Москитик

Светлана Оболенская

Форма: Миниатюра
Жанр: Просто о жизни
Объём: 6936 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Заранее предупреждаю: я преклоняюсь перед докторами, симпатизирую им, ценю их таланты и их готовность придти на помощь. Общаться с ними пришлось довольно много. Случай, о котором я расскажу, не изменил моих симпатий, однако, как известно, Платон мне друг, но истина…
Было это лет пятнадцать назад. Мне предстояла микрохирургическая операция на сосудах предплечья. Будучи, как выражались врачи, “банальной”, она осуществлялась под местным наркозом и, как уверяли они, вообще-то можно ее проводить даже амбулаторно.
Отделением микрохирургии в известном институте руководил молодой врач, но уже настоящее светило. Назову его Евгением Федоровичем. Свое величие он отлично сознавал, и, несмотря на малый рост и непрезентабельную внешность, важен и суров был безмерно. За дверями его маленького кабинета маялись жаждущие попасть на прием. По существу болезни здесь не беседовали, потому что диагноз был уже известен; речь шла о госпитализации. Евгений Федорович одних брал к себе тотчас же - надеюсь, что речь шла о серьезных случаях, - а другим, чуть помедлив, говорил: “Придете через две недели”. Так говорил он и мне. Я приходила в назначенный день, подолгу ждала и опять получала тот же ответ. Наверное, деньги нужны были. Нельзя сказать, чтобы это не приходило мне в голову, но романтическое представление, что предложением денег можно обидеть интеллигентного человека, тогда еще прочно сидело в голове. А потом я обозлилась и перестала об этом думать.
В конце концов срок госпитализации все же был назначен, и я явилась, наконец, в палату микрохирургического отделения. Стояла середине лета, жара, и в маленькой палате, где стояли впритык пять коек, было неимоверно душно. Я, ничем не примечательная пожилая московская тетка, была здесь самая легкая, и ждать своего часа пришлось несколько дней. И вот этот час, наконец, наступил.
Евгений Федорович был в отъезде, оперировали два его молодых ученика, мой лечащий врач Константин Валентинович и маленького роста, рыжеватый, на вид совсем мальчик, но вполне уверенный в себе хирург. В операционной находилась также сестра, которая, по моим наблюдениям, с этими докторами была запанибрата.
Положили меня на операционный стол, уложили руку, как требовалось. Почему-то не получалось должным образом установить занавесочку между моими лицом и рукой. Рыжий сказал:
- Да ладно! Вы только не смотрите на свою руку.
Ладно, не буду смотреть. Начали. Сделали анестезирующие уколы, посовещались относительно места действия и разрезали бедную мою руку чуть пониже локтевой ямки.
Однако почти сразу же дело застопорилось.
- Оля, дай мне москитик, - обратился маленький доктор к сестре. Минутное молчание, очевидно, поиски.
- Нету москитика, - неторопливо прозвучал голос Оли.
- Как это нет?
- Да вот так, нет и нет.
На некоторое время доктора прекратили копаться в моей руке и примолкли. Затем разговор возобновился.
- Оля, без москитика мне делать нечего.
- Я еще раз посмотрела, нету.
- Надо, Оля, найти.
- Как?
- Как хочешь.
В разговор вступил второй доктор.
- Москитик есть наверняка или на 4-м этаже, или уж обязательно на 7-м.
- Олечка, сходи!
Недовольная Олечка, не торопясь, вышла из операционной.
А я лежу с разрезанной рукой, и время идет! Константин Валентинович обращается ко мне:
- Слушайте, а почему это у Вас кожа покраснела вокруг раны? У Вас аллергия, что ли? На новокаин?
- Не было никогда
- А почему же? Смотри, Сергей, какая краснота. Как думаешь, будем продолжать?
Хлопает дверь, возвращается Олечка.
- На 4-м все закрыто, а на 7-й я не поеду.
- Оля!
- Не по-е-ду.
Тут в операционную входит новый доктор, насколько я понимаю, начальник оперирующих хирургов.
- Ну, как тут у вас? Вы понимаете, что выходите из графика? Ведь у вас еще одна операция. Я не хочу сказать, что спешить надо, но о времени все же помнить следует. А почему стоим?
Объясняют ситуацию с москитиком. Начальник с сестрой едут на 7 этаж, и Оля возвращается, наконец, с желанным инструментом. Операция продолжается, а, вернее сказать, начинается.
- Долго еще? - решаюсь я спросить.
- Да мы только начали. Уж потерпите. Только имейте в виду, что шансы на успех незначительные. У Вас наверняка тут уже рожа была. Мы сделаем, конечно, все, что сможем, но Вы не обольщайтесь.
Господа читатели! Какова ситуация! Злополучный “москитик”, за поисками которого невольно следит больной; сообщение о том, что, непонятно отчего, у него краснеет кожа вокруг раны; не скрываемое от пациента напоминание начальника, что надо спешить; заверения врачей, что шансы на успех операции невелики! Впору встать и уйти, но что можно сделать, когда лежишь, в чем мать родила, на операционном столе с разрезанной рукой! И я лежу и молчу.
- Да что это Вы у нас все молчите? - спрашивает Константин Валентинович, - Как Вы себя чувствуете? Потерпите, уже кончаем.
И я дотерпела, и Оля отвезла меня на коляске в палату. Злость кипела во мне, смягчаемая слабостью, а также наблюдением за тем, что происходило вокруг.
Напротив меня на кровати сидела молодая красивая женщина, охотно помогавшая всем в палате. Она находилась здесь с утра до вечера около своей больной 18-летней дочки Наташи. Наташа почти не вставала, и лицо у нее было плотно закрыто бинтами, ей сделали здесь уже не одну операцию, и предстояли еще и еще. Она часто впадала в полуистерическое состояние, рыдала, жаловалась, мама безропотно и нежно ухаживала за ней, уговаривала, утешала. Они были из Сыктывкара и благоговели перед нашим светилом, спасшим Наташе жизнь и обещавшим ей с помощью пластической операции восстановить нормальный облик.
А однажды днем в палате появилась женщина, у которой половина лица была, как занавеской, прикрыта тряпочкой, висевшей на тесемках, завязанных на затылке, а под тряпочкой на месте щеки и глаза зияла черная дыра. Она была здесь давней пациенткой, и ей периодически требовались какие-то процедуры, без которых она не могла дышать. Она совсем не говорила и при необходимости писала записки. И записки эти обнаруживали желание жить, доверие к докторам и еще – чувство юмора! В тот день она пришла прямо “с улицы”, и врачи ее взяли и сделали все, что нужно! На фоне этих поистине душераздирающих впечатлений мысли об истории с “москитиком” смягчались.
Через пару дней появился Евгений Федорович, мельком взглянул на мою руку малинового цвета и молвил, что это, конечно, форма рожистого воспаления. Больница закрывалась на месяц, и меня быстро отправили домой. Краснота на руке не проходила, и я отправилась к кожнику.
- Никакой рожи здесь нет,- сказал он и выписал какую-то мазь. Краснота исчезла на следующий день.
А операция не помогла нисколько.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
Российская традиция, воспетая Лесковым в истории русского мастера Левши,что обскакал англичан и блоху подковал, жива, не угасла, и мы ею так гордимся! Прибавить бы к ней точность и аккуратность в простых делах – цены бы не было русским умельцам!

© Светлана Оболенская, 2008
Дата публикации: 22.08.2008 18:08:41
Просмотров: 3048

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.