Внешний вид

Ирина Курамшина

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 6410 знаков с пробелами
Раздел: "И мои, и не мои истории"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

- Мать, опять ты свои дурацкие наряды надела? Полный шифоньер барахла, можно сказать, эксклюзивом полки забиты, а ты за свое тряпьё по привычке хватаешься. Кто ж у тебя молоко купит, если ты на бомжиху похожа?

Матушка стояла перед Алиской и глупо ухмылялась, держа одной рукой на поводке любимую козу Фросю, а в другой бидон с молоком. Фросе очень нравился ошейник, который ей нацепила хозяйка, с весело звенящими колокольчиками и стразами, переливающимися на солнце. Фрося чувствовала свою привлекательность и, чтобы привлечь внимание Алиски или хозяйки, медленно мотала головой, отчего воздух сотрясался от мелодичного звона.

- А козу, зачем с собой тащишь? – Алиска цыкнула на Фросю, и та покорно прилегла у ног матери, задрала морду и устремила преданный взгляд на хозяйку. – Козе покой нужен, недели две осталось до отёла, а ты её на дорогу… Эх, мама, мама!

Мать у Алиски чуднАя. Вот ведь несуразица, какая: Алиска ей и покупает хорошие вещи, и свои отдает, а вещи, надо отметить, у Алиски только отличнейшего качества, а мать все равно в обносках ходит. Наденет латанные-перелатанные шаровары, все в цветных заплатках, кофту какую-нибудь линялую и растянутую в разные стороны, туфли растоптанные обует – ну чисто побирушка. А венец экипировки – аляпистый красный платок, кокетливо обмотанный вокруг головы и завязанный узелком спереди на лбу с торчащими в разные стороны кончиками. Обычно так хохлушки платки повязывают, все помнят сей феномен по кинофильму «Свадьба в Малиновке». А этот фильм у матери – один из любимых. Подражает, видимо, героиням.

Раз именно в таком виде мать сидела у дороги, торговала козьим молоком да картошкой с солеными огурцами, что соседка подкинула. В деревне ведь как? Взаимовыручка между торговками существует: сегодня одна торгует, а вторая огороды свои возделывает или какими-то домашними делами занимается, завтра – наоборот. В тот день трудовую вахту несла как раз Алискина мать. День жаркий выдался, матушку сморило, она и не заметила, как заснула.

Проснулась мать оттого, что кто-то тряс её за плечи и что-то приговаривал. Она глаза открыла, ничего понять не может, от испуга из горла только что-то нечленораздельное вылетает. Над ней склонился мужчина, огромный такой, шея бычья, бицепсы под одеждой ходуном ходят. Сам то ли бритый, то ли лысый от рождения, а из ворота рубашки у него цепь золотая в палец толщиной свесилась с крестом, какие мать только у батюшки в церкви видела, и участливо что-то говорит. Матушке спросонья он сначала ангелом показался, она как завороженная смотрела на крест.

- Глухая еще к тому же. - Констатировал «Ангел» и жалостливо погладил мать по голове как маленького ребенка. – Держи, бабуся, купи себе жратвы на все.
С этими словами он сунул матери в руки какую-то бумажку и неспешно направился к своему автомобилю, прихватив одну из бутылок с молоком. Автомобиль, резко стартовав, умчался, и только тут мать обратила внимание на то, что сжимала в руках.
Хрустящая, серо-зелененькая, мужчина лобастый с длинными волосами посредине, буквы иностранные, цифра 100… Мать таких денег отродясь не видела. Но поняла, что бумажка ценная. Свернула ее аккуратненько в четыре раза и поглубже за пазуху засунула.

Алиска долго смеялась, когда мать ей бумажку с длинноволосым показала:
- Да уж! Тебе уже милостыню подают… И не просто подают! Долларами!

Потому и сейчас ругалась, требовала одеться поприличнее:
- Мам, как ты думаешь, почему у меня торговля бойчее идет? А? И продаю я дороже, а тебе все цены сбивают. Не знаешь? Так скажу. – Алиска сделала передышку и прекратила расхаживать по двору перед мамашей и козой.

- Главное в вашем торгашеском деле - внешний вид! – Она подняла вверх указательный палец. Мать с Фросей тут же уставились на него. - Я как на дорогу выхожу? В нарядном платье, в платочке белом и чистеньком, зонтик беру с собой, да не тот дырявый, которым ты всех пугаешь, а свой - веселенький и яркий. И руки у меня чистые. Ты на свои посмотри: под ногтями грязь, а сами-то ногти, - ужас! Уже заворачиваться в крючки начали. Подстричь! Срочно! И хламиду свою сними, и безобразие это шарообразное, и пестроту с головы убери.

Мать при каждом слове дочери хваталась попеременно то за кофточку, то за шаровары, а при упоминании головного убора, заупрямилась:

- Ну, уж нет! Святое не трогай. Как это я без платка? Непокрытая?! Мне вера не позволяет. – Мать двумя руками вцепилась в свой платок, испугавшись, что Алиска прямо сейчас начнет раздевать ее.

- А то я не знаю. – Алиса решила немного позлить мать. – Сама той же веры. Между прочим, мать, староверы белые платки предпочитают, в отличие от тебя. Ничего. Повяжу тебе свой праздничный платочек, будешь у меня куколкой на дорожной панели. Еще и сутенеры в свою команду сватать станут. Так тебе что больше по душе: бомжихой жить или бабочкой порхать? Выбирай!

Мать с козой переглянулись. Конечно же, матери больше нравилась независимость и удобная одежда. А самая удобная одежда – шаровары да размахай-ка, пусть и выцветшая. Да и коза тоже ничего против шаровар не имела, она к своей хозяйке привыкла и в другом виде могла и не узнать. Ну, а как доченька разозлится да сократит денежное довольствие или вообще «родительский день» отменит? Мать молчаливо посоветовалась с Фросей. Наверно, получила поддержку, так как, кряхтя да охая, пошла в дом, переодеваться.

Спустя полчаса у обочины, рядом с которой расположилась Алискина мать, уже выстроился целый кортеж из дорогих автомобилей. И не мудрено: кто ж проедет мимо статной пожилой женщины, разодетой под «светофор»? Если к светло-салатовому брючному костюму и желтым сандалям мать отнеслась безразлично, головной убор она отстаивала как львица. Сошлись на панамке в тон к костюму. Но, как пионеры в далеком прошлом срывали с шеи ненавистные галстуки, едва переступив родительский порог, так и Алискина мать, только дочь удалилась, вытащила свой видавший виды головной убор и нацепила его вместо панамки.

Вот только с медалями да орденами, которые намертво привинчены к выходному костюму, получился перебор. Но кто знает, может, именно из-за наград, большая часть которых получена за участие в Великой Отечественной войне, выручка от продажи молока у Алискиной матушки в тот день была в три раза выше обычного. Да и соседке повезло. Её картошка с огурцами тоже ушла на «ура». А мать подумала, подумала, и теперь сама без уговоров наряжается для выхода на обочину. Во вкус вошла.

© Ирина Курамшина, 2008
Дата публикации: 15.02.2008 00:26:09
Просмотров: 4338

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.