Робинзон

игорь сироткин

Форма: Рассказ
Жанр: Психоделическая проза
Объём: 9244 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Робинзону снилось, что он рассыпал марихуану. И не на гладкую поверхность, откуда легко собрать, а не ворсистый и липкий ковёр. И большая часть травы моментально пришла в негодность, превратилась в противные липкие катышки, которые и в руки брать неприятно, не говоря уже о том, чтобы забивать и раскуривать.
Робинзон ещё долго ползал на коленях, чувство разочарования охватывало его всё больше, и даже то, что удалось собрать, снова просыпалось на ковёр, и с каждым разом удавалось собрать всё меньше.
Интенсивно растущее чувство разочарования подсказывало, что это сон. Но близкое избавление от сна ничего не обещало. Не обещало облегчающего избавления от кошмара. Скорее обещало тоску и бессмысленность – уже во сне каким-то образом Робинзон умудрился почувствовать перспективу пробуждения.
Но проснуться не удавалось. Робинзон проснулся первый раз, и увидел обнажённые ступни своих ног напротив. Пошевелить ими не удавалось. Сделав несколько попыток, Робинзон начинал понимать, что проснуться в этот раз не удастся. Тяжесть грубого мира начала навсегда отслаиваться от мёртвенной лёгкости тонкого, в котором сейчас металась его душа.
Робинзон решил, что если проснуться просто так не удаётся, нужно ухватить своё тело во сне, стянуть его с кровати, сделать с ним что угодно.
И он свесил голову с кровати, начал усиленно тереться ею о край кровати, пытался удариться головой об пол. И ударился – но боли не почувствовал. Обман, просто новый виток сна. А тело всё это время оставалось неподвижным.
Тогда Робинзон попробовал скатиться с кровати вместе с одеялом и поползти по полу. И скатился, и пополз. Но это ещё один виток сна, а тело остаётся неподвижным. Тут он понял, что на этот раз проснуться уже не удастся точно. Он сделал несколько отчаянных усилий пошевелить истинным телом, но сон сковал его безнадёжно, и Робинзон расслабился, решив оставить тело, если ничего невозможно сделать. И в момент расслабления, как всегда незаметно, произошло пробуждение.

* * *
Билось взволнованно тяжёлое земное сердце. Тут же начало жать тело. И вся многодневная хроническая тоска от жизни подкатила к горлу.
Хорошо было в детстве. Когда пробуждение сулило новые впечатления дня, а сон вызывал лишь праздное любопытство. Он уютно чувствовал себя в привычном земном мире и с осторожностью заглядывал в тонкий, но ничто не вдохновляло делать радикальные шаги.
Жизнь была по-своему – и не менее – интересна, чем «тот» мир.
Сейчас жизнь была неинтересна. Она была не более чем ожиданием. Смерти или чего-то другого? На этот вопрос Робинзон не смог бы ответить. Пусть даже и смерти. Хотя он согласился бы на что угодно, равносильное смерти по соей новизне и силе впечатлений.
Только не какая-то там неземная любовь к женщине. Выражение-то какое – любовь к женщине. Как будто она чем-то отличается от любви к мужчине, к ребёнку? У него была любимая женщина, которая сейчас глубоко спала, и он согласен был скорее на смерть, чем расстаться с ней. Это было бы слишком пошло и окончательно.
Менять женщин – пошло и бессмысленно. Это стопроцентная истина, которую вынес Робинзон из своего пусть не исчерпывающего жизненного опыта. Если ты уже нашёл свой дом, менять женщин можно только ради новых впечатлений в сексе. А это ставит человека на изматывающий замкнутый круг, так как секс – вещь в себе. Он не больше, чем он есть, это вроде бы всем известно. Но тысячи людей каждый день повторяют старые витки, пытаясь залить бессмысленность жизни приключениями в сексе. Если бы он не любил свою женщину – было бы совсем другое дело, и можно было бы гонять взад вперёд по одному и тому же маршруту фигуру.
Но он любил – а жизнь всё равно подступала к горлу независимо ни от чего. Проблема заключалась в том, что у жизни были свои правила, у него – как будто свои. Ни один из них не мог победить, и оставалось лишь гонять по доске фигуры и с тошнотворной тоской переносить ничейную ситуацию.
Жизнь предлагала ему поиграть вхолостую и побыть идиотом. В ожидании смерти или чего-то другого. Это было приемлемо, но только до определённого момента. Робинзон и жизнь застыли в ожидании момента, когда кому-нибудь из них, наконец, надоест ничейная ситуация, он сделает ход и допустит ошибку. Ошибку ли?
У Робинзона был один ход – через перила балкона, но это был не чистый выигрыш. Он знал, что так уже делал много раз. Робинзон почти ничего не боялся, но не был уверен в том, что он проиграл.

* * *
Робинзону приснилось, что он рассыпал марихуану. Но он уже не хотел марихуаны. И слишком удивлялся, как это некоторые люди до сих пор хотят курить. Хотя, если бы сейчас была трава, то он бы не отказался. Не ради чего-то, а просто для убийства времени, всё равно как посидеть вечером у телевизора.
Свободно распространяемые тестовые версии компьютерных программ называются условно-бесплатными. Тестовое бессмысленное существование в мире Робинзон назвал условно-бесплатной жизнью. Её тебе якобы подарили, но у тебя есть срок, в течение которого ты получаешь бесплатные возможности и принимаешь решение: отказаться от программы или заплатить. Робинзон в своё время принял сознательно решение: заплатить во что бы то ни стало, хотя не имел ни малейшего понятия о том, зачем ему нужна эта прога.
Вы хотите, чтобы я это сделал? – мысленно обращался он к миру. Хорошо, я сделаю это, я не так молод, чтобы бунтовать. Но не ждите от меня… Робинзон отупел от этого думанья, которое окончательно лишало сна, и встал, чтобы закурить. Компьютер включать было нельзя, пока спала жена, а спать она ещё будет долго.
Хорошо было бы выпить, но нечего. Выпить можно будет утром, как только заработают ближайшие магазины. Не стоит, но можно. Утро покажет, нужно ли.
А пока можно закурить. Робинзон вышел на балкон и не остановился до тех пор, пока не собрал всю марихуану.
На земле лежал труп какого-то полуразложившегося животного, и расплывалось огромное жёлтое пятно.
Робинзон шёл через призрачный сосновый лес, каждое дерево в котором светилось серебристо-голубоватым светом.. Каждое дерево сгибалось до самой земли с необыкновенной лёгкостью. Да и землю-то вряд ли можно было назвать землёй. Земля осталась как воспоминание о необходимости точки опоры.
Мир вытошнило надоевшим телом Робинзона, а душа растеклась золотым пятном по поверхности мёртвых конструкций. Робинзон пошёл через прозрачный лес и понял, как рождается всё остальное. Совсем невысоко, над поверхностью деревьев, плыл серебристый туман. Робинзон подумал о птицах – из тумана тут же родились силуэты птиц. Но они были слишком мягкие и пластичные. Не хватало чего-то другого.

* * *
На холме среди прозрачного леса стояло здание, где жили Вечные Друзья. Робинзон понял, как рождаются друзья в жёстком мире. Многочисленные шкафы и сервизы у стен комнат были уставлены куклами-заготовками. Когда-нибудь один из вечных друзей надевает на палец куклу, протягивает руку на поверхность, проникает в жёсткий мир и шевелит там куклой, разыгрывая сценарий жизни.
Мы верим, что наши друзья – такие же живые и тёплые создания, как мы сами. Так оно есть лишь благодаря тому, что внутри каждого друга на Земле находится палец вечного друга. Вечного друга. Так оно и есть, благодаря тому, что у сценария нет начала и нет конца. Но Робинзон ещё не знал этого.
Он шёл по призрачному лесу и увидел заготовки многих других вещей, которым суждено было стать декорациями или героями новых сценариев.
Робинзон шёл по призрачному лесу. С верхушек экзотических деревьев кричали обезьяны, порхали разноцветные птицы, а высоко в небе величественно проплывали Вечные Друзья.
- Здравствуйте, вечные друзья, вечные друзья! – бодро поприветствовал их Робинзон. Вечные друзья, вечные друзья…- безмятежно и хором ответили они, так как умели лишь повторять слова земных существ.
Иногда джунгли сменялись лесом умеренного климата, где на землю падали усталые осенние листья, и шел Робинзон сквозь зимнюю тайгу и сквозь многие интересные места. Наконец все разнообразие полуземных ландшафтов закончилось и начались другие места, а может быть, третьи, - разобраться в этом было просто никак невозможно. Потому что внезапно Робинзон понял, что ещё в своей квартире, и пошёл с балкона в прихожую. Но по какой-то необъяснимой причине вернулся на балкон. Пошёл с балкона в прихожую. Но по какой-то необъяснимой причине вернулся на балкон. Пошёл с балкона в прихожую. Но по какой-то необъяснимой причине вернулся на балкон. Пошёл с балкона в прихожую. Но по какой-то необъяснимой причине вернулся на балкон. Пошёл с балкона в прихожую.
Выхода не было никогда, нет и никогда быть не может. Тысячу, миллион, миллиард… Выхода нет, никогда не было и не будет.

* * *
Ранним утром Робинзон подошёл к двери в подъезд и звякнул своим ключом. Было ещё серовато… Совсем недавно Робинзон заключил какую-то удачную сделку и теперь нес в кармане немного денег. Правда, для этого пришлось встать в пять утра, идти сквозь первые волны шелеста городской суеты, чувствуя, как глаза пощипывает полностью не состоявшийся сон.
На улице было морозно, а в квартире – тепло, и сейчас можно было заварить чашку кофе, выйти на балкон, и спокойно наблюдать, как начинают игру первые герои сценария, а по небу плывут, беспристрастно оценивая качество игры, Вечные Друзья.

© игорь сироткин, 2007
Дата публикации: 20.11.2007 12:59:14
Просмотров: 3791

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.