Какие были люди... И таких людей сейчас нет. Природа, брат, таких людей не воспроизводит. Наши женщины перестали таких людей рожать... Они рожают всякую мелюзгу... А без друзей, многие из которых были настоящими личностями, мир оскудел... В нем появились прорехи, которые не залатаешь и не заполнишь кем попало... После смерти друга приходится долгое время привыкать к его исчезновению и к зияющим пустотам в сердце... Друг, умирая, выпадает из общения, он остается только в воспоминаниях. Только и только в воспоминаниях... А этого недостаточно... Это уже не друг, а так... мираж, оптический обман... Вместо того чтобы сидеть за столом и вместе со мной развлекаться спиртными напитками, мертвый друг недвижимо лежит в могиле и мешает мне веселиться... Он только портит всю малину... А мне остается лишь гневаться и горевать и, что его рядом нет... И все же я живу воспоминаниями, миражами... А что мне еще остается, коли ничего другого нет?.. Ты пей, любезный брат мой! Пейте и вы все!

Приказание относилось к безрадостным субъектам с пропитыми лицами. Эти люди были жалкими остатками некогда могучего застольного воинства короля Манфреда.

Король Нибелунгии, стараясь оживить пирушку, подходил то к одному, то к другому собутыльнику, что-то хрипло кричал, ненатурально хохотал и даже предпринял попытку сплясать джигу.

В самом конце вечера, когда над поляной повис почти ресторанный пьяный гвалт, Самсон увидел одинокую фигуру Манфреда. Тот сидел на пеньке, вдали от пиршественного стола. Лицо Манфреда было обращено в сторону обширной лесистой равнины, которая полого уходила далеко за горизонт. Дождь прекратился. Над равниной слоями стлался вечерний туман. Плечи Манфреда вздрагивали...

«Жизнь он прожил, и прожил, как видно, не слабо. Но теперь ему конец... – думал, печалясь, Самсон. – И это был человек, которому я всегда – пусть немного в шутку – завидовал! Большая часть жизни прожита Манфредом так, как ему хотелось... Но финал... – он посмотрел на горестно сгорбленную спину Манфреда, – но финал у него не хорош. Очень не хорош! А финал – это ведь тоже часть жизни... И финал тоже кое-что значит... Да, да, финал кое-что значит! Какая банальная и какая убийственно горькая и правдивая мысль!»

(Фрагмент романа «Лента Мёбиуса»)

© Вионор Меретуков, 2010
Дата публикации: 25.12.2010 17:33:31
Просмотров: 2641

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владимир Эйснер [2010-12-25 21:12:45]

Что-то уж очень похож славный Манфред на нынешних старых мальчиков пропивших-проблудивших свою жизнь... Спасибо автору, что напомнил читателю о том, что еда, питьё и "застольные женщины" не главное в жизни.

Ответить

Вионор Меретуков [2010-12-28 19:59:34]

Спасибо за отклик.