Вернуться в Ки Вест
Виктор Бердник
|
Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры) Объём: 36743 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Вернуться в Ки Вест Как необыкновенно просто потакать своим желаниям, когда твёрдо знаешь, чего хочешь. Автор. Каждое новое место, где мне доводится бывать по тому или иному поводу, неизменно вызывает в душе довольно чёткие ассоциации с предыдущими путешествиями. Я словно вспоминаю улицы, по которым никогда не ходил, в памяти вспыхивают отблески знакомых звуков и запахов, не говоря уже, о людях, встречающихся на моём пути... Стойкое ощущение уже непервой встречи возникает просто ниоткуда! Дежавю? Или укоренившийся консерватизм неисправимого скептика? А может, хроническое неверие отыскать для себя Terra Incognita – неизведанную землю и с удивлением обнаружить её непохожесть с тем, что уже приходилось видеть? Я думаю, подобное свойство характера присуще не только мне, но и другим людям, привыкшим полагаться лишь на собственный опыт. Мы даже не пытаемся отыскать в своих впечатлениях подтверждение чьим-то словам, целиком доверяя только личному восприятию. Именно с подобным настроением я однажды неторопливо спустился с трапа допотопного самолётика, обслуживающего местные авиалинии и доставившего меня в Ки Вест – самую крайнюю южную точку на карте Соединённых Штатов Америки. Прямо на выходе из салона в лицо дохнула упругая волна тёплого влажного воздуха – коктейль из едва ощутимого аромата тропических растений, океанского бриза и хорошо различимой вони отработанного авиационного керосина. Этот запах упрямо доминировал над всеми остальными – дух, который не спутать ни с одним другим, ставший привычной атмосферой воздушных ворот любого современного города. Моё намерение посетить Флориду не имело ничего общего ни с фонтанирующей любознательностью пенсионера, вдруг впавшего в пионерское детство, ни с зудящей непоседливостью неугомонного туриста, вбившего себе в голову непременно объехать все доступные уголки цивилизованного мира. Слава Богу, ещё не тот возраст да и вносить разнообразие в свою жизнь я научился не только складывая и распаковывая чемоданы. Для одних дорога – это не более, чем расстояние, для других – состояние души. На американские достопримечательности я всегда смотрел с немалой долей иронии, предугадывая в них недостаточность исторического и культурного содержания в той степени, чтобы стать для меня привлекательными. Вероятно, столь критическое отношение европейского сноба, коим я, несомненно, являюсь и открыто не стыжусь быть таковым, не лишено вполне осязаемого смысла, выпестованного не одним годом жизни в этой стране. Для человека с развитым вкусом и определённым запасом знаний подобный своеобразный взгляд на окружающее помогает обойтись без каких-либо совершенно ненужных разочарований. Но не только... Как правило, независимость суждений позволяет без напряжения разглядеть то, что хочешь увидеть сам, а не то, что, якобы, из лучших побуждений тебе стремятся показать, уповая втайне на твою всеядность и невзыскательность. Нельзя сказать, что мой визит сюда не имел конкретной цели. Более того, получив приглашение от своего близкого друга Джеймса отметить в узком кругу его юбилей, я вполне мог приурочить нашу встречу к удобному шансу побывать на восточном побережье Америки. Джеймс перебрался в Ки Вест немногим больше года назад и очень хотел принять меня у себя в доме. Нам всегда было о чём поговорить и в последнее время мы оба скучали по прошлому общению. Естественно, я без колебаний отодвинул в сторону все вроде бы неотложные дела и с радостью стал собираться в дорогу... Буквально на следующий день после прибытия в Ки Вест, когда мы обошли его вдоль и поперёк пешком, мне уже не составило особенного труда определиться с тем, что он собой представляет. Важно уловить настроение города, и в Ки Вест – оно нечто среднее между Нассау и Тирасполем. Как ни парадоксально такое звучит, но у меня сразу же возникли знакомые ощущения – безмятежность от патриархальности захолустья и мгновенный восторг от сверкающего шика богатого курорта. С первых минут пребывания в Ки Вест я словно погрузился в размеренно текущую жизнь провинции и одновременно уловил неповторимый ритм непрекращающегося праздника счастливого безделья. Спросил бы я себя ещё вчера, что такое Ки Вест и лишь равнодушно пожал бы плечами: очередная дыра... Ни уму, ни сердцу... Но это было бы вчера, а сегодня я с изумлением внимал своей интуиции, подсказывающей, что в этом крохотном городке меня ждут приятные сюрпризы. Недаром, здесь тусуются артистическая богема и состоятельные люди, сексуальные меньшинства и просто те, кому уже не хочется неустанно гнаться за всем тем, в чём заключается призрачный смысл благополучия американского обывателя. - Ну и как тебе местная действительность? – спросил меня Джеймс за завтраком, предугадывая неизбежные комментарии. - Каждый выбирает себе тот уровень свободы, в котором нуждается. Я знал, что своим уклончивым ответом не поставлю его в тупик. По сути дела, тот, кто решает жить на острове - делает это совершенно сознательно. На любом... Хорошо взвесив оторванность от привычной жизни на материке и сожалея, что мысль бросить к чётровой матери, набившую оскомину, рутину и уединиться, не пришла в голову раньше. Здесь можно забаррикадироваться у себя в доме и не подымать телефонную трубку, не опасаясь, что кто-то станет ломится в закрытые двери. Элементарно... Стоит только захотеть. - Пожалуй, тебе нельзя отказать в правоте, - Джеймс усмехнулся моей проницательности на свой счёт. - Далеко не все могут определиться, что делает их счастливыми. В принципе, человеку не так уж много и надо... Вероятно, его наболюдение относилось к самому себе, потому как подавляющее большинство американцев ни за что бы не согласились с таким суровым приговором. «...Всё и сейчас!» - с этим девизом выросло не одно поколение, уверовавшее с пелёнок в кредитный рай и жестоко поплатившееся сегодня за свои непомерно высокие требования капризного ребёнка, нахватавшего в магазине игрушек больше того, чем могут расплатиться родители. Увы... Никто нас не наказывает так изощрённо, как это мы способны сделать сами... Однако, ни я, ни Джеймс не собирались нагружать себя глубокомысленными рассуждениями. Завтрак – не самое подходящее время напрягать и сушить мозги. Проку в том мало и утренние часы следует посвятить вещам вполне земным и приятным. Как например, отправиться в близлежащее кафе, что мы и сделали с полным единодушием. Как раз, в полуквартале от дома Джеймса располагалась уютная забегаловка - место, может быть, и не шикарное, но наверняка лишённое напускной респектабельности. - Обещаю тебе замечательный кубинский кофе, - заметил Джеймс, едва мы вышли на улицу. - Не возражаю, - ответил я ему с воодушевлением послушного экскурсанта. Не попробовать чуть ли не официальный напиток острова было бы непростительным упущением. Он, так часто упоминаемый «Папой Хэмом» в его «кубинских» произведениях, написанных им здесь в Ки Вест, теперь имел для меня уже несколько иной смысл, чем просто утренний ритуал для повышения тонуса. Мы не прошли и полсотни ярдов, как тут же упёрлись в довольно демократичное заведение, с вывески которой смотрел улыбающийся лик его основателя. Под ней, чуть в стороне от входа красовался бронзовый петух – не то что бы местный символ города, но, по крайней мере, одна из его многочисленных визитных карточек. И действительно, разноцветные обитатели курятника чувствуют себя в Ки Вест вполне вольготно, если, конечно, не становятся добычей ястреба. Безбоязненно бродят по городу, порхаются в пыли или просто мирно сидят на деревьях, откуда, естественно, и гадят с полным правом обитателей на принадлежащей и им территории. Взглянув на гордую осанку металлического изваяния, я тут же поймал себя на мысли о российском уголовном мире, где эта птица не пользуется подобным почётом и любовью и как символ имеет совершенно другое значение. Не думаю, что у кого-то из моих соотечественников могла бы возникнуть идея неосмотрительно украсить принадлежащий им пункт общественного питания или торговую точку иного свойства петушинным изображением, не рискуя оказаться предметом насмешек. В итоге, любая субкультура – это народное достояние и от неё никуда не деться... В кафе, куда меня привёл Джеймс, за стойкой стояла очень привлекательная дамочка лет тридцати. Что называется, кровь с молоком. От такой нормальному мужику просто невмоготу оторвать взгляд и если, он о чём-то и думает, то его мысли больше путаются, а направление их мгновенно меняется под действием магической притягательности женского тела. Пока эта красотка ловко управлялась с питчерами и контейнерами для еспрессо, я лишь зачарованно следил за движениями её роскошной груди, слегка колыхающейся в рарезе глубокого декольте. В лице барышни было что-то чуть-чуть дебильное и огромные, слегка навыкате глаза подчёркивали эту еле ощутимую паталогию, что делало его безумно сексуальным. Так выглядели библейские персонажи на картинах восемнадцатого века, сочетающие в себе целомудрие мадонны и распутство уличной девки. И если, по-настоящему чувствительного мужчину внутренний мир женщины интересует совсем не в меньшей степени, чем все её остальные прелести – в данном случае, аппетитные формы прекрасной буфетчицы целиком затмевали её душу. Наверное, мой взгляд был сродни тоскующему и жадному взору матроса из команды испанца Хуана Понсе де Леона, впервые высадившемся во Флориде, потому как Джеймс, перехватив его, с понимаем ухмыльнулся: - По тебе плачет Гавана... Могу только вообразить с каким восхищением ты бы пялился на женщин, попав на Кубу. Где-где, а там они умеют себя преподнести. - И как далеко отсюда «Остров свободы»? – машинально поинтересовался я, отхлёбывая великолепный кофе, приготовленный обворожительной «шоколадницей» и продолжая раздевать её глазами. - Ближе, чем ты можешь подумать... Всего лишь девяносто миль. Не более четырнадцати часов хода под парусом... При нормальном ветре, конечно, - уточнил Джеймс. - Впрочем, в настоящий момент – это всё-равно бесполезное знание. С американским паспортом туда нельзя... Он скорбно поджал губы. - Увы, мой друг, придётся оставаться на постной диете... - Да уж, по-видимому. О моём нескрываемом подозрительном отношении к американкам он хорошо знал. Чураться моих нынешних землячек причин вроде не было, но я никогда не мог оделаться от ощущения присутствия какого-то подвоха с их стороны, ожидаемого мною в любой момент. Столь упоительно начавшееся утро предвешало интересный день. Я уже предчувствовал, что в Ки Вест мне понравится. Не настолько, чтобы захотеть здесь остаться, но в той степени, чтобы сюда тянуло вернуться ещё и ещё. Под действием неизвестного импульса где-то внутри родилась и окрепла уверенность в понимании местной специфики жизни, которую мне, безусловно, удастся постигнуь. Я как будто нащупал в кармане заветный ключ, отворяющий волшебные двери, запёртые для многих других. Ки Вест звал увидеть себя с «вдовьих площадок» - утлых надстроек над крышами в старых кварталах, откуда жёны рыбаков когда-то пристально вглядывались в пустой горизонт, ожидая своих мужей после долгого лова. Я знал, что его притягательность откроется мне в полутьме невзрачного бара, где я и Джеймс, накачавшись до одури ямайским ромом и пьяные в стельку, станем клясться друг другу в вечной дружбе. Этот город послышится в ночных шорохах в саду, где пятифутовая дикая игуана будет упрямо пробираться сквозь лиановое хитросплетение и он зашелестит в листьях кокосовых пальм крепчающим бризом – предвестником скорого тропического урагана. Наверное, Ки Вест больше подходит для тех, кто так или иначе предпочитает стиль жизни, не обременённый бесконечной чередой обязательств. Для чудаков-философов, способных безмятежно относится ко всему на свете и оттого невозмутимых фаталистов. Кинуть здесь якорь, избрав это место в качестве постоянной резиденции – решение очень и очень неосторожное. По многим причинам... Когда я увидел на окнах дома Джеймса перманентные штыри, торчащие из стен возле окон и мощные металлические листы, которые на них цепляются, мне стало предельно ясно, что порывы ветра, достигающие скорости ста шестидесяти миль в час – это отнюдь не шутка. Проснуться ночью в постели от того, что всё вокруг грохочет и содрогается от разбушевавшегося циклона – это только цветочки... Обнаружить, что твои комнатные туфли мирно плавают по комнате как детские кораблики – это уже неприятность. Спрыгнул с кровати и упс...- по колено в морской воде. Впрочем, всё это можно только осязать в кромешной темноте. Зажечь свет нельзя, потому как линии электропередач уже давно оборваны и единственная надежда на генератор, если, конечно, он есть. Но даже в случае наличия спасительного агрегата, его мощности будет недостаточно для удовлетворения всех нужд. Только самых насущных – приготовления пищи из тех остатков, что не сгниют в обесточенном холодильнике и кратковременного включения кондиционера, чтобы не сдохнуть от невыносимой духоты. Можно, естественно, эвакуироваться на материк и пересидеть шторм в Маями и, кстати, обезопасить свой автомобиль от затопления, но далеко не все это делают, надеясь на собственную удачу и божье милосердие. Да и проторчать в пробке, как минимум, четыре-пять часов, двигаясь по перегруженным мостам – удовольствие ниже среднего В такие проклятые дни в Ки Вест пустеют многочисленные марины, вот только никто не может предсказать, куда лучше отправиться, чтобы не потерять яхту, безжалостно уничтоженную свирепой стихией. Если ко всем подобным прелестям ещё и заметить, что такие приключения обязательно повторяются из года в год, станет очевидным факт странной предрасположенности местного населения к экстремальным ситуациям. Нет, Ки Вест, безусловно, далеко не для всех... Даже не для тех, кто наслаждается пребыванием здесь в течении двух-трёх месяцев в году - благодатных, как раю, а в остальное время живёт где-нибудь в Нью-Йорке или даже в Европе. Кто спорит – совсем неплохо иметь квартиру в Лондоне или на Манхетенне и резиденцию для экзотического отдыха на клочке суши, затерянном в оконечности Флориды, но такая кучерявая комбинация начисто лишена ощущения сопричастности к лениво-томной атмосфере, что царит в этом удивительном уголке. Здесь всё буквально пропитано близостью океана и куда бы не повернуть – непременно упрёшься или в Мексиканский залив, или окажешься на берегу, омываемым волнами Атлантики. Океан с тобой – неразрывная часть души и счастливый покой, как присутствие любимой женщины, без которой ты потерян и не знаешь куда себя деть, если её нет рядом. Джеймсу не нужно было долго объяснять зачем мне понадобилось пройти на пляж. Никто из нас не собирался там загорать или купаться. Мы оба разулись, подкатали штаны и продолжали неспешную прогулку у самой кромки воды, ступая босыми ногами в ослепительно белый песок. Бесполезно что-то делать, как это делал кто-то до тебя, преследуя одну единственную цель - испытать настроение, ожидаемое от соответсвующей обстановки. У каждого оно слишком неповторимо и уникально, чтобы не признать тщетность усилий окунуться в чужой опыт. Всматриваясь в изумрудную зелень полоски воды у самого горизонта, я представил, что вполне вероятно именно здесь испанские конкистадоры надеялись найти тот самый легендарный остров Бимини, где по поверьям индейцев спрятан мифический «Источник молодости», превращающий старика в юношу. Стоит только зачерпнуть ладонью живительной влаги и сделать один глоток... Мне трудно сказать, что ищет здесь Джеймс и пытается ли найти то только своё, не думая о котором, человек проживает пустые и бессмысленные дни. Мы незаметно прошагали с полмили, увязая ступнями во взвеси накатывавшей волны и мелких водорослей, смешанных с тысячами песчинок – обломков кораллового рифа. Нам было чем поделиться друг с другом и мы могли просто молчать, не сомневаясь ни на минуту в неизменности тех мыслей, что прежде находили отклик у нас обоих. Не любой человек может похвастаться собственным взглядом на окружающее и к превеликому сожалению, личные убеждения, чаще всего, как крупные купюры в бумажнике у людей, неспособных разобраться, что им дали в руки. Или бессовестно всучили... Они очень часто бывают фальшивыми, хоть их порой и не отличить от настоящих. Я прекрасно понимал, что за время жизни здесь Джеймс не мог не обрасти новыми знакомствами и мне было интересно знать, кто же его теперь окружает. Мы оба давно отказались от компромисса между мнимыми и полинными привязанностями. Несправедливо ни к себе, ни к другим не осозновать разрыв, когда некогда близкое общение становится не более, чем безумно скучной процедурой и этот шаг навсегда освобождает от диктата необходимости соблюдения приличий. Только единомышленники... Если Джеймс и захочет мне их показать - это будет один человек, в противном случае он пригласит на незабываемое шоу под наванием «Ки Вест». Нечаянная догадка, что посетила меня так внезапно, крепла с каждой минутой и я уже предвкушал события сегодняшнего вечера, когда соберутся его гости. Вся прелесть Ки Вест состоит в том, что здесь везде пешеходные дистанции. То есть, конечно, существует такой удобный и необходимый сервис как такси, но для меня после расстояний Лос-Анджелеса сесть в машину, чтобы провезти свою задницу пять-шесть кварталов было греховным расточительством удовольствия пройтись по городским улицам, застроенных в позапрошлом веке и сохранивших в себе дух рабовладельческого юга. По всей видимости, меня сбивали с толку дома в викторианском стиле, выкрашенные в белый цвет с колоннами на втором этаже, поддерживающими устремлённые вверх гребни крыш. Казалось вот-вот на пороге должна появиться полная негритянка в переднике, расставляющая вазы с цветами к приезду плантаторов. Хотя, кто знает, быть может, здесь и селились потомки тех, кто сказочно обогатился на сахарном тростнике, хлопке и табаке, прихватив с собой идеи как должно выглядеть жилище белого господина. На одну из особенностей многих домов этого типа было невозможно не обратить внимание: потолок открытой веранды почти у всех строений оказывался небесно-голубым. Эдакая весёленькая, сельская расцветочка. О вкусах, конечно, не спорят, но я никак не мог отделаться от впечатления, что нахожусь на окраине Тирасполя, где какой-то эксцентрик заплатил пару «лимонов» за домик Нуф-Нуфа... Джеймс не стал меня утомлять осмотром островных достопримечательностей да я и сам не рвался. Погрузиться в атмосферу Ки Вест можно только, распознав ритм здешней жизни и приняв его таким, как есть. Без сопротивления и, отказавшись от привычного прежде. Я расположился в плетёном кресле на террасе, примыкавшей к отведённой мне комнате, наслаждаясь ровным теплом и минимальной влажностью воздуха, характерной для этого времени года. Терраса выходила во двор дома Джеймса, где полным ходом шли приготовления к празднованию предстоящего юбилея. Судя по по количество бутылок просекко, которые, нанятые по случаю важного события офицанты, укладывали в огромные контейнеры и пересыпали льдом, здесь намечался крутой сабантуй. «...Ну, вот, добро пожаловать в театр одного зрителя...» - отметил я про себя, окончательно уверенный, что не буду скучать в компнии приглашённых гостей и смогу в полной мере прочувствовать дух местных традиций под тем соусом, под которым Джеймс захочет их преподнести. Как и везде, в Ки Вест люди собираются вместе, чтобы выпить и по-приятельски поболтать, объединённые зачастую не столько сходными интересами, сколько одним и тем же статусом материального благосостояния. Справедливости ради, следует отметить специфический локальный ньюанс - чем выше уровень тусовки, тем содержательнее общение. Казалось бы, логическая закономерность - когда у человека отпадает необходимость думать о деньгах, ему хочется поговорить о чём-то ином. Ан, нет! Наверное, где-то ещё, но не в Америке. Оттого то я и был приятно поражён, обнаружив позднее у некоторых своих собеседников совершенно нехарактерную для американцев склонность к абстрактным и даже ироничным рассуждениям. Естественно, попасть в такой круг, где уже не обсуждают кто сколько заплатил за дом или беззастенчиво хвастаются своими достижениями, нелегко. Существуют определённые социальные барьеры и преодолеть их можно только с провожатым, а в особенности, на острове, где о тебе знают больше, чем ты знаешь о себе сам. «...Значит, мне повезло больше других...» Я действительно был благодарен моему другу за предоставленную возможность краем глаза заглянуть в этот обособленный мир. Ки Вест – обитель богатых, но подчас разочаровавшихся в чём-то людей. Пожалуй, даже - спасительный приют, для тех, кто безоглядно бежит от давления большого города. Здесь можно избавитсья от депрессии, утопив её в запотевшем от льда стакане «Космополитэн» и наблюдая заход солнца. Не потому ли круизные лайнеры, прибывающие сюда на один день, должны отойти от причальной стенки до наступления этого часа, который в Ки Вест считается священным? - Не желаешь ли пройтись? – Джеймс оторвал меня от раздумий. Все приготовления к банкету а-ля фуршет были успешно завершены и он, удовлетворённый результатами, присел на кресло рядом.. -У нас есть свободный часок-другой... Джеймс посмотрел на свой шикарный «Брегет», украшавший его запястье, прикидывая каким временем можно располагать. - Отчего бы нам не пропустить по бокалу мартини..? А...? Мой друг хитрил. Где бы мы не оказывались – ни одно из мест не было случайным и их посещение он планировал заранее. Я виновато покосился на свои шорты и безумно комфортабельные сандалии без задников, полагая, что в подобном наряде неудобно появляться вечером в баре. - В таком затрапезном виде? Джеймс лишь махнул рукой: - Не забывай, что собственное удобство - здесь норма жизни, ну а к тому времени, когда соберутся гости, ты ещё успеешь переодеться. Он прекрасно знал, что я не из тех, кого нужно долго убалтывать и уже через какие-то четверть часа мы подымались на широкую веранду очередного питейного заведения, откуда неслись зазывные звуки дискотеки. Меня сразу что-то насторожило... Наверное, публика... Кругом были почти одни мужики... Стояли возле стойки бара, куда мы едва протиснулись, сидели за высокими столиками и даже на танцплощадке, за редким исключением, толпились отнюдь не юнцы и раскрашенные девицы, а накаченные атлетического сложения парни. - Куда ты меня привёл? – я наклонился к уху Джеймса, стараясь перекричать громкую музыку. - «Ла-Ти-Да».., - ответил он мне тем же манером. Кто не был в «Ла-Ти-Да», то не был в Ки Вест. Милости прошу в клуб, представляющий эссенцию настроения этого города. Джеймс, похоже, не испытывал никакого смущения, вращаясь среди людей подобного сорта. Пока он делал заказ, я с любопытством стал озираться по сторонам. В гей-клубе мне прежде бывать не приходилось... И хотя, Лос-Анджелес – это отнюдь не обитель праведников, мои пути охотника за удовольствиями там, естественно, пролегали мимо храмов однополой любви. «…Почти как «Голубая устрица» - промелькнула в памяти сцена из «Полицейской академии» - фильма, виденного лет двадцать пять назад ещё в Союзе. Правда, ни одного молодца в коже я так и не обнаружил – местные завсегдатаи были одеты весьма цивильно и с несоменным вкусом. - Хей! Джеймс! – послышался хрипловатый голос и откуда-то из глубины к нам стал пробираться эффектный брюнет с благородной проседью в волосах. Поверх его головы красовалась тёмно-синяя пилотка с непонятной кокардой. Будь я женщиной, и вполне вероятно, что положил бы на него глаз. Такие очевидно бабам должны нравится. Да и голос вполне сексуальный, как у Эроса Рамацотти... - Рад тебя видеть! - он по-свойски похлопал Джеймса по плечу и тут же ему представили меня - Познакомся, это мой русский друг из Калифорнии... - Рой.., - тот широко улыбнулся и приветливо протянул руку. Пока мы обменивались с ним ничего незначащими фразами, к стойке, порхая накладными ушами, подскочила пара трансвеститов, под два метра роста, одетые как пасхальные зайцы. В розовых купальниках, украшенных пикантными пушистыми хвостиками и на высоченных каблуках – они сверкали почти сценическим макияжем: безумно яркой помадой и агрессивно подведёнными глазами. - Привет, крошки! - Рой извинился и по-дружески с ними расцеловался, едва дотянувшись к их размалёванным мордашкам. - Вы сегодня выглядите просто неотразимо! Те весело защебетали от полученного комплимента и отреагировали кокетливым смехом. Понемногу я даже освоился в непривычной для себя обстановке, а после второго мартини уже смог смотреть на всё здесь происходящее с должным юмором. Единственный вопрос, так и оставшийся безответным, продолжал мерцать белым пятном в моём понимании нравов «счастливого острова». Я так невольно окрестил Ки Вест, делая здесь открытие за открытием. «...Что может быть общего у Джеймса со всей этой разудалой компанией..?» В его сексуальной ориентации мне не приходилось сомневаться – ни как другу, ни как собутыльнику, ни как товарищу по совместным вылазкам... От него женщины, может быть, и не повизгивали, но уж точно не оставались безучастными к тому вниманию, что он им уделял. Джеймс, словно, почувствовав мои растерянность и недоумение, решил прояснить ситуацию: - С этими людьми я сталкиваюсь в повседневной жизни, а их эротические предпочтения меня не касаются. Ки Вест! – заключил он, вкладывая в свой возглас всеобъемлещую толерантность абсолютно ко всему, что его здесь окружает. - Я затрудняюсь сказать, кого в этом городе больше: таких как я и ты или таких как они, - он глазами обвёл разновозрастную публику. - Впрочем, не всё ли равно? Мы прекрасно уживаемся вместе. Кстати, ты никогда не задавался вопросом о том, что появиться в гей-клубе и испытывать тайные терзания, чтобы о тебе, не дай Бог, не так подумали - свойственно только человеку с латентной голубизной? Не согласиться с Джеймсом означало бы полностью проигнорировать психологию слабой и неуверенной в себе личности. Джеймс попал в самую точку, определив раз и навсегда своё отношение к месту, мягко говоря, необычному. Его как и меня нисколько не беспокоили чьи-то домыслы. Когда человек знает о себе всё - ему не до того. - Ты здесь зритель, - продолжал Джеймс, - и поверь мне, то придыхание, с которым ты смотришь на женщину, ни для кого не секрет, а в особенности, для этих ребят. Твои мужские гормоны прут из тебя как пшеничное пиво из бутылки, едва откроешь пробку. Видел бы ты себя со стороны сегодня утром, когда мы пили кофе. У той красотки долго не заживут раны, что ты прожёг на ней глазами... Джеймс покровительственно хохотнул. - Геи тебя даже не воспринимают как потенциального партнёра... Это мы с тобой не очень переборчивы и видим в любой юбке – сексуальный объект, а у них глаз намётан... Постепенно всё свободное пространство вокруг нас заполнилось посетителями да так, что яблоку было не где упасть. По видимому, «Ла-Ти-Да» пользовалась у горожан заслуженной популярностью. Причём, среди гей-хлопцев я уже заметил несколько пар – очевидно мужей с жёнами и они отнюдь, не чувствовали себя здесь не в своей тарелке. Наоборот, дружески перекидывались шутками с основным контингентом и, вообще, вели себя совершенно непринуждённо. Подтянулись и лесбиянки, с энтузиазмом образовав на танцевальной площадке весёлый хоровод под заводные песни, вдруг ставшей необыкновенно востребованной в Америке группы «Абба». Они от всей души веселились, подпевая и хлопая в ладоши – немного мужеподобные и даже угловатые как застенчивые подростки. Мои глаза непроизвольно выделили двух-трёх довольно миловидных женщин и я с сожалением глядел на их ладные фигурки, как может смотреть гурман- вегетарианец на апетитные фрукты из папье-маше. В целом, мероприятие мне даже понравилось. Неожиданное, но вполне в духе Ки Вест. То, что оно интереснее посещения музея бабочек, в который мы собирались утром следующего дня, не приходилось сомневаться. Наблюдать реальные характеры – преувлекательнейшее занятие и никогда не стоит пренебрегать бесценным шансом стать участником живого представления. Намереваясь уходить, я собрался попрощаться с Роем, оказавшимся весьма учтивым и милым собеседником, но Джеймс меня опередил: - Не торопись... Какого же было моё удивление, когда среди приглащённых к нему гостей я заметил уже знакомые лица. Правда, народ успел привести себя в порядок и переодеться. Рой сменил джинсы и майку на элегантный кремовый костюм, поддев под пиджак розовый шёлковый шарф. - Хей! Он радостно приветствовал меня издалека, не скрывая своего открытого дружелюбия, присущего наверное, только островитянам. Удивительное дело – за всё время пребывания в Ки Вест, мне ни разу не пришлось столкнуться ни с раздражительностью, ни, тем более, с проявлением даже самой малой злобы. Столь подкупающе-доброжелательная аура, пропитывающая здесь буквально всё, выглядела просто непостижимой на фоне наэлектризованной атмосферы агрессивной нервозности, преследующей меня в Лос-Анджелесе. Русский в американской компании – фигура всегда приметная. От тебя как будто ждут чего-то необыкновенного - точь в точь как дети надеются на приглашённого к ним на праздник клоуна. С тем же неподдельным интересом, но чуть робея и не решаясь до конца поверить фокусам искуссного затейника. Я отнюдь не страдал от отсутствия внимания к своей персоне и был почти нарасхват. Уж Джеймс постарался и разрекламировал меня своим гостям задолго до того, как они пришли сюда на вечеринку. Надо отдать должное – публика собралась интеллигентная и не мусолила попусту горячие телевизионные темы, которые беззастенчиво навязывают рядовому американцу, не страдающему чрезмерной объективностью. В Ки Вест не обсуждают политику и даже, по-моему, не смотрят телевизор – здесь слишком напряжённая жизнь, когда люди только тем и заняты, что перемещаются из ресторана в ресторан и из бара в бар. Так, во всяком случае, мне показалось. Даже по понедельникам в злачных местах людно точно так же как и по субботам, а в некоторых, на радость посетителям, порция мартини стоит всего лишь пять долларов... Дешевле грибов! Стоило мне поделился этими наблюдениями с гостями и меня чуть ли не облобызали, настолько моё замечание оказалось им любезным. - Так оно и есть, - со смехом отозвалась Брэнди – яркая блондинка с чувственным как у Мэрелин Монро ртом. Когда Джеймс подвёл меня к ней, чтобы познакомить, она сделала характерный жест, как будто опрокидывает «шат» и отрекомендовалась: -Брэнди... Обычно я скверно запоминаю имена и потом долго мучаюсь как обратиться к человеку, представленному мне чуть ли не пять минут назад. Наверное, Брэнди предвидела подобные казусы и потому, называя своё имя, сопровождала его незабываемым движением руки. - Моему другу непременно хотелось бы получше узнать Ки Вест, - Джеймс многозначительно улыбнулся и отошёл, оставив нас только вдвоём. Отзвуки недавнего посещения «Ла-Ти-Ды» зазвучали в моём сознани барабанной дробью невольного подозрения к любой женщине, и если бы раньше у меня и в помине не возникло бы дурацкого предположения, то теперь я уже ни в чём не был уверен. «...Почему она одна...? С такими губками и без спутника..?» Брэнди как раз подхватила с блюда, подошедшего официанта, миниатюрное канапе, приготовленное изобретательным шеф-поваром, и грациозно его надусила. При этом, она кокетливо продемонстрировала очаровательную улыбку, чем уже окончательно сбила меня с толку. Очевидно, в Ки Вест с русскими напряжёнка, несмотря на то, что буквально рядом находится Маями, где популяция моих бывших соотечественников, я думаю, не самая последняя в Америке. И хотя косвенное дыхание русского нашествия в виде картин московских художников в местных галлереях на меня всё же пахнуло, тем не менее, родную речь, ставшую обыденной во всех уголках мира, услышать здесь так и не пришлось. Общаясь с Брэнди, во мне невольно проснулась ответственность за державу, пусть даже Россия давно стала для меня далёким и незнакомым берегом Удивительно, как неожиданно проявляется патриотизм за границей и хочется не ударить в грязь лицом, представляя другим свою культурную принадлежность. Мне всегда было безумно жаль тех людей, кто лишён этого светлого ощущения. До глубокой душевной боли, как можно пожалеть убого калеку, обречённого на жизнь лишь в своём замкнутом мире. Как выяснилось, моя собеседница намеревалась в ближайшем будущем посетить Санкт-Петербург и, отыскав в моём лице чуть ли не специалиста по славянским народам, забросала неожиданными вопросами. Особенно её интересовал Эрмитаж и «малые голландцы»: - Я слашала, что там есть несколько работ, - Брэнди, очевидно собиралась поразить заезжего русского провинциала тонким художественным вкусом, присущим американским ценителям прекрасного - Есть, - ответил я невозмутимо, - несколько залов... Кого ты предпочитаешь больше? Вермеера, Терборха, Кейзера...? Насмешливо и ей в тон прозвучал мой скорый ответ, отчего Брэнди слегка ошарашенно приоткрыла свой восхитительный ротик. «...Нет, она точно не лесбиянка...» - промелькнувшая не в тему мысль, мне принесла чуть ли не облегчение. Дистанция между нами начала стремительно сокращаться. Правда, я вовсе не собирался признаваться ей, что голландская живопись семнадцатого века в своё время была темой моего реферата и хотя на дешёвые трюки у меня стойкая аллергия, лучшим в данной ситуации оставалось скромно промолчать. Дело было даже не в Брэнди. С некоторых пор я чересчур болезненно воспринимаю любое пренебрежительное отношение к своим корням и всё чаще и чаще замечаю за собой, что горжусь национальным достоянием, готовый с пеной у рта защищать право России называться великой страной. Вот такая странная приключилась метаморфоза... Просекко лилось рекой. В Ки Вест это полуигристое вино подают на завтрак, без него не обходится ланч, его же пьют за ужином. По будням и по праздникам, после рыбалки на дорадо или тунца и перед тем, как приготовить свежепойманную рыбу. Необычайно лёгкий напиток, от которого нескоро пьянеешь, а если это и происходит от большого количества употреблённого не в меру, то без похмельного синдрома. Я уже успел перезнакомится почти со всеми, кто пришёл поздравить Джеймса, опорожнив не один флют. Компанию он собрал, конечно, весьма и весьма занимательную – одна только Брэнди чего стоила. Кстати, мы подружились. Моя сдержанность отнюдь не помешала Брэнди сделать необходимые выводы и прийти к заключению, что в жизни на острове ей для остроты ощущений явно не достаёт слегка сумасбродного русского приятеля. Тёплая ночь пришла на смену ласковому вечеру, укутав пространство двора в уютный полумрак. В нём растворялись отблески колыхающегося пламени свечей внутри больших мароканских светильников, установленных у подножья пальм, увитых лианами. Гости незаметно разошлись и исчезло то весёлое оживление, что царило здесь ещё час назад. Голова оставалась ясной и лишь слегка гудели ноги – с того момента, как мы отправились в «Ла-Ти-Ду» мне так и не удалось ни на минуту присесть. Только теперь я почувствовал, что немного утомился. От всего: от алкоголя, от скопления народа и от тех впечатлений, что меня переполняли. Хорошо было упасть в свежую постель и, ощущая близкое дыхание океана, струившееся через широко распахнутые окна, лежать и думать. В такие минуты не до сна... «...В доме у Джеймса останутся мои любимые стоптанные сандалии. Я это сделаю намеренно. Здесь меня всегда гостеприимно ждёт комната, а на террасе плетёное кресло, но самое главное, что что мы собираемся продолжить ту совместную прогулку по пустынному пляжу и каждый из нас знает, что это непременно произойдёт. Да и Брэнди обещала поделиться впечатлениями от белых ночей по возвращению из Санкт-Петербурга...» Через несколько дней после моего отъезда она письменно поблагодарит Джеймса за приглашение на вечеринку и вложит в конверт свою визитную карточку с пометкой на обратной стороне: «...Для твоего русского друга...» Конечно же, я ей позвоню и приглашу на ланч. Может, ей удастся меня в чём-то переубедить? Ну, разве это недостаточные причины вернуться в Ки Вест? © Виктор Бердник, 2009 Дата публикации: 16.03.2009 02:48:15 Просмотров: 3053 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
РецензииВалентина Макарова [2009-03-16 15:33:26]
Вы почему-то часто уходите или в канцеляризмы(.."сделать необходимые выводы и прийти к заключению") или в очень сложные предложения (" Несправедливо ни к себе, ни к другим не осозновать разрыв, когда некогда близкое общение становится не более, чем безумно скучной процедурой и этот шаг навсегда освобождает от диктата необходимости соблюдения приличий."). А там, где пишете просто и без затей рассказывая, очень симпатично.
 ))Ответить |
|