Тишина

Сергей Сычев

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 8280 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Как всякая одарённая личность (пусть немедленно выйдет из этой комнаты тот, кто скажет, что графоман не может быть одарённым), так вот, как всякая одарённая личность, временами я испытываю такой прилив творческих сил, меня распирает такое острое желание сказать миру о чём-то важном, внезапно открывшемся мне, что с этим просто ничего нельзя поделать. Да и нужно ли душить свою Музу? Пусть себе, право, живёт. Болезненная, нескладная, плохого питания, с тёмными кругами у глаз и едва заметным дефектом речи, но ведь твоя!..

Пусть живёт. И пусть преданно шепчет тебе что-то на ушко – ты только успевай записывать.

О чём это я?.. Ну да, как всегда, о высоком.

Итак, в один из долгих и скучных ноябрьских вечеров я сидел в своём деревенском доме и слушал тишину. Вы можете сказать – экая невидаль, слушает он тишину, каждый на такое способен. Можете даже плюнуть на пол в сердцах. Я не обижусь.

Да, слушать тишину может каждый. Но слушать вот так, чтобы вдруг до боли в коленях захотелось её запечатлеть… Тут, я думаю без всякой скромности, особый талант нужен.

В общем, как я уже сказал, результатом моего слушания и явилось это острое желание с болезненными признаками в коленях.
Я подкинул поленьев в печь, взял лист чистой бумаги, карандаш, сел поудобнее за свой стол, затем аккуратно вывел вверху листа «Тишина» и задумался…

…Через полчаса вдохновенно-сосредоточенного сидения я понял, что у меня нет ни одного нужного слова. Любое из тех, что приходили мне на ум, даже самое тихое, самое задушевное, казалось пошлым криком, грубой пощёчиной охватившему меня светлому чувству.

Озадаченный я продолжил сосредоточенно пялиться на чистый лист бумаги, но ещё через пять минут, окончательно поняв, что я не знаю чего-то в жизни, что знать просто обязан, я сорвал с крючка пальто, шапку и шарф и устремился прочь из дома в густые деревенские сумерки.

Подвернувшийся по дороге грузовик с молоком вечерней дойки быстро домчал меня до города. Крепко сжимая в руке измятый бумажный прямоугольник, я шёл от прохожего к прохожему и спрашивал нужный мне адрес.

Спустя сорок минут я решительно нажимал кнопку звонка, стоя у обитой дерматином двери. Решительность немедленно оставила меня, едва дверь открылась – на пороге стоял сам хозяин жилища. Величественно вложив свои руки в карманы порядком заношенного домашнего халата, он попеременно переводил недоумённый взгляд с моего испуганного лица на мятую бумажку в моей руке и затем обратно на лицо.

- Чем могу служить?.. – произнёс он неестественным для своей тщедушной фигуры, фальшивым баритоном, отчего сразу закашлялся и бросил на меня короткий раздражённый взгляд, какие обычно бросают важные люди, ненароком уличённые в каком-либо не очень благовидном поступке, на свидетелей этого самого поступка.

- Прошу меня извинить, Юлий Всеволодович…

Спохватившись и опасаясь, что дверь вот-вот захлопнется перед самым моим носом, я говорил скороговоркой, заплетая язык об имя-отчество фальшивого баритона.

- Прошу меня извинить, Юл Севлыч… Я До, Джон До из деревни Забугорной. Вы, наверное помните, вы были у нас прошлым летом с творческим выступлением… Я вам потом свою книжку подарил, а вы мне тоже свою подарили и ещё свою визитную карточку дали…

В качестве аргумента я протягивал к лицу собеседника измятый прямоугольник.

- Помню… - неохотно кивнул мой собеседник, неприятно поморщив лицо при упоминании о визитной карточке и даже не взглянув на неё. – Входите. Видимо, у вас дело срочное и важное.

Я шагнул через порог, моё сердце учащённо забилось – сейчас-то я увижу настоящий писательский кабинет, лабораторию творческой мысли! Какая, наверное, в нём особая энергетика! И воздух особенный! Конечно! Ведь это же дом выдающегося человека, настоящего прозаика! Живого классика! Лауреата!..

- Так что вас ко мне привело? – оборвал мои душевные восторги лауреат и классик, важно скрестив руки на впалой груди.

Мы так и остались стоять в просторной прихожей. Сердце сразу сбавило темп, и я вспомнил, наконец, зачем пришёл сюда.

- Прошу меня извинить, Юлий Всеволодович, но вопрос, действительно, очень важный.

Юлий Всеволодович приосанился. Каждому приятно ощущать, что в нём остро нуждаются.

- Вы не знаете, в каких словах заключается тишина?

Живой классик непонимающе вытаращил глаза и уставился на меня в немом вопросе.

- Я интересуюсь, какими словами можно запечатлеть тишину? Ведь должны быть для этого какие-то особенные слова… Вас, наверное, этому в литературном институте учили. Или может быть вам по причине широты вашего таланта это известно…

Лицо Юлия Всеволодовича побагровело, он замычал, плотно сжав губы, а потом начал выдавать маленькими порциями, словно паровой клапан на котле:

- У-у-у… я тут, понимаешь… ы-ы-ы… нетленку… к сроку… а он… г-г-г… тишина… ф-ф-ф… бред!.. нашёл… чем беспокоить… дрры-а-а-к…

По мере выпускания пара лицо моего собеседника постепенно приобретало нормальную окраску.

- Да нет же, это очень важно – правильно сказать о тишине!

Решимость снова вернулась ко мне.

- Ведь никто ещё толком об этом… Целый культурный пласт… Целая глыба… Какое упущение!..

Внезапно лицо Юлия Всеволодовича подобрело. Он деликатно остановил меня, мягко положив руку на плечо, а затем проворно нырнул в одну из дверей своей квартиры и вернулся вскоре оттуда, держа в руках синий прямоугольник визитной карточки.

- Он знает. И не откладывайте, - хозяин квартиры посмотрел на висевшие на стене прихожей часы и чему-то улыбнулся, - немедленно, сегодня же!.. Он знает!

Я не успел ничего сообразить, как за моей спиной захлопнулась дверь. Я стоял в коридоре, сжимая синий клочок картона, на котором золотыми буквами было выведено: «Союз поэтов и прозаиков России, Аполлонский Константин Максимилианович, поэт». Ниже значился адрес.

Аполлонский! Вот оно что! Вот так удача! Кто же не знает знаменитого Аполлонского! И он, Аполлонский, знает то, что важно знать мне!

Я устремился по нужному мне адресу.

У меня не было часов и я совсем не обращал внимания на время… но истинности ради, следует сказать, что уже была ночь…

…Поэт был пьян. Здоровый, как медведь и гривастый, словно лев, он сграбастал моё тело в охапку, затащил меня в сильно захламлённую богато обставленную комнату, усадил на диван и протянул наполненный до половины стакан с водкой. Я вежливо поблагодарил его и отказался от предложенного угощения.

Ничуть не расстроившись, поэт выпил сам, икнул пару раз и махнул в мою сторону рукой.

- Не обращай внимания. У меня творческий запой. Это скоро пройдёт. Ты кто?

- Я графоман.

- Смело. – удивился поэт.

Я согласно кивнул.

- Понимаете, я мучаюсь вопросом правильного отражения в русской словесности образа тишины… И вот мне сказали, что вы знаете, как это нужно… можно… в общем, какими словами надо писать о тишине.

- Кто сказал?

- Вот тут… - я полез в карман за визитками, желая рассказать о своих хождениях во всех подробностях.

- Да ладно тебе, не колотись, сам знаю. Это сволочь Катальпов тебя ко мне подослал.

Я вяло попытался возразить насчёт сволочи, но Аполлонский меня остановил.

- Это для тебя он великий писатель, а для меня сволочь… хоть и друг. Ну я ему припомню, будь спокоен. Ещё поквитаемся, Юлик... Так что там у тебя?..

Я напомнил о тишине.

- Ну да, тишина… Хрен с ней, с тишиной, ты вот лучше послушай.

Поэт закатил кверху глаза, вскинул театрально правую руку и начал зычным басом…

Не созданы мы были друг для друга…

Я выполз из квартиры поэта Аполлонского перед самым рассветом. В голове шумело, прыгали обрывки его стихотворений, раздавались звяканье бутылки о стакан и громкие, как раскаты грома, угрозы и обещания в адрес «сволочи Юлика»…

За час до полудня я наконец-то переступил порог своего выстуженного и одинокого дома. Печь давно потухла и не издавала ни звука, ходики на стене сердито молчали, а на столе всё так же белел чистый лист бумаги с одним только словом на нём: «Тишина». Подойдя к столу, я долго любовался этим листком, восхищаясь совершенством и законченностью начертанного на нём, а затем взял карандаш и дополнил лист самым последним, маленьким, но таким недостающим штрихом, аккуратно выведя внизу листа:

«Джон До, Одинокий Ветер».

Публикация: журнал "Звезда Черноморья" (г.Туапсе), № 2, 2010 год.

© Сергей Сычев, 2008
Дата публикации: 29.11.2008 20:35:09
Просмотров: 3444

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Инна Кайлин [2008-11-29 20:52:03]

Незатейливо и глубоко одновременно. Чтобы найти тишину словами не нужно от нее бежать. Хорошее упражнение.

Ответить